Полуночная Лили

Глава 24

Райан

Мои ноги не хотели переступать порог, но в глубине души я знал, что пора. Дом Холдена. Вздохнув, я вошел внутрь.

Я здесь, приятель. Наконец-то я готов.

Все выглядело точно так же, и все же пространство заполняла неподвижная пустота, чувство одиночества, которого здесь никогда раньше не было.

Боже, как я скучал по тебе.

Обслуживающий персонал Холдена остался на месте, поэтому все было аккуратно и чисто — ни пылинки, а на ковре в гостиной были видны свежие линии от пылесоса. Я хотел сбежать из этого места, убежать от чувств, которые оно пробуждало во мне, убежать от отчаяния, клокочущего в моем горле, но не сделал этого. С тяжелым сердцем я поднялся по большой двойной лестнице в фойе в то, что раньше было спальней Холдена. Я немного поработаю сегодня, а остальное отложу на другой день, так как не обязательно должно произойти все сразу. За этот дом было заплачено, и даже если бы это было не так, у меня было достаточно денег, чтобы продолжать вносить любые платежи, необходимые для его содержания. Я направился прямо к огромному встроенному шкафу Холдена и снял с полок пару чемоданов. Дженна была права — люди, вероятно, из кожи вон лезли бы, чтобы купить нижнее белье Холдена, но это было неправильно. Я тихонько сдам это барахло в приют для бездомных — или в одну из тех благотворительных организаций, которые помогали предоставлять одