По Тунису и Ливии

ПО УЛИЦАМ ДРЕВНЕЙ САБРАТЫ

Каждый путешественник, каждый турист чувствует себя в какой-то мере первооткрывателем. Такими «первооткрывателями» стали и мы в Ливии, когда неожиданно очутились в Сабрате — этом поистине изумительном памятнике древней культуры.

Чем объяснить, что слава о Сабрате и Лептис-Магне (Великом Лептисе) — древнеримских городах, погребенных под песками Ливийской пустыни, — распространилась не так широко, как о Карфагене или Помпее?

Дело в том, что раскопки Помпеи ведутся с 1768 года почти двести лет! А Сабрату начали освобождать от песка лишь сорок лет назад.

Более двух тысяч лет покоились ее развалины под толстым слоем песка. За четыре десятка лет, учитывая, что половина этого промежутка времени была омрачена господством итальянских колонизаторов, мало кто интересовался результатами раскопок. Да и туристы здесь были весьма редкими гостями.

И только за последние годы (самостоятельным, независимым государством Соединенное Королевство Ливия стало в конце 1951 года) «тайны» этой страны стали постепенно раскрываться. Любознательные туристы, путешественники, историки получили возможность ближе познакомиться с древнейшими памятниками Ливии, сравнить их с другими, чтобы оценить по достоинству…

Триполи, Триполитания, Сабрата…

На набережной Триполи.

Путешествуя по Ливии, мы, честно говоря, не задумывались, существует ли какая-нибудь прямая связь между этими названиями. Уточнив же, откуда произошло слово «Триполитания», выяснили, что в дословном переводе оно означает: страна трех городов («tre» — «три», а «polis» — «город»).

Первый — Эя, находившийся на том месте, где сейчас стоит Триполи (арка Марка Аврелия подтверждает это). Второй — Лептис-Магна, расположенный близ города Хомса, и третий — Сабрата.

В давние времена они были центром, средоточием торговли на североафриканском побережье Средиземного моря. Оживленнее становились караванные тропы, ведущие к ним из пустыни. Росли, поднимались города; искусные архитекторы возводили дворцы и театры, украшали здания и площади арками, колоннадами. Увеличивалось население, и для того чтобы прокормить его, приходилось распахивать новые участки оазисов, растить новые сады А сколько появилось здесь всевозможных ремесленных мастерских: нужно было обеспечить дома и дворцы хозяйственной утварью, посудой, украшениями, коврами…

Вот и стали называть с незапамятных времен всю территорию между тремя этими городами одним словом: Триполитания.

…Бесстрашием и отвагой отличались финикийские мореплаватели. Они отправлялись в дальние многодневные странствия вдоль побережья Средиземного моря, не теряли самообладания, попадая в штормы, искусно преодолевали опасные рифы. На пути следования с Сирийского побережья они облюбовали несколько удобных якорных стоянок. Эти пристани служили финикийцам опорными пунктами во время длительных плаваний. Здесь пополнялись запасы пресной воды, латались изорванные ветрами паруса, совершались выгодные торговые сделки. Сюда, к якорным стоянкам, из глубинных областей Центральной Африки кратчайшим путем приходили торговые караваны, доставлявшие слоновую кость, золото, дорогие коренья, рабов, а позднее и хищных зверей, которых отправляли по морю в римские цирки.

Первые глинобитные домики, построенные вдоль одной из таких пристаней, и положили начало городу Сабрата.

Раскопки показали, что пристань использовалась моряками-финикийцами примерно за тысячу лет до нашей эры.

Финикийцы называли Триполитанию «берегом Империи». Они ценили ее за природные богатства, приезжали сюда за такими ценными «ходовыми» товарами, как золото и слоновая кость. Не случайно Сабрата начала разрастаться от площади, расчищенной и выровненной под рынок. От нее на юг потянулись домики, затем целые улицы: ведь на востоке, где торговля — там и жизнь!

В путеводителе по Сабрате говорится, что до римского владычества ее история не была записана. По-видимому, после падения Карфагена она перешла, так же как Лептис-Магна и Эя, в руки нумидийского[21] царя. Вспыхнувшая в Нумидии гражданская война могла привести к полному разрушению Сабраты и Лептис-Магны. Поэтому жители этих городов обратились к римлянам с просьбой взять их под свою защиту. С тех пор начался быстрый рост Сабраты и Лептис-Магны. Старые финикийские селения превратились в типично римские города с храмами, театрами, рынками, библиотеками, банями и благоустроенными домами.

