Под маской ангела

Глава 14. Лео

Знакомый мелодичный перезвон заставил окончательно бросить попытки уснуть. Майя давно уже тихонько сопела и, я проверял, смотрела сон о том, как бегает по городу и каждому прохожему пытается продать какой-то старый фотоаппарат. Вставать не хотелось, но и не хотелось дождаться момента, когда мелодия начнет набирать громкость и разбудит мою красавицу-малышку.

Шесть утра. Пришло время в очередной раз обрадовать своего друга, по совместительству Командира Лагеря города, из которого я уехал, и сообщить, что я жив-здоров.

Выключив будильник, я быстро оделся, накинул кожаную куртку и вышел на улицу. Сад застыл в туманной дымке, в одночасье прекрасен и печален. Его вид захватил меня лишь на долю секунды, после чего я вновь увяз в своих мыслях, не замечая ничего вокруг.

Этой ночью я почувствовал к Майе что-то приятное, давно забытое. Не просто желание раздеть и разделить удовольствие, а совершенно другое — желание не расставаться ни на минуту.

Не скажу, что прежде не чувствовал ничего подобного. Было. И не раз. Но оно так же быстро проходило, как и вспыхивало. И в этот раз я действительно боялся — боялся в один момент осознать, что больше не хочу задерживаться с ней рядом.

Когда этот момент придет? Сегодня, завтра? Или в следующую минуту? Этот момент всегда приходил, часто тогда, когда я того не ожидал. В один миг точно кто-то выключал рубильник — и чувства исчезали.

Я так не хотел, чертовски не хотел потерять их вновь. Но куда деться от своей гребаной натуры, которая, наверно, насмерть запаяна в ДНК. Пройдет время, и Майя останется лишь галочкой в моем бесконечном списке.

Смешной. Сам как-то говорил ей не грустить заранее. Правильно, надо взять все от времени, которое мы проведем вместе, ценить каждый миг, наслаждаться чувствами, близостью, не думать о том, что будет потом. И скорее отзвониться своему Командиру, чтобы вернуться к ней в постель.

— Ну что, приятель, не спишь?

— Гуляй лесом… — хриплый, сонный голос. — Который час?

— Шесть ноль пять.

Тяжелый вздох чуть не оглушил меня.

— Ты опоздал на пять минут. Проворонил бы еще десять — и я бы тебе надрал задницу, если не Охотники.

Я коротко рассмеялся, но вышло как-то фальшиво.

— Да пока вышел из номера…

— Зачем ты из него выходил? А… Уже кого-то снял.

— Еще нет. Но я в процессе.

Сначала я хотел ограничить разговор несколькими дежурными фразами, но у меня созрел вопрос. Довольно щепетильный и личный, чтобы ждать другого удобного момента его задать. Буду надеяться, Мартин не пошлет меня к чертям собачьим за попытку поговорить по душам в шесть утра.

— У тебя ведь тоже было много девушек одно время. Что случилось, что ты вдруг остановил свой выбор на Снежане и даже женился?

— Погоди… Выйду на веранду.

Значит, согласен пооткровенничать. Звонок явно застал его с супругой в постели, а веранда в шесть утра — единственное место, где никого нет в такое время. Теперь Мартину предстояло проделать длинный путь: надо было вылезти из кровати, одеться, пройти через весь Лагерь, подняться на лифте и выйти из купленного мною особняка на веранду. За это все время я успел заглянуть в номер и убедиться, что Майя по-прежнему сладко спит, обойти парк и даже примоститься на скамейку.

— Ого, парень, поздравляю! Влюбился, да? — вдруг огорошил меня Мартин. На том конце провода чиркнула зажигалка и послышался еле слышный выдох.

— Черт… При чем здесь это? Я о другом спрашиваю.

— Ты меня никогда о подобном не спрашивал. А одно время вообще требовал, чтобы я не заикался о наших со Снежаной отношениях.

— Потому что ты ее у меня увел!

— Она сама ушла.

— Она с тобой мне изменила.

— Да ты бы с ней просто покувыркался пару раз и бросил. Разве встречаться ей предложил не для того, чтобы она согласилась с тобой перепихнуться?

— Возможно…

Совершенно не хотелось вспоминать свой последний провал и продолжать бесконечную ссору. Я мог найти тысячу «но» на каждый аргумент своего друга, который когда-то был моим соперником и врагом номер один.

Но общее дело нас вынужденно сплотило, и я со временем понял, что Мартин не такой уж и плохой человек. Оказалось, он может быть отличным другом. Да и Снежана была с ним счастлива. Несмотря на все, мы до сих пор иногда спорили, однако уже не держали друг на друга зла.

— В отличие от тебя, я все-таки однолюб. До Снежаны около шести лет безответно любил другую девушку, хоть и гулял как ненормальный. Но да, девушек много было. Только они-то служили чисто ради физической нужды, так сказать. Так что у нас ситуации не совсем похожие.

— Но все же?

