Полуночная Лили

Глава 9

Лили

— Весь сад в цветах, — сказала мама, взяв стебель и обрезав нижнюю часть, прежде чем поставить цветок в вазу к остальным. — Чувствуешь запах этих роз? Вот как пахнут настоящие садовые розы, а не те, что куплены в магазине, у них почти нет аромата.

Она издала цокающий звук, как будто мысль о купленных в магазине розах сильно ее оскорбила.

Я оторвалась от книги. В течение какого-то времени я перечитывала один и тот же абзац снова и снова и так и не поняла, что там было написано.

— Они прекрасны, — пробормотала я. — Мне нравятся белые с желтым посередине.

— Нарциссы, — тихо сказала она, прежде чем я снова ушла в себя.

Женщина. С Холденом была женщина. Красивая, полуодетая женщина. У меня внутри все сжалось, и я почувствовала как наворачиваются слезы.

Ты такая глупая, Лили. Холден, вероятно, думал, что я рассуждаю как человек, который никогда не выходил из дома и редко общался с людьми. Потому что это было правдой. Женщины, с которыми он встречался, были утонченными и светскими. Они, наверное, разговаривали о… о…

Я выдохнула. Ну, конечно, я понятия не имела, о чем они разговаривали друг с другом. В этом-то и был весь смысл. Меня охватило настоящее отчаяние.

— Рада, что ты согласна! — я покачала головой, когда поняла, что мама снова со мной разговаривала.

— Прости, мам, ты что-то сказала?

Она закатила глаза.

— Да, но на самом деле ничего важного. Я ответила за тебя. В последнее время у меня случаются очень интересные разговоры с самой собой, на самом деле очень мотивирующие.

Я слегка улыбнулась.

— Извини, потерялась в собственных мыслях.

— О чем ты так напряженно думаешь в последнее время?

Она вопросительно посмотрела на меня. Во всяком случае, наполовину. Другая половина ее лица, покрытая глубокими шрамами, по большей части вообще не двигалась.

— Ни о чем особенном.

Я притворилась, что снова читаю книгу, боковым зрением заметив, что она некоторое время наблюдает за мной, а затем вздохнула, прежде чем вернуться к своим приготовлениям.

— Пурпурный крокус, королевский голубой ирис, — сказала она, ставя цветы в вазу.

Она поднесла один к носу и вдохнула.

— М-м-м. Гиацинта, — сказала она. — Разве не чудесно пахнет? — она обрезала стебель и поставила его в вазу. — В саду также выросло много овощей — салат, огурцы, свекла, картофель, кабачки.

Я рассеянно кивнула. Мои мысли снова блуждали.

Неужели Холден солгал, когда говорил, что ему нужно кое-что сделать? Возможно, он сказал это, чтобы я не беспокоила его, пока в его доме была другая женщина? Чтобы он мог разгуливать с ней голым сколько душе угодно?

Потому что именно этим он и занимался. Я все видела, и это меня не разочаровало. Мне даже хотелось, чтобы так оно и было. И все же, несмотря на то, что я видела, он выбежал ко мне, оставив ее там. Я не знала, что чувствовала… Растерянность, печаль, надежду?

Тряхнув головой, я попыталась избавиться от всех вопросов и сомнений. Мне не стоило так переживать. Ну поцеловал он меня. И что? Не похоже, что это могло к чему-то привести. Бесполезно оплакивать потерю того, чего никогда не случится. Я просто… думала, что нравлюсь ему так же, как и он мне. Несмотря на то, что я не очень хорошо его знала, я доверяла ему.

Мой желудок сжался от ужасной, болезненной ревности, которую я почувствовала, когда увидела их через окно. Как она сидела на нем, его руки на ее бедрах. Обнаженный он. Красивая она. И наблюдающая издалека… идиотка я.

Может быть, другая женщина вообще не имела значения, даже если бы он действительно хотел проводить время со мной. Возможно, было бы лучше, чтобы у него кто-то был. Девушка, к которой он мог бы возвращаться домой. Не то чтобы он собирался остаться в Колорадо навсегда.

Я взглянула на маму и заметила, как она морщится и двигает мышцами лица, словно разминая его, когда ставит последние цветы в вазу. Сочувствие взяло надо мной верх. Потерявшись в последнее время в своем собственном мире, я совсем ее игнорировала.

— Когда ты в последний раз пользовалась кремом, который прописал тебе доктор?

Она покачала головой.

— Уже пару дней не пользовалась.

— Мам, ты должна наносить его постоянно. Так от него будет эффект, и ты это знаешь. Твоя кожа теперь вся натянута, потому что сухая. Неудивительно, что тебе некомфортно. Давай я помажу твое лицо.

Она кивнула и вышла в другую комнату, чтобы вымыть руки, затем вернулась и села в кресло у камина, откинув голову на спинку. Ее светлые волосы до плеч ниспадали каскадом. Теперь я могла видеть пряди седины, они сверкали в свете от костра, как будто блестящие кусочки мишуры, которые она обычно развешивала на нашу рождественскую елку. Мы больше не пользовались мишурой. Я задавалась вопросом: почему? Предполагаю, что такие украшения вышли из моды, но мне они нравились.

