Под маской ангела

Глава 12. Лео

Да, она простая, но забавная. И еще мне казалось, что я давно научился предугадывать слова девушек, но Майе удается меня удивлять.

Шампиньоны с чесноком? Она серьезно? Она действительно подумала, что меня может остановить чеснок или лук? Какая же все-таки наивная, до смеха и умиления. Но — самое важное — она ведь догадалась, что случится, когда мы останемся наедине, потому что не запела бы песенку о шампиньонах в странном сочетании с чесноком. Не помню, чтобы в принципе когда-то ел подобную гадость.

Да и она, если бы не хотела со мной переспать — разве поехала бы ночевать загород в одном номере? И теперь какие-то гребаные тараканы в ее голове мешают нам обоим получить удовольствие.

То, что она меня хочет, но дико стесняется этого, я заметил уже давно. И по взгляду, и по поведению, и по смущенным улыбкам. Когда я к ней подошел сзади и принялся медленно, неспешно раскалывать гранитную скорлупу, в которую она сама же себя заковала, чувствовал, насколько ей самой хочется, чтобы кто-то обнажил ее.

Я уже догадался, что раньше с ней обращались слишком грубо, поэтому пошел по более ласковому пути. Но, видимо, ошибся. Надо было ее припечатать к стенке, чтобы аж дух выбило из груди, а не размениваться на нежности, от которых никакого толку. Вон, теперь стоит и отчаянно трет то место на шее, где я ее целовал.

Либо, возможно, надо было играть прежнюю роль — роль ангела-спасителя, пока бы мы не оказались в кровати. Тогда бы она никуда не сбежала, не смогла меня остановить, да и сама бы не захотела. Но, с другой стороны, теперь я более чем уверен — она бы стала проклинать себя сразу же, как все закончилось.

Поэтому, еще раньше, рассчитывая последствия, остановился на варианте, который и исполнил. Я знал, что совсем скоро придет девушка с полотенцами и нас прервет. Я хотел дать Майе передышку, чтобы она сделала выбор умом: отказать мне в продолжении или нет?

И в этом заключается моя ошибка. Которую, впрочем, я обязан был сделать. Ибо мог все довести до еще худшего результата.

Раньше мне было пофиг на то, что девушку прямо после секса осенило бы, что она наделала. Ну осенило и осенило! Собрала вещи и убежала — подумаешь! Мне же легче, самому не пришлось выгонять и не надо терпеть всю ночь до утра кого-то рядом.

Майю же мне кровь из носу нужно было удержать до утра. Возможно, надо было в таком случае, сцепив зубы, до самого утра держать в руках себя и все, что не хотело держаться, а рвалось на свободу.

Но в данный момент сдерживаться — казалось чем-то нереальным, несмотря на то что Майя одним взглядом готова была меня убить и, если я хоть шаг сделаю ближе, точно начнет орать: «Насилуют!» В голове на повторе стоял единственный сюжет, как я в несколько шагов преодолеваю между нами расстояние, одной рукой с легкостью заключаю ее в настолько крепкие объятья, что такая хрупкая девочка точно не в силах будет вырваться, а другой — держу голову, не давая уйти от поцелуя. И пока ее тщетные попытки брыкаться сходят на нет, наслаждаюсь тем, как плавится ее решимость вырваться под моим напором.

«Я очень нежный, Майя». На самом деле я такой, как того требует ситуация. Девушек много, они все разные, каждой нужно что-то свое. Угадать желания девушки — еще то искусство.

Возможно, ее действительно нужно взять силой? Но не сделаю ли я еще хуже?

Да что ее, черт возьми, держит? Штамп в паспорте? О, мне в одно время казалось, что именно замужние девушки активнее соглашаются перепихнуться, чем свободные. Или Майя из этих, самых противных вариантов, которым требуется отборная и качественная лапша?

— Я не дам тебе уйти. В таком состоянии ты наделаешь глупостей. А я не хочу, чтобы ты попала в неприятности. Как бы там ни было, я о тебе беспокоюсь. Хочу, чтобы у тебя было все в порядке.

Она возмущенно хмыкнула, подняв взгляд к потолку. Ей понравились мои слова. Но нападать пока что рано. И от двери лучше не отходить.

