Подлунный квест

Интерлюдия 4

в которой все упирается в деньги

Незваных гостей Милана заметила еще из окна, едва те приблизились к крыльцу усадьбы. Статный поручик в мундире Семеновского полка — с того места, где она стояла, рассмотреть его лицо без помощи магии Воронцовой не удалось, а тратить на это ману молодая графиня не пожелала: и так понимала, что это мог быть только Иван Ростопчин. Насчет личности второго человека также не возникало особых сомнений: сопровождал офицера козлобородый Антон Игнатьич Левин, бывший поверенный графа Анатолия, затем некоторое время — советник Василия Ростопчина, а ныне, стало быть, наперсник Ивана Васильевича.

Прибыли визитеры не в экипаже, как того требовали приличия, а порталом. Добро хоть не прямо в дом его провесили — должно быть, защиты побоялись. Нет, пришлось им таки малость протопать по морозцу пешком. И если предусмотрительный Антон Игнатьич не пренебрег овчинным тулупчиком, то его молодой спутник форменной шинельки не прихватил, вынужденный теперь либо мерзнуть, либо согреваться магией.

Отступив от окна, Милана на миг задумалась, не стоит ли к разговору переодеться — сейчас на ней было скромное серое платье, негласно считавшееся домашним. Можно было сменить его на что-то более презентабельное, в фамильных гербовых цветах, или наоборот — на строгий мундир первокурсницы Федоровского кадетского корпуса. Время для этого у нее имелось, пусть и в обрез…

— Перебьются… — пробормотала молодая графиня, тряхнув своей шикарной черной косой. — Пусть еще скажут спасибо, что не в пижаме встречаю!

Решив так, Воронцова быстрым шагом направилась в свой рабочий кабинет: вот что-что, а бумаги, разбросанные там на столе, стоило к появлению чужаков разложить поаккуратнее.

— Его сиятельство граф Ростопчин и господин Левин — с деловым вопросом! — доложил ей облаченный в красную с серебром ливрею лакей через несколько минут.

В кабинете к этому моменту уже царил идеальный порядок.

— Просите, — кивнула Милана. — И проследите, чтобы нас не беспокоили!

Слуга исчез, и пара визитеров показалась в дверях.

— …снесем, разумеется, — проявив уже верх бесцеремонности, на входе в кабинет поручик как ни в чем не бывало продолжил что-то увлеченно втолковывать своему поверенному. — Все внутренние перегородки второго этажа — также уберем к духам. Устроим там бальный зал. Сад полностью перепланируем. Черные розы — фу, мерзость какая! Посадим там яблони или вишни…

Антон Игнатьич в ответ лишь рассеянно кивал, опасливо косясь при этом на хозяйку: таким, как он, зазря выводить из себя молодую графиню, пусть и пребывавшую ныне на грани — да что там, уже, почитай, за гранью! — полного разорения, было все же не с руки.

— Господа, я вам случайно не мешаю? — сухо поинтересовалась из-за стола Воронцова.

— Вовсе нет, — небрежно бросил ей Иван Ростопчин и снова повернулся к Левину, явно намереваясь продолжить прерванный монолог.

— Господин поручик! — снова окликнула его девушка, слегка приподнимаясь из кожаного кресла. — Извольте вести себя подобающе! Вы не у себя дома!

— В самом деле? — изобразил удивление семеновец. — А я как раз полагал, что уже у себя. Антон Игнатьич, разве я не прав? — выразительно уставился он на поверенного.

— С формальной точки зрения — не вполне, — извиняющимся тоном проговорил Левин. — Мы с вами еще даже не предъявили к оплате векселя!

— Ох уж сии юридические закорючки! — скривился Ростопчин. — Ладно, сударь, давайте, делайте свою работу! — с этими словами он без приглашения плюхнулся на стул для посетителей.

Прежде чем опуститься на второй, такой же, Антон Игнатьич таки вопросительно посмотрел на Воронцову:

— Позволите, молодая графиня?

— Присаживайтесь, сударь, — буркнула она.

— Благодарю.

