Побег на Памир

Глава 5

5

Река извилисто тянулась по дну лощины, как в общем-то и проложенная рядом дорога, уходя все дальше на юго-восток. И хотя это было не совсем нужное мне направление, но все же оно вело меня подальше от мест, где меня могли ловить и потому, меня все устраивало. Ближе к вечеру, река резко свернула на юг, а дорога продолжилась все так же в восточном направлении, и меня это даже порадовало. Впрочем, долго радоваться не пришлось, потому что река начала забираться все выше и выше, в направляясь к своим истокам, похоже находящимся у заснеженных шапок гор. Подумав, решил, что не стоит мне соваться туда на ночь глядя, если я не хочу к утру околеть от холода, и потому выбрав местечко, неподалеку от реки, начал обустраивать себе лагерь.

Здесь действительно оказалось холоднее, чем в первую ночь. Видимо сказывалась близость заснеженных вершин. Но мне все равно нужно было как-то устраиваться на ночь, поэтому, я выбрал местечко между трех достаточно больших валунов. Поверх которых натянул и прижал камнями поменьше, одну из простыней. После чего, нарубив лапника арчи, набросал их на каменное основание, получилось вполне сносная, и достаточно мягкая подстилка, которая должна была уберечь меня от холодного камня. Вторая простыня, перекрыла вход в мою импровизированную нору. Правда костер, пришлось разжигать за пределами норы, но я надеялся, что не замерзну под одеялом. А простыни хоть и достаточно тонкие, но смогут сохранить мне хотя бы чуточку тепла.

Плотно поужинав, и напившись горячего чая, я притушил костер, чтобы случайная головешка, вылетевшая из костра, не попала на полотнища и не сожгла их. Комаров здесь уже не наблюдалось, видимо температура для них была несколько низковатой. Забравшись под полог, я прижал несколькими камнями одно из полотен, прикрывающих вход, после чего разувшись забрался под одеяло, и пригревшись заснул. Все же моей конструкции оказалось маловато, для сохранения тепла. Ночью я изрядно замерз, и потому проснувшись, первым делом, обмотал ноги портянками и обул сапоги. Потом выкурив сигарету, постарался поплотнее завернуться с головой в одеяло. Долгое время, лежал, пытавшись, хоть как-то согреться и надышать, хоть немного тепла. В итоге, сам не заметил, как задремал.

Проснулся я от того, что на меня свалилась моя простыня, прикрывающая мою норку сверху. Под утро высыпала роса, и простыня, напитавшись влагой, потяжелела и свалилась вниз, изрядно меня напугав. Выскочив из под одеяла и поняв в чем дело хотел было рассмеяться, но честно говоря, было совсем не до смеха. Поэтому, просто откинув влажную ткань в сторону, выполз из своей берлоги, и постарался, первым делом развести костер, приплясывая под первыми лучами солнца, и пытаясь согреться. Помимо обеих простынь влаги хватало и в одеяле, и в одежде, и нужно было перед выходом хотя бы немного просушить все это. На все про все у меня ушло больше четырех часов. Во всяком случае субъективно мне казалось что прошло не меньше этого времени. Да и солнце, поднявшееся уже достаточно высоко, говорило о том же. Позавтракав, и сложив все вещи по-походному, я вновь отправился в путь.

Уже ближе к вечеру, стало понятно, что я окончательно заблудился. Со всех сторон от меня высились горы, путь на юг был окончательно закрыт снежными вершинами, а с какой стороны их обходить было совершенно непонятно. Ко всему прочему, было ужасно холодно. Если еще недавно я обходился легкой брезентовой курточкой и футболкой, то сейчас я натянул на себя все, что имелось из одежды в моем рюкзаке, и очень жалел, что оставил в кладовой вещи, которые в тот момент, показались мне слишком грязными. Ведь по сути, ничего не мешало мне взять и их, и так же постирать вместе с остальными вещами. Но исправить все это, было просто невозможно, поэтому, сейчас я был похож не просто человека с картинки на пачке «Памира», а как бы не на самого последнего бомжа, завернутого в лохмотья.

Я напялил на себя трое трусов, майку и обе футболки. Кроме того под футболками у меня были перекинуты через плечи и свисали со стороны груди и частично спины, двое запасных портянок. Куртка была застегнута на молнию под самое горло, воротник поднят, а поверх нее на мне красовалось одеяло, обернутое вокруг тела и свисающее почти до колен. Поверх одеяла, был нацеплен рюкзак прижимающий плед за счет лямок и ремешков к моему телу. Одна из простыней была сложена втрое и заменила мне шапку, а заодно и шарф, обернувшись в виде чалмы, вокруг шеи и головы. И единственное, что меня действительно радовало, так это то, что у меня еще было достаточно много продуктов, и хотя бы в этом, я не испытывал совершенно никаких проблем. Хотя, честно говоря, хлеб давно кончился, а тушенка уже обрыла настолько, что я поедал ее с некоторым отвращением, скорее по-обязанности, хотя и прекрасно понимал, что только она и поддерживает мои силы на все сто.

Несмотря на все тряпки обмотавшие меня со всех сторон, я изрядно замерз, и чтобы хоть как-то приободрить себя пел песни, создавая постукивающими зубами музыкальную партию барабанщика.

Здесь вам не равнина — здесь климат иной.

Идут лавины одна за одной,

И здесь за камнепадом ревет камнепад.

И можно свернуть, обрыв обогнуть, —

Но мы выбираем трудный путь,

Опасный, как военная тропа.

— Не, не, не! Итак еле ползу, так еще усложнять? Ни в коем случае. Уж лучше тихо, спокойно, по краешку. — мысли роились в голове, ничуть не мешая произносимым мною словам.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал —

Тот сам себя не испытал,

Пусть даже внизу он звезды хватал с небес.

Внизу не встретишь, как не тянись,

За всю свою счастливую жизнь

Десятой доли таких красот и чудес.

— Вот это уж точно. Звезд внизу хватало, пока был жив отец. И честно говоря я, и тогда, и тем более сейчас, готов поменять не глядя все эти красоты и чудеса на то, что было раньше. А красот здесь действительно с избытком. Чего стоит одно звездное небо ночью. В городе такого никогда не увидишь.

Нет алых роз и траурных лент,

И не похож на монумент

Тот камень, что покой тебе подарил.

Как Вечным огнем, сверкает днем

Вершина изумрудным льдом,

Которую ты так и не покорил.

— А вот этого точно не надо. Я хочу жить. Жить долго и счастливо. Вот выберусь из этой передряги и постараюсь забыть все это, наглухо! И не шагу в горы, как бы не было здесь хорошо, а внизу все равно, привычнее и лучше. В конце концов, как бы на хвалили все эти чудеса, а все равно все стараются вернуться вниз. А наверху остаются только те, кому некуда возвращаться.

Следующие три дня, я шел, практически не обращая внимания ни на направление движения, ни на что иное. Разве что старался не подниматься к снежным вершинам, хотя однажды это сделать все же пришлось. Хотя в округе я не видел никаких признаков поселений, однажды прямо передо мною появилась тропа. Причем это была именно тропа, а не какое-то природное образование, которая раньше, очень давно похоже была полноценной дорогой, все же местами камень заменяла земляная подушка и было видно, что когда-то здесь была проложена и вторая колея, правда достаточно узкая, похожая на то, что здесь проходила, разве, что телега. Позже, чуть выше, в боковой стене я вдруг заметил изрядно проржавевший вбитый крюк, и болтающийся на нем обрывок веревки. А чуть дальше и еще несколько подобных крюков вбитых в стену. Учитывая, что подо мною буквально в одном шаге от края тропы, находилось глубокое ущелье, крюки говорили скорее о том, что когда-то на них висела веревка, обеспечивающая перила или поручни, не знаю, как правильнее назвать это приспособление.

