Плато Дьявола

66

Прошло три месяца

Летевший над пустыней «Боинг-737» с единственным опознавательным знаком — красной полосой на уровне иллюминаторов — накренился вбок, заходя на посадку. Салон выглядел необычно: разделение на бизнес-класс и экономкласс отсутствует, кресла разбиты на группы по четыре, причем пары кресел повернуты друг к другу. Молодой мужчина — единственный стюард — вскоре после вылета из Аламогордо молча принес пассажирам газированной воды и скрылся. Рядом с Норой сидел Скип, а с другой стороны, возле иллюминатора, — Кори. Таппан расположился напротив Норы вместе с генералом, который представился просто: Грейбёрн. На нем была камуфляжная форма с двумя вышитыми спереди черными звездами.

У ног Скипа на ковровой дорожке лежал Митти. На хвосте все еще чернела опаленная шерсть. Пес каким-то чудом убежал из пылавшего лагеря, и позже его нашли спасатели: он прятался неподалеку в сухом русле. Когда генерал-майор практически без предупреждения вошел в дом, чтобы сопроводить брата и сестру в некий загадочный пункт назначения, Скип наотрез отказался лететь без Митти: заявил, что собака страдает ПТСР[40]. Всевозможные аргументы и слезные мольбы возымели действие, генерал уступил.

Грейбёрн ничего не объяснил, даже не сказал, куда они летят и зачем. Норе и Скипу дали понять, что требовать ответов до прибытия бесполезно.

Однако Скип, чьи обширные знания в области конспирологических теорий и городских легенд значительно пополнились при недавнем ознакомлении с библиотекой Ноама Битана, сидел в кресле с самодовольным видом.

— Это самолет «Дженет», — шепнул он сестре.

— Что?

— Авиалиния «Дженет». Сверхсекретный самолет, на нем военно-воздушные силы доставляют шпионов из обычных аэропортов в засекреченные и обратно. Говорят, это аббревиатура, означающая «просто очередной несуществующий терминал»[41]. — Скип рассмеялся. — Единственная авиалиния, где всех стюардов перед приемом на работу проверяют на благонадежность.

Нора не ответила. Если это правда, то спокойствие брата удивительно.

Минуту спустя колеса шасси коснулись невероятно длинной посадочной полосы на идеально плоской солончаковой равнине.

— Добро пожаловать на озеро Грум, — произнес генерал, кивая в сторону иллюминатора.

— Также известное как Зона пятьдесят один, — прибавил Скип. — Так я и знал!

Генерал лишь улыбнулся. Нора прямо-таки почувствовала, как брат в соседнем кресле надулся от гордости.

Самолет проехал по полосе и остановился. Возле ее края ждали два джипа. Был конец июля, и солнце в безоблачном небе жарило вовсю. Вновь прибывшие расселись по машинам, и их повезли мимо ангаров и гигантских сборных павильонов к маленькому неприметному зданию без окон. Генерал без единого слова провел гражданских через несколько пунктов охраны, и вот они внутри. Оказалось, что там скрывается всего лишь гигантский грузовой лифт. Поводок вручили солдату, дежурившему у входа: псу предстояло ждать возвращения хозяев на улице.

Вместо объяснения было сказано лишь:

— С собаками вход воспрещен.

Когда Скип скрылся внутри, Митти жалобно залаял.

Они вошли в лифт, и его массивные двери с громким хлопком закрылись. А потом кабина удивительно долго ехала вниз. Вот двери открылись, и пассажиры вошли в огромный подземный склад. У Норы сразу возникло неприятное дежавю, и ее ждало новое потрясение. Она во все глаза уставилась на лежавший в графитовом корпусе инопланетный зонд.

— Здесь разговаривать можно, — произнес генерал.

— Что это?! — воскликнул Таппан. — Еще один корабль?

Генерал сдержанно улыбнулся:

— Неужели вы действительно думаете, что объект, десять миллионов лет летевший через Галактику, так легко уничтожить? Мы обнаружили его среди дымящихся развалин Першинга совершенно нетронутым.

У Таппана чуть ноги не подкосились.

