Плохие намерения

31. Кейден

На следующей неделе мы погрузились в своего рода рутину. Я делал вид, что не смотрю на Лили, а она притворялась, что не замечает моих взглядов. Поначалу Селена и ее подружки были жестоки с ней: разрисовывали баллончиками ее шкафчик, выкладывали отрывки из дневника во всех групповых чатах, писали их на клочках бумаги и цепляли на доску объявлений, несмотря на предупреждения директора Смит. Но, похоже, что это прекратилось после того, как я выгнал раздражающую задницу Селены из нашего стола и пригрозил ей. Постепенно все затихло.

Игра на следующей неделе стала первой домашней игрой, на которой лицо Лили не смотрело на меня с трибун. Не знаю, как ей удалось выкрутиться, учитывая, что тренер любил свои ритуалы, а присутствие дочери на них, безусловно, было одним из них, но она не пришла.

Говорил ли Эрик со своей дочерью о дневнике? Он ни словом не обмолвился мне о нем, несмотря на то, что содержание в значительной степени касалось меня. Может, он его не видел? Это было бы гребаное чудо.

Я был почти разочарован. Месть Жучку была хороша, только в том случае, если причиняла боль, а разборки с родителями расстроили бы ее сильнее всего. Она скрывала от них свою настоящую сущность, и пришло время выпустить ее наружу. Я не собирался позволять ей прятаться, не тогда, когда она не оказала мне такой же любезности. Если все пойдет так, как Лили опасалась, ее родители взбесятся из-за того, что она поступила в колледж за пределами штата, и вынудят её остаться.

Лили придется поступить в УХХ, как и мне, и тогда я смогу присматривать за ней.

Ее маленький путь к отступлению будет перекрыт, и она станет моей, просто и ясно. Я не мог смириться с мыслью о том, что она уйдет, как бы хреново это ни было.

После очередной игры и легкой победы тренер вызвал меня к себе в кабинет.

— Садись, Кейд, у меня есть новости. — Его улыбка осветила комнату.

Я сбросил свою тяжелую спортивную сумку и плюхнулся на стул перед его столом.

Эрик сцепил свои пальцы и улыбнулся мне.

— Что ты думаешь о предстоящей игре против «Мэйпл Маулерс»?

Я пожал плечами, бесстрастное выражение лица скрывало волнение, бушующее во мне.

— Думаю, что будет легко, как и со всеми остальными.

Эрик рассмеялся.

— Я надеялся, что ты это скажешь. Что ж, будем надеяться, что ты прав, и постараемся показать тебя в лучшем свете. На игру приедут скауты из УХХ. Особенно пристально они будут смотреть на Ледяных Богов. Вот он, Кейден, твой большой шанс.

Его ухмылка была заразительной, и я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ. Скауты УХХ, а затем, после того как я добьюсь славы в университетской команде, НХЛ. Это происходит. Наконец-то в моей жизни осуществлялось то, ради чего я так упорно трудился. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Эрик начал излагать стратегию игры, а я жадно слушал. Я должен был тренироваться, должен был оставаться сосредоточенным. Все остальное не имело значения.

— Кейд, прежде чем ты уйдешь, я хотел спросить тебя о Лили.

Я застыл в дверях, уже готовый уйти и повернулся к нему.

— А что с ней?

— Я знаю, что случилось с твоим байком. — Он потер шею. — Я до сих не могу поверить, что Лили сделала это. Почему ты не принес счет мне?

Я не знал, что на это ответить. «Потому что я заслужил это» — было не то, что он хотел услышать. Я просто пожал плечами.

— Я видел записи из дневника, и знаю, что она пережила непростой период. Девочки, старшая школа… я не знаю, что делать или говорить в таких ситуациях. Полагаю, все было выдумкой, как и сказала директор Смит.

— Не все было выдумкой, — услышал я свой голос.

Тренер нахмурился и скрестил руки на груди. В глубине моего живота сгустилась тьма. Я серьезно собирался уличить Жучка в поступлении в колледж за пределами штата? Да, я действительно был таким плохим.

— Она подала документы и поступила в другой колледж… тот, что в Калифорнии.

Эрик опустился в свое кресло. Он казался поникнувшим. Его огорчение густым туманом окутало всю комнату. Чувство вины кольнуло меня, но я отогнал его. Лили заслужила это. Она не могла так просто исчезнуть. Не могла уйти. Я бы не допустил этого.

— Она хочет уехать, но слишком боится сказать вам.