Через какой-то промежуток, тропа критически сузилась до самого минимума. Причем было похоже на то, что либо на тропу упал здоровенный камень сверху, который разрушил ее, либо кто-то просто взорвал эту самую тропу, чтобы удалить проход куда-то наверх. Учитывая это, я очень надеялся, что обнаружу выше, хоть какое-то поселение, которое не желало общения с теми кто живет внизу, и потому разрушило тропу. А может произошло и наоборот. Как-то читал, что таким образом боролись с разбойниками, нападающими на поселения в долине. В любом случае, если я дойду до людей, буду считать, что мне очень повезло. Ведь не прибьют же меня там, да и закон гостеприимства здесь на Востоке, всегда стоял на первом месте.

Крюки вбитые в стену еще встречались, сама же тропа сузилась настолько, что мне приходилось, порой идти приставным шагом, вжимаясь грудью в холодный камень, и выискивать любую щель за которую можно зацепиться, чтобы не соскользнуть с узкого карниза. При этом в некоторых местах, я чувствовал, как мои пятки нависают над пропастью, но обратного пути просто не было и я решил пробиваться только вперед. Хорошо, хоть не было дождя, и тропа была достаточно сухой и не очень скользкой. Последние три-четыре десятка шагов были особенно тяжелыми. Я буквально полз на цыпочках вжимаясь всем телом в камень, и хватаясь пальцами за любую трещину, лишь бы только удержаться. Радовало хотя бы то, что появившийся сильный ветер сквозняком дул именно на меня, дополнительно прижимая к стене. Было бы наоборот, я бы уже давно отправился в последний полет. Вскоре показался довольно широкий просвет, и я пройдя еще с десяток шагов, оказался на довольно широкой площадке, окаймленной поднимающимися вверх скалами. Все здесь говорило за то, что я вышел на перевал.

Во всяком случае, здесь имелась достаточно широкая площадка, огороженная сложенными из камня невысокими заборчиками, в какой-то степени предохраняющими от практически не стихающего ветра. А в одном из углов которой находилось, что-то напоминающее дровяную печь под навесом. Правда последняя уже давно развалилась, но местами еще сохраняла какую-то форму. Еще больше изумление вызвали два столбика обнаруженных мною чуть в стороне от площадки для отдыха, рядом с сооружением, когда-то исполнявшим, скорее всего роль шлагбаума. Самое же интересное состояло в том, что здесь на перевале имелись остатки некогда вполне широкой дороги, по которой вполне мог пройти средних размеров автомобиль, или скажем телега, запряженная лошадью. И если в южную сторону часть этой дороги была отчетливо видна метров на пятьдесят,спускаясь по склону горы, а затем сворачивая влево и скрываясь за какой-то скалой, то на север обрывалась именно здесь на перевале. И у меня закрадывалось подозрение, что когда-то, дорога шла и в ту сторону тоже. Но вот именно сейчас от той самой дороги осталась лишь чудом сохранившаяся узкая тропа, больше похожая на выступающий из скалы карниз. Собственно по ней, я и добрался сюда.

Обратив свой взгляд, на стоящие друг напротив друга каменные столбы, с удивлением обнаружил, что они являются пограничными знаками. При этом, один из них, представлял собой вытянутую каменную пирамидку, когда-то покрашенную в черно-белый цвет, довольно широкими диагонально расположенными полосами. Сверху пирамиду венчал изрядно проржавевший герб Российской империи. А чуть ниже, была укреплена металлическая пластина, на которой было выгравированы указатели и надписи, вполне нормально читающиеся даже сквозь ржавчину: «Москва — 3096 верст», и чуть ниже: «Кабул — 300 верст». Примерно в метре от него, находился простой, когда-то просто видимо беленый столб, с несколько непривычным гербом и арабской вязью, чуть ниже самого герба. Что именно она обозначала, было понятно и так. Похоже, мои блуждания вывели меня на границу с Афганистаном. Что впрочем, было не особенно удивительно, учитывая, что у Узбекистана, да и Таджикистана, имеется общая граница с этой страной. Вот только то, что я вышел на эту самую границу, на каком-то давно забытом перевале, удивляло, нет не удивляло, а просто до невозможности изумляло меня.

