Подождать до рассвета

Глава 33

У нее родился ребенок. Маленький-маленький, едва ли больше ладони. Нет, больше, конечно больше. Но все равно такой крохотный! Тепленький, мягонький. Он смешно таращил глазки и складывал бантиком губки. Весь такой гладкий и пухленький, прижимался всем тельцем к Вериной груди, крутил головой и тыкался носом и дышал в шею.

От этого дыхания и сопения Вера была счастлива. Ей ничего не нужно было больше, только вот этот малюсенький человечек, обхвативший ее, сколько мог, ручонками, словно защищая от неласкового мира. Малыш будто бы забирал у Веры все ее горе, всю ее боль. И ему, ему становилось больно. Сначала он куксился и беспокойно сучил ножками и сжимал кулачки, царапая Верину грудь острыми ноготками. Потом стал хныкать, плакать и, наконец, закричал, закричал надсадно, истошно, так, что Вере захотелось зажмуриться и закрыть руками уши.

Она вздрогнула и проснулась. Толстая старухина кошка передними лапами топталась на ее груди с таким выражением на усатой морде, будто делала Вере массаж. Неужели она приняла кошку за ребенка? Но ведь она же слышала детский плач! Более того, этот плач не прекратился, ребенок по-прежнему плакал, но не на руках у Веры, а где-то за стенкой или за печкой. Но истошного крика уже не было, малыш скорее капризничал, ему тихонько вторил женский голос.

— Ты-то чего ревешь, мамочка? — услышала Вера. — Видишь, успокоился мальчонка.

Ребенок, действительно, совсем перестал плакать.

— Да он же опять заорет, — пропищала, наверное, та, которую назвали мамочкой. — У него же болит!

— Ничего у него уже не болит. Грыжу я ему заговорила и тебе заговор дам. Гляди, вот так эту мазь будешь втирать и заговор читать. Только медленно читай да спокойно. И руками води: вот так, вот так. Потом эту вот травку заваришь кипяточком, полстакана травы на литр воды, в ванночку детскую добавишь, да и мой ребенка, только гляди, чтоб вода была не горячая, градусов двадцать восемь, не больше! А то трава не подействует.

— Так он же простудится! — пискнула мамочка.

— Ты ночь-то спать спокойно хочешь или опять его ор слушать будешь?

— Спать хочу.

— Вот и делай, как я говорю. Одевать ребенка будешь, снова заговор читай. Пеленкой не путай. На живот его спать клади. Поняла, что ли?

— Поняла, бабушка.

— Все. Одевай его и поди с богом.

— Спасибо вам, спасибо большое! Сколько я вам заплатить должна?

— Ничего ты мне не должна. Если хочешь чего дать, положи вон на комод.

Вскоре дверь, наверное входная, стукнула, и половицы неровно заскрипели: прихрамывая, старуха хозяйка шла в горницу, где лежала Вера. Та тут же притворилась спящей и задышала ровно. Кошка недоверчиво понюхала Верин нос и стала устраиваться на ее груди клубочком.

Старуха подошла к самой постели, постояла, хмыкнула. Половицы снова заскрипели — пошла. В дверь постучали.

— И кто тама? — противным высоким голосом закричала старуха. Странно, а ведь только что совершенно нормально разговаривала с мамочкой больного ребенка.

Вера услышала, как открылась входная дверь.

— Здравствуйте, — произнес мужской голос.

— И ты будь здоров, коль хошь, — ответила хозяйка. — Надо чего?

— Да мне бы бабу Ягу повидать, — неуверенно, будто сомневаясь, сказал пришедший.

Вера Травникова от удивления распахнула глаза и подскочила на постели. Перепуганная кошка свалилась на пол и поскакала под лавку.

В деревне за лесом живет баба Яга, которая опоила ее черт-те чем и держит у себя, собираясь зажарить в беленой печке и сожрать?!

— Ну, я Яга, — между тем подтвердила старуха. — Чего те надо-то?

— Да мне бы вот… Да я вот… Травки бы надо, я б купил.

Травки? Неужели бабка торгует наркотиками? Господи, ерунда какая!

— По что тебе травки? Для любви, али, может, наоборот?

— Что — наоборот? — удивился гость.

