Побег на Памир

Глава 19

19

На вопрос, насколько отец пострадал в той аварии Алишер-ака, ответил, что ожоги в основном, находились со стороны спины. Все-таки его спасла мгновенная реакция, стоило грузовику вспыхнуть, как отец тут же рывком выскочил из грузовика, а тот по инерции еще и отъехал метров на двадцать вперед. Правда именно это и стало причиной большего числа ожогов. Если бы грузовик остался на месте, наверное, было бы легче. А так как он прокатился дальше по дороге, то водителю достался весь жар полыхающего кузова. Но так или иначе, хотя волосы и выгорели полностью, но лицо, практически не пострадало, разве, что несколько обгорело правое ухо, и часть его просто удалили.

Я показал гостю фотографии, имеющиеся у меня, и Алишер-ака, подтвердил, что отец, на сегодняшний день мало отличается от любой из них. Это было мне, только на руку. На следующий день, я с самого утра отвез своего гостя на завод, где должны были разгружать его грузовик, и сказал, что подъеду сюда ближе к обеду. Сам же взяв одну и фотографий, и деньги отправился в Башанабад, поселок в сорока километрах южнее Бахарака. Там у меня имелся один знакомый, который служил в местном полицейском участке, занимая должность, что-то вроде участкового. Кроме всего прочего, он имел возможность выправлять удостоверения личности. Правда для этого нужно было принести ему фотографию, и он очень любил американские доллары. При этом, умея держать рот на замке, и не раскрывать его, когда этого не следовало делать. Меня познакомил с ним брат тетушки Зарины.

Уже после получаса ожидания, и пятнадцати долларов с портретами американских президентов, у меня на руках, оказалось вполне реальное удостоверение личности, выписанное на имя Назира Назари, с фотографией моего отца, и заверенное всеми положенными печатями и подписями. То, что подписи ставил один человек, большой роли не играло, учитывая, что поселка, в котором якобы проживал Назир, уже дано не существовало, а документ был заверен и выдан с указанием даты трехгодичной давности, но зато со всеми отметками в нужном месте старого журнала учета. Так что, если даже и произойдет любая проверка, документы будут признаны, подлинными. Тепло попрощавшись с полицейским, и услышав пожелание, приезжать почаще, с такими добрыми намерениями, я сел в свой пикап и отправился обратно в город, успев, как раз к обеду.

Здесь тоже дела кипели во всю, грузовик с самого утра разгрузили, и сейчас заканчивали погрузку пиленого гранита, для отправки в Узбекистан. Присутствие водителя там не требовалось, и я пригласил его пообедать. Перекусив, провез его по местным магазинам, предлагая купить гостинцы домой. Каково же было его удивление, когда он увидел, свободно продающиеся здесь джинсы, радиоаппаратуру, японские приемники и магнитофоны, причем все это по вполне демократичным ценам, сетуя на то, что даже не думал увидеть здесь ничего подобного и не взял с собой денег. Решив, что я не слишком обеднею от нескольких купленных вещей, предложил ему выбрать то что он хочет, сказав, что это будет подарок от меня, за добрые вести, касающиеся моего отца. А если он еще и сможет организовать его перевозку сюда в Афганистан, то моя благодарность не будет иметь границ.

— Причем совершенно никаких. — добавил я. Если вы захотите приобрести здесь автомобиль, или чего-то более дорогое, я выполню любое ваше пожелание. Правда автомобили продающиеся здесь выпущены от десяти и более лет назад, но тем не менее они на ходу, и можно сказать совершенно новые.

— Ты, настолько богат?

— У меня достаточно много хороших знакомых, которые без проблем ссудят меня деньгами, не спрашивая зачем они мне понадобились, и когда именно я отдам свой долг.

Я решил, что такое объяснение, будет гораздо удобнее любого другого.

— Увы, Руслан. Я бы с удовольствием и сам купил его, но во-первых такую покупку не пропустят на пограничном пункте, а во-вторых… Впрочем, хватит и первого. Я и с джинсами-то этими рискую, а ты за автомобиль говоришь.

Впрочем, мужчина особенно не наглел сейчас, приобретя пару брюк из джинсовой ткани, и не особенно дорогой кассетный магнитофон. Перед отъездом, я вручил мужчине открытый конверт, в котором находилось удостоверение личности, выписанное на имя моего отца, двести афгани, двумя купюрами по сотне и короткое письмо. Можно было бы дать и большую сумму, но двух сотен хватит за глаза, чтобы добраться до Бахарака. К тому же если письмо и деньги вдруг обнаружат, то вполне можно сослаться на то, что деньги — остаток от командировочных. А вот если найдут доллары, вот тогда могут появиться большие проблемы. В письме имелось всего пара строк, говорящих о том, что я жив, здоров, и в качестве доказательства моих слов упоминались пара случаев, произошедших в моей семье, о которых знал отец, и наверняка не знали посторонние люди. Ниже имелась приписка, говорящая о том, что все подробности, касающиеся меня, можно узнать у Алишера Ахмедова.