— Не думай, что можешь быть серьезным препятствием, если я действительно захочу уйти. Я в состоянии здраво мыслить. И теперь жалею, что купилась на твою доброту. — Майя резким движением отбросила светло-каштановые пряди с лица и, наградив меня уничижительным взглядом, направилась прямо на меня. То есть, конечно же, к двери. — Отойди, — сказала мне куда-то в грудь, остановившись в полуметре от меня.

— Да, окей, я хотел с тобой переспать, — поднял руки в примирительном жесте, внимательно следя за реакцией. Майя вскинула голову, поджав губы от злости. — И что тут криминального? Ты на грани развода. Мужа своего, как я понимаю, больше не любишь. Ведь так?

Она отвела взгляд и прошипела:

— Ненавижу.

В надежде, что это адресовалось не мне, я продолжил быстро соображать, как построить наш разговор так, чтобы вернуть былое доверие.

— Тогда в чем проблема? Я свободен, ты замужем только на бумагах. Мы оба взрослые люди, прекрасно понимаем, что нравимся друг другу. Почему не… — я осекся, увидев, как у Майи стали краснеть щеки, а взгляд заметался со стороны в сторону, будто в поисках выхода.

Елки колючие, я сейчас сдохну от умиления — она смутилась из-за того, что я невзначай признался в своей симпатии. Иногда, как сейчас, просто хочется посадить ее на коленки и тискать до заливистого девичьего смеха. Но от этого желание забраться к ней в трусы не становится меньше, оно обретает какую-то дикую форму. Такую, что мне самому сложно себя узнать.

Нервным движением она заправила прядку за ухо, пока другой рукой комкала штанину своих широких бирюзовых брюк. Точно хочет что-то сказать, но не решается. Эх, жаль, что дар не позволяет читать чужие мысли. Можно только менять чьи-то воспоминания, рисовать и смотреть чьи-то сны, и узнавать чье-то будущее. Ну и еще несколько фишек, бесполезных в данный момент. Казалось бы, вроде я сверхчеловек, но иногда чувствую себя бессильным. Вот и сейчас, ума не приложу, как ее удержать? Как из нее вытащить слова, которые у нее дрожат на языке? Я по работе привык допрашивать людей, заставлять их говорить то, что они прежде кому-то клялись ни за что не рассказывать. Потому что могу быть по-настоящему безжалостным.

А сейчас приходится оставлять за порогом и свои профессиональные способности, и сверхспособности. И что остается? Ловелас с огромным багажом опыта за плечами, который, почему-то, сейчас бесполезен.

— Ты ошибся, — тихо пробормотала Майя. — Я не из тех девушек, которые спят без обязательств. Та измена, о которой ты узнал, была первой и последней. Поэтому извини, Лео, что разрушила твои надежды. И лучше я действительно уйду, а ты, я думаю, без проблем найдешь себе компанию на ночь. Не зря же снимал двухместный номер…

Она сделала шаг в сторону, намереваясь меня обойти, но я остановил ее за плечи — как можно более бережным и нежным движением.

— Если хочешь меня помучить — твое дело. Но уходить не надо, ладно? Двухместный номер я снял по двум причинам. Во-первых, в этой гостинице даже нет одноместных номеров, а во-вторых: не особо я люблю эти одноместные койки. Мне не впадло заплатить немного больше денег и получить намного больше места.

— Тогда где обещанный диван?

Ах… И какой черт меня дернул солгать о диване? Но уговорить Майю приехать в гостиницу, где спать можно только на двуспальной кровати, было бы нереально.

Я достал из закромов одну из своих самых невинных и милых улыбок. Заглянул Майе в ее карие глаза, где до сих пор дрожало возмущение, но почти не осталось злости.

— Я без проблем могу сделать так, что через полчаса он здесь появится, — сказал уверенным тоном, а сам потом быстрым взглядом окинул комнату и понял: он здесь явно не поместится, разве что его придется ставить сверху на стол. Или на кровать. — Ладно, хочешь, поедем найдем какую-то другую гостиницу? Снимем два номера по соседству, если ты уж так боишься, что я, словно маньяк, наброшусь на тебя среди ночи.