— Слава богу! Я думал, мы его потеряли! — Он шагнул вперед, потом с сияющим лицом повернулся к генералу: — Вы его уже исследовали?

— Да, — ответил генерал. — Поэтому мы вас и позвали. Знаю, вы уже предупреждены о том, что все, чему стали свидетелями, строго засекречено. Хочу напомнить вам об этом: предупреждение все еще актуально, причем сейчас даже больше, чем когда-либо.

— Вы же знаете, я не согласен с вашей точкой зрения, — возразил Таппан. — Хватит с нас лишних секретов. Мир готов к информации об инопланетянах.

— Это не вам решать. Да и вообще, когда узнаете, что мы выяснили, полагаю, вы согласитесь, что мир еще не готов.

— Можно подойти поближе? — спросила Нора.

— Хоть вплотную. Он больше не опасен.

Несмотря на заверения Грейбёрна, все четверо приблизились к зонду с опаской. Воздух был сильно ионизирован, наэлектризован. Нора попыталась вспомнить, как зонд выглядел раньше; он явно изменился и теперь походил на асимметричную гантель. Спереди по-прежнему бушевал овальный водоворот, но даже этот маленький ураган поутих. Вся остальная поверхность, до этого бурная, выглядела спокойнее, словно зонд обрел умиротворение. Он лениво менял цвета, время от времени окрашиваясь в совсем уж диковинные оттенки, а потом возвращался в прежнее состояние и повторял все заново.

— Начну с «Атропоса», — произнес генерал.

— Хорошая идея, — поддержал Таппан. — Кто они, черт возьми? Эти мерзавцы хладнокровно убили почти всю мою команду.

— Да. Приношу соболезнования. Возможно, кое-что они рассказали сами, поэтому извините, если повторю то, что вам уже известно. Но бо́льшая часть этой информации будет для вас такой же новостью, какой — увы! — стала для нас. «Атропос» — контрразведывательное подразделение, свернувшее на кривую дорожку. Оно берет начало из УСС — организации, созданной по приказу президента в тысяча девятьсот сорок втором году. Первых агентов УСС набирали преимущественно из Вооруженных сил США и из Сил специальных операций Военно-морских сил. Их тайно обучали приемам психологической войны; из них делали диверсантов и убийц. Обучение они проходили в Специальном тренировочном центре номер один-ноль-три, лагере «Икс»: британцы построили его в тридцати милях от канадской границы.

УСС упразднили в сорок пятом, и несколько ветвей этой организации влились в Подразделение стратегических служб, которое тогда называлось Центральной разведывательной группой. И наконец в сорок седьмом было создано ЦРУ. В переходный период царила неразбериха, и проблема советского шпионажа стояла остро. Несколько ученых, работавшие в Манхэттенском проекте, а позже создававшие водородную бомбу, передавали секретные данные. В середине сорок шестого некий офицер, пылкий патриот, убедил свое начальство создать крошечное сверхсекретное разведывательное подразделение, тщательно отобрав для него солдат из старого доброго лагеря «Икс» и военизированных подразделений УСС. Так появилась организация «Атропос». Ее миссия была проста: защищать ценные ресурсы США от иностранных шпионов. Сотрудникам «Атропоса» предоставили полную свободу действий: по своему усмотрению они могли пытать и убивать шпионов — и не только шпионов. Другими словами, они обходили громоздкую и неэффективную судебную систему и брали правосудие в свои руки. Секретное подразделение «Моссада» под названием «Кидон», то есть наконечник копья, которое занимается ликвидацией врагов Израиля, позже было создано на основе той же идеологии.

В начале сорок седьмого года малые контингенты «Атропоса» охраняли критически важные объекты и особенно Лос-Аламос. К тому времени советская разведывательная сеть в США была хорошо развита, и отряды «Атропоса» не только занимались устранением многочисленных ученых-предателей, но и вычисляли разведчиков-нелегалов из Советского Союза, следили за ними и, если считали нужным, ликвидировали.

— Можно подумать, вы одобряете их действия, генерал, — заметил Таппан.

— Не одобряю, но и не осуждаю. Проблема в том, что подразделение располагало неограниченным бюджетом и ни перед кем не отчитывалось. Благоприятная среда для коррупции — или, что, возможно, еще хуже, для чрезмерной гордыни и радикализации.

