Под маской ангела

Глава 29. Майя

Сжав подушку в объятьях, проспала до самого утра. Сначала даже не поняла, почему, если вытянуть одну руку влево, а другую — вправо, кровать не заканчивается. На том топчане, на котором спала у теть Зои, страшно было даже лишний раз крутануться во сне. Одно неверное движение — и можно улететь на пол.

Который час?! Подорвалась, как ужаленная, и, протерев глаза, с трудом нашла в темноте настенные часы. Пять утра. Фух, еще есть время сходить в душ и… А что потом?

Черт, вчера так и не решила, что делать дальше. Действительно, глупо уезжать за тридевять земель с этим даром и не уметь им толком управлять. А если теть Зоя меня случайно разозлит, а я ее, совсем не нарочно, столкну с лестницы?

События вчерашнего дня обрушились на голову градом камней. И моя бренная головушка едва не взорвалась. Чуть пошатываясь и невольно прикладывая ладонь ко лбу, я вышла в коридор.

— О, доброе утро, — выпалила, увидев на стульчике под дверью мужчину с планшетом в руках. Поднял на меня строгий взгляд и набычился, точно я лапы к его драгоценнейшему планшетику протянула.

— Куда собрались, девушка?

— В душ. Где здесь ванная комната?

Мужчина немного расслабился и пообещал меня провести к ней. Ну Лео! Снял наручники, зато приставил охрану. А я, между прочим, обещания свои держу и не собиралась никуда удирать.

По крайней мере, мне было безумно интересно, чем он собрался заниматься до самого утра. Да я не смогла бы уехать лишь потому, что умерла бы по дороге от любопытства.

Пока с наслаждением плескалась в огромнейшей шикарной ванной, наконец-то привела свои мысли в порядок. Научиться управлять даром надо. Постоянно прятаться в какой-то деревне вместе с теть Зоей невозможно. Однажды мне захочется вернуться к фотографии и консультациям, то есть вновь общаться с большим количеством людей. А если меня кто-то из них выведет из себя? А если, чего доброго, меня найдут еще какие-нибудь Охотники? Если бы тогда на трассе меня не забрал Лео, я бы точно сейчас не лежала в теплой водичке и не балдела от облака нежной пены, укрывающей воду. Меня, вполне возможно, и вовсе не было в живых.

Хотя с другой стороны, если бы не он, никто бы меня вообще не похитил. Мучилась бы я дальше с тем гребаным контрактом, даже не подозревая о том, что он недействительный. Страдала бы от психотравмы из-за придурка прокурора. Жила бы, не зная, что моя мама мне вовсе не мать.

Как-то помню, я была безмерно благодарна Лео за все, что он для меня сделал. Называла его ангелом. Хотела сама сделать что-то для него. Но так ничего и не придумала. А потом его подлый поступок перечеркнул все.

Хотелось бы мне получить хоть какую-то гарантию того, что это не повторится. Тогда, возможно, я попробовала бы его простить. Но здесь даже предложение руки и сердца ничего не исправит. Вдруг он психанет и сбежит перед свадьбой? Я бы даже не удивилась.

В итоге я, как только выбралась из ванны, вытерлась и замоталась в халат, позвонила водителю, чтобы отказаться от машины. Хотела найти теть Зою и ей сообщить о том, что мы обязательно переедем, но чуть позже и в другое место. Однако суровый мужчина не пустил меня даже пройтись чуть дальше по коридору.

Треснуть бы его стулом хорошенько!

Испугавшись этой мысли, я влетела в комнату. Не хватало еще здесь всех шокировать моим пробудившимся даром и охранником, который в лучшем случае отделается потерей сознания и сотрясением.

В комнате уже горел свет, а у застеленной постели стоял Лео в белоснежной рубашке и брюках. Улыбался своей теплой солнечной улыбкой, от которой все цветы на Земле должны бы вмиг повернуться к нему бутончиками, раскрыть лепестки и засиять. Вот и огромный букет роз перламутрово-розового оттенка стал еще краше, когда он поднял его с постели и вместе с ним направился ко мне.

Почему-то первой реакцией было сделать шаг назад. Букеты всегда ассоциировались только с одним — с искуплением вины после измены. Негодование быстро поднималось внутри тошнотворной волной, и я уже собралась сказать несколько емких и метких слов, предельно ясно выражающих мое отношение к цветам, как Лео вдруг протянул мне букет и сказал:

— Бей.

Тяжеленные розы опустились мне в руки. Их было так много, что не сосчитать.

— В смысле, бей?

— В прямом. Берешь цветы и лупишь меня по спине, лицу, да куда хочешь. По глазам вижу, что мечтаешь меня отметелить.

Розочки были такие ароматные, нежные, прекрасные, что у меня рука не поднялась бы их испортить.

— Не хочу… То есть хочу, но не таким же шикарным букетом! — Прижала его к себе, угрожая взглядом: «Не отдам!».

— Хм… Такой вариант я тоже рассмотрел. Поэтому взял еще боксерские перчатки, биту и веник.

Когда он успел все это достать? Только сейчас заметила, что у кровати стояла куча пакетов. Из одного действительно торчала бита, а из другого… веник — пушистый и новенький. Я очень старалась сдержать улыбку, но ничего не вышло.

В момент моей растерянности Лео забрал букет, отнес его обратно на кровать и вернулся с битой.

— Держи, — протянул рукоять. Я сжала ее, почувствовав вес дерева. Подняла глаза к лицу Лео, увидела ласковую улыбку и опустила биту.

— Нет, я не могу…

— Можешь. Вымести на мне всю злость. Ты же хочешь это сделать.

Я даже не задумывалась о том, чтобы наброситься на Лео с кулаками так же, как на прокурора. Знала, что в его присутствии дар не проснется, а без пробудившегося дара Лео не составит труда меня скрутить и не дать себя ударить ни разу. А теперь он стоял передо мной, такой безупречный в этой белой рубашке и разрешал себя избить.

— Ладно… Боксерские перчатки предлагать не буду… Интереснее будет это… — Забрал биту и всучил вместо нее веник. — Давай, — наклонился ко мне, подставил щеку и зажмурился. Веник затрясся у меня в руках от тщетных попыток сдержать смех.

— Ну же… Пока не треснешь меня им хоть раза три, не получишь приз.

— Приз?

Кивнул, продолжая стоять в той же позе. Крепко связанные прутья в моих руках уже скользили — ладони почему-то вспотели, пока я решалась хотя бы замахнуться. Какого черта не могу? Неужели собралась упустить такой шанс, когда парень сам предлагает отлупить себя по лицу веником?

Видя его щеку со щетиной, мне хотелось чего угодно (например, провести по этим маленьким мягким колючкам пальцами), но точно не зарядить по ней. Но потом ко мне пришло понимание: Лео хочет, чтобы мне стало легче. Готов унижаться и терпеть, лишь бы я выплеснула свои эмоции, что пожирают меня изнутри.

Плотно сомкнула веки и, замахнувшись, со всей дури куда-то треснула. Почувствовала, что веник врезался в нерушимую преграду. Слабовато? Замахнулась снова — и меня понесло.

Я визжала, кричала, не открывая глаз, и била, била, била… Со всей дури, со всей мощи. Перед закрытыми веками проносились болезненные воспоминания — и я их крушила, крушила! Хлопки, хруст, летящие во все стороны щепки, какие-то бранные слова, срывающиеся между криками — все смешалось. Я остановилась лишь тогда, когда в моих руках рассыпались последние прутья. Обессилев, опустилась на пол, беззвучно содрогаясь от плача. Вот только слез не было. Как бы я ни пыталась выдавить из себя хоть каплю, ничего не получалось.

Меня выворачивало, выкручивало где-то внутри, но с каждой секундой все тише и тише. Вместе с тем, так странно, становилось легче дышать. Словно все время до этого мою грудную клетку стискивали стальные обручи, но я их даже не замечала.

— Ты не поранилась?

Приоткрыв глаза, увидела присевшего рядом Лео, который рассматривал мои руки. У самого рубашка превратилась в какой-то сущий ужас! Разодранная, вся в кровавых потеках, будто он попал в клетку с озверевшими волкодавами. Но, к счастью, отбился от них и теперь вновь улыбался, правда, левая щека немного дергалась — на ней блестели свежей кровью широкие царапины.

