Пока смерть не разлучит...

33

Двадцать пять лет. Сегодня ему исполнилось двадцать пять лет.

Александр Македонский к этому сроку уже подчинил себе все греческие города, разбил персов, завоевал Сирию и Финикию. Великий Конде одержал славную победу в битве при Рокруа. Лафайет был героем Йорктауна. А он, Наполеон Буонапарте, меряет шагами тюремную камеру в крепости Антиба.

Наполеон встал под зарешеченным окном, заложив руки за спину, и стал смотреть на голубые квадратики неба.

К чему эти глупые сравнения? Он не родился ни принцем, ни маркизом с серебряной ложкой во рту. Он начал свой путь к вершине от самого подножия горы.

Лафайет сейчас тоже в тюрьме, где-то в Моравии. Австрийцы не выпустят его, а если и выпустят, дальнейшая его судьба — изгнание. Так стоит ли завидовать тому, что он совершил когда-то в юности? Судьба Наполеона Буонапарте будет совсем иной, он это знает.

Вернулся ли уже Бертье из Фрежюса? В Париже-то ничего не изменилось из-за казни Робеспьера: Барер, Карно и все прочие по-прежнему в Комитете общественного спасения, народ на стороне Конвента. А вот здесь, на юге, наступление застопорилось, операции на море, возможно, придется полностью изменить. В такой момент, когда артиллерия уже выдвинулась вперед, сардинскому тирану со дня на день могли нанести решительный удар!..

До Наполеона донеслись истошные крики чаек. Почему эта вольная птица всегда так пронзительно кричит?

Две недели назад Жозеф женился на Жюли Клари — Наполеон вернулся из Генуи как раз к свадьбе. А пять дней спустя в Ниццу пришло известие о казни Робеспьеров, и его арестовали. Евгения, наверное, даже не знает, что он в тюрьме. Хотя нет, теперь-то уж ее наверняка известили. Но она ни разу не написала ему! Хотя, может быть, и писала, только письма не передавали. Ведь в первое время ему запретили переписку и посещения. А может быть, и не писала — побоялась. Полгода назад ее брат был арестован и чудом избежал Ревтрибунала, она ведь и с Жозефом-то познакомилась в марсельском Комитете общественной безопасности. Если она боится за себя, то это глупо.

В двери со скрипом и лязгом поворачивается ключ; вот и сама дверь завизжала заржавевшими петлями. На пороге стоит кавалерийский лейтенант — Жюно! Очень кстати.

Тюремщик оставил их одних, хотя, по правилам, должен был присутствовать при разговоре. Наполеон крепко обнял своего адъютанта; в этом бургундце было нечто такое, что располагало к себе. Жан-Андош перешел сразу к делу: он переговорил с надежными людьми, они приготовят лошадей на всех этапах вплоть до Монако, неудача исключена, одно твое слово и…

— Нет, — сказал Наполеон. — Меня оклеветали; бежать — значит признать себя виновным, я не сбегу. Терпение — тоже сила, в конце концов моя правда восторжествует. Что они смогут мне предъявить? Да, мне нравился младший Робеспьер, но если бы я был тогда в Париже, я сам всадил бы кинжал ему в грудь, раз он вздумал сделаться тираном. Лучше садись и пиши.

У Жюно прекрасный почерк, он даже под огнем неприятеля выводит приказы буковка к буковке, а Буонапарте пишет как курица лапой и сам порой не может потом разобрать своих каракулей.

Снова встав под окном, Наполеон принялся диктовать письмо Альбину, Саличети и Лапорту — комиссарам Конвента в Итальянской армии, издавшим приказ о его аресте, поскольку он утратил их доверие из-за поездки в Геную и "подозрительного поведения".

— Вы отстранили меня от должности, арестовали и объявили подозрительным, — говорил он низким, хрипловатым голосом с сильным корсиканским акцентом. — Опозорили без суда, осудили не выслушав. Во время революции люди делятся на две категории: подозрительных и патриотов. Когда обвиняют первых, к ним безопасности ради подходят с общей меркой. Но покушаться на вторых — значит поколебать устои свободы; их можно осудить лишь по зрелом размышлении, изучив последовательно факты. Объявить патриота подозрительным — значит лишить его высшей ценности — доверия и уважения. К какой категории хотят отнести меня?