Когда произошел Розуэлльский инцидент, команда «Атропоса» из Лос-Аламоса первой прибыла на место крушения. Инопланетный корабль, построенный с использованием продвинутых технологий, — находка чрезвычайно интересная. А когда зонд повел себя враждебно, это открытие стало их raison d’être[42]. Ценой многочисленных жертв они извлекли из земли летательный аппарат и доставили его на полигон Першинг. Чтобы не перевозить его снова, вокруг объекта выстроили секретную базу, значительно расширив подземный бункер.

— А что случилось с той парой, чьи тела мы нашли? — спросила Нора.

— Как установила присутствующая здесь агент Свенсон, супруги были советскими разведчиками-нелегалами, их убили сотрудники «Атропоса». Регулятор использовали в качестве приманки: механизм из него вынули, да и вообще это был всего лишь прототип, он не имел никакой ценности, и его зарыли вместе с трупам.

— Почему их оставили на плато? — спросил Таппан.

Генерал с циничной усмешкой ответил:

— Первая причина — гордыня. Место весьма глухое, к тому же в тот момент убийцы спешили: можете представить, как сильно их отвлекал обнаруженный космический корабль. Позже сотрудники «Атропоса», видимо, рассудили, что там мертвецов никто не найдет, а любая попытка их переместить сопряжена с риском — оставить на прежнем месте безопаснее. Как вы знаете, они облили руки и лица убитых кислотой, чтобы сложнее было идентифицировать. Разумеется, о советских коронках они ничего не знали. Двое ученых, исчезнувшие из Лос-Аламоса в сорок седьмом году, передавали информацию разведчикам-нелегалам. Их «Атропос» тоже устранил точно так же, сделав трупы неузнаваемыми, и закопал их в другой части пустыни. Эти тела мы тоже нашли.

— Шли годы, — продолжил генерал, — и «Атропос» превратился в нечто вроде секты. В устройстве корабля эти люди толком разобраться не сумели. Однако они присваивали огромную часть «черного бюджета»[43] и внедряли своих оперативников не только в ЦРУ, но и в ФБР, в армию и, к сожалению, в НАСА. Они удивительно ловко убирали все явные свидетельства своего существования из государственных документов. Свои действия скрывали под покровом секретности, да и вообще старались никому не бросаться в глаза, взаимодействуя с официальными подразделениями ровно в той мере, чтобы не вызвать подозрений. То обстоятельство, что организация появилась так рано, им помогло — прибавьте сюда постоянные и неизбежные перемены в правительстве. Но как бы там ни было, в отсутствие фактов возникло множество параноидальных идей. Зонд охраняли почти с религиозным пылом и при этом следовали традициям предыдущего поколения. Любой, кто выказывал желание вступить в контакт с внеземными существами, становился для них врагом, потому что, на их взгляд, привлекать внимание инопланетян, запустивших зонд, значило погубить цивилизацию.

— Servandae vitae mendacium, — процитировал Таппан.

— «Ложь спасает жизни», — кивнул генерал. — Именно. Ну так вот, новых сотрудников переманивали из спецподразделений и на особой церемонии посвящения заставляли присягнуть организации на верность и только потом им показывали космический корабль. В то время как весь остальной мир избавлялся от страха перед «захватчиками с Марса», секретность и паранойя внутри «Атропоса» только росли. Достойных кандидатов становилось все меньше и меньше, штат сокращался. Из-за этого организация стала еще более тайной. А потом появились вы, мистер Таппан, и перевернули этот мирок с ног на голову.

— Как же Лайм внедрился в ФБР? — спросила Кори. — Все были уверены, что он настоящий агент.

— Он и был настоящим агентом — во всяком случае, на бумаге. По-своему этот человек, как и все члены «Атропоса», был патриотом, и благодаря ему несколько важных операций ФБР увенчались успехом. Как я уже сказал, многие сотрудники «Атропоса» вели двойную жизнь и служили в агентствах с тремя буквами в названии: они появлялись там и исчезали по мере надобности. «Атропос» продолжал ликвидировать разведчиков-нелегалов и предателей, передававших им информацию, даже после того, как убил тех двоих в Розуэлле. В девяностые он ловко расправился с одним ученым в Лос-Аламосе — оказалось, он шпионил в пользу Китая.