— С ума сойти… — я невольно протянула руку к его щеке, цепенея от шока. — Прости, я не хотела… На меня что-то нашло.

— Перестань. Это заживет даже быстрее, чем ты думаешь. А хочешь, я куплю тебе грузовик веников и ты каждое утро…

— Нет! — заявила, догадавшись, куда он клонит. Да, я понимала, что раны затянутся быстро, но, черт возьми, у меня сердце судорожно сжималось глядя на все эти глубокие царапины. Они ведь чудовищно пекут. Лео не такой уж засранец, чтобы его истязать подобным образом каждый день.

— Хорошо, придумаю более интересное занятие на каждое утро, — заговорщицки улыбнулся и помог мне подняться. Подвел меня за руку ближе к кровати, прося не беспокоиться о беспорядке у двери. — Домработница все уберет, когда закончит с кухней. — Лео чуть не прыснул со смеху, расстегивая рубашку. Делал вид, что ему совершенно не больно то, что ткань трется о свежие раны.

— А там что случилось? — спросила, заставив себя перевести взгляд к подносу, на который прежде не обратила внимания, увидев цветы. Несколько блюд, прячущихся от моего любопытного взгляда под крышками, так и манили к себе.

— Я упражнялся в приготовлении пищи, — гордо заявил. — Эта теть Зоя явно тебя недокармливала, поэтому я решил взять это дело в свои сильные мужские руки.

— О, нет, нет, — отрицательно замахала перед собой руками. — Я сама довольно хорошо готовлю. Поэтому нет надобности…

Лео сбросил с себя порванную, окровавленную рубашку, швырнул в один из пакетов, и я вмиг забыла о еде. Прилипла взглядом к рельефному, подтянутому животу, поднялась выше и, давясь желанием подойти ближе, засмотрелась на то, как несколько глубоких царапин быстро затягиваются на его мощной груди. Как только от них не осталось и следа, он вытер кровь влажным полотенцем и отправил его в компанию к рубашке.

Каждое утро просыпаться в его объятиях и прижиматься к этой груди — вот что хотела бы. Жар вмиг бросился к щекам, когда я едва не решилась попросить Лео не натягивать на себя другую рубашку и остаться полураздетым. Ну а что… Во мне просто проснулся фотограф, который спал беспробудным сном даже в живописной сельской местности, и появилось покалывание в ладонях — хотелось срочно достать фотоаппарат. Но, жаль, нигде его у меня не имелось.

— Держи, — протянул рукоять. Я сжала ее, почувствовав вес дерева. Подняла глаза к лицу Лео, увидела ласковую улыбку и опустила биту.

— Нет, я не могу…

— Можешь. Вымести на мне всю злость. Ты же хочешь это сделать.

Я даже не задумывалась о том, чтобы наброситься на Лео с кулаками так же, как на прокурора. Знала, что в его присутствии дар не проснется, а без пробудившегося дара Лео не составит труда меня скрутить и не дать себя ударить ни разу. А теперь он стоял передо мной, такой безупречный в этой белой рубашке и разрешал себя избить.

— Ладно… Боксерские перчатки предлагать не буду… Интереснее будет это… — Забрал биту и всучил вместо нее веник. — Давай, — наклонился ко мне, подставил щеку и зажмурился. Веник затрясся у меня в руках от тщетных попыток сдержать смех.

— Ну же… Пока не треснешь меня им хоть раза три, не получишь приз.

— Приз?

Кивнул, продолжая стоять в той же позе. Крепко связанные прутья в моих руках уже скользили — ладони почему-то вспотели, пока я решалась хотя бы замахнуться. Какого черта не могу? Неужели собралась упустить такой шанс, когда парень сам предлагает отлупить себя по лицу веником?

Видя его щеку со щетиной, мне хотелось чего угодно (например, провести по этим маленьким мягким колючкам пальцами), но точно не зарядить по ней. Но потом ко мне пришло понимание: Лео хочет, чтобы мне стало легче. Готов унижаться и терпеть, лишь бы я выплеснула свои эмоции, что пожирают меня изнутри.

Плотно сомкнула веки и, замахнувшись, со всей дури куда-то треснула. Почувствовала, что веник врезался в нерушимую преграду. Слабовато? Замахнулась снова — и меня понесло.

Я визжала, кричала, не открывая глаз, и била, била, била… Со всей дури, со всей мощи. Перед закрытыми веками проносились болезненные воспоминания — и я их крушила, крушила! Хлопки, хруст, летящие во все стороны щепки, какие-то бранные слова, срывающиеся между криками — все смешалось. Я остановилась лишь тогда, когда в моих руках рассыпались последние прутья. Обессилев, опустилась на пол, беззвучно содрогаясь от плача. Вот только слез не было. Как бы я ни пыталась выдавить из себя хоть каплю, ничего не получалось.

Меня выворачивало, выкручивало где-то внутри, но с каждой секундой все тише и тише. Вместе с тем, так странно, становилось легче дышать. Словно все время до этого мою грудную клетку стискивали стальные обручи, но я их даже не замечала.

— Ты не поранилась?

Приоткрыв глаза, увидела присевшего рядом Лео, который рассматривал мои руки. У самого рубашка превратилась в какой-то сущий ужас! Разодранная, вся в кровавых потеках, будто он попал в клетку с озверевшими волкодавами. Но, к счастью, отбился от них и теперь вновь улыбался, правда, левая щека немного дергалась — на ней блестели свежей кровью широкие царапины.

— С ума сойти… — я невольно протянула руку к его щеке, цепенея от шока. — Прости, я не хотела… На меня что-то нашло.

— Перестань. Это заживет даже быстрее, чем ты думаешь. А хочешь, я куплю тебе грузовик веников и ты каждое утро…

— Нет! — заявила, догадавшись, куда он клонит. Да, я понимала, что раны затянутся быстро, но, черт возьми, у меня сердце судорожно сжималось глядя на все эти глубокие царапины. Они ведь чудовищно пекут. Лео не такой уж засранец, чтобы его истязать подобным образом каждый день.

— Хорошо, придумаю более интересное занятие на каждое утро, — заговорщицки улыбнулся и помог мне подняться. Подвел меня за руку ближе к кровати, прося не беспокоиться о беспорядке у двери. — Домработница все уберет, когда закончит с кухней. — Лео чуть не прыснул со смеху, расстегивая рубашку. Делал вид, что ему совершенно не больно то, что ткань трется о свежие раны.

— А там что случилось? — спросила, заставив себя перевести взгляд к подносу, на который прежде не обратила внимания, увидев цветы. Несколько блюд, прячущихся от моего любопытного взгляда под крышками, так и манили к себе.

— Я упражнялся в приготовлении пищи, — гордо заявил. — Эта теть Зоя явно тебя недокармливала, поэтому я решил взять это дело в свои сильные мужские руки.

— О, нет, нет, — отрицательно замахала перед собой руками. — Я сама довольно хорошо готовлю. Поэтому нет надобности…

Лео сбросил с себя порванную, окровавленную рубашку, швырнул в один из пакетов, и я вмиг забыла о еде. Прилипла взглядом к рельефному, подтянутому животу, поднялась выше и, давясь желанием подойти ближе, засмотрелась на то, как несколько глубоких царапин быстро затягиваются на его мощной груди. Как только от них не осталось и следа, он вытер кровь влажным полотенцем и отправил его в компанию к рубашке.

Каждое утро просыпаться в его объятиях и прижиматься к этой груди — вот что хотела бы. Жар вмиг бросился к щекам, когда я едва не решилась попросить Лео не натягивать на себя другую рубашку и остаться полураздетым. Ну а что… Во мне просто проснулся фотограф, который спал беспробудным сном даже в живописной сельской местности, и появилось покалывание в ладонях — хотелось срочно достать фотоаппарат. Но, жаль, нигде его у меня не имелось.

— Забыла про приз? — спросил Лео, оставив не застегнутыми несколько пуговиц.

— Где он? — окинула взглядом пакеты и в некоторых угадала одежду, обувь.

— Сначала завтрак.