— Нет, мне здесь нравится. — Ее взгляд скользнул к окну. Мечтательно задержался на нем, а ко мне вернулся уже полным гнева. — Руку убери.

— Я ведь ничего не делаю, — покосился на правую руку, которой придерживал Майю за плечо. — Просто подстраховываюсь. Вдруг проскользнешь мимо меня.

Уголок соблазнительных губ слегка дрогнул — сдержала себя от улыбки. Так, я на правильном пути. Теперь надо двигаться вперед еще осторожнее, ибо можно любым опрометчивым словом все испортить. Черт, это сложнее, чем ходить по зыбучим пескам!

— Давай договоримся. Раз ты против, я больше не сделаю шаг первым. Подожду, пока ты захочешь. Так что можешь спокойно оставаться здесь на ночь. Я не притронусь к тебе. — Мы оба, будто по команде, перевели наши взгляды на мою руку, по-прежнему держащую Майю за плечо. — Ну это не в счет. Это по-дружески.

— Тебе придется очень долго ждать, — севшим голосом произнесла она. — Приблизительно… вечность.

Что такое? В чем дело? Что снова сказал или сделал не так? Почему вечность? Нет ни одной причины убивать меня такими словами.

Не сводя взгляда с моей руки, которую Майя медленно сдвинула со своего плеча, я принялся отматывать наш разговор в обратном порядке, быстро анализируя каждое произнесенное слово. Я еще не закончил, а она попыталась прошмыгнуть мимо меня к выходу. Секунда промедления, неудачный выпад рукой — и я не успел ухватить ее за локоть.

Чуть не заработал остановку сердца, когда Майя, в нескольких шагах от меня, уже почти открыла дверь. Но застыла, тихо ругнувшись, и бросила взгляд вправо, потом влево.

Ага! А я успел спрятать сумки в шкаф. Вот такой я ловкий! Как чувствовал! Без камеры, ноута и мешка со шмотками никто никуда не уйдет. Я с победной улыбкой метнулся к шкафу и оперся о его дверцы спиной.

— Говорил же, не дам тебе уйти.

Тяжелый вздох Майи заставил мою улыбку растянуться еще шире. Никуда ты от меня не денешься. Теперь меня от шкафа машиной с буксировочным крюком не оттащишь.

Красавица-малышка стрельнула в меня недовольным взглядом и, к моему облегчению, отступила.

— Ладно. Уйду сразу же, когда тебе приспичит в уборную.

Черт. Я стиснул челюсти до скрипа, понимая, что Майя, в общем-то, права. Подпирать шкаф я не смогу двадцать четыре часа в сутки. Поэтому нужно убедить ее остаться прежде, чем появится необходимость отступить хоть на шаг.

Она вновь осмотрелась, задержала взгляд на двух стульях у стола, но все-таки решила присесть на кровать — на уголок, как скромная девочка. Сдвинула плотно коленки и сложила на них руки в замок.

Как же с ней тяжело! Может, пусть катится к чертям собачьим? Пусть шляется по вокзалам, а после теснится в убогой комнатушке, пусть переночует несколько суток и потом, как последняя дура, вернется домой к своему кретину.

— Ну уйдешь ты, и что дальше? Ты уже нашла адвоката?

Майя молча взглянула на меня исподлобья.

— Или, может, ты ушла лишь для того, чтобы позлить Глеба? Всколыхнуть чувства? Вызвать у него ревность? Корчишь страдалицу, таскаясь с вещами, сама же меня используешь лишь ради какого-то хитроумного плана?

Сорвавшись, она подскочила с кровати и через секунду уже оказалась передо мной, злая, как фурия.

— Не лезь в мою жизнь. И засунь свои дурацкие выводы в одно место. Еще пока мы сюда не приехали, я считала тебя своим другом, теперь ты для меня пустое место.

Меня наконец-то осенило. Понял, что упустил. «Я не из тех девушек, которые спят без обязательств» — сказала она минутами ранее. Надо было еще в тот момент повернуть разговор в другое русло. Теперь уже поздновато, но, надеюсь, еще не все потеряно.

— Я уже для тебя пустое место? И все из-за того, что я немного поспешил? Не слишком ли ты жестока?