Поверенный занял место напротив хозяйки, пристроил на коленях кожаный портфель, который до того держал под мышкой, раскрыл его и принялся выкладывать на стол бумагу за бумагой.

— Как вам, без сомнения, известно, Милана Дмитриевна, в настоящее время я представляю интересы Его сиятельства графа Ивана Ростопчина… — начал Левин, кивнув в сторону увлечено изучавшего лепнину высокого потолка поручика.

— Меняете хозяев, как перчатки, сударь, — не сдержавшись, хмыкнула девушка.

— Что поделать, — без малейшего смущения развел руками Антон Игнатьич. — Чудовища любят грозу, а мастеровые — покровителей, — продолжил он расхожей поговоркой. — После того, как ваш уважаемый покойный отчим, Анатоль Глебыч, разорвал со мной все отношения — обидевшись за ту мою разовую подработку на Сергея Огинского — мне пришлось искать себе новое место. Таковое мне согласился предоставить граф Василий — также, увы, ныне покойный…

— Вашими стараниями, дорогуша, покойный! — бросив разглядывать потолок и обратив наконец свой взор на Милану, вставил язвительную ремарку поручик.

— Уже сожалею, что оказала вам эту услугу, милейший, — парировала Воронцова.

— Правильно сожалеете, — хмыкнул Иван. — Я — не мой батюшка и не чистоплюй-братец! Спуску вам уж не дам! — хищно прищурившись на собеседницу, пообещал он.

Можно подумать, что старый граф стал бы с ней цацкаться…

— Прошу вас, сударь продолжайте, — демонстративно отвернувшись от офицера, бросила девушка законнику.

— Итак, как все мы знаем, несколько дней назад граф Василий отошел в Пустоту, — снова заговорил Левин. — И вопрос о том, кто из сыновей должен ему наследовать, казался на тот момент весьма непростым. Но вышло так, что Павел Васильевич, брат Ивана Васильевича, также скоропостижно скончался — от ран, полученных на государевой службе. Не зря говорят, что беда не приходит одна…

— Кому беда, а кому и мзда, — процедила Милана, невольно покосившись на семеновца: убитым горем тот, ясное дело, не выглядел.

Известие о смерти поручика Собственного Его Императорского Величества Конвоя Павла Ростопчина она получила нынче утром. И означало оное для молодой графини, ни много ни мало, катастрофу. Разбирательство, кто из братьев Ростопчиных станет наследником графа Василия, иди оно своим чередом, по всем прикидкам не должно было завершиться ранее, чем через неделю. Этого времени ей наверняка хватило бы, чтобы раздобыть нужные средства.

Не далее как вчера Милана наконец сумела выйти на российского представителя флорентийских финансистов Барди и Перуцци. Тот заверил Воронцову, что кредит она получит — разумеется, под колоссальную лихву, но привередничать тут уже не приходилось. Увы, вопрос никак не мог решиться быстрее, чем за трое суток.

Пока же в распоряжении молодой графини имелось всего триста семьдесят тысяч золотом. При необходимости разом уплатить миллион — все равно, что не имелось ничего.

И что за дух дернул Павла Ростопчина сунуться в Поднебесную — говорят, свои неизлечимые раны он получил именно там, чуть ли не у самой Великой Стены?!

Какое-то гиблое место этот Китай! Ясухару там взломали, от Огинского-Зотова с Муравьевой и фон Ливен, отправившихся выручать самурая, вот уже несколько дней нет никаких известий… А теперь еще и Павел Васильевич сподобился нарваться на неприятности… К немалой радости, надо полагать, своего «любящего» братца-близнеца.

— Таким образом, единственным и полноправным наследником покойного Василия Ростопчина признан его сын, Иван Васильевич, — заключил между тем Антон Игнатьич. — Вот официальное свидетельство на сей счет, — пододвинул он к Милане одну из своих бумаг.

Воронцова на нее даже не взглянула: о содержании документа ей уже доложили.

— А сие — векселя на общую сумму девятьсот семьдесят пять тысяч золотых империалов, срок платежа по которым наступил, — перед молодой графиней легли еще несколько аккуратных листков.