Вот вредина! Не скажу, что была против подкрепиться, потому что в принципе не помнила, когда ела в прошлый раз — казалось, это было чудовищно давно. И теперь даже не возмущалась тому, что приз получу позже. С нетерпением ждала, когда Лео покажет, что приготовил. Но взявшись за крышку, он замер.

— Какое твое любимое блюдо?

— Пицца.

— Точно! — отпустил крышку и хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты ведь тогда с Глебом в пабе ее уплетала за обе щеки.

— Пиццу я люблю потому, что с этим блюдом связаны хорошие ассоциации: отдых где-то вне дома, пиво и нет диете. — Сама потянулась к еде и подняла крышку. — Обалдеть! Это же тот омлет-суфле, которым ты меня кормил в отеле! — На моих глазах даже выступили слезы счастья.

— Не думаю, что он настолько же вкусный, потому что готовил я его сам… Но, поверь, седьмая попытка вышла самой съедобной.

— На фиг пиццу! Теперь это мое любимое блюдо! — радостно улыбнулась, встречаясь с Лео глазами. Он выглядел приятно-удивленным. — Покормишь меня?

Растерялся на несколько секунд, а потом подхватил на руки и усадил на постель, после чего подложил под спину подушки.

— Конечно, покормлю мою любимую девочку!

Не знаю, что там еще меня за приз ждал, но я уже была потрясена. Для меня в жизни никто ничего не готовил. Тем более с любовью. Лео об этом, конечно, вряд ли знал. Так же само он наверняка не знал, как готовится омлет. На вкус он мало напоминал то произведение искусства, что нам приносили в номер, но, черт побери, я как представлю, что Лео всю ночь вот этими самыми красивыми — сильными, жилистыми — руками готовил для меня, вообще не хочется этот омлет есть: хочется поставить его на столик, сесть рядом на стульчик и долго-долго умиляться.

Но вряд ли мне бы это удалось: Лео скормил мне весь омлет до последней крошки — аккуратно, внимательно. Сидел рядом и солнечно улыбался, выглядел так, точно ему самому нравилось отправлять мне в рот ложку за ложкой. Следом из-под крышки показалось более простое блюдо, но его я умяла с не меньшим восторгом. Потому что там лежала сочная, красная, сладкая клубника, а рядом с ней тарелочка безумно-вкусного крема. Я хотела было все съесть своими руками, но никто не дал мне этого сделать. Еще и пригрозил снова сковать мои запястья наручниками, если не буду слушаться.

Крем будто нарочно оставался на губах, и даже несколько раз убегал на подбородок. И тут до меня наконец-то дошло, отчего у Лео такой восторг на лице от кормления. Смотрел пристально на мои губы, нежно вытирал крем, а в голове наверняка развратные мыслишки бушевали. Ну-ну, пусть помечтает. Теперь-то я ему уж точно нескоро дам!

Только об этом подумала, и у самой начали рождаться фантазии о том, как еще интересно можно использовать этот безумно вкусный крем. Например, растереть его по этим тугим кубикам пресса — и слизывать, очерчивая кончиком языка такой соблазнительный рельеф. Потом опуститься ниже, взять побольше крема и сделать из кой-чего мороженку — и с удовольствием ее сначала полизывать, дальше посасывать и даже заглотить.

— Первый раз вижу, чтобы во время поедания клубники у кого-то так сильно краснели щеки.

Чуть не подавилась. Стыд накрыл с головой, и лишь теперь я почувствовала мощную порцию жара, прилившего к щекам. В этот раз не получится отделаться проснувшимся фотографом даже перед самой собой.

— Клубника тут ни при чем. Все дело в креме.

Лео не на шутку испугался. Поднес к глазам тарелку, покрутил, попробовал его.

— Что с ним не так? У тебя на что-то аллергия? — взгляд беспокойно забегал по мне. Я едва не давилась смехом. Не замечая этого, Лео взял меня за руку, закатал рукав халата до самого плеча и принялся рассматривать кожу со всех сторон. Ничего не нашел и с озадаченным видом потянулся туда, где запахивался халат.

— Нет там ничего! — прикрылась руками. Он с легкостью развел мои руки в стороны и резко приблизился, но вовсе не к декольте. Припечатался к моим губам, запустил пальцы в волосы, углубляя поцелуй.

Это было так неожиданно и до боли желанно, что низ живота вмиг свело мучительной истомой. Дыхание перехватило, и я не нашла ни одной причины, чтобы оттолкнуть Лео. Пока что он себя вполне прилично вел, скользил пальцами по шее, зарывался ими в волосы, смаковал мои губы, игрался с моим языком, терся о него — целовал меня с нежной страстью, будто боялся спугнуть сильным напором. А я, не сразу, но все-таки решилась, прикоснуться пальцами к его щеке, провести подушечками по мягким колючкам, скользнуть на шею и смять рубашку на его плече.

Я ощущала его плохо сдерживаемое желание, поцелуй становился все глубже и грубее. Лео сам его разорвал, прижался к моему лбу своим, тяжело дыша.

— Спасибо, что осталась до утра, — заглянул в мои глаза.

— Да куда б я делась… Ты даже охрану приставил.

— Ты могла сбежать через окно ванной комнаты. Там как раз дерево растет рядом.

— Эх, жаль, проворонила такой шанс… Но, если честно, я даже не думала о побеге.

Он сграбастал меня в объятья и шумно чмокнул в макушку. Некоторое время мы просто молча сидели, обнявшись. Словила себя на мысли: я даже ненадолго забыла о том, что еще не простила его. Просто наслаждалась теплом и заботой. Не знаю, как долго он так себя будет вести… Но, в принципе, он себя всегда так вел. Кроме того проклятого дня, когда уехал из отеля, оставив меня одну.

Верить или нет, что он теперь всегда будет рядом, прощать или нет, я пока не знала. Но точно заслужила, чтобы меня баловали и обо мне заботились.

— Итак, приз!

С улыбкой Лео разомкнул объятья и достал из одного пакета квадратную коробку — совсем небольшую (в нее не поместились бы даже туфли), полностью обклеенную сердечками. С ума сойти, она так мило выглядела, что у меня улыбка невольно растянулась до самых ушей. Взяла коробку в руки и отметила про себя, что она как-то слишком легкая. И все эти сердечки, похоже, кое-кто вырезал и клеил сам.

— Открывай скорее.

Я осторожно сняла крышку и замерла от удивления: все пространство коробки было заполнено бумажками, сложенными вдвое.

— Их здесь тридцать штук. По одному на каждый день. Я написал тридцать возможных желаний, которые ты захочешь исполнить.

— Но бумажек здесь явно больше тридцати…

— Остальные шестьдесят девять заполнишь ты. Вот, допустим, у тебя появилось какое-то желание, ты сразу достала пустую бумажку и заполнила ее. Либо же я сам догадаюсь о каком-то твоем желании, заполню бумажку и положу в коробку. В итоге каждое утро ты будешь давать мне одну бумажку, и я буду исполнять желание. Любое.

Растерявшись, я смотрела на бумажки, на многих из которых просвещались буквы.

— А если они закончатся…

— Они не закончатся. Я буду постоянно подбрасывать новые листики.

Здорово! Хотелось запищать от радости! Нет, Лео не ангел и не супергерой. Он самый настоящий Джинн.

— Дать ручку, напишешь, что хочешь сегодня? Или выберешь что-то из уже написанного?

Что я хочу?.. И в голове хаос. Смешно будет просить фотоаппарат, когда я же сама вчера говорила, что мое прощение не продается. А еще смешнее просить что-то, вроде «покатай меня на спинке», или «сделай массаж», или «дай растереть по себе крем и слизать его, притом даже не думай в этот момент ко мне приставать!»

Перебирая мысли и откидывая одну за одной, я все-таки решила посмотреть, что же он сам написал. Развернула первую попавшуюся бумажку: «Прыгнуть вместе с парашютом».

— Я думал, тебе будет интересно полюбоваться миром с высоты птичьего полета.

— Да, но это явно не сегодня…

Открыла следующую: «Вместе приготовить шампиньоны с чесноком и потом долго-долго целоваться». Усмехнулась, положив обратно в коробку. Я-то не против шампиньонов с чесноком, но целоваться долго-долго чревато последствиями. Лео не успел прочесть эту бумажку и негодующе цокнул языком, когда я быстро взяла другую: «Научиться стрелять».

