По Японии

Ироха — символ века

Футара-сан был последним храмом, который мы осмотрели в комплексе Никко. Теперь предстояло двинуться еще выше в горы, к озеру Тюдзэндзи, к водопаду Кэгон.

После, перебирая в памяти впечатления этого дня, я разделила Никко на две части — собственно Никко, Никко токугавского периода, куда входил храмовой ансамбль, и Никко XX столетия, Никко сегодняшней Японии, нарядное, блестящее, «модернизированное» Никко.

Входом в это сегодняшнее Никко была автострада Ироха, которая шла наверх от станции Умагаэси. Это петлеобразное шоссе, с каждым поворотом поднимающееся все выше и выше. Петель около тридцати, идут они в большинстве своем строго друг над другом, и поэтому их свободно можно пересчитать как бы по алфавиту, по японскому алфавиту — «и», «ро», «ха», отсюда и название дороги.

Наш молчаливый водитель в белой рубашке и белоснежных нитяных перчатках сосредоточенно глядел на дорогу. При всех ее великолепных качествах дорога очень опасна. На одном из верхних виражей мы заметили, что ажурные низкие заборчики вдоль края дороги в нескольких местах начисто смяты. Восстановить их еще не успели, только, видимо, подмели осколки цемента и зачистили выбоины. Внизу шла отвесная стена, чуть прикрытая кронами деревьев, и где-то в пропасти сквозь листья просвечивала следующая петля дороги. Представить недавно разыгравшуюся трагедию было нетрудно. И понятными становились непривычные для нас забота и внимание, дорожная вежливость шоферов, если так можно выразиться. На каждом повороте спускающаяся вниз машина стоит минуту-другую, ждет появления встречной. Такой же водитель, как наш, поднимает руку в белой перчатке и нажимает клаксон — «спасибо!». Ответный взмах руки — машина трогается. В кабинах перед обоими шоферами в прикрепленных к стеклу вазочках раскачиваются головки цветов. Цветы в кабине — обычное явление, любовь к природе, тонкий вкус проявляется у японца во всем.

Ироха привела нас на Тюдзэндзи. Озеро, в которое были опрокинуты зеленые горы, пылающие пожары желтых и красных альпийских лугов, гордилось своей неправдоподобной красотой. И все здесь наверху было совсем как та Япония, которая с удовольствием показывает себя иностранцам, та, которую называют «Азиатская Америка», та, что гордится своими дорогами и машинами, кичится «сервисом», а глубину голубого неба и нежные краски природы деловито превращает в статью дохода. В этом поэтическом уголке, где

приютились белые современные здания, станция канатной дороги, моторные базы, стоянки легких спортивных судов. Вся красота природы подчинена интересам туриста, все «обработано», все подано ему «на блюдечке с голубой каемкой».

А машины японских и иностранных марок все везут и везут туристов. Все, что идет вверх от храмового ансамбля, превращено в фешенебельное место отдыха, где «сервис» — необходимое добавление к красотам природы. Например, к известному водопаду Кэгон, широкая струя которого хлещет со стометровой высоты, туриста доставляют на лифте. В горе продолблен тоннель с гудящими под ногами железными плитами, который ведет вас к подъемнику. Подъемник, как уголь «на гора», выбрасывает толпы туристов прямо к подножию водопада. У самого его основания, куда с грохотом бьет многотонная лавина, сделана небольшая деревянная вышка для обозрения.

Но, пожалуй, не хуже этого красавца менее популярный и, конечно, менее мощный водопад Рюдзу — «Голова дракона», по преданию, возникший из тысячи змей-струй, брошенных на скалы. Туристов здесь значительно меньше. И уж совсем нет ни души у небольшого водопада Юдаки, у озера Юноко. Правда, добраться до него не так просто. Прекрасные отели с зеркальными стенами, белыми купальнями и крыльями яхт на глади озера, так же как и комфортабельные автострады, останутся далеко внизу, пока по пыльной, вихляющей, разухабистой дороге доберешься, наконец, до маленького сиреневого озера. Зато необычайная тишь и первозданная, нетронутая красота величественных гор, косматых струй водопада, прямо посредине которого на черном камне дрожит красная осинка, восполняют сторицей тяготы пути.

Возвращались мы из Никко поздним вечером. Дорога была совсем пустынна, смельчаков, вроде нашего шофера, было мало. Клубы тумана крутились перед машиной, как вихри снежного бурана где-нибудь в Подмосковье.

Два Никко провожали нас. Одно осталось наверху, в огнях отелей и вилл, в ритмах твиста, в затихающих шорохах моторок на озере. Другое в полном молчании проплывало слева. Прекрасные храмы — бесценные сокровища японского искусства — мирно спали, укутанные густым белым туманом.