Мой выпад сработал хорошо — Майя широко распахнула глаза. Растерялась. Не ожидала. То, что надо.

— Да, я, может, не слишком большой мастер в ухаживаниях, но я, черт возьми, старался. Буду честным, мне редко приходится кого-то добиваться, ибо девчонки обычно сами чуть ли не прыгают ко мне в постель. Ты спрашивала, почему у меня никого нет? Скажу честно: я бабник, не задерживаюсь ни с одной надолго просто потому, что не хочу никому изменять — это гадко. Я насмотрелся на измены своего отца — и мне достаточно. К сожалению, гены взяли свое, и я такой же непостоянный, как и он. Но всю жизнь не теряю надежду на то, что однажды встречу девушку, которую мне не захочется променять ни на кого.

«Может, ею станешь ты?» — нет, слишком сопливо и пафосно. Надо добавить в конце что-то другое. Но пока что я умолк ненадолго, наслаждаясь тем, что мой монолог полностью захватил внимание Майи.

Да каждая девушка после такой истории начинает верить: «Вот я точно особенная. Смогу исправить бабника. В меня он точно влюбится без оглядки», и начинает выделывать такие выкрутасы по влюблению, доводя меня до двух крайностей: мне либо становится еще скучнее, либо хочется ржать так сильно, что невозможно удержаться.

Интересно, как себя поведет Майя? Но для начала мне нужно поставить финальную точку.

— Даже когда я вижу, что надежда улыбается мне и я встречаю девушку, которая занимает все мои мысли, веду себя по привычке — почти сразу тащу в постель. Еще раз извиняюсь, что поспешил. Наверно, для начала надо было… — я сделал типа растерянный вид и отвел глаза. Продержался так несколько секунд и стрельнул быстрым взглядом в Майю. — Предложить встречаться? Честно, не умею этого делать.

К удивлению, она не воспарила к небесам от моего эпичного окончания. Наоборот, нахмурилась.

— Это ничего не изменило бы. Терпеть не могу парней, которые предлагают встречаться лишь для того, чтобы скорее переспать.

Я не знаю, что сейчас с ней сделаю! Просто оттрахать — уже мало, чертовски мало! Чувствую, даже если трое суток подряд буду иметь ее во всех позах, моя злость не утихнет.

Если бы не стук в дверь, я бы точно совершил сейчас что-то непоправимое — например, сказал бы ей все, что о ней думаю, сдобрив свое мнение отборными матами через слово.

— Открывай, — кивнул в сторону двери. — Без ужина хотя бы не уходи, а? Я сам не съем все, что заказал.

С таким видом, будто делает мне одолжение, Майя отошла к двери и впустила официантку. Вот черт. Явилась как раз та девчонка, с которой я несколько дней назад классно покувыркался на этой же кровати. И теперь сверлила мою Майюню брезгливым, оценивающим взглядом. Надо бы ей денег отстегнуть, чтоб лишнего не сболтнула. Но не при Майе же.

Впрочем, когда я увидел две тарелки с шашлычком, мозг отказался соображать в любом направлении, кроме одного: как быстрее все съесть. При этом желательно не подпустить Майю к шкафу.

К счастью, она и не думала в этот момент хватать сумки и уноситься прочь. Видимо, тоже соблазнилась дурманящими запахами мяска, свежего салатика и жареной картошки.

Я рассчитался с официанткой, которая не преминула на прощание недовольно поджать губы и скривиться, и присоединился к Майе за столом.

— Глеб тоже бабник, — сказала она, прожевав кусочек мяса. — И это не лечится. Говорю на собственном опыте. Так что забей на то, что найдешь однажды ту, которую не захочешь ни на кого променять. Просто наслаждайся жизнью, — скупо улыбнулась и насадила на вилку несколько листьев салата. Забывая о своей тарелке, я не мог оторваться от потрясающей картины: Майя такими медленными и аккуратными движениями отправляла еду в рот, будто специально дразнила меня своими приоткрывшимися губками. Вдруг проглотила салат и вновь сказала: — Рада, что ты не изменяешь. Если это действительно так, — и бросила в мою сторону косой взгляд, точно не доверяла моим словам.