Исподлобья взглянула на него, на что он лишь пожал плечами и сказал:

— Если хочешь, конечно. В жизни всякое бывает, вдруг пригодится.

— Было бы интересно.

Я перебрала еще несколько бумажек, в которых были только совместные занятия, такие как: покататься на лошадях, встретить на море рассвет, спеть в караоке песню о любви, вместе бегать по утрам… И ни одного подарка. Когда я увидела надпись «Устроить фотосессию», загрустила.

— Тоже отпадает, у меня пока нет фотоаппарата.

— Зато есть у меня дома. Я тебе одолжу.

Видимо, по моему расстроенному выражению лица стало понятно, что такой вариант меня мало устраивает, потому что Лео добавил:

— Но это, конечно, временно. Пока мы вместе не сходим и не купим тебе тот, что больше всего понравится.

Фух. Не то я уже испугалась, что мне придется снова год копить деньги, чтобы начать фотографировать. Все-таки купить фотоаппарат и ноутбук Лео обещал. Больше ничего мне не нужно. Ни дорогущих шмоток, ни шикарных украшений — пусть лучше и дальше вкладывает деньги в бизнес. А я сложа руки сидеть не буду. Только представила, что у меня скоро появится фотоаппарат, как загорелась желанием обновить странички в соцсетях и разместить акцию для привлечения новых клиентов. Пока буду переезжать в Лагерь, возможно, кто-нибудь да и откликнется.

— Ты что-то конкретное ищешь или все не нравится? — спросил Лео, когда я свернула очередную бумажку и взяла другую, засунув руку поглубже.

— Мне все нравится… — ответила смущенно. — Просто сложно выбрать. А может, я просто еще не достала то, что хочу больше всего.

Раскрыла бумажку — и замерла, не веря своим глазам: «Соединить дары». Сразу вспомнилось, как мы стояли у машины, Лео только-только вернулся с базы Охотников, а я расспрашивала, зачем эти огоньки в глазах. Он ответил, что кроме всего прочего они нужны для соединения даров. На что я сразу предложила попробовать. И получила нахмуренное: «Ты не знаешь, что предлагаешь. У нас это сродни предложению остаться парой до конца дней».

Лео быстро метнул руку вперед и едва не выхватил бумажку. Я успела прижать ее к груди.

— Дай. Вряд ли ты захочешь… Глупость сделал.

— Ты сейчас сам вдруг образумился и пожалел?

— Нет, нет. Но ты так посмотрела на нее, что я… Решил, что рановато…

— А это рановато? Это типа вместо кольца?

— Так! Отдай сюда! — снова пытался поймать бумажку. Даже за запястье крепко ухватил.

— Не отдам! — заявила и засунула бумажку за ворот халата. Сложила руки на груди, вперившись строгим взглядом в медово-карие глаза с огненными всполохами. А у самой в груди взрывались салюты, и какая-то глупая улыбка дрожала на губах. — Ты ведь уже написал. Все.

Внезапно его брови поднялись, а взгляд сделался игривым.

— Ты не против соединить дары? Я только за.

— И как это делается? Какой-то специальный ритуал?

— Можно и так сказать. — Он приблизился и почему-то начал смотреть на меня так, будто я предложила ему «окунуться в пучину страсти», а не заинтересовалась соединением даров. Уперла руку в его грудь, когда он пододвинулся слишком близко.

— Так что за ритуал? Рассказывай.

Лео с легкостью поборол сопротивление и, оперевшись руками по бокам от меня, уже на ухо ответил:

— Тут не рассказывать надо, а показывать. — Его рука скользнула под подол халата и сжала мое бедро, губы коснулись шеи влажным поцелуем — и я чуть не утонула в жаркой волне, прокатившейся по телу.

— Лео, ты показываешь что-то совершенно не то.

— Как раз именно то я и показываю, — ответил он, и кончик языка очертил ушную раковину, отчего стало безумно щекотно и приятно одновременно. Мысли, плавая в каком-то хмельном дурмане, совершенно не хотели озвучиваться, и мне стоило огромных усилий выдавить из себя шутку:

— Скажи еще, что дары соединяются во время секса.

— Так и есть.

Точно над ухом ударили в гонг — и я резко толкнула Лео в грудь.

— Не рассказывай мне сказок! По-твоему, я совсем дура, чтобы на такое купиться?! — Чуть не взорвалась от злости. Выходит, он устраивал все это представление только для того, чтобы снова меня отыметь? Да пошел он к чертям собачьим!

Как ни странно, Лео даже не сопротивлялся, когда я его сначала руками, а потом и ногами вытолкала с кровати. Только тяжело вздохнул и потянулся за телефоном.

— Если не веришь, можешь узнать у Командира, как соединяются дары. Позвонить ему?

— Еще чего! Он твой закадычный друг и скажет все что угодно.

— Тогда, когда вернемся в Лагерь, можешь спросить первого встречного, как соединяются дары, и он ответит тебе то же самое, что и я.

— Вот и спрошу.

Вся радостная атмосфера испарилась. На тарелке еще лежала клубника и осталось немного крема, но они больше не вызывали ни энтузиазма, ни пошлых желаний. Рядом со мной до сих пор стояла открытая коробка с кучей пустых бумажек, среди которых еще остались два десятка непрочитанных, но теперь в каждом совместном времяпрепровождении точно будет казаться скрытый сексуальный подтекст. Нет, я не собиралась бы до свадьбы морить Лео голодом, но с его стороны сразу же настаивать на сексе, еще и обманом, не слишком ли нагло?!

— Выберешь какую-то другую? — спросил он как ни в чем не бывало.

— Сначала узнаю, как действительно соединяются дары, а потом, если ты не солгал, что-нибудь выберу. Но если ты солгал… — процедила, раздумывая, какую учинить над ним расправу. Тут даже тонна веников не помогла бы.

— Значит, все будет хорошо, — беспечно ответил Лео, улыбаясь. — Потому что я сказал правду.

Верить его обаятельной ухмылочке я тоже не собиралась. Быстро доела клубнику, самостоятельно вымазывая каждой ягодкой остатки крема, и вернула спрятанную бумажку с надписью «Соединить дары» в коробку. Теперь мне уже самой не терпелось скорее попасть в Лагерь. Лишь бы быстрее разоблачить засранца.

Вот только как-то он был слишком доволен тому, что я поспешила выпроводить его из комнаты, собираясь переодеться. То ли решил, что у меня смелости не хватит спросить у первого встречного о том, как соединяются дары, то ли он начал предвкушать мое фиаско. Это заставило задуматься.

Пока переодевалась в новенькие шорты и футболку, все больше склонялась к мысли, что ужасно оплошала. Но даже не думала отказываться от своего решения спросить о соединении даров еще у кого-то.

Скоро мне дали увидеться с теть Зоей, и все дурацкие мысли отошли на задний план. В наш разговор о том, куда переезжать дальше, вмешался Лео и сказал, что уже успел арендовать неподалеку от Лагеря дом. Теть Зою было решено отвести туда пока саму, ведь мне в любом случае сначала надо показаться Командиру и подписать какие-то бумаги.

Со старшим Смирновым и с… (черт, я так и не определилась, как ее теперь называть) мы попрощались довольно сухо. Я промолчала в ответ на ее просьбу почаще заезжать, надеясь только на одно: лишь бы она больше не смогла влиять на нашу с Лео жизнь. Он, конечно же, пообещал заехать сразу же, как ему дадут на работе отпуск и на прощание озарил наших ненастоящих родителей лучезарной улыбкой.

Теть Зоя умчалась на грузовом такси забирать свои пожитки, а мы с Лео отправились пешком вдоль забора. Сначала я подумала, что мы идем к его машине, но только забор закончился, Лео так резко остановился передо мной, что я чуть не врезалась в его рюкзак. Обернулся ко мне и огорошил:

— Мы идем в Лагерь пешком.

— Что-то случилось с твоей машиной? — не нашла другой причины я. Но по озорному выражению лица Лео вряд ли можно было сделать вывод, что случилась какая-то катастрофа. Скорее, он просто что-то опять задумал.