Честно говоря, опасаясь, что мое письмо попадет не в те руки, я хотел было ограничиться только выписанным удостоверением и деньгами. А подробности встречи, и всего остального возложить на устный рассказ Алишера Сабировича. Но он сам, предложил написать мне пару строк, чтобы отец убедился в том, что его не обманывают. А так увидев мой почерк больше поверит сказанному. Вообще-то я сомневаюсь, что он помнит мой почерк, тем более, что я занимался больше с матерью, или самостоятельно. Но подумав, добавил в письмо несколько фраз, которых не знали посторонние люди. Или с большой вероятностью не должны были их знать. Например, про того же «Индейского слона», и еще парочку общих моментов из нашей жизни. В общем отец должен был поверить. Все остальное дополнит дядя Алишер, своим рассказом.

Адрес моего дома, здесь в Бахараке, Алишер-ака, заучил наизусть. Да и ничего особенного он не представлял, чтобы можно было забыть его. В крайнем случае, если все же это произойдет. Отец должен был приехать в Бахарак, и у первого встреченного им мужчины, спросить где живет Арслан Назари.

— Кстати, почему Арслан?

— Так переиначили мое имя на местный манер. Полностью оно звучит как: — Арслан Джахид Назари. То есть тот же Назаров, но на местный манер. В удостоверении отца, тоже указана именно эта фамилия. А Джахид — просто прозвище означает — Работяга.

— Ну не работяга, а работник от бога, уж это можешь мне не объяснять.

На этом в общем мы и расстались. Алишер-ака, уехал вполне довольный полученными от меня подарками, денег вложенных мною в конверт должно было с запасом хватить отцу, чтобы добраться до Бахарака, из любой точки Афганистана, а не только от его границ. Теперь мне оставалось только ждать и надеяться.

Алишер, догнал старого приятеля на выходе с автобазы. Слегка хлопнув его по плечу, произнес.

— Может, хватит изображать из себя убитого горем, Назар-дост? Пойдем, пройдемся, выпьем пивка, посидим на лавочке в сквере. Жизнь продолжается друг, а ты убиваешь сам себя, не отпуская своих родных на покой!

— Ты же знаешь, Алишер, что все это мне стоит. — Произнёс Назар Эргашев, и этот момент заметил несколько раз моргнувший глаз друга, который всеми силами старался привлечь его внимание.

Назар, был далеко не дураком, и сразу же понял, что ему хотят что-то сказать. Но работа в такой организации как «Узмежавтотранс» под эгидой и пристальным вниманием Конторы Глубокого Бурения, давно приучили людей к осторожности. И явная перемена настроения, а уж тем более поведения, точно не осталась бы безо внимания со стороны тихушников. Поэтому увидев моргающего друга, Назар воскликнул.

— А, может ты и прав друг. Действительно хватит изображать из себя не пойми кого. Пойдем, выпьем по кружечке пива.

И друзья направились в сторону сквера Революции.

— Так, что ты хотел мне сказать? — Спросил Назар, когда мужчины отошли довольно далеко от автобазы.

— Позже, сначала по кружечке, а после сядем на лавочку и поговорим. Разговор будет серьезным. И думаю, он тебя обрадует.

— Ну давай сделаем так. — Согласился с ним приятель.

Друзья зашли в пивной павильон, не торопясь опрокинули в себя по кружке пива от второго завода, закусили копченой колбаской, выйдя из павильона, прошлись по скверу, и выбрали достаточно уединенное место, где им никто бы не помешал, и в тоже время можно было легко заметить постороннего. Конечно все это было похоже на детские игры про шпионов, но мужчины привыкли относиться ко всем не совсем законным разговорам между собой по серьезному. Бывали знаете ли случаи, когда случайно оброненное не там слово, приносило большие проблемы. А работая в такой организации, заполучить их было проще простого.

— Так, что ты хотел сказать? — Повторил свой вопрос Назар.

Алишер, молча достал из внутреннего кармана, сложенный листок бумаги и протянул его другу.

— Сам поймешь, прочти.

Несколько удивленный Назар, взял поданное письмо развернул его и вгляделся в написанные в нем строки.