— Мало ли, может, зазнобу извести хочешь, так это тебе дороже встанет.

— Нет-нет! — перепугался мужчина. — Мне для дела. Мне бы конкурента уговорить. Люди сказали, есть такая травка.

— Есть-то есть, да не про твою честь. Тебе ж не по силам такое дело.

— Почему — не по силам?

— Так слаб ты, — безапелляционно заявила старуха. — Дело делать собрался, а у самого поджилки трясутся. А коль подохнет твой противник, что делать будешь?

— Как подохнет? Почему же подохнет? Мне бы только один раз, чтоб он сказал, что надо, сказал, а не помнил. А там — пусть живет.

— Ну, Бог тебе судья, грех-то на тебе будет.

— Да какой же грех, бабушка? Я ж ничего плохого…

— Неужто? Ты поди денег хошь ему дать так, чтоб он не проведал? Так ли?

— Нет, не так.

— Ага, не так. Так ты, значится, вор.

— Почему вор?

— А кто ж? Ты своего противника опоишь, деньги, али чего у него там есть, отберешь. И кто ты будешь? Вор. Слыхал, сказано — не укради? Да и я тебе не банк, гарантий не дам: пересыплешь травки, помрет твой противник. И будешь ты тогда убийца. А сказано — не убий.

Воцарилась тишина, только половицы чуть поскрипывали, будто кто-то переминался с ноги на ногу. Вера понимала: это не кошка под лавкой топчется.

— Что стоишь, как пень? — насмешливо спросила старуха. — Коли нужна травка, дам. Деньги плати да и проваливай. Нужна?

— Нет, спасибо, — тихо ответил гость. — Я уж как-нибудь сам, по-другому, без греха…

— Вот и хорошо! Вот и правильно. Нечестное дело тебе ни счастья, ни успеха не принесет. Лучше я тебе другую травку дам. Будешь сам пить.

Загремели какие-то банки.

— Ой, нет, я не буду! — еще больше перепугался мужчина.

— Не бойся. Не наврежу. Эта трава тебе силы даст и ум. И будет тебе удача, коль сам захочешь.

— Правда?

— Правда. Не обману. Ты мужик слабый, но не злой. Помогу уж тебе. На вот! Да бумажку держи, тут все прописано, как заваривать, как пить.

— Спасибо вам, бабушка! Не знаю, как вас и благодарить…

— Неужто не знаешь? Спасибо-то твое, оно не булькает. Давай сто долларов да и поди с богом.

Вера чуть не прыснула со смеху, вовремя закусив край одеяла, с такой практичной рассудительностью назвала баба Яга цену.

Очевидно, гость поспешил рассчитаться. Потому что старуха сказала:

— Благодарствую. Выпьешь травку — еще прибегай.

Отпустив этого Иванушку-дурачка, старуха вернулась в комнату. Чуть приоткрыв глаза, Вера видела, как она уселась за стол, нацепила на нос очки и стала что-то сосредоточенно записывать. Ни дать ни взять — врач после приема очередного пациента пишет назначения в карту. Она закрыла тетрадь, сняла очки и вдруг сказала:

— Вставай, Вера, что глазом косишь? Эй, слышишь? Вставай да сходи за водичкой, чайку поставим, пока еще кого-нибудь не принесло.

Вера Травникова поднялась и села на постели.

— Доброе утро.

— Да уж не утро, я уж пообедала. И тебе поесть не мешает. Как себя чувствуешь?

— Спасибо, вроде неплохо. А… А что со мной случилось?

— Не помнишь? — усмехнулась старуха. — Ну и хорошо. Скоро совсем про свои болезни забудешь.

— Не забуду, — вздохнула, одеваясь, Вера. — Вот уже упала и память потеряла. У меня ведь…

— Знаю-знаю! — не дала ей договорить хозяйка. — А ты забудь. Оделась? Вон за печкой ведерко голубое возьми и сходи за водой. Да погоди, куда пошла? Послушай: выйдешь из калитки на улицу и иди по ней направо до конца деревни. Вот из крайнего колодца воды и набери. Другие не тронь. Поняла?

— Поняла, бабушка.

— Не зови ты меня бабушкой!

— А как?

— Как все. Баба Яга!

Вера подумала, кивнула и пошла по воду с большим эмалированным ведром.