Глаза Эрика встретились с моими, и было трудно не отвести взгляд. Так вот каково это, когда страдает тот, кто тебе дорог. Я узнал выражение зеленых глаз Лили, когда она напала на меня из-за дневника. Как оказалось, легче от этого не стало.

— Если это все, я пойду, — сказал я тренеру.

Он рассеянно кивнул и взял телефон. Звонил ли он своей дочери прямо сейчас? Неужели жизнь Жучка вот-вот разрушится так же, как разрушилась моя не без ее помощи?

Меня это не должно было волновать. Я вышел из кабинета, прихватив тяжелую сумку. Пробираясь по коридору, я затолкал свои бушующие эмоции вниз, далеко в темные глубины, которые жили внутри меня.

Я не должен переживать из-за этого, и я не буду. Мне просто нужна секунда.

После игры я вместе с Ледяными Богами отправился в закусочную Евы. Ашеру нравилась тамошняя еда, и они с сестрой часто питались остатками после ее смены. Это была маленькая закусочная в стиле ретро, низкопробная, как для Хэйд-Харбора, но приятная. Здесь было намного лучше, чем в любом из заведений Миднайт Фоллс, это уж точно. Ева улыбнулась своему брату, но ее улыбка быстро превратилась в холодный оскал, когда она увидела меня.

— Фу, ты привел его? — многозначительно спросила она, перекидывая тряпку через плечо и выпрямляясь, как будто планировала накинуться на меня с кулаками.

— Веди себя вежливо, или никаких тебе чаевых, — проворчал Ашер и неторопливо направился по проходу к свободной кабинке.

Я только проскользнул внутрь, как из конца зала показалась характерная рыжая голова и побрела к своему месту. Это зрелище стало ударом в живот. Лили была здесь. Вот где она пряталась вместо того, чтобы наблюдать за игрой.

Я выскочил из кабинки прежде, чем успел себя остановить.

Ева стояла у столика Лили, и они яростно шептались.

— Не позволяй ему отпугнуть тебя, — произнесла Ева ядовитым тоном.

— Почему нет? Я бы предпочла не находиться рядом с ним, и меня не волнует, как это будет выглядеть. Достаточно того, что мне приходится видеть его дома.

Я понял, что соскучился по звуку голоса Лили, пока стоял, прислонившись к стене рядом с кабинкой, никем не замеченный.

— Да, но ты не сделала ничего плохого. Убегая и избегая его, ты кажешься виноватой, а это несправедливо, — продолжила Ева.

— Мне больше не важно, что справедливо, и наплевать на то, верит он мне или нет. Даже если бы он поверил, я бы никогда в жизни не простила ему того, что он сделал… — Она замолчала, когда наши глаза встретились, и ее губы плотно сжались.

— Не обращайте на меня внимание, хотя, должен сказать, мои уши горят.

Мой голос был безразличным и беспечным, хотя, находясь так близко к Лили после нескольких дней молчания, я чувствовал что угодно, кроме равнодушия. Я скучал по общению с моей умной маленькой Божьей коровкой, даже если иногда мне хотелось придушить ее.

— Что тебе нужно? Возвращайся к своим друзьям, здесь тебе не рады, — свирепо сказала Ева, положив руки на бедра.

— Жучок, отзови свою сторожевую собаку, иначе я поставлю ее в неловкое положение перед всем заведением.

— С моим братом рядом? Удачи, — фыркнула Ева.

В ее словах был смысл. Ашер очень оберегал свою сестру. Клиенты окликнули Еву, и я кивнул в их сторону.

— Лучше делай свою работу и не суй свой нос в мои дела.

— Иди нахуй, Уэст, — усмехнулась Ева и зашагала прочь.

Я повернулся к Лили. Она смотрела на свой телефон с яростной сосредоточенностью, которую я сразу же возненавидел. Кто, блядь, писал ей все это время? Тайлер Оуэнс?

Я выхватил телефон у нее из рук и скользнул в кабинку напротив неё.

— Отдай, — процедила она, сверкнув на меня злобным взглядом.

— Зачем? Здесь есть что-то, чего ты не хочешь, чтобы я видел?

— Мне все равно, что ты увидишь, я просто хочу вернуть свой телефон.

Экран остался разблокированным, и я пролистал ее сообщения.

— Кейден, верни его мне. — Она обошла кабинку и потянулась к телефону.

Мне не составило труда поднять его выше, чем могли дотянутся её руки. Лили прислонилась ко мне, между ее каштановыми бровями пролегла мягкая складка. Она была так близко, что я мог сосчитать россыпь веснушек на её носу. Я не мог оторвать от них глаз.