При императоре Каракалле (в 212 году) на всех жителей Сабраты было распространено право римского гражданства. Такое признание способствовало дальнейшему процветанию города. Он продолжал расти, строиться. Но в IV веке нашей эры его захлестнуло внезапное нашествие берберов, вторгшихся на побережье из внутренних районов Центральной Африки. Вскоре город оправился от нападения, но ненадолго. Сабрату разграбили вандалы, выступившие из Европы. Они ворвались в Северную Африку через Испанию, сметая все на своем пути.

Почти восемьдесят лет (до 533 года нашей эры) о поверженной Сабрате не вспоминали. Затем город попал под власть Византии. На месте развалин были возведены новые дома, примерно на метр выше прежнего уровня проложили дороги. Старую часть города близ гавани обнесли крепостной стеной. Однако крепость не могла сдержать нашествия арабов. Они нанесли Сабрате и Лептис-Магне последний удар.

«Волна фанатического ислама, — записали Ганзелка и Зикмунд, — смела в море высокую культуру хранителей финикийского и римского наследия. Два прославленных города превратились в каменные карьеры, в неисчерпаемые склады мраморных колонн, которые арабы стали увозить за сотни километров, чтобы использовать их для строительства новых мечетей».

Развалины городов пустыня прикрыла своими песками. Они были надолго забыты. Вспомнили о них лишь новые «хозяева» Ливии. По распоряжению итальянского правительства с 1923 года начались раскопки, продолжавшиеся до 1936 года: их прервала война. Сначала была обнаружена часть древнего города с его улицами, домами, общественными зданиями. Затем произвели тщательную реставрацию римского театра…

Мы допустили бы историческую неточность, не сказав, что кое-кто вспоминал о Сабрате и Лептис-Магне и до итальянцев. Вспоминали, правда, не без корыстной цели.

В конце XVII века французский Консул в Триполитании долго ломал голову над тем, как снискать расположение своего монарха Людовика XIV. Он принял не столько, смелое, сколько авантюрное решение: выкопать, вывезти и подарить королю Франции какие-либо ценности из погибших городов. В результате этой «операции» более шестисот редкостных мраморных колонн навсегда исчезли с освобожденного от песков Форума Лептис-Магны. Их доставили в Париж в качестве дара королевскому двору.

Несмотря на такой грабеж, и в Сабрате, и в Лептис-Магне великолепно сохранились памятники античной архитектуры.

Рухнули стены домов (большинство из них были двухэтажными), но остались фундаменты, мозаичные полы из черного, белого, а иные и из разноцветного мрамора. Сохранились остатки акведука, колодцы — в Сабрате недоставало воды. Дождевую влагу бережно собирали в многочисленных подземных бассейнах, которые находились под каждым зданием…

Но самое большое впечатление произвел на нас великолепный театр Сабраты. На его постройку (он вмещает пять тысяч зрителей!) были израсходованы огромные средства. Это один из самых сохранившихся римских театров, а его трехэтажная фронтальная колоннада не имеет себе равной в мире.

Тщательно восстановленный и реставрированный театр Сабраты дает полное представление о характерных чертах мест массовых зрелищ древнего Рима.

Поражает акустика. Даже в последнем ряду отчетливо слышно каждое слово, произнесенное со сцены. Труппа американских актеров ставила здесь шекспировскую «Двенадцатую ночь». Так через многие столетия каменные скамьи театра Сабраты снова заполнили зрители, а его давно умолкнувшая сцена ожила.

…Солнце клонится к закату. Колоннада на фоне бирюзового моря (оно плещется совсем рядом с улицами Сабраты!), голубоватый и нежно-розовый мрамор на фоне желтого песка, столь долго скрывавшего руины, контрастные, необычные из-за причуд предзакатного освещения блики и тени, — все это отчетливо врезалось в память, помогло яснее представить себе ту далекую пору древности, когда три торговых поселения, зародившихся на месте обыкновенных якорных стоянок, обрели с годами силу и славу, вызвав к жизни целую страну — Триполитанию,