Плохие намерения

22. Кейден

Лили снова избегала меня после инцидента в туалете на перерыве. А может, это было связано с тем, что Джоша временно оставили на скамейке запасных после того, как кто-то напал на него на парковке и сломал ему нос после игры.

Бедный парень. Только приятное ощущение ломающегося носа под моим кулаком успокоило мой гнев. Я не знал, подозревал ли он в нападении меня. Было темно, и я был осторожен. Мне было не привыкать совершать жестокие поступки в темноте. Когда-то это было моим хлебом и маслом в работе на дядю Джека. Сейчас я понимал, насколько изменилась моя жизнь после переезда к Уильямсам.

Я лежал в своей комнате по соседству с комнатой Лили и смотрел в потолок. В этом доме не было никого, кого бы я боялся. Здесь также не было никого, от кого мне нужно было бы прятаться. Я был в безопасности. Безопасность. Какое странное слово. Только сейчас я наконец понял, что это было то, чего я никогда не испытывал раньше.

Никаких пугающих звуков, как когда мама развлекала своих «друзей» в моем раннем детстве. Эти воспоминания были самыми худшими и, к счастью, самыми смутными. Хотя у меня было несколько хороших воспоминаний о матери, и это было самое ценное, что я мог назвать своим. Отрывки времени с единственным человеком, который когда-либо пытался полюбить меня.

Иногда, когда мама была под кайфом и чувствовала себя хорошо, она прихорашивалась, и мы шли в ближайшую закусочную, чтобы поесть мороженого. В свои пять лет я не замечал, что ее помада размазана по зубам, а красивое вечернее платье порвано и испачкано. Я не обращал внимания на то, как часто она ускользала в туалет, или как все в заведении с жалостью смотрели на меня, сидящего в одиночестве с шоколадным мороженым и сияющего от восторга.

Это были хорошие дни.

Позже в том же году я нашел ее холодной в своей постели, ее глаза смотрели на дверь и больше не двигалась. Я никогда не забуду ее последний взгляд, то, как она с тоской смотрела на свободу, такую близкую, но навсегда недосягаемую для неё. Мама не хотела быть той, кем стала. Дверь была совсем рядом, но она, прирожденная наркоманка, не смогла ее открыть.

После этого меня отправили к другой паре. По иронии судьбы, они носили фамилию, очень подходящую их хобби — Катлеры⁴. Мой кошмар начался именно тогда и никогда не прекращался. В то время как мои драгоценные воспоминания о матери были туманными, воспоминания о Катлерах были яркими и подробными. Я помнил каждую секунду в том доме, и жалел, что не могу забыть их все.

Я открыл фотографии дневника Лили на своем телефоне и устроился поудобнее, чтобы перечитать любимые моменты. Как ни странно, большего всего мне нравились не сны обо мне. Это было все остальное. Дни и месяцы невинных, милых мыслей моей Божьей коровки. Ее шутки с подругой, то, чему она научилась на занятиях, как она мечтала о том, чтобы ее не ограничивали, чтобы она могла быть собой и совершать ошибки, если это необходимо.

Запись о том, как она попробовала новый рецепт торта, была для меня сказкой на ночь. Я был словно вампир, высасывающий чистую, блестящую жизнь из обычных маленьких историй. Тех, которых мне никогда не доводилось переживать. Я закрыл глаза и представил, что был там с ней, в безопасности, в этом теплом, гостеприимном доме, вдали от монстров из моих снов.

Однако, как всегда, когда я засыпал, тепло исчезло, а кошмары вернулись. В конце концов, я не оставил своих демонов в Миднайт Фоллс.

Монстры жили в моей голове, и от них не было спасения.

На следующей неделе у нас была выездная игра, и команда была вся в делах. Мы добились победы, и тренер поделился стратегией, которая приведет нас к Национальным соревнованиям. Это должно было случиться, я чувствовал это. Впервые в жизни то, что я планировал и ради чего усердно работал, должно было произойти именно так, как я себе и представлял. Я не мог допустить, чтобы что-то встало у меня на пути.

Я решил принять душ дома, несмотря на то, как отвратительно себя чувствовал, потому что не хотел, чтобы все ждали меня в автобусе только для того, чтобы я мог принять душ в одиночестве самым последним. Может, я и привык быть эксцентричным, но не хотел тыкать этим ребятам в лицо. Это вызвало бы очередные домыслы, а я был не в настроении.