— Честно. Не вижу в этом смысла. Если так уже невтерпеж то с одной, то с другой, зачем заводить постоянные отношения и ходить налево, постоянно мучая свою вторую половинку?

Вилка Майи замерла над кусочком мяса. В застывшем взгляде появился странный блеск — кажется, я ударил по больному месту. Черт, шагая по этим зыбучим пескам, я постоянно проваливаюсь, хоть и пытаюсь идти осторожно.

— Прости, не хотел напоминать о Глебе. Просто меня этот вопрос снедал с самого детства, когда отец редко появлялся дома, а мама вечно прятала от меня свои слезы.

— Спроси у Глеба, за что он так со мной… Возможно, он тебе ответит. Хотя, если честно, не хочу знать.

— Только, прошу тебя, не вздумай себя в этом винить. Проблема в Глебе, а не в том, что ты недостаточно красива или хороша. Вон, моя мать была потрясающей женщиной. Безумно красивой, женственной и пыталась постоянно менять себя, чтобы заново и заново влюблять в себя моего отца. Но…

Наконец-то я вспомнил. Поймал то воспоминание, которое ускользнуло от меня по пути в гостиницу.

Кроме завораживающей красоты, моя мать была очень разносторонним человеком. Или же, возможно, просто не могла заниматься чем-то одним слишком долго. Она не обязана была работать, отец бы обеспечивал ее (пусть и контролируя траты), но мама говорила, что ей жизненно необходимо постоянно знакомиться с новыми разными людьми, чувствовать все оттенки мира и ни в коем случае не быть похожей на других напыщенных жен миллионеров. Было ли это правдой, неизвестно. После всего, в самом конце, я догадывался, что это были лишь отговорки.

Кем она только не работала: и парикмахером, и барменом, и фитнес-тренером, и швеей, и еще много кем. Но последняя работа оказалась диджеем на радио. Смена у нее заканчивалась в три ночи, и я каждый раз отвозил ее домой, возвращаясь с гонок.

Обычно она засыпала почти сразу, сев ко мне в машину. Я часто, останавливаясь у здания радиостанции, бежал в круглосуточный за перекусом, а когда возвращался — она уже спала на переднем сидении.

С утра она убирала весь наш огромный дом и готовила еду (хотя отец и отстегивал определенную сумму на повара и уборщицу), а после еще и до трех ночи работала на радио. Потом я уже узнал, ради чего она так себя изматывала — собирала деньги. Хотела развестись с отцом и забрать с собой меня, юного оболтуса, у которого в голове только гулянки, девочки и тачки. Работать я не хотел, ввязывался в какие-то проекты друзей, которые постоянно прогорали. Тратил отцовские деньги, ни в чем себе не отказывая и не особо задумываясь о будущей жизни.

Все изменилось, когда мама погибла. Изменился я: опустился вначале на самое дно, а вынырнул другим человеком.

По завещанию, ясное дело, все деньги должны были остаться мне — я забрал их и уехал в другой город. Там открыл свой бизнес и теперь поднялся выше, чем стоял мой отец.

Может, обо всем этом рассказать Майе? Нет лучшего способа вернуть доверие, чем раскрыться. Я не стеснялся своего прошлого и ошибок. Вот они, мои родненькие, сделали в конце концов меня таким, каков я есть сейчас.

И я озвучил свои воспоминания, время от времени отправляя в рот сочные куски жареного мяса. Умолчал только о том, что в тот момент на трассе Майя напомнила мне одну из последних ночей, когда я забирал на машине маму после работы. Не знаю, почему именно она ее напомнила… Как ни странно, в моих машинах редко кто спит. Поздно вечером сам я девушек домой обычно не провожаю, а вызываю такси. Вот так задумался, даже не смог вспомнить, кто в последний раз спал в моей машине, кроме моей Майюни.

Нет, я обязан сделать так, чтобы она не вернулась к Глебу и не повторила печальную судьбу моей матери. Хорошо, что у них нет детей и уйти пока что намного проще.

Завтра, когда позвонит Глеб, я думал потребовать у него что-то материальное, даже затерялся в вариантах: взять денег, попросить поднять старые связи, чтобы он организовал гонку, или замахнуться на какие-нибудь интересные разработки компании его отца. Но теперь я отмел все три варианта и выбрал совершенно другой.