Эти игнорировать уже не стоило, и, взяв в руки, девушка внимательно их рассмотрела. Увы, все было верно: те самые злополучные долговые расписки графа Анатолия. Переход права требования по ним к Ивану Ростопчину удостоверялся выполненными чиновником Собственной Его Императорского Величества канцелярии передаточными надписями.

— Изволите оплатить незамедлительно? — уже не пряча ядовитой ухмылки, поинтересовался Левин.

— Разве я обязана поступить именно так? — с трудом оторвавшись от созерцания роковых векселей, подняла на него глаза Воронцова.

— По закону у вас есть на сие время до заката. Однако… Милана Дмитриевна, — вкрадчивым тоном проговорил Антон Игнатьич. — Давайте на чистоту. Мы оба знаем, что нужной суммой вы не располагаете. Так зачем же попусту тянуть время? Подпишите отказ от оплаты, — еще одна бумага передвинулась от поверенного к молодой графине, — и покончим с сим немедля!

— Лично я никуда не спешу, — изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо, пожала плечами девушка.

— Когда дойдет до рассмотрения дела о банкротстве, ваша добрая воля и готовность к сотрудничеству с кредиторами будет судом учтена, — заметил поверенный.

В ответ Милана лишь брезгливо поморщилась.

В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и на пороге вновь появился лакей.

— Ваше сиятельство, там к вам еще пришли… — начал было он.

— Я же просила нас не беспокоить! — рявкнула Воронцова — тут же, впрочем, устыдившись своей несдержанности.

Слуга втянул голову в плечи, но все же договорил:

— …из III Отделения…

— Ого! — хмыкнул Василий Ростопчин. — Не иначе, ваша фееричная победа в поединке с батюшкой не одному мне показалась подозрительной! Что ж, дорогуша, надеюсь, вас арестуют не прежде, чем вы подпишете нам все необходимые бумаги! А то бегай потом за вами по тюрьмам…

Духи Америки! Вот только претензий III Отделения ей сейчас не доставало для полного счастья!

— Просите, — сумев, однако, сохранить на лице равнодушную мину, велела Милана лакею.

— Вахмистр жандармского корпуса Перепелкин! — торжественно объявил тот.

По ее душу — и всего лишь какой-то вахмистр? Нижний чин? Вообще никакого уважения к громкой фамилии! Похоже, пора понемногу к этому привыкать…

Тем временем в кабинет ввалился дюжий детина в синей жандармской форме при красных погонах с широкими белыми лычками.

— Пакет для Ее сиятельства молодой графини! — молодцевато козырнув, доложил он.

Пакет? Хм… Разве что в оном пакете повестка с требованием личной явки…

— Давайте сюда, вахмистр, — протянула руку Милана.

Жандарм подошел к столу и подал ей запечатанный сургучом конверт с изображением императорского орла на лицевой стороне и эмблемой жандармского корпуса на клапане.

— Велено ответа не дожидаться! — повторно отсалютовав, сообщил вахмистр. — Дозволите идти?

— Ступайте, милейший, — кивнула ему Воронцова.

Детина удалился.

Действуя благопристойно, следовало покамест оставить конверт в покое и сперва завершить начатый деловой разговор, но визитеры соблюдением этикета себя не утруждали — решила им отплатить той же монетой и Милана. Хоть здесь — но рассчитаться сполна.

— С вашего позволения, — все же буркнула девушка Левину, занявшись вскрытием пакета.

Внутри оказался еще один конверт — уже простой, без эмблем и гербов, к тому же незапечатанный.

Выудив его на свет, молодая графиня заглянула внутрь. Любопытный Антон Игнатьич подался вперед, силясь рассмотреть содержимое, и Воронцова не без скрытого удовольствия выставила по краю стола щит, несильно, но демонстративно щелкнув им законника по носу. Левин обиженно отодвинулся вместе со стулом.

В конверте обнаружилась короткая записка и еще одна бумажка, также совсем небольшая. Коротко проглядев обе, девушка перевела хмурый взгляд на поверенного.