Я оказался у автобуса первым, поскольку все остальные были заняты в раздевалке. Присел на невысокое ограждение, и достал телефон, чтобы убить время. В этот момент пришло сообщение.

Бу. Я вижу тебя.

Я тут же напрягся и встал, оставив свою хоккейную сумку на земле. Я повернулся как раз в тот момент, когда в открытых дверях катка появился дядя Джек.

— Скучал по мне, мальчик?

Раздражение, злость и здоровая доза нервов пробежали по мне. Какого хрена он здесь делал?

— Вдруг стал хоккейным фанатом?

Джек рассмеялся.

— Ни в коей мере, но я подумал, что должен прийти и повидаться с тобой, учитывая наши отношения.

— У нас нет никаких отношений.

— Верно, их нет. Ты променял меня на милую семью из Хэйд-Харбора… как будто это могло спасти тебя.

— Спасти меня? — Я фыркнул, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет никого из команды. — От тебя?

— Нет, мальчик. От самого себя. Ничто и никогда не сможет спасти тебя от самого себя. Ты и здесь уже успел облажаться.

— И откуда ты это знаешь? — спросил я, заскучав от его пустых, жалких угроз.

— Мне рассказала маленькая птичка. Она прилетела в Миднайт Фоллс, чтобы расспросить о тебе.

Маленькая птичка? Обычно я бы послала Джека нахуй, распознав его ложь и попытки достать меня, но сегодня что-то в его тоне подсказало мне, что он говорит правду.

— Дай вспомнить, как же ее звали… рыжие волосы, нос пуговкой…

Он замолчал, но мне не нужно было продолжение, чтобы понять, о ком он.

— Лили. — Мой холодный тон удовлетворил Джека, и он засиял, почувствовав мое слабое место.

— Да, Лили, точно. Бледная, благовоспитанная девушка. Не волнуйся, я ввел ее в курс дела. Рассказал ей все о нашем совместном времяпрепровождении, — начал он и осекся, когда я схватил его.

Ярость, подобную которой я никогда раньше не испытывал, наполнила меня, поразительно горячая, выжигающая путь разрушения прямо в моем сознании и стирающая все рациональные мысли.

— Что ты, блядь, сказал ей? — прорычал я, давая Джеку реакцию, которой он так ждал.

Он ухмыльнулся, его слюна попала мне на лицо, когда он засмеялся.

— Всё. Каждую печальную мелочь в твоей жалкой жизни. Я даже показал ей твою детскую спальню. После этого Красотка Лили быстро ушла. Если она не боялась тебя раньше, то теперь, я уверен, боится. На самом деле, думаю, она уже в пути, чтобы предупредить всех важных людей, кого именно они пригласили в свой милый маленький городок.

Его слова стали настоящим ударом. Я отпустил его, шок ослабил мои мышцы. Всё. Он рассказал Лили всё. Она всё знала.

— Почему? — бездумно спросил я.

Джек усмехнулся, а затем пожал плечами.

— Потому что ты, золотой мальчик, не должен быть счастлив. Ты укусил руку, которая тебя кормила, и теперь тебе придется иметь дело с последствиями.

Он отступил назад и поправил куртку. Выглянув из-за моего плеча, он присвистнул.

— Похоже, твои друзья по команде вот-вот присоединятся к нам. Я пойду. Я бы не хотел смущать тебя, парень. Ты и сам прекрасно справляешься с этим.

С этими словами он повернулся и ушел, оставив меня истекать кровью.

Очевидно, Лили отправилась в Миднайт в поисках компромата на меня, а взамен узнала всё. Вся моя жалкая жизнь лежала перед ней, чтобы она могла презирать меня. Жалеть меня. Бояться. Сердце сильно колотилось, в груди заныло. Это было больно. Действительно чертовски больно. Правильно или нет, но это было похоже на предательство, и существовал только один способ ответить на него.

Возмездие. Оказывается, у моей маленькой Божьей коровки все-таки были коготки, а я ее недооценил. Теперь у нее была информация обо мне, губительная информация, которая могла разрушить все мои мечты. Я не мог позволить Лили воспользоваться ею.

На этот раз я не стану сдерживаться. Она должна бояться меня, и так или иначе я добьюсь этого.