— Перестань быть мудаком, если ты вообще знаешь как, и отдай его мне, — потребовала Лили, наклоняясь ко мне, когда я позволил ей думать, что она может схватить телефон, а затем отдернул его.

Ее грудь прижалась к моей, а лоб скользнул по моему подбородку. Она навалилась на меня и не смогла остановиться. Я не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь. Ее руки приземлились на мои бедра, когда она попыталась удержаться от падения прямо мне на колени. Маленькая ладонь ощущалась как клеймо на верхней части моего бедра. Она замерла, когда поняла, в какой близости мы находимся. Ребро её ладони касалось моего проклятого члена, и все, о чем я мог думать, — это как бы мне хотелось, чтобы она переместилась чуть левее и обхватила его. Я был чертовски тверд и мог бы легко изогнуться, спровоцировав контакт, и кончить в штаны, прямо здесь, в закусочной, просто от вынужденного давления ее руки.

Никто не действовал на меня так, как Лили. До нее я редко испытывал желание, а теперь, когда я побывал внутри нее и растянул ее тугую, девственную маленькую киску так, чтобы она идеально подходила мне, ее тело было единственным, что меня возбуждало. Я узнал о похоти, поклоняясь ее алтарю, и она была единственной, кого я видел, хотя гнев наполнял меня каждый раз, когда я смотрел на нее, и даже несмотря на то, что она ненавидела меня в ответ.

— Что ты не хочешь, чтобы я видел, Жучок?

На ее челюсти дрогнул мускул, но она прикусила язык, оставив меня без ответа.

— Ты нарушала мои правила? Помни, я не делюсь своими вещами.

— Я не твоя, Кейден. Думаю, последняя неделя сделала это довольно очевидным.

Я пожал плечами.

— Не для меня.

Ее рот растянулся в невеселой улыбке.

— О, правда? Значит, ты всегда относишься к своим вещам как к дерьму?

— Нет, — пробормотал я, опуская телефон и позволяя ей взять его. Она все еще была так близко, что я чувствовал ее дыхание на своих губах. — Я всегда ломаю их. Будь благодарна, что я еще не сломал тебя, Веснушка.

Она сглотнула, и мой взгляд упал на ее красивую шею. За последние несколько дней я достаточно пофантазировал о том, как придушу ее, но теперь, когда я был так близко к ее хрупкому горлу, мне захотелось оставить отпечатки своих пальцев на ее кремово-белой коже; не для того, чтобы причинить боль, а чтобы оставить метку — клеймо собственности на всеобщее обозрение.

— Кто сказал, что ты уже этого не сделал?

Ее мягкие слова немного ранили, когда вонзились в меня своими когтями. На одно блестящее мгновение она позволила мне увидеть ее боль, и это украло моё дыхание.

— Тот факт, что ты думаешь, что огласка маленького грязного дневника сломала тебя, только дает мне идеи на будущее, Жучок. Аккуратней, — поддразнил я ее… или это было предупреждение? Может, и то, и другое. Я не мог сказать наверняка. Я не планировал встречаться с Лили сегодня вечером и уж точно не планировал разговаривать с ней, и все же за последние десять минут я испытал больше счастья, чем за всю неделю. Игра с едой всегда была моим хобби, а теперь, когда Лили была моим ужином, это доставляло мне бесконечное удовольствие. Она была самым захватывающим человеком, которого я когда-либо встречал. Нахождение рядом с ней успокаивало что-то во мне. То напряжение, которое всегда кипело, когда ее не было рядом.

Между нами завибрировал ее телефон, и она подпрыгнула. Мне стало любопытно, была ли она так же потеряна в наваждении между нами, как и я. Ничто в мире не могло сравниться с волшебством, которое возникало, когда Лили была в пределах досягаемости.

Она посмотрела на телефон, и, не успев остановить себя, я опустил взгляд, чтобы мельком взглянуть на сообщение,

Папа: Нам нужно поговорить. Едь домой.

Точно, отравленный дротик, который я выпустил перед тем, как отправиться на ужин, уже летел в нее. Лицо Лили побледнело, ее глаза расширились и каким-то образом стали еще ярче на фоне ее бледности.

Она подняла на меня глаза, прикусив полную губу своими белыми зубками.

— Похоже, дорогой папочка узнал о Калифорнии.