— Нет, с моей машиной все в порядке. Она вместе с некоторыми вещами и цветами уже в Лагере.

— Тогда почему мы идем пешком?

— Я немного неправильно выразился. Я пойду пешком, а ты поедешь.

Прежде чем я вышла из состояния полного замешательства, Лео подхватил меня на руки и бодрым шагом понес вперед вдоль трассы.

— Ты собрался меня так нести до самого Лагеря? — засмеялась я, обхватывая руками его шею.

— Почему бы и нет. Помнишь, ты хотела, чтобы я тебя на руках донес до дома? Вот, считай, желание исполнится.

— Ты шутишь! Это же идти столько километров!

— Если быть точным, то сто девять.

— Ты сумасшедший.

Какое-то время я смеялась над ним и уговаривала его не делать таких глупостей. Говорила, то желание было сиюминутным и я не так уж и хочу его исполнения. Лео лишь отшучивался, продолжая быстро шагать вперед, и был непоколебим. В итоге я умолкла, расслабилась на его руках, ожидая, что в конце концов он сам бросит эту затею и мы поймаем попутку. Особенно тогда, когда небо все-таки разверзнется громом, молнией, бурным летним ливнем — сквозь тяжелые облака с трудом пробирались солнечные лучи. И это, с одной стороны, было хорошо, так как нас не обжигала жара, но с другой — с минуты на минуту мы могли стать мокрыми до нитки.

После того как некоторые машины останавливались и водители спрашивали, не нужно ли нас подвезти, Лео свернул от трассы и пошел по проселочной дороге. Не знаю, как он не уставал меня постоянно нести, как у него не затекали руки, и как он еще умудрялся с улыбкой рассказывать разные забавные истории из жизни Лагеря.

По моей инициативе мы все-таки несколько раз останавливались. В первый раз я заявила, что дико хочу мороженого, увидев небольшой магазинчик. И специально долго смаковала ягодным рожком, чтобы дать Лео хорошо отдохнуть. Только проглотила последний кусочек, вновь оказалась на руках. Сделала неуверенную попытку отговорить его постоянно нести меня и опять потерпела поражение. Но сильно не расстраивалась, лишь беспокоилась о нем, устроив голову на его плече. Лео, видимо, поняв, что я уже отошла после нашей маленькой утренней ссоры, принялся спрашивать о том, как я получила дар и как умудрилась сбежать от Охотников. Он меня внимательно слушал, вставляя в паузы слова о том, какая я молодец.

— Только поняла, что меня сейчас обнаружат на цветочной клумбе, бросилась на задний двор, где встретилась с овчаркой. Правда, к моему удивлению, испугалась она меня. И я не придумала ничего лучше, как спрятаться в ее будке.

— Кстати, ты придумала отличный вариант. А большинство животных действительно чувствуют наш дар и боятся нас. Особенно собаки. Некоторые коты еще нейтрально относятся, у нас в Лагере даже живет несколько. У Командира и его жены, например, есть кот. А собак ни у кого нет… Долго ты сидела в будке?

— Я подождала, пока дар вновь смог проснуться и побежала к забору. Когда через него перелазила, меня и заметили. Ну а остальное ты уже знаешь.

— Мне кажется, с тебя получится отличный агент. Ты сообразительная и умеешь быстро реагировать. Я не предлагаю бросить все твои прежние работы, ты можешь совмещать. Тем более будешь работать со мной. Всего по нескольку часов в день. Это будет интересно.

Второй раз мы остановились потому, что я заявила, будто устала лежать. Лео поставил меня на землю, а в следующую секунду просунул голову меж моих ног и посадил себе на плечи.

— Боюсь высоты! — взвизгнула, судорожно хватаясь за его волосы. Он еще и специально отпустил мои лодыжки, я пошатнулась, чувствуя, как сердце подпрыгнуло к самому горлу, но в последний момент его руки вновь крепко схватили мои ноги. В отместку я ущипнула его за шею, а он лишь рассмеялся и быстрым шагом направился вперед.

Наверно, на его плечах я просидела дольше всего. Отца у меня не было… поэтому никто никогда так меня не катал. И это реально было захватывающе наблюдать за миром с трехметровой высоты! Пусть поначалу казалось страшновато, но вскоре я привыкла. Ласкала раскрытыми ладонями листья деревьев, засматривалась на мрачный небосклон, надеясь наконец-то увидеть проблеск ярко-голубого неба, ловила улыбки сельских детишек, невольно заглядывала за заборы, наблюдала за жизнью людей, которых видела в первый и последний раз.

Ближе к вечеру нас остановил теплый июньский ливень. Мы бы дальше под ним шли, но он лил настолько сильно и так беспощадно лупил по лицу, что мешал даже видеть, куда идти. Утопая в грязи и держась за руки, мы забежали под навес деревенского магазинчика. К счастью, подобным образом спасались от дождя только мы одни, и Лео, обняв меня, довольно быстро высушил нашу одежду, не вызывая лишних подозрений.

Вскоре от объятий отвлекло тоненькое жалобное мяуканье. Оказывается, под навесом спрятались не только мы. У мусорки пищал малюсенький серенький комочек. Вспомнилось, как мне не разрешали в детстве завести даже хомячка. Ведь животные — это сущий ужас, грязь, вонь и бардак. Что уже говорить о тех, что живут на улице, ведь это один сплошной рассадник микробов. Почему-то только сейчас я почувствовала себя свободной от этих предрассудков, присела перед котенком и протянула к нему слегка дрожащую руку. Погладила пальчиками по головке — ему явно понравилось. Он перестал плакать и, подняв хвост, потерся о мою руку.

— Ты ему понравилась, — Лео присел рядом и тоже погладил котенка. — Хочешь, заберем его к себе?

— А можно? — Будучи вне себя от радости, я рискнула взять малыша на руки. Он был таким маленьким, что помещался на моей ладошке!

— Конечно. У нас, кстати, даже есть в Лагере ветеринар, если что. Прививки сделает…

— Черт, теть Зоя не любит котов… Только вспомнила.

— Может, все-таки останешься жить в Лагере, а к ней будешь только забегать в гости?

Я оставила вопрос без ответа. Возможно, потому что Лео забрал у меня с рук котенка и согрел своим теплом. Тот явно был в восторге от «печки» и даже свернулся клубочком на его ладонях, когда он прижал его к груди.

— У тебя раньше были животные? — спросила.

— Нет. Я редко бываю дома. Давай купим в магазине молока и покормим его?

Коробка, набитая бумажками, которую Лео нес в рюкзаке, пригодилась. Правда, пришлось из нее высыпать все бумажки просто в рюкзак, чтобы сделать временный домик для котенка. Попив молочка, он сразу уснул в коробке и некоторое время, когда уже закончился дождь, я шла рядом с Лео, держа ее в руках и утверждая, что мне будет неудобно ехать с ней верхом. Ясное дело, Лео такой расклад не устраивал и он быстро нашел выход из положения.

Через полчаса к нам подъехала машина с ветеринаром, который забрал котенка и пообещал завтра с утра принести его — помытого, привитого — к Лео в квартиру.

— Почему ты дуешься? — спросил он, когда вновь поднял меня на руки и зашагал вдоль дороги.

— Зачем ты это все делаешь? Мы бы могли уже давно быть в Лагере и…

— Хочу показать, насколько ты особенна для меня. Словам моим больше не веришь ведь. Но я действительно понимаю, что сделал просто огромную глупость, и чертовски, дьявольски, ужасно жалею об этом. Дурак я не полный, на своих ошибках быстро учусь, поэтому уж точно не буду творить подобное снова. Хоть немножко веришь? — Повернул ко мне лицо, заглянул в глаза с надеждой, ожидая услышать хоть какой-то ответ.

А что я могла сказать? Во мне разверзлась нешуточная война. Один голос слезно умолял поверить ему, ведь ни один человек не сделал бы даже доли того, что сделал за сегодняшний день Лео, если бы не хотел заслужить прощение. Другой голос заявлял, что где-то кроется подвох. В голове возникали такие сумасбродные предположения, что впору спрятаться в пещере и не показываться на белый свет — только так никто не засадит мне в спину нож. Третий голос упрекал, что зря я вообще не сбежала.