— Откуда вы все это знаете? — спросила Нора.

— Мы поймали несколько мелких сошек, бежавших с базы, и нашли еще несколько человек, внедрившихся в разные агентства. Находившийся на базе мозговой центр организации, куда входил и полковник Раш, решил, если можно так выразиться, идти на дно вместе с кораблем. Генерал-майор, управлявший организацией «Атропос» из Вашингтона, покончил с собой. Нобелевский лауреат, ученый Истчестер, тоже совершил самоубийство. Большая трагедия. Похоже, у многих были скелеты в шкафу. Всю остальную информацию мы узнали благодаря ордерам на обыск и незаконному сбору сведений после взрыва, да и ваши показания нам помогли. Почти все эти три месяца мы по крупицам собирали историю «Атропоса». То, что эта организация проработала так долго в обстановке полной секретности и при минимальных вмешательствах извне… мягко говоря, смущает.

— А как насчет зонда? — спросил Таппан.

— Тут мы добились большего успеха, чем «Атропос», — впрочем, это не наша заслуга.

— Почему?

— По одной простой причине: маленький куб, который вы откопали, похоже, является центральным процессором и судовым журналом зонда — можно сказать, это его модуль искусственного интеллекта. Семьдесят пять лет в распоряжении «Атропоса» был всего лишь корабль, тупо защищавший себя. А вы нашли мозг.

— Но как он отделился от корабля? — спросил Скип.

— Судя по всему, примерно десять миллионов лет назад зонд был сильно поврежден вскоре после запуска. Когда он потерпел крушение здесь, куб либо отделился от летательного аппарата и укрылся, чтобы не быть обнаруженным, либо его выбило при ударе о землю и он остался в песке неподалеку от места происшествия. Как я уже упоминал, после извлечения зонда сотрудники «Атропоса» туда не возвращались: место Розуэлльского инцидента стало привлекать слишком много любопытных. В «Атропосе» надеялись, что время сделает за них всю работу и сгладит оставшиеся следы крушения… и несколько десятилетий дело именно к этому и шло. Вот почему ваши раскопки их так встревожили: они не могли быть уверены, что в сорок седьмом не оставили на месте крушения что-нибудь, что в наше время отыскать проще. — Генерал выдержал паузу. — Так вот, вы видите на корабле след давнего повреждения: овальную рану на боку. Теперь, когда куб воссоединился с зондом, корабль стал намного покладистее.

— Рану? — переспросил Скип. — Вы говорите о нем как о живом существе.

— Невозможно определить, одушевленный перед нами предмет или неодушевленный. Это гибрид, объединяющий в себе и биологическую и механическую природу, причем настолько совершенный, что непонятно, где заканчивается биология и начинается техника. Но как бы там ни было, при нормальных обстоятельствах зонд не потерпел бы крушение; он подвергся нападению и сюда прилетел уже в аварийном состоянии. За прошедшие несколько месяцев для анализа этого объекта мы использовали огромные вычислительные мощности и столько электричества, что хватило бы на весь Финикс[44]. Есть основания считать, что Земля не является его конечной целью. Мы всего лишь случайное препятствие. Миссия зонда в том, чтобы пролететь через Галактику и доставить важнейшее послание другим.

— Важнейшее послание? — переспросил Таппан. — Какое?

— У нас один из бесчисленного множества подобных зондов, отправленных миллионы лет назад ныне вымершей цивилизацией из дальней части Галактики. Все они несли одно и то же послание, которое хотели передать как можно большему количеству разумных существ.

— Как вы все это узнали? — уточнила Нора.

— От куба. Он прямо-таки жаждал наладить с нами коммуникацию. Нашего языка он не знает, зато умеет показывать весьма впечатляющие голограммы — если точнее, объемные видео. Чтобы их понять, специальных знаний не требуется. После просмотра мы, сотрудники разведывательных структур… наверное, самое подходящее слово «встревожены», даже, пожалуй, «напуганы».