От моих слов ее щеки покраснели еще сильнее. Зеленые глаза впились в мои, обвинение было выгравировано в этих лесных глубинах.

— Когда-то ты должна была сказать им… похоже, это время настало, — указал я ей.

— И ты просто должен был решить это за меня?

Я пожал плечами.

— Чего ты ждешь? С каждым днем будет только труднее. Неужели тебе приятно лгать?

Моя атака лишила ее дара речи. Ее глаза заблестели. Лили была зла и расстроена одновременно. Она могла вступить в гребаный клуб.

— Я не лгу им.

— Звучит так, будто лжешь. Ты хоть представляешь, как усердно твой отец работает, чтобы попасть в УХХ… ради тебя?

— Это не единственная причина, — пробормотала она.

— Но основная, и ты это знаешь.

— Ладно, но, может, я не хочу, чтобы он это делал.

Я усмехнулся.

— Я знаю, что не хочешь. Я читал твой дневник, помнишь? Главный вопрос в том, когда ты наберешься смелости и скажешь им правду? Когда ты перестанешь быть такой гребаной трусихой? Это не преступление — хотеть немного пространства… если только не от меня.

Она усмехнулась, выражение ее лица стало жестче.

— Ты так любишь правду, но тебе ненавистна мысль о том, что я рассказала всем правду о тебе, — отметила она.

Моя ухмылка превратилась в оскал.

— Наконец-то решила признаться?

Она издала горький смешок.

— Мне все равно, что ты веришь в это. Я оставила попытки достучаться до тебя. Мне официально плевать на то, что ты думаешь, делаешь, чувствуешь — на всё из этого.

Ее слова били, как камни, по моим слабым щитам. Никто так не беспокоил и не выворачивал меня наизнанку, как эта девушка. Она знала, на какие кнопки нажимать.

Мы уставились друг на друга, загнанные в тупик.

— Лучше поторопись домой. — Мой голос мог бы разрезать лед.

Она отстранилась, и от потери ее близости по коже пробежал холод. Лили выпрямилась, избегая моего взгляда и обошла стол, чтобы запихнуть тетради в сумку. Я молча наблюдал за ней.

Она замерла, прежде чем выйти из кабинки.

— В этом все дело? Ты просто привык ломать свои игрушки?

У меня вырвался грубый смех.

— Разве ты не сломала меня первой? Я просто возвращаю должок.

Лили медленно покачала головой, в ее глазах была такая печаль, что мне было трудно выдержать ее взгляд. Она наклонилась ко мне, опираясь рукой на столешницу. Ее волосы водопадом рассыпались по плечам, обдавая меня тонким ароматом духов. Это был тот самый притягательный запах с ее футболки, с которой я спал каждую ночь.

— Однажды ты поймешь, насколько ты ошибался. Ты поймешь, что я никогда не предавала тебя и всегда хотела для тебя самого лучшего, но к тому времени будет слишком поздно. Единственный человек, которому ты открылся, уйдет навсегда.

— С чего ты взяла, что ты единственный человек, которому я открылся? — бросил я вызов, но это были пустые слова. Мы оба знали, что она права.

Лили улыбнулась, и это было разрушительно красиво.

— Возможно, ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы ранить, Кейден, лучше, чем кто-либо другой, но не забывай, что я тоже тебя знаю.

Я наклонился к ней, оказавшись прямо перед ее лицом, так близко, что искушение поцеловать ее вызывало физическую боль. Господи, как же я скучал по ней. Я скучал по ее прикосновениям, по ее телу. Больше всего я скучал по ее улыбке. Ничто не могло заставить меня чувствовать себя так, как Лили, одной своей улыбкой. Когда она улыбалась мне, я был непобедимым. Достойным спасения.

— Признайся, и мы сможем оставить это позади… просто скажи мне правду и никогда больше не лги мне. И я снова смогу доверять тебе. Я не стал произносить последнюю фразу вслух, она была слишком губительной. Неужели я простил Лили? Возможно, я простил её еще в раздевалке, когда она так красиво плакала, и вид ее слез разбил мое сердце. Но я не знал, как отмотать время назад. Я понимал лучше, чем кто-либо другой, что прошлое не изменить.

— Но видишь ли, Кейден… даже если я признаюсь, и ты примешь мои извинения, я никогда не прощу тебя. Я никогда не забуду, как ты обошелся со мной. Никогда. Так что, в конце концов, все это не имеет значения. — Лили произнесла последние слова мягким, убийственным тоном, а затем повернулась и вышла из закусочной.