Сощурила глаза и после продолжительной паузы ответила:

— Сначала узнаю, как соединяются дары, потом все остальное.

— Кстати, ты ведь не знаешь, но у ресемиторов, которые соединяют дары, никогда не угасает любовь, — принялся рассказывать он с привычной беззаботностью, шагая вперед. — Это намного круче кольца на пальце, скажи? Правда, у нас не заведено предлагать соединять дары так, как предлагают выйти замуж. Чаще всего это делают, не спрашивая друг друга. Обычно на интуитивном уровне чувствуешь, хочет партнер или нет соединять дары. Кстати, часто этот… гм… ритуал называют полетом. Когда попробуешь, поймешь, что я имею в виду. Сам я, как помнишь, не пробовал, но много слышал…

Не знаю, в какой момент уснула на его руках. Просто положила голову на его плечо, слушая рассказ, и постепенно уплыла в сон. После дождя лес наполнился щебетанием птиц, свежий воздух почему-то не бодрил, а убаюкивал. К тому же тепло, искренняя забота расслабили, гнетущие мысли наконец-то разогнались, как и тучи на небосклоне, где уже садилось солнце — это последнее, что увидела слипающимися глазами.

Проснулась уже явно не на руках. Почувствовала прохладу и услышала еще чьи-то голоса.

— Да завтра уже с утра подпишет бумаги. Мы с женой сейчас едем в кино. — Похоже было на Командира.

— Опять будете делать это на заднем ряду? — подколол Лео. Послышался стук каблуков по деревянному полу.

— Вы о чем? — знакомый женский голос.

— Пошли, по дороге расскажу.

— Стойте! — выпалила, открыв глаза. Обнаружила себя лежащей в плетеном кресле на незнакомой деревянной веранде, которую освещали в кромешной тьме лампы, похожие на китайские фонарики. Рядом стоял Командир с женой, Лео сидел слева в таком же кресле. Понимая, как глупо выгляжу, поспешила извиниться: — Простите, не могли бы вы задержаться на минутку. У меня есть один важный вопрос.

Лео едва не прыснул со смеху и многозначительно кивнул Мартину. Нет уж, не у него собиралась я спрашивать.

— Снежана, а как соединяются дары?

На ее губах дрогнула смущенная улыбка:

— А Лёня разве не объяснил?

— Он сказал, что это делается во время… — я запнулась, неловко себя чувствуя. Налетела тут с вопросами, даже не удосужилась вежливо поприветствовать пару. Но я так испугалась, что они сейчас уйдут! Все-таки к незнакомому человеку я действительно вряд ли подбегу подобное спрашивать. А Снежана идеальный вариант. Мне казалось, она точно не станет подыгрывать Лео.

— Погоди, — едва сдерживая улыбку, посмотрела на своего друга. — Ты предложил Майе соединить дары? — спросила с огромным восхищением. Даже с меньшим спрашивают о помолвке.

— Конечно.

Снежана засияла и бросилась на радостях обнимать мужа.

— Представляешь, Лёня наконец-то решился.

— Ага, не верится. — Мартин метнул многозначительный взгляд в друга, а секундой позже в меня. — Даже не сомневайся. Он долго шел к этому решению.

Видимо, Командир сказал нечто, задевшее Лео, ибо тот поднялся и хлопнул его по спине.

— Идите уже в свое кино.

— А вы идите уже соединять свои дары, а наутро ко мне в кабинет. Только имейте в виду: вы мне завтра нужны выспавшиеся, поэтому, будьте добры, не войдите в кайф и не занимайтесь этим всю ночь.

Фактически Снежана так и не ответила на заданный мною вопрос, но догадаться было несложно. Лео явно не солгал. И это стало предельно понятно по одному только томному взгляду и полушепоту девушки мужу на ухо: «Вспомни нас и не проси нереального». А мне стало до невозможного стыдно. Я вперила взор в темноту, надеясь, что земля разверзнется подо мной и проглотит меня раньше, чем придется с Лео встретиться глазами.

Когда Командир с женой отошли на приличное расстояние, утонув в темноте двора, он сказал:

— Ты так мило спала на моих руках.

Только-только до меня окончательно дошло, что я уже должна быть в Лагере. Завертела головой по сторонам, пытаясь догадаться, где же скрывается вход в подземный городок. Но на веранде, которая примыкала к фасаду дома, не было ничего необычного.

— А где… — неопределенно спросила, продолжая смотреть куда угодно, только не на Лео. Поэтому я даже не заметила, когда его рука легла на мою и крепко сжала, словно привлекая внимание.

— Майя, перед тем как мы спустимся в Лагерь, мне нужно у тебя попросить прощения.

— За что? — У меня чуть сердце не остановилось. Я невольно взглянула в глаза Лео, перепугавшись до потери пульса.

— Да не бойся так. — Он по-доброму улыбнулся. — Просто кое-что может тебе не понравиться. Но я не могу этого не сделать. Это никак не должно отразиться на наших отношениях, — поднял глаза к потолку, — я надеюсь. — Вновь вернул взгляд ко мне и, приободряя меня поглаживанием по плечу, добавил: — Тебе придется войти в новый коллектив моей девушкой, а это может быть непросто. И шокирующе. Поэтому не обращай внимания ни на что и держись рядом со мной.

Даже не знаю, хорошо или нет было то, что он предупредил обо всем. Пусть я испугалась и ожидала худшего, но не стала брыкаться и упираться, когда Лео взял меня за руку и повел за собой. Сначала мы пересекли ничем не примечательную, как для загородного дома, гостиную, если не считать того, что за поворотом оказались двери лифта. Он нас спустил на два этажа и раскрыл двери перед небольшим холлом.

Пока у стойки ресепшена Лео объяснял охране, что я еще не числюсь в Лагере и подпишу документы только завтра, ничего подозрительного не происходило. Охранник заинтересованно посматривал на меня время от времени, а я пыталась унять дрожь в теле. Вцепилась обеими руками в предплечье Лео, будто от этой крепкой хватки зависела вся моя жизнь. Все проходило спокойно — и это еще сильнее заставляло нервничать.

Оказалось, не зря. Только мы спустились по лестнице и вышли в просто нереально огромный холл, я замерла. Все вокруг напоминало подземный торговый центр. И магазинчики, и кафешки, и фонтан в центре площадки, и уйма людей. Все были заняты своими делами, но стоило им мельком взглянуть на нас, как они тоже замирали и улыбались.

Лео насильно потянул меня за собой. Через несколько метров мы уже шли по коридору, образованному из этих самых людей, остановившихся и перешептывающихся. Липкие взгляды попадали на Лео, замечали наши переплетенные пальцы — и намертво приклеивались ко мне. Какой-то дикий животный страх подкрадывался по позвоночнику ледяной изморосью, и стремительно росло желание испариться или хотя бы укрыться плотным пледом с головой.

Особенно когда Лео, пройдя почти к центру, остановился и, подняв наши руки, громко крикнул:

— Я ее нашел!

Неожиданно подхватил меня в воздух — и как закружил! Со всех сторон взорвались ликующие возгласы, аплодисменты оглушили бурной волной, а искренняя радость вмиг пропитала весь воздух вокруг. Среди всего шума прорвался мой вскрик — пронзительный и испуганный, — но совсем скоро сменился смехом, как только Лео перестал меня кружить и поставил на ноги. Сам светился счастьем и улыбался так широко, что у меня замирало сердце, окутанное нежным, ласковым трепетом.

Нас обступили и засыпали поздравлениями. Люди, которых видела впервые, говорили Лео беречь такую красивую девушку, он крепче меня обнимал и заверял всех и каждого, что никому не отдаст свою любимую красавицу-малышку. Мне улыбались, называли свои имена, но вряд ли я смогла бы запомнить хоть одно лицо из такого множества людей.

У многих замечала в глазах огоньки — черт побери, да это же все ресемиторы! Такие же, как я и Лео! Страх постепенно отступал под морем положительных эмоций, и мне все больше и больше нравилось здесь.