То, что перевал был давно заброшен, говорили именно эти два пограничных столбика. Российской империи не существовало уже больше пятидесяти лет, а здесь граница была отмечена, именно ее пограничным столбом. Будь иначе, здесь бы находился столбик с надписью СССР, и наверняка неподалеку стоял бы пограничный пост. Получается, что я, вместо предполагаемых двадцати километров до границы с Таджикистаном, прошел как минимум семьдесят, при этом, умудрился обогнуть все пограничные посты, поселения и все остальное, и незамеченным для доблестных советских пограничников, и бдительных граждан добраться до Афгано-Советской границы? Хотя, учитывая, что я нахожусь в пути уже больше недели, расстояние пройденное мной, вполне реально. Вполне возможно, что за эти годы, граница сдвинулась в ту или иную сторону, и сейчас я нахожусь либо уже в Афганистане, либо еще в СССР. И то, и другое, заставляет задуматься. В первую очередь о том, что же делать дальше? Возвращаться обратно, или двигаться вперед. По идее, если граница между странами, осталась на том же месте, получается, что движение на юг, то есть вниз с перевала приведет меня именно в Афганистан, до столицы которого судя по установленной таблички всего триста верст. Расстояния здесь указывались именно в верстах, а не километрах, что явно говорило о том, что пост этот был поставлен еще до Октябрьской Революции. И в тоже время обратный путь, вернет меня в СССР. Но если так подумать, то обратного пути для меня не существует. Там я преступник, да куда именно идти, я просто не представляю. Опять блуждать по горам, в надежде наткнуться на какое-нибудь поселение? А какая разница? Тоже самое можно сделать, продолжив путь и по афганской стороне. А после просто выйти на официальную границу и сдаться пограничникам. Вопрос только — зачем?

К тому же, насколько я помню из Советской Энциклопедии, весь север Афганистана, вплоть до Иранской границы, прекрасно понимает и говорит на Узбекском, Туркменском, Таджикском языках. При этом на узбекском языке говорит, как минимум десять процентов, населения всего Афганистана. Другими словами, проблем с пониманием и общением у меня не ожидается. Немного жаль того, что на чердаке дома осталась закладка с деньгами и документами, но с другой стороны, туда еще нужно как-то умудриться попасть. Да и по большому счету, проблемы могут возникнуть на любом этапе. К тому же советские деньги тут не котируются, разве, что золото. Но теперь уже поздно об этом сожалеть. Здесь же, я вполне смогу сойти за своего, хотя бы вначале пути, а уж что-то заработать, возможно и, будет некоторой проблемой, но есть надежда, что с этим, я смогу справиться. Да и по большому счету, я просто устал блуждать по горам. А здесь, осталось только спуститься вниз, и все. В конце концов и здесь люди живут.

Очень скоро, я понял, что просто уговариваю себя плюнуть на возвращение и идти вперёд. По большому счету, так и следовало поступить. Позади хоть и были родные места, но там меня ждали только проблемы. Здесь же передо мною лежал целый мир, фактически огромный земной шар, и имелась надежда, что я смогу посмотреть хотя бы часть его. В противном случае, если даже я, вернусь назад, и отсижу положенный срок за убийство, потом буду горько жалеть о том, что у моих ног лежал целый мир, а я, испугавшись, или найдя какую-то другую причину, отверг эту возможность. Отбросив в сторону, все сомнения, решил больше даже не думать о возвращении, и идти вперед.

Оглядевшись вокруг, подыскивая себе местечко для небольшого отдыха, и возможного ночлега, вдруг, слегка очумел, увидев примерно на уровне примерно шести метров над площадкой, застекленное окошко. Вначале, подумал, что мне просто померещилось, и я зажмурившись, потряс своей головой. Но повторный взгляд подтвердил увиденное. С другой стороны, если здесь находится граница, между двумя странами, стоит шлагбаум, следовательно, когда-то давно, этот перевал был рабочим. То есть его достаточно активно использовали. А раз так, то наверняка должна быть хотя бы небольшая сторожка, которая укроет пограничную стражу, а возможно и таможенного чиновника, от дождя, ветра, снега, наконец. Это сейчас середина лета, а что здесь происходит зимой?