Но, прежде всего, необходимо не потерять Майю до завтрашнего дня.

Она давно доела и внимательно слушала о моей жизни, машинально вертя на тонких запястьях браслеты и время от времени поднося к губам бокал с красным вином, медленно им смакуя. Я изо всех сил старался смотреть ей только в глаза, хотя мой взгляд то и дело соскальзывал вниз, хотел в который раз пройтись по изгибам ее тела. Лучше пока что попридержать желания. Майя вроде в данный момент не собиралась подрываться и бежать, но кто ее знает. Желательно бы дальше держать ее разговором. Однако даже у меня — человека, у которого, можно сказать, была вполне насыщенная жизнь — не хватит историй до самого утра.

— И какой же бизнес ты открыл?

— Самых толковых ребят из своей компашки я забрал с собой. В другом городе мы нашли еще единомышленников — и создали игрушку.

— Игрушку?

— Гоночки, — я расплылся в улыбке. Потому что, черт возьми, гордился делом всей своей жизни. — Наша игра есть на всех платформах, пользуется популярностью здесь и заграницей. Но, прости, название не могу сказать. Секрет. Я не публичный человек и не хочу им быть.

На самом деле я еще любил скупать недвижимость и сдавать ее в аренду. Но об этом знал ограниченный круг лиц — те, кто в курсе, сколько у меня есть денег. Хотя можно сказать, что я страшный транжира и у меня редко когда лежат большие суммы на счетах. Ибо деньги лежать не должны. Если они лежат и не работают, то это то же самое, что отправить их в подвал к крысам. Поэтому только я получаю прибыль — покупаю машину, дом и еще отстегиваю своим программистам, художникам, рекламщикам и многим другим — всем, всем премии. Им приятно и в конкурирующую компанию их клещами не утащишь.

— Что-то я ни слова не слышала о ФСБ… — улыбнулась Майя, сощурив глаза. Ну, улыбается, уже хорошо. У меня даже на душе потеплело от ее улыбки.

— ФСБ началось несколько лет назад. А игрушку мы создали уже давно.

В ответ она медленно покивала. Повисла пауза. Думай, думай, ты, блин, заводила-кутила, курортный роман-хуман, ловелас-повелас… О чем говорить дальше? Думать, как назло, совершенно не хотелось. Я хорошо наелся, наболтался и задолбался терпеть компанию девушки, к которой нельзя прикоснуться. Один аппетит угомонился, зато с новой силой разгорелся другой, стоило только отвлечься от разговора. Еще и взгляд Майи, ушедший к картине над кроватью, стал виновен в том, что я вновь с жадностью принялся безнаказанно изучать ее тело.

Вот эта белая майка (или что оно такое… может, топ?) мне очень по душе. Так классно облегает грудь, бока и талию, что руки так и тянутся повторить изгибы. Она специально так оделась? Чтобы поиздеваться надо мной, паршивка.

Пока мы не оказались в моем номере, мне как-то легче дышалось. И терпелось. Но в этих четырех стенах и рядом с огромной кроватью просто невозможно постоянно сдерживать себя.

Черт, я выпил всего бокал, а уже пьян. Майя и того меньше — цедит треть бокала уже час. Старый, как этот мир, прием: взять алкоголь, чтобы расслабить и раскрепостить девушку. И теперь я пьян, а она трезва, как стеклышко.

Пьян я не только от вина. От закрытого пространства, которое, кажется, с каждой минутой, все сильнее сужается; от того, что могу любоваться этими красивыми карими глазами сколько угодно, пока травлю байки. Пьян от ее улыбки, от красного отпечатка вина на ее привычно розовых губках. Пьян от машинального движения ее руки, когда она с лица отбрасывает назад светло-каштановые пряди волос. Пьян оттого, что в каждую удобную возможность украдкой прикасаюсь взглядом к ее формам. Пьян от фантазий, которые взрывают мой мозг.

Если она все-таки останется в номере на ночь, я не смогу тихо лежать рядом на кровати и не шевелиться. Руки сами потянутся — и ничего я не смогу им сделать. Лучше уже тогда пойти спать в ванную комнату: там достаточно места, еще и пол с подогревом.

— Спасибо за ужин, Лео.