— Что ты имел в виду, говоря, будто что-то может мне не понравиться? — спросила Лео, когда он завел меня в свою квартиру и закрыл за нами дверь. Да, мы, конечно, решив, что пора сваливать от шума, долго продирались через толпу, которая, казалось, становилась только больше. Но я до сих пор, вспоминая положительную энергетику жителей Лагеря, улыбалась так, что щеки болели.

— Этот ажиотаж. Так получилось, что уже каждый знает тебя в лицо. Ведь как ты пропала, я показывал некоторым твое фото, называя тебя любимой. Так как я подобным словом впервые называл девушку, поэтому новость о том, что главный бабник Лагеря влюбился, просто не могла не залететь каждому в квартиру. Не удивляйся потом, если местные девушки будут тебя прямым текстом спрашивать, как ты умудрилась меня охмурить.

— Буду отвечать, что вроде: «Кто-то ведь должен был. Не ходить же Лео всю жизнь в холостяках».

Он рассмеялся, видимо, восприняв мои слова как шутку. Но я ответила на полном серьезе. Чего мне стоило его охмурить на самом деле, никому рассказывать не собиралась.

— Ты наверняка проголодалась. В кафе, где я постоянно ем, сходить не предлагаю, но мы можем заказать доставку, — говорил он, проходя мимо меня на кухню. Я разулась и последовала за ним. — Холодильник все равно у меня пустой.

Как ни странно, квартира была маленькой — узкая прихожая, спальня и кухня — и выглядела совсем не обжитой. Похоже, Лео действительно мало здесь бывает.

— Да, не хоромы. — Он достал из холодильника две бутылки воды. Одну протянул мне. — В Лагере у всех небольшие квартирки. К тому же все пары живут вместе. Но можешь не переживать. Если надо, мы купим еще один шкаф и поставим стол в комнате. Должен поместиться.

Присосавшись к воде, я медленно, не спеша, сделала глоток и отвела бутылку подальше, догадываясь, как именно Лео ответит на мой вопрос:

— То есть мы будем жить вместе?

— Будет странно разъехаться по разным квартирам после такого эпичного появления. Тем более с квартирами у нас дефицит. Сама понимаешь.

И хорошо, что пить перестала. Точно сейчас бы подавилась и половину воды выплеснула себе на футболку. Теперь же остолбенела, совершенно не зная, как реагировать. Прыгать от счастья или негодовать? Самое интересно, хотелось одновременно делать и то, и другое.

— Ты не хочешь вместе жить? Перестань… Я не мусорю, не смотрю телик сутками, а в видеоигры играю очень редко и то по работе. Так что со мной проблем не будет. Обычно дома только сплю. И тебе не дам здесь засиживаться. Я люблю активный отдых, так что вряд ли у тебя получится валяться в кровати до обеда. Разве что мы будем заняты… соединением даров.

— А ты, засранец эдакий, уже все распланировал… — Вернула бутылку и сложила руки на груди, принимая оборонительную позицию. Для пущего эффекта сделала свой взгляд грозным и поджала губы. Сейчас в споре я вряд ли чего-нибудь добьюсь, но надо отучать его все за двоих планировать. — Тебе не кажется, что в отношениях должны принимать решения двое?

— Ничего не знаю. Никогда ни с кем не встречался. И да, дивана у меня нет. И второго одеяла тоже.

Обнаглел! Вконец обнаглел! От шока я раскрыла рот, но так и не нашла что сказать. Лео момент не упустил и всунул мне в рот распечатанный протеиновый батончик.

— Если не сильно голодна, можем обойтись и этим. А с утра уже плотно позавтракаем в кафешке.

Я с раздражением откусила треть батончика и, пока жевала, думала, что зря отказалась от грузовика веников. Сейчас бы пригодилось. Чертовски сильно хотелось отметелить этого самоуверенного наглеца.

— Пойдем в душ? — ухмыльнулся он, когда слопал свой батончик. — Правда, в нем не так много места, как было в гостинице. Придется немного помучиться. Там довольно тесно.

Злость бурлила, бурлила внутри — и вот, слова Лео довели ее до нужного градуса, и я вскипела.

— Что ты себе вообще думаешь? Что я с тобой в койку сразу запрыгну? Раз-меч-тал-ся! Утром я еще сомневалась, но сейчас скажу одно: с таким напором ближайшие несколько недель ничего не будет!

Он разочарованно покачал головой, прицокивая языком.

— Это никуда не годится. Я не смогу спать с тобой в одной постели и терпеть.

— Значит, мы будем жить отдельно.

Сразу не ответил. Оперся о холодильник, прищурившись. Я тяжело дышала, готова в любой момент опровергнуть его любые слова.

— Интересно, ты перестанешь быть такой врединой, когда мы соединим дары? — спросил он, как бы раздумывая вслух. — Однозначно надо проверить.

Не успела я раскрыть рот, как он направился ко мне. Я принялась быстро отступать, выставив руки перед собой.

— Не надо ничего проверять! И можешь даже не настаивать. Теперь я знаю все твои штучки и не дам себя соблазнить.

— Не в штучках дело. А в том, хочешь ты или нет. Я очень хорошо это чувствую. К тому же тебе надо снять стресс.

Насколько же маленькая эта квартирка! Стоило сделать несколько шагов назад, как уперлась в стену. И куда бежать? А — главное — зачем? Все, что он сделал для меня, было явно не для секса. Никто не будет позволять себя избивать веником, всю ночь пытаться приготовить омлет, делать ту коробку с желаниями, а потом еще и сто километров нести меня на руках лишь для того, чтобы залезть в трусы. Сначала я думала, что он ищет меня лишь потому, что ему приказал сделать это Командир. Если бы все было так, никто не мешал бы ему сразу же в наручниках привезти меня в Лагерь. Если бы он воспринимал меня как шлюху, разве бы рассказал всем вокруг, что я его любимая девушка?

Но тем не менее я все правильно сделала. Ух и понервничал он наверняка, пока меня искал. На пользу ему пошло. Понял, что любой его плохой поступок — и я мгновенно испарюсь.

Лео наклонился ко мне, и я невольно сильнее вжалась в стену. Он нежно убрал челку, упавшую на мои глаза, и с серьезным выражением лица произнес:

— Давай попробуем сделать это. Я хочу тебя любить настолько сильно, насколько это возможно.

Я сглотнула застрявший в горле ком. Не знаю, откуда он взялся. Может, слезы хотели прорваться к глазам, но лишь обожгли их и отхлынули. А следом все мысли выгнали из головы горячие губы, которые прижались к моим. Ни одному сомнению не нашлось места между нами — я поднялась на цыпочки и обвила руками шею Лео. Он тотчас же притиснул меня к себе так резко и крепко, что мне стало нечем дышать. И это в принципе меня мало волновало. Те яркие чувства, вспыхивающие где-то в груди, смогли бы меня воскресить, если бы я задохнулась. Да они бы даже мегаполис осветили своей силой. А мне приходилось держать их в себе.

И их яркость только насыщалась с каждой секундой поцелуя. Я отдавала всю себя, позволяла целовать себя безумно глубоко и жарко, вместе с тем играясь и дразня, отчего он заводился все сильнее. Честно признаться, мне нравился его напор, нравилось чувствовать себя хрупкой в его руках. Только он мог быть и жестким, и ласковым одновременно. Я не боялась, что он сделает мне больно.

Он подхватил меня под бедра и быстро перенес в комнату. Широкая, удобная кровать прогнулась под нами. Одно ловкое движение рук — и футболка Лео улетела в неизвестном направлении. Следом должна бы улететь моя, но мои руки почему-то плохо меня слушались. Зато Лео быстро мне помог, не забыв отправить за футболкой мой лифчик. Навис надо мной, облокотившись о подушку, буквально укрыл грудой своих горячих твердых мышц. Не спешил вновь впиться в мои губы, а замер, разглядывая мое лицо с нежной улыбкой. Будто не мог до конца поверить, что я рядом.

Почему-то я на секунду представила, что он действительно оказался подонком и не искал меня. Я бы сейчас была где-то далеко, продолжая ненавидеть окружающий мир. Но так просто не могло случиться. Потому что это же Лео — мой ангел, самый дорогой для меня человек. Со всеми своими страхами и противоречивыми чувствами. Никто не может быть идеальным: абсолютно хорошим или плохим. Я тоже не идеальна. Так разве я вправе накладывать на него вечную печать ошибки?