— Вы знаете, Антон Игнатьич… — угрюмо проговорила она. — Пожалуй, вы правы: времени зря терять не стоит. Закончим наши дела сразу.

— Более чем благоразумное решение! — расплылся в довольной улыбке Левин. — Тогда извольте подписать отказ, и…

— Вы меня неверно поняли, сударь, — покачала головой Милана. — Я желаю уплатить по векселям. Вас же устроит банковский чек?

— Чек? Разумеется, устроит, — должно быть, на автомате кивнул законник. — Но позвольте! — опомнился он тут же. — Какой еще чек? Барди и Перуцци никак не могли успеть… — растеряно пробормотал он.

Так, значит, про флорентийцев ему тоже известно…

Впрочем, это уже не имело никакого значения.

— Барди и Перуцци здесь ни при чем, — позволила наконец себе победную улыбку Воронцова.

— И какой же банкирский дом тогда имеется в виду?

— Китайский Императорский, — веско обронила молодая графиня, выкладывая на стол документ из конверта. — Извольте ознакомиться, — она убрала щит, давая поверенному доступ к бумаге. — Извините, что сумма указана в юанях — надеюсь, сумеете сами пересчитать ее в империалы?

— Сие ведь фальшивка, да? — заерзал на стуле Ростопчин. — Антон Игнатьич, подтвердите, что сие духова фальшивка! — потребовал он.

— Чек подлинный, — растерянно пробормотал Левин, повертев документ в руках.

— Не может быть! — порывисто вскочил на ноги поручик. — Китайцы не финансируют русский бизнес! Вообще! Никогда! Вне всяких сомнений, сие наглая, грубая подделка!

— Успокойтесь, Иван Васильевич… — попытался урезонить его законник.

— И не подумаю! — взвился Ростопчин. — За кого нас тут держат?!

— Вы принимаете мой платеж, сударь? — не обращая внимания на истерику гвардейца, чинно осведомилась Милана у Антона Игнатьича.

— Чек настоящий и сумма совпадает… — пробормотал тот. — Однако…

— Вы принимаете мой надлежащим образом предложенный платеж? — с нажимом повторила вопрос молодая графиня.

— Боюсь, тут ничего не поделать, — виновато повернулся поверенный к поручику.

— Что значит, ничего не поделать?! — взревел Ростопчин.

— В третий и последний раз вас спрашиваю, сударь: вы изволите принять платеж или отказываетесь от всех своих требований? — отчеканила Воронцова.

— Платеж принят, — пролепетал Левин.

— В таком случае, не смею вас более задерживать, — холодно улыбнулась законнику Милана. — Вас, господин поручик, это тоже касается! — брезгливо бросила она семеновцу.

— Идемте, Иван Васильевич, — подрагивающей рукой сунув банковский чек в портфель, выговорил поверенный и встал со стула. — Нас с вами обыграли. Не знаю как, но обыграли.

— Духа с два! — и не думал угомониться поручик. — Сие какая-то афера!..

— Заткнитесь, граф! — поднялась на ноги и Милана. — И — вон из моего дома! Или, клянусь Неистощимым Ключом, мне придется потратить еще один пункт из фамильной дуэльной квоты! Не надеетесь же вы преуспеть там, где сплоховал ваш покойный папаша?!

В какой-то момент ей показалось, что поручик не отступит и дело и впрямь дойдет до вызова на поединок — с малопредсказуемым, надо признать, итогом. Глупо бы, конечно, получилось: сейчас победа и так была у нее в кармане (хотя, как это вышло, не понимал не только Левин — терялась в догадках и сама Воронцова). Молодая графиня успела мысленно отругать себя за несдержанность, но тут Ростопчин сломался. Исступленно топнув каблуком и беспомощно всплеснув руками, гвардеец повернулся спиной к хозяйскому столу и разве что не бегом ринулся к выходу из кабинета.

Сухо попрощавшись, засеменил следом за покровителем и растерянный законник.

Проводив их пылающим взглядом, Милана снова достала из конверта давешнюю записку и перечла ее еще раз:

Расплатись этим с кредиторами.

Позже все объясню.

ОЗ