Хотя если к зиме перевал закрывается то и пограничная стража, возвращается в какое-то селение, но ведь дожди бывают и летом. Размышляя про себя подобным образом я огляделся, прошел с десяток шагов, и заглянув за выступающий камень скалы, обнаружил там слегка запущенную, но когда-то довольно ухоженную площадку, с каменной дорожкой ведущей к широкому крыльцу, сложенному из плоских камней, за которым находилась даже на первый взгляд, массивная обитая железом дверь, укреплённая вдобавок ко всему металлическими полосами. Дверь располагалась в монолитной скале, и вела куда-то вглубь нее. Рядом с дверью находилось высокое, но узкое застекленное окно, предназначенное скорее для естественного освещения внутренней части, чем для чего-то иного. Конечно стекло было изрядно загрязнено за прошедшие годы, но тем не менее даже сейчас, сквозь него можно было разглядеть небольшой холл с несколькими дверями, и каменную лестницу, ведущую куда-то наверх. Похоже, когда-то здесь была пещера, позже облагороженная до жилища, все увиденное мной, говорило именно об этом. Справа от крыльца, находилась небольшая клумба, на которой сейчас уже ничего не росло, а слева лежало на камнях невысокое раскидистое дерево. Возможно, оно и росло здесь, когда-то, но судя по его теперешнему виду, давно засохло, а однажды просто завалилось набок.

Меня несколько потряхивало от обнаруженного жилища, но тем не менее, я дойдя до входа, решительно протянул руку к двери и несколько раз стукнул по ее полотну костяшкой пальца. Как бы-то ни было, а входить в чужой дом без стука, было нехорошо. Правила вежливости, заставляли постучаться и спросить разрешение. После, приоткрыв дверь, произнес вслух слово-просьбу войти, и переступил через порог дома. Дверь изнутри, была снабжена небольшим тросиком с противовесом, который своей массой, заставил полотно двери, вернуться в исходное состояние. Что удивительно, несмотря на ярко выраженную древность всего увиденного, дверь открылась вполне свободно, даже не перекосившись и не разбухнув от прошедших лет бездействия, хотя и поскрипывая при открывании.

Войдя внутрь, я осмотрелся. Здесь, хоть и царил полумрак, но благодаря наличию пусть и загрязненного но окна, было можно хотя бы рассмотреть обстановку. Двери ведущие из общего холла в какие-то другие помещения были закрыты, и я не решился заглядывать за них. Зато каменная лестницу, ведущая куда-то вверх, так и манила меня подняться по ней. И хотя, прошедшие годы не добавили ей прочности, но мне почему-то казалось, что в отличие от любого дома, построенного внизу, этот дом, да и лестница, еще смогут служить десятки, если не сотни лет, не подвергая своих хозяев никакой опасности.

Перил у лестницы не имелось, но поднявшись на два десятка ступеней, пролет оказывался зажатым между двумя стенами, и поэтому касаясь рукой одной из них, я осторожно пошел наверх, внимательно, насколько это было возможно во все сгущающейся темноте, разглядывая ступени. Наверху меня ждала небольшая площадка, а за нею очередная дверь. Здесь было уже темно, и поэтому я пытался, что-то рассмотреть, время от времени зажигая спички. Собственно, кроме небольшой ровной площадки и двери здесь ничего не имелось, поэтому, в очередной раз, постучавшись, и произнеся просьбу войти, я приоткрыл дверь и вошел в довольно большое помещение, представляющее собой скорее кабинет руководителя, или какую-то контору, нежели жилую комнату. Хотя, кроме нескольких письменных столов, пары кресел, и шкафов с какими-то папками здесь имелся открытый камин, с установленной в очаге треногой с подвешенным котелком, а чуть в стороне, довольно удобная кушетка для отдыха, заваленная каким-то тряпьем. Большего, сквозь достаточно мутное остекление, довольно большого окна, ничего разглядеть не удалось.