Что бы он ни делал, носил меня на руках или дарил дорогие подарки, какая разница? Главное, чувствовать, что все это делается с любовью, разве нет? А я сейчас чувствовала каждой клеточкой тела, что он меня любит. И не нужно было никаких слов или доказательств.

Я сама притянула его к себе, начала целовать. Провела ладонями по мускулистым плечам, спине, изнывая от желания притянуть его еще ближе. Хотелось стать с ним одним целым, соединить дары… Я совсем не понимала, как это делается и какими будут последствия, но что-то во мне разрывалось от предвкушения.

Лео отстранился от моих губ, но лишь для того, чтобы спуститься влажными поцелуями по шее к груди, отчего мелкие искры удовольствия разбегались по коже, подпитывая возбуждение. Оно дрожало в каждом тяжелом вдохе, насыщало меня энергией, превращая в какое-то дикое животное. Я впивалась короткими ногтями в тугие мышцы плечей, пока Лео истязал мои груди сладкой пыткой. Я и подумать не могла, что они у меня настолько чувствительные. Что каждое касание языком к соску может отдавать мощным выстрелом удовольствия, пронизывающим все тело. С моих губ срывались стоны, пальцы невольно забирались в короткие волосы Лео, прижимая его голову все ближе к груди.

Я точно сходила с ума, безвозвратно теряла рассудок. Выгибалась дугой, запрокидывая голову, кусая губы, потому что хотелось кричать. Истома стягивала низ живота до адской боли. Срочно, срочно, срочно надо было от нее избавиться. Разбить это напряжение внутри меня быстрыми, мощными толчками. Я собралась притянуть Лео обратно к своим губам, обхватить его бедра ногами и недвусмысленно потереться о него. Но этот негодяй прижал мои руки к туловищу, и принялся спускаться поцелуями еще ниже. Обвел кончиком языка пупок, вызывая такую сильную волну дрожи, что я вздрогнула всем телом. Меж тем его руки шустро избавляли меня от шортов, а с ними и трусиков.

Да я же сейчас умру от перевозбуждения, если он сделает то, о чем подумала. Так нельзя истязать любимую девушку! Нельзя, нельзя… Все мои чувства вмиг притихли в предвкушении. Тонкая струя воздуха пробежалась от пупка в самый низ. Он еще ничего не сделал, ни к чему не прикоснулся, а мои ноги уже тряслись мелкой дрожью. Я вцепилась пальцами в покрывало, беспощадно его комкая, пока Лео развел мои ноги в стороны, согнул в коленях — и, зараза, принялся дразнить дыханием пульсирующую от желания промежность.

Только он провел между складочек языком, я невольно дернулась, не выдержав слишком яркой вспышки удовольствия. Его руки крепко взялись за мои бедра, чтобы я наверняка не забилась в слишком сильных конвульсиях. Он явно знал, что будет со мной происходить. Я не знала. Прошлый раз в душе были цветочки. Тогда он едва доставал языком до клитора из-за того, что я была в другой позе. А сейчас же я была полностью открыта перед ним — делай что хочешь: ищи все чувствительные места и проверяй мою реакцию на каждую ласку; дразни, пока я не начну молить меня трахнуть; доводи до грани, но не давай самого желанного.

И он решил сделать это все вместе. Минуты, наполненные калейдоскопом эйфории, тянулись вечностью. Я то взмывала стремительно вверх, то летела вниз, всхлипывая и неразборчиво моля не останавливаться. Я больше была не властна над своим телом — я металась в каком-то безумии, хмельном и красочном. Все мои чувства сконцентрировались там, где его язык и губы касались меня, принося неземное наслаждение. Вот оно стремительно набирало силу — и Лео вновь отстранился. Сволочь, мерзавец, как у него совести хватает меня так мучить!

Неожиданно ощутила его поцелуй на шее, а в следующий миг к лону прикоснулась головка твердого члена. Я бессознательно отпустила истерзанное мною покрывало и обняла Лео, прижимая к себе. Раздвинула шире ноги, обхватила ими его бедра. И долгожданное наполнение пришло — он ворвался в меня одним мощным толчком. Сразу за этим внутри меня словно развернулась пружина сильнейшей пульсацией, по телу пронеслась жаркая волна. Легкость и блаженство заполнили все тело, и мои объятья ослабли. Губы растянулись в довольной улыбке. Я почувствовала себя так потрясающе, что, казалось, лучше уже не бывает.

— Открой глаза, — прошептал на ухо Лео.

Нехотя приподняла веки. Напротив были глаза Лео, и в них огонь бушевал, кружился с такой мощью, что я, испугавшись, раскрыла рот в немом шоке. К тому же эти огненные вихри обладали какой-то чудовищной силой — от них невозможно было отвести взгляд.

Я не могла ни моргнуть, ни вздохнуть, лишь чувствовала, как твердый член все быстрее и быстрее вбивается в меня. Всполохи наслаждения не разбегались по телу, они концентрировались где-то внутри. Вместе с тем терялся окружающий мир, утопал в непроглядной дымке. Все, что видела, это огни, завораживающие неистовым танцем. Больше не чувствовала под собой кровати, точно преодолела притяжение земли и теперь взмывала вверх, парила в воздушных массах где-то в облаках. Ни страха, ни тревоги, только свобода и безграничное наслаждение.

Оно сначала точно собиралось внутри в ослепляюще-яркую сферу, наполняя ее до предела, расширяя настолько, что она вот-вот грозилась взорваться. Но я даже не успела испугаться — миг взрыва наступил очень скоро. На долю секунды мне показалось, что внутри меня зародилась сама радуга и разлила по миру свои лучи. Я забыла, что являюсь человеком, ведь чувствовала себя божеством, светлым и бессмертным.

Лео закрыл глаза, пряча огоньки — и я стремительно полетела вниз. Если бы не ощущение его рук на моем теле и его присутствие, которое синоним безопасности, я бы захлебнулась криком ужаса. Все мое сознание было уверено в одном: достигнув земли, я разобьюсь. Но очертания комнаты и ощущение покрывала под спиной плавно, постепенно вернулись ко мне.

Шокированная, я забегала глазами по комнате, будто видела ее впервые. Наткнулась на улыбку Лео, который лежал сбоку, опираясь на локоть.

— По-моему, это было потрясающе. Как считаешь? — спросил.

Я находилась под слишком сильным впечатлением, чтобы сразу оформить все свои новые ощущения в слова. Поэтому лишь кивнула, улыбаясь.

— Попробуем еще?

— Нам завтра с утра в кабинет Командира. Не забыл? Мы должны утром быть отдохнувшие. Особенно ты.

Как только задумаюсь о том, что Лео целую ночь не спал, так еще и натерпелся от веника. К тому же прошагал столько километров, неся меня на руках! Пусть он намного сильнее, чем обычный человек, но ресемитору тоже нужен отдых.

— Эх, размечтался я действительно. Соединение даров не влияет на вредность.

Я прыснула со смеху, и Лео следом за мной. Сгреб меня в объятья, прижал к своей горячей, влажной груди. Я оставила на ней нежный поцелуй, набирая полные легкие запаха его тела. Обняла в ответ, чувствуя себя безмерно счастливой.

Мы так и не пошли в душ, уснули обнявшись и пожелав друг другу спокойной ночи. Лео вновь назвал меня любимой. А я еще некоторое время после того как он уснул, думала, чувствую ли то же самое к нему.

Звук хлопнувшей входной двери разбудил быстрее любого самого беспощадного будильника. Открыла глаза: кровать пуста. Сердце застыло в груди. Недолго думая, подорвалась на ноги и выскочила в прихожую в чем мать родила.

Лео стоял у двери в одном халате с коробкой в руках, а из нее к нему тянулся котенок, тоненько мяукая.

— Смотри, Майюньчик, кого к нам принесли!

Облегчение так резко обрушилось на меня, что я пошатнулась и оперлась о стену, улыбаясь. Лео нежно поглаживал котенка и подступал ко мне. На его губах светилась солнечная улыбка, отражаясь в моем сердце пониманием: да, я чувствую то же самое. Люблю.