Все присутствующие смотрели на генерала с разной степенью сомнения.

— Боюсь, выразиться поделикатнее не получится. Несмотря на всю свою жестокость и фанатизм, члены «Атропоса», по сути, были правы. Невообразимое зло, инопланетная угроза действительно существуют. Только исходят они не от этого зонда и не от цивилизации, которая его создала.

— Тогда от кого? — спросила Нора.

— Предлагаю посмотреть видео.

Грейбёрн что-то сказал адъютанту, тот быстро нажал несколько клавиш на ближайшей клавиатуре. Маленькая лазерная трубка, обращенная в сторону зонда, засветилась и несколько раз мигнула. Один из лениво шевелившихся завитков на корпусе сразу замер, будто прислушиваясь.

— Зонд контактирует посредством электромагнитного излучения с длиной волны пятьсот пятьдесят нанометров — проще говоря, с помощью зеленого света.

Нора наблюдала за коротким диковинным «разговором» между земным лазером и продуктом инопланетного прогресса. А потом все ахнули. Прямо перед ними в воздухе возникло трехмерное изображение поразительного качества: цвета яркие, картинку хорошо видно со всех сторон. Сначала на экране возникла звездная карта, потом зрителям крупным планом показали вращавшуюся вокруг звезды сине-зеленую планету, напоминающую Землю, — несомненно, зонд запустили именно оттуда. С планеты взмыли и разлетелись во все стороны тысячи его собратьев. А потом материализовалось — или проявилось (Нора впервые это видела и не могла понять, что именно произошло) нечто очень странное. Поначалу оно напоминало тучу: черная дымка, превосходящая размером планету, нечто имеющее форму и одновременно бесформенное, не темнота, а скорее отсутствие света. Но, судя по тому, как двигался этот странный туман, он был разумным существом, и по непонятной причине от его вида Нору пробирала холодная дрожь. А потом туман сделал что-то необъяснимое, и поверхность планеты треснула, будто кожура гнилого помидора. В следующий миг похожий темный сгусток набросился и на зонд: туча была таким огромной, что не помещалась в кадр. Раздался крик — неужели зонд вопил от боли? — но голографический фильм продолжался, и зонд сумел ускользнуть от врага: он спрятался на темной стороне пустынного астероида, и пока туман искал добычу, ей наконец удалось сбежать. Затем в кадре появилась панорама Галактики, и зонд показал свой полет, длившийся миллионы лет, не меньше. Вот возникла Солнечная система, потом Земля, а дальше был удар — и темнота.

Нора была поражена до глубины души. Зонд уложил миллионы лет в пять минут и рассказал целую историю, настолько простую, что понять ее смог бы даже ребенок.

Повисла ошеломленная пауза. Через некоторое время генерал обратился к Таппану:

— Скажите, вы по-прежнему считаете, что эту информацию нельзя хранить в секрете? По-вашему, мир к ней готов?

Таппан облизнул губы.

— Нет, — наконец ответил он. — Не готов. Честно говоря, я и сам-то, похоже, оказался не готов.

— Однако ваша неготовность для нас очень важна.

— Почему?

— Думаете, я собрал вас всех здесь лишь для того, чтобы удовлетворить ваше любопытство? Мистер Таппан и доктор Келли, вы оба — и ваши возможности — нужны нам, чтобы вместе справиться с этой угрозой. Мы планируем обратиться к другим важным и влиятельным людям, к тем, кто способен помочь… а также к тем, кто по неведению подвергает нашу планету риску. Разумеется, я имею в виду участников SETI и особенно их активные попытки наладить контакт с внеземными цивилизациями: подобные проекты сейчас готовятся вовсю. Работу над ними необходимо приостановить. А еще человечество должно сделать так, чтобы огромное количество электромагнитного излучения от нашей деятельности не попадало в космос.

Генерал снова замолчал.

Теперь молчание нарушила Нора:

— Вы говорили, что зонд нес послание. Его удалось расшифровать?

— Да. Оно совсем короткое. Всего одно слово.

— Какое?

Генерал невесело улыбнулся:

— «Прячьтесь».