Меня словили с поличным. Я как раз мысленно расстегивал пояс на ее бирюзовых брюках, как Майя заговорила. Мигом поднял взгляд: она уже смотрела не на картину, а на меня.

В ее глазах мелькнула грусть, а в следующую секунду она допила свой бокал, поставила его на столик. И прежде чем успела подняться, я поймал ее за руку. Она со злостью рванула ее на себя, поднимаясь.

— Отпусти, — прошипела, и я подорвался следом за ней. Отпускать руку не собирался, сжал как можно крепче, одновременно стараясь не сделать ей больно. Но она все равно скривилась. Какая же у нее все-таки нежная и тонкая ручка… Моя лапа на ней казалась огромной. Меж тем Майя не прекращала тщетные попытки освободиться: — Я сказала, отпусти! Я ухожу!

— Ну что ты заладила, ухожу, ухожу… Я же сказал, что не отпущу тебя никуда. Будешь спать на кровати, а я, так и быть, посплю на полу.

— Так я тебе и поверила! — выпалила в лицо. Правильно, нечего верить такому пройдохе, как я. — Отпусти, или буду кричать во всю глотку!

— Вот не надо заставлять меня задумываться над тем, чем закрыть тебе рот.

В широко распахнутых глазах Майи застыл ужас, даже сопротивляться перестала. Я ведь в шутку сказал, чего она так перепугалась? Ее губы задрожали, глаза наполнились слезами.

— Пожалуйста, отпусти меня… — И взглянула на меня так, будто я какой-то изверг. Черт побери, кто ее так зашугал? Уж точно не я. Другая бы уже треснула коленом между ног, укусила за руку, а эта трясется как осиновый лист.

Неужели у нее когда-то была похожая ситуация? Кто-то удерживал ее силой? Ответит ли она на мои вопросы, если спрошу?

Вместо того чтобы засыпать вопросами, я другой рукой привлек ее к себе и крепко прижал ее голову к груди. Хрупкая, нежная девочка… Так хотелось забрать хоть немного боли, которая разъедала ее изнутри. Держа одной рукой за плечи, принялся поглаживать ее по мягким, шелковистым волосам в надежде, что это хоть немного поможет ей почувствовать себя лучше.

— Майюньчик, я никогда не буду ничего делать без твоего желания. — И это произнес вполне искренне. — Но отпустить тебя не могу. Потому что не хочу. Чего я должен свою девушку отпускать куда-то на ночь глядя? Это никуда не годится.

— Я не твоя девушка! — заявила и как принялась меня колотить! Ай-яй-яй! Мои бедные ребра! Ой, черт! Разошлась, еще и щипаться начала! Это нечестный ход!

Но я мужественно терпел, сцепив зубы. Лишь бы не щекотала, остальное пустяки. Мне даже почти приятно. Ммм… Возбуждает однозначно.

— Тише, тише. Не заводи меня. Я же не железный. И так держусь из последних сил.

Притихла. Всхлипнула. Неужели все-таки расплакалась? Еще крепче прижал к себе, укрывая своими объятьями и стараясь согреть своим теплом.

— И долго ты меня собираешься не отпускать? — пробормотала, уткнувшись носом мне в грудь. Говорила очень тихо, я даже перестал дышать, чтобы расслышать каждое слово. — Чем дольше меня держишь — тем тяжелее уйти. Тем больнее мне будет потом. Я больше не хочу страдать. Поэтому пожалуйста…

Она понимала, что я в конце концов просто исчезну? Хотя, твою ж мать, именно так поступают все бабники, которые не изменяют. Если у меня были шансы все испортить, то я за сегодняшний вечер использовал их все.

— Останься хотя бы на ночь. Я точно не позволю тебе уйти. Завтра утром помогу найти тебе квартиру, и, если захочешь, уйдешь. А сегодня я посплю в машине, если не доверяешь мне.

Не верь мне. Не слушай меня. Лучше тресни меня между ног, пошли на хер, забери свои вещи и уйди. Я тебе сегодня на карту перевел достаточно денег, чтобы тебе хватило на номер в пятизвездочном отеле. Потому что мне страшно за самого себя: в одну минуту ночью мне все-таки может сорвать крышу и я не сдержусь. Снова прикоснусь, начну целовать и больше не дам перерыва для того, чтобы сделать выбор.