«Здравствуй, отец! Если ты читаешь это письмо, значит дядя Алишер, выполнил свое обещание и доставил его тебе. Я понимаю твое неверие, но вспомни, веселого Индейского слоника, который может изобразить достоверную улыбку, сыграть своим хоботом, как на трубе, и даже полетать, хлопая своими ушами, как крыльями. Если конечно его очень попросить об этом. Вспомни, как я плакал от обиды, наступив на привезенный тобой из ГДР паровозик, сломав его, и как ты смог найти похожий оббежав десяток магазинов в Берлине, и Дрездене. Надеюсь этих двух фактов хватит, чтобы ты поверил в то, что я действительно твой сын Руслан Назаров, а не какой-то проходимец, решивший втереться в твое доверие. Я не решился доверить все, что касается меня бумаге, поэтому остальные подробности, ты услышишь от дяди Алишера. А письмо лучше сжечь прямо сейчас. Попади оно не в те руки, и последствия могут оказаться очень печальными и для меня, и для тебя. Твой сын»

— Этого не может быть. — нахмурившись произнес Назар. — Ведь я же сам держал в руках обрывок штанин с пятнами его крови!

— Ты, веришь куску тряпки, который возможно был подброшен, или утерян совсем чужим человеком, или своему сыну? Скажи, то, что он писал тебе в письме, действительно произошло, или это выдумки?

— Нет, не выдумки. И я сомневаюсь, что хотя бы о втором факте, было кому-то известно. Про слона я мог сказать где-то еще, но про тот случай, точно никому не рассказывал. Да меня бы просто выбросили за ворота, узнай, что я вместо основных обязанностей бегал по магазинам. И уж тем более в городе, который находился в стороне от основного маршрута. Ведь я же тогда действительно сделал крюк в две сотни километров, чтобы найти тот злополучный паровозик.

— Вот видишь. Значит ты веришь в то, что написано.

— Скорее да, чем нет. Спички есть?

— На, держи.

Мужчина взял спичечный коробок, сдвинулся чуть в сторону и над алюминиевой урной, стоящей возле скамейки, сжег полученное письмо, еще раз прочтя его перед этим. Вернувшись опять к приятелю, произнес.

— Рассказывай!

— Мне дали очередную командировку в Бахарак. До этого момента, все грузовики разгружались на таможенном посту в Хайратоне. То есть переехал «мост Дружбы» и тебя сразу перенаправляют на склады, которые находятся у реки. Там очередная таможня, и чаще всего разгрузка. Поэтому, когда едешь в Афганистан, обычно не берешь денег. На таможне за рекой тратить их не на что, а дальше тебя просто не пускают.

А в этот раз, в путевке сразу стоял пункт назначения Бахарак, провинция Бадахшан. Таможенник едва увидел эту отметку, просто махнул рукой, разрешая двигаться дальше. Там проверять было в общем-то нечего, на открытой платформе прицепа стояло три камнедробилки. Что-то спрятать под ними или между них было просто нереально.

Ехать в принципе недалеко. Сориентировался по карте, прикинул маршрут, заправился и погнал. К ночи допилил до Калафгана. Увидел перед въездом в городок площадку с фурами, ну и присоединился к ним. Что-то похожее на мини отель там имелось, но знающие люди отсоветовали, сказали грязно, да и клопов можно нацеплять, в общем перекусил, что было с собой, и прямо в кабине уснул. Утром допил остатки кофе из термоса, чтобы чуть взбодриться и встал на трассу. До Бахарака оставалось километров сто пятьдесят не больше. Дороги там, честно скажу паршивые, примерно, как у нас в сторону Янгиера. Асфальт конечно лежит, но яма на яме, похоже, как положили лет двадцать назад так больше ими никто и не занимался. Больше сорока, редко пятидесяти там не покатаешь. Хотя местные гоняют и быстрее. Меня автобус обогнал, так помимо того, что салон был полностью забит людьми, как кильками в банке, так еще и на крыше сидели, а он пер, наверное, под все девяносто.

Километров за десять до Бахарака, увидел на обочине старый доджевский пикап, года так шестидесятого. Хотя выглядел он с виду почти новеньким. Капот был открыт, а под капотом ковырялся какой-то парень. Мне все равно нужно было уточнить маршрут. В путевке адрес указан, но на карте все эти улицы и переулки не обозначены.А улицы там узкие страсть, влезешь не туда с полуприцепом, а после корячиться полдня. Или разнесешь что-нибудь случайно, потом проблем не оберешься. Ну и решил предложить свою помощь, а заодно и уточнить куда ехать.

Оказалось, что ничего страшного не произошло, парень ругал местный бензин, который действительно просто ужасный, как, впрочем, и соляр, и прочищал топливный фильтр. И каково же было мое удивление, когда я увидел его лицо. Уж твоего сына я всегда узнаю, ведь считай с детства с ним знаком. Да и он меня сразу узнал. Ну а вообще, возмужал, окреп, взгляд так вообще как у тебя, ни с чем не спутаешь. Поговорили мы с ним минуты две, я сказал ему, что ты живой. После правда пожалел об этом. Твой сын впал в ступор и долго молчал, из-за этой вести, правда после пришел в себя. Ну и предложил проводить меня до места.