— Вот ты спрашиваешь, почему остановил свой выбор. Это тебе не новую тачку из каталога выбирать. Я не останавливал свой выбор, как ты говоришь, а просто полюбил. Почему именно, сложно сказать. Можно догадаться, что все дело в ее вере в меня, или в заботе, или еще в чем-то. Но сколько я ни буду перечислять причины, никогда не дам полную картину. Потому что все-таки, каким бы я циником ни был, любят не головой, а сердцем.

— А ты никогда не боялся, что это чувство пройдет?

— Был бы простым человеком — возможно, и боялся бы. Но, черт побери, мы же ресемиторы. Ты о чем? Забыл, что ли, что соединение даров влюбленных усиливает у них чувства? Давно уже тебе говорил: если твоя человеческая природа так переменчива, положись на дар. Влюбись себе на здоровье в девушку с даром и, прежде чем твои чувства схлынут, практикуйте соединение даров.

Девочку с даром? Не хочу думать ни о какой другой девчонке. А пока объясню Майе, кто такие ресемиторы, пока она выйдет из шока, пока я найду человека, который согласится ей продать дар, пока она научится хоть немного им управлять, от моих чувств может ничего не остаться…

— Это провальная затея. Во-первых, усиление любви кажется глупой иллюзией, а во-вторых, за то время, которое у меня держатся чувства без подпитки, сложно решить, хочешь ли ты прожить с этим человеком всю жизнь.

— Да… Давно я тебя таким философским и задумчивым не слышал. Если вообще слышал когда-либо. Интересно пообщаться с этой Майей и понять, чем она на тебя повлияла.

— Повлияла? Тоже мне… Я просто не выспался и всего делов.

— А чего это ты не выспался, если еще не успел ее снять? Только не говори, что как истинный джентльмен, уступил даме кровать, а сам улегся на полу.

— Нет, конечно.

— Вы болтали ночь напролет?

Всю ночь напролет я болтал сам с собой. Не вслух, ясное дело. Сначала просто заставил думать себя о чем-то отвлеченном, чтобы сдержаться и не залезть к Майе в трусики. Отодвинуть их, отодвинуть мои и заняться очень приятным и долгожданным делом. Даже позу менять не надо было бы. Моя рука лежала близко — так близко! — на ее мягком, упругом животике. Несколько раз я, правда, все-таки не сдержался и провел пальцем под резинкой трусиков, когда она уже спала. Но я лишь баловался. Понимал, что нехорошо будить девушку сексом, если она на это согласие не давала.

Мысли на глобальные темы, затрагивающие вопросы нашего с ней существования, неплохо отвлекали. Не успел заметить, как серьезно задумался о жизни и о своем будущем. Наверно, последний раз меня так прошибало тогда, когда гибель матери вырвала меня из круговорота вечеринок, встряхнула, вывернула душу наизнанку и бросила подыхать в пустыне одиночества. Не потому, что от меня отвернулись все друзья. Нет. Я прогнал их сам. Никого не хотел видеть.

Глупо сравнивать, но… в последние дни единственный человек, которому звоню, это Мартин. «Ватсап», «Вайбер», «Телеграмм» и почта ломятся от входящих сообщений. Смартфон давно стоит на беззвучном, потому что я устал сбрасывать звонки. Никого не хочу слышать. И не хочу ни на кого тратить время, даже минуту, которую могу провести с Майей.

Ко всем остальным — друзьям, хорошим знакомым — у меня будет время вернуться. А вот во время, созданное лишь для нас двоих, возможности вернуться не будет.

— Не знаю, какой вы там пожар жжете на пару, но будь осторожен. Даже не думай о том, чтобы расквасить морду ее мужу. Уверен, он плохо с ней обращался.

Таким же образом когда-то я пошел бить морду Мартину. И меня не сдержало то, что в тот момент у него был дар, а у меня — нет. В госпитале я тогда немало повалялся, а Мартин, после того как чуть не убил меня голыми руками, встал, отряхнулся, и ушел восвояси как ни в чем не бывало.

Злость, ярость — и дар мигом вливает в кровь мощную дозу энергии. Блокирует все мысли, кроме той, что вызвала злость. Так, если никто не остановит, можно случайно убить человека. А потом очнуться, когда дар заберет обратно энергию, и не поверить своим глазам. Потому что сорванный с цепи дар буквально превращает своего носителя в безжалостное, чертовски сильное, почти бессмертное чудовище.

Я прекрасно это понимал, но прокурора решил наказать сам. Эта паскуда лишится должности и сядет в тюрьму. Я подниму старые связи, и правильные люди найдут сто и одну причину упечь его за решетку.

Что делать с Глебом, еще не решил. Но не мог дождаться полудня, когда позвоню ему и сообщу, что именно от него потребуется в обмен за встречу с Майей. Жаль, не увижу, как у него побледнеет и вытянется лицо от шока.

Жаль, придется Майю расстроить сегодняшней встречей с Глебом. Но куда сложнее будет объяснить, насколько ей необходима эта встреча и честным образом устроить ее. Вновь придется обманывать.

Надеюсь, меня простят. Ай-яй-яй, такой я негодяй, любитель переворачивать чужие жизни вверх дном.