— Хорошо, я останусь. Не стоит спать в машине, все-таки это твой номер.

Прямо там, где прислонилась ее голова, громко загрохотало сердце. Я готов был облегченно вздохнуть, но ее согласие не облегчило мне ночь. На сон можно и не рассчитывать. Я не усну. Буду бояться, что она уйдет сразу же, как провалюсь в сон.

Майя мягко выбралась из моих объятий и промокнула пальчиками под глазами. Черт, хотелось четвертовать всех тех, кто хоть когда-то причинил ей боль, из-за которой полились слезы.

Только я не должен делать ей больно. К черту планы. Я не буду исчезать и не буду завтра уговаривать ее остаться. Не хочу, чтобы она увидела, как проходит мое к ней влечение.

Пусть моя маленькая Майя-мечта останется несбыточной.

— Иди в душ, — сказала она.

— Ты не уйдешь?

— Нет. — Присела на кровать и потянулась к пульту от телевизора. — Можешь забрать в ванну что-то из моих вещей, чтоб наверняка.

— Не буду. Но ты имей в виду, что если уйдешь, все равно тебя догоню. Ты даже не успеешь поймать такси. Так и побегу тебя ловить в одних тапочках и шортах.

Она скупо улыбнулась и, включив плазму, принялась переключать каналы.

Так быстро я еще никогда не принимал душ. Даже не до конца вытерся, хотя обычно любил вытираться насухо. Выскочил из ванной комнаты в одних шортах, натягивая на ходу майку. Не обнаружил Майю на кровати и чуть не перепугался до потери пульса. К счастью, она просто подошла к столу и складывала посуду. На освободившееся место выложила из сумки какие-то женские штучки, что-то взяла с собой. Подошла к кровати, забрала полотенца и решила меня ввести в шок:

— Спи в кровати. Я могу и в ванной переночевать. Не впервой. Тем более тут, как говоришь, пол с подогревом. Вообще здорово.

— Ты с ума сошла?!

Дверь ванной комнаты захлопнулась перед моим носом, а в следующую секунду повернулась круглая ручка, закрывая замок.

— Майя!

— После одиннадцати нельзя шуметь, — донеслось из-за двери. — Ты не мог бы вести себя потише?

Я со злости треснул кулаком по стене. И сделал вмятину. Твою ж мать! Гребаный дар! Когда злишься, его почти нереально контролировать.

Зашумела вода. Она так быстро успела раздеться и забраться под душ, или включила воду лишь для того, чтобы заглушить всхлипы?

Ну черт бы ее побрал! Хитрюга, надула меня, успела прошмыгнуть мимо. Ничего, ничего. Сейчас я что-то придумаю. Выламывать дверь точно не буду, хотя и смогу это сделать даже без подручных средств.

Я опустился на кровать, уперся локтями в колени и прижался лбом к ладоням. Она невыносимая. Чтобы я, блин, спал в кровати, пока девчонка за соседней дверью спит на полу? Где такое видано! Сейчас я ее открою, достану оттуда и насильно уложу в кровать. И пусть лишь попробует мне что-то перечить.

Вот только мой набор юного фээсбешника остался в машине. Прямо в майке, шортах и тапочках выбежал из номера, пронесся по саду и вдобавок продефилировал мимо ресторана, где шумел корпоратив.

Девушка-администратор провела меня вопросительным взглядом, но сразу же растаяла после моей улыбки. Кстати, если у меня есть девушка, то другим улыбаться можно или нельзя? Наверно, нет. Пусть Майя завтра уедет, но сегодня у меня есть девушка. И на обратном пути я проигнорировал улыбку администратора, поигрывая отмычками в кармане.

Когда вернулся в номер, вода по-прежнему шумела. Полный азарта и вдохновения, я подкрался к дверям ванной комнаты и прислушался. Шум воды был неровным, значит, она все-таки прямо сейчас стоит под струями воды. Голая. Черт.

Фантазия так быстро заиграла картинками перед глазами, что я не сразу выбрал нужную отмычку. Если я сейчас войду к ней, смогу ли держать себя в руках?