Оказалось, что ни в какою лавину он не попадал. И вообще, уйдя в горы надеялся попасть в поселок Миллуни на Таджикской стороне. Он говорил, что вы отдыхали в этих местах, за год до того дня и поэтому примерное направление он знал.

— Да было такое. — Произнес Назар. — Ашот Аванесян на охоту приглашал.

— Правда он добавил, что вы ездили по горам на автомашине, поэтому он немного ошибся с расстоянием и направлениями. Да и шел скорее по солнцу. В общем в итоге заблудился. Хорошо еще перед выходом купил полный рюкзак тушеной свинины, рыбных консервов и хлеба. Только благодаря этому и выжил, говорит, что в горах было очень холодно и он натянул на себя все тряпки, которые у него только были. В общем после недели блужданий по горам, вышел в какой-то поселок, причем уже в Афганистане. Как не попался на глаза советским пограничникам, удивляется по сей день.

А дальше было проще. Оказалось, что дня за два-три до его появления, с гор сошла лавина, похоронившая под собой несколько кишлаков. Ну и король Мухаммад Захир Шах издал указ, чтобы всем выходящим с гор, выдавали удостоверения личности бесплатно. Так за них платят пятьдесят афгани. В общем повезло. Говорит едва спустился с гор, как встретил полицейского, а тот сам рассказал какой кишлак завалило, и что можно получить новое удостоверение совершенно бесплатно. Ну он и воспользовался этим. Правда не знаю, на что он вообще рассчитывал, но всем говорил, что направляется в Мазари-Шариф, якобы к родным. У тебя есть там родня?

— Ты же знаешь, что нет. Если бы была, взяли бы меня на эту работу? Я думаю, он скорее пытался добраться до крупного города. В сельской жизни он не смыслит ничего, а в городе все же возможностей найти работу больше.

— Наверное. Так или иначе, полицейские подсадили его в один из автобусов, и он добрался до Бахарака. А здесь вообще, как в анекдоте. На ночь остановился на какой-то полянке, на ночлег, а утром помог, какой-то женщине вытащить упирающуюся козу, из дома. Та и пригласила его на чай. В итоге вышло так, что она взяла над ним опеку. Впрочем, знаешь. Меня удивило не это.

— А, что же?

— Представляешь. Приехали мы на завод, ну туда куда я следовал. Кстати пикап, на котором мы ехали, принадлежит твоему сыну! Он сказал, что купил его совсем недавно за восемь сотен долларов. Сам заработал и купил. Но и это еще не самое главное. Приехали на завод там один сторож, все уже разбежались по домам. Так сторож говорил с ним не как с мальчишкой. Ведь, всего-то восемнадцать лет твоему сыну, а как со взрослым мужчиной. При этом первым поздоровался с ним, и вообще вел себя очень уважительно по отношению к нему. То же самое произошло и харчевне, которая принадлежит брату его опекунши. Но любой мужчина, что входил в нее, и видел твоего сына, первым старался с ним поздороваться. И я бы не сказал, что от Руслана исходило какое-то чванства, или что-то еще. Он со всеми разговаривал почтительно, но все же очень чувствовалось, что его здесь действительно уважают. А еще ему дали прозвище.

— Прозвище?

— Ты, наверное, не помнишь об этом обычае. В Афганистане, помимо имени данном родителями иногда дают еще и прозвище. Если конечно человек его заслуживает. У нас тоже было что-то похожее, потому само собой исчезло.

— Ну да, что-то слышал. Вроде того, как к имени добавляют Усто — учитель, или Ходжа — для тех кто совершил хадж в Мекку.

— Можно сказать и так. Но прозвище обычно дают зрелому человеку, уже показавшему себя. В восемнадцать лет, да даже в двадцать заработать себе признание людей очень сложно, разве что кто-то назовет парня сопляком, футболистом, или отметит его рост. Но это все, скорее детские забавы, перешедшие во взрослую жизнь. А чтобы получить настоящее второе имя от людей, это надо постараться. Так вот твоего сына наградили прозвищем — Джахид, что означает работяга, работник от бога и тому подобное. Это очень хорошее имя, поверь. И это заметно во всем. Где ты видел, чтобы молодой человек, смог подойти к зрелому мужчине и обратиться с каким-то вопросом. Ну здесь-то в Узбекистане обычаи несколько позабыли, хотя в глубинке, об этом еще помнят.

Любого такого, там сочтут наглым и не станут иметь с ним никакого дела. Подобное возможно только среди равных. Вот заработаешь авторитет, тогда пожалуйста, а пока ты никто и звать тебя никак. Так вот, что я тебе скажу. Твой сын этот авторитет заработал. Перед отъездом он назвал мне свой адрес, и еще сказал, что если что можно спросить о том, где он живет у любого встречного в Бахараке. Знаешь, после того, что я увидел, я в этом твердо уверен!