Тряхнув головой, я освободилась от воспоминаний и взяла маленький тюбик крема. Затем встала позади нее, и, используя небольшое количество, втерла его кончиками пальцев в широкие, пересекающиеся шрамы на левой стороне ее лица и внизу шеи.

Она вздохнула.

— Спасибо, дорогая, так гораздо лучше. Что бы я без тебя делала?

Я улыбнулась, но мое сердце болезненно сжалось при мысли о том, как ей будет сложно без меня. Совсем одной. Иногда я мечтала отправиться куда-нибудь, где было бы много людей, где я могла бы сидеть и наблюдать за ними, не прячась. Где, возможно, они бы даже поговорили со мной. Мне снились вещи, которыми я не осмеливалась поделиться с собственной матерью. Вещи, которые, как я знала, никогда не смогут стать реальными.

— Кстати, мне нравится это платье, — сказала мама.

Я улыбнулась. Это было и мое любимое платье. Белое кружево.

— Хотя тебе, наверное, не стоит ходить в лес в таком виде. Ты непременно погубишь так все платья.

Я пожала плечами.

— Если я не буду их носить, они в конце концов просто сгниют. Они заслуживают того, чтобы немного пожить, тебе не кажется? — спросила я, улыбаясь. — А что с ними делать в противном случае? В конце концов, пожертвовать в какой-нибудь магазин винтажной одежды?

Мама улыбнулась в ответ, правая сторона ее рта приподнялась чуть больше, чем левая.

— Полагаю, они заслуживают того, чтобы немного увидеть свет, раз уж их так долго запирали в темной кладовке, — сказала она и приоткрыла один глаз, улыбаясь еще шире.

Почему мне казалось, что это отлично подходит и под мое описание? Держали в темноте. Забытую.

— Хорошо, потому что я даю им много новых воспоминаний, — ответила я, продолжая втирать крем в ее кожу.

В одном из них я даже получила свой первый поцелуй.

Через минуту она спросила:

— Куда ты ходишь, Лили? Когда ты направляешься в лес — куда ты идешь? Ты так долго отсутствуешь, иногда целыми днями.

— Недалеко, — ответила я, хотя знала, что это ложь. — Мне там нравится. — Я чувствую себя живой. — Иногда просто блуждаю и… теряю счет времени.

— Я беспокоюсь о тебе. Это может быть опасно.

— Беспокоиться не о чем. Обещаю.

— Ты не далеко уходишь? Ты не заблудишься?

— Нет, я не заблужусь.

— И ты никогда никого не встречала?

— Кого бы я увидела? Мы у черта на куличках, в лесу.

— Не знаю, туристов или…

— В этом лесу нет туристических троп, мам.

Глаза моей матери, ясные и зеленые, теперь были открыты, и она внимательно изучала меня, на ее лице была смесь замешательства и печали. В последнее время она часто так на меня смотрела. Вообще-то, постоянно. Но она больше не задавала вопросов, и я почувствовала облегчение.

— Знаешь, ты могла бы прогуляться со мной.

Она сжала губы.

— Я гуляю по саду. Для меня этого достаточно.

Она никогда не изменится, никогда не отважится выйти. Так что же остается мне?

— Знаешь, нам нужно подумать об отъезде. Мы планировали провести здесь только лето. Сейчас уже конец августа. Скоро будет твой день рождения. Что ты думаешь о том, чтобы уехать прямо перед ним?

Я нахмурилась. Несмотря на то, что случилось с Холденом, я еще не была уверена, что готова уехать. Здесь у меня была свобода.

— Мы можем еще немного подумать об этом? В лесу так красиво. И ты любишь сад, верно? Ты счастлива здесь, мама?

Она кивнула, и я улыбнулась, глядя в любимое лицо, мои глаза скользили по знакомым чертам, мое сердце внезапно наполнилось ужасной, щемящей печалью.

— Я люблю тебя, — сказала я, подавляя странное чувство.

Вся эта история с Холденом повлияла на меня сильнее, чем должна была. Я доверилась ему, и была уничтожена, а теперь осталась опустошенной и растерянной. Все мои эмоции смешались.

Мама нежно мне улыбнулась.

— Я тоже люблю тебя, моя дорогая Лили. И всегда, всегда буду любить.

Пока я продолжала намазывать кремом половину ее изувеченного лица, мои мысли настойчиво возвращались к Холдену.

«Ты будешь ждать меня, Лили?»

«Да».

Я была глупа, обещая что-то так опрометчиво. И близко не подойду к его дому. Не стану. Буду держаться подальше. Не стану подвергать себя той боли, которую он наверняка мне снова причинит. Я получила свой первый поцелуй, и мне придется держаться за него. Это не должно было означать ничего больше.