Ровные строчки покрывали бумагу; Жюно отложил один лист и принялся за второй.

— Разве не был я всегда верен принципам Революции с самого ее начала? Разве не участвовал в борьбе — то как гражданин, с внутренними врагами, то как военный — с внешними? Я лишился родного дома, потерял свое имущество, я отдал всё ради Республики. Потом я отличился под Тулоном и заслужил долю лавров Итальянской армии. Когда открылся заговор Робеспьера, я вёл себя как человек принципов. Мой титул патриота неоспорим. Так почему же меня объявляют подозрительным, не выслушав? Арестовывают через неделю после известия о смерти тирана? Опечатывают мои бумаги? Следовало поступить наоборот: сначала опечатать бумаги, выслушать меня, потребовать разъяснений и лишь затем объявить подозрительным, если бы к тому нашлись основания…

Конечно, это всё Саличети — хочет отвести угрозу от себя, указав на другого. Сначала пел дифирамбы военному гению капитана Буонапарте, в надежде извлечь корысть из удачливости своего земляка, а теперь называет его человеком Робеспьеров, будто сам никогда не исполнял их поручений, и даже намекает на то, что Наполеона подкупили австрийцы! Льстец непременно трус и подлец, вот почему их следует остерегаться.

— Меня хотят отправить в Париж с постановлением, где я объявлен подозрительным, — продолжал диктовать Наполеон. — Какие бы меры ни принял Комитет, я не смогу пожаловаться на него. Если тройка заявит, что я совершил преступление, я не смогу пожаловаться на присяжных, которые меня приговорят. Саличети, ты меня знаешь. Видел ли ты за пять лет в моем поведении хоть что-нибудь подозрительное в отношении Революции? Альбитт, ты меня не знаешь; тебе не могли подтвердить ни одного факта; со мной ты не говорил; однако ты должен знать, какою ловкою бывает клевета. Так что же — причислить меня к врагам отечества, неразумно лишить патриотов генерала, который был небесполезен Республике? Послушайте меня: снимите с меня этот гнет, верните уважение патриотов, а жизнью своей я не дорожу и с легкостью отдам ее в бою! Да, только мысль о том, что моя жизнь еще может оказаться полезной родине, и помогает мне мужественно сносить свою участь!

Жюно посыпал страницу песком, аккуратно сложил все листки и спрятал за пазуху. Они снова обнялись, и он ушел. Небо в квадратиках окна стало темно-синим; двадцать седьмое термидора подходило к концу. Похоже, Наполеона всё же не отправят в Париж. Тоже неплохой подарок на день рожденья.

"В Комитет общественного спасения.

3 фрюктидора II года Республики, единой и неделимой.

Тщательно изучив бумаги гражданина Буонапарте, временно отстраненного от обязанностей командующего артиллерией Итальянской армии и арестованного после казни заговорщика Робеспьера в целях безопасности, ознакомившись с приказами, отданными ему 25 мессидора представителем народа Рикором о поездке в Геную, где он должен был исполнить особое поручение, и получив от него письменный рапорт об исполнении оного, собрав самые точные сведения о прежнем поведении оного генерала и выяснив истину в ходе нескольких произведенных ему допросов, не найдя никаких положительных подтверждений подозрениям в отношении его поведения и его намерений, принимая также во внимание пользу, какую могут принести Республике военные познания оного Буонапарте, постановляем, что гражданин Буонапарте будет временно выпущен на свободу для пребывания при штабе, дабы он предоставил нам все необходимые сведения и доказал своей преданностью общему делу и использованием своих познаний, что он способен вновь завоевать доверие. Мы убеждены в полезности его военных талантов, крайне необходимых для армии, которую он знает лучше, чем кто бы то ни было, и где людей такого рода крайне трудно сыскать. Обстоятельства и критическое положение, в коем находится Итальянская армия, могут вынудить нас временно восстановить его в должности, которую он прежде исполнял с большим успехом, в ожидании ваших приказаний на этот счет.

С братским приветом, Саличети, Алъбитт".

"Майору жандармерии Вервену в Ницце

Посылаю тебе, гражданин, копию постановления народных депутатов в отношении генерала Буонапарте. Немедленно исполни и доведи до его сведения.

С братским приветам, генерал Пьер Дюмербьон".

"Постановление представителей народа в отношении меня получено мною от майора жандармерии.

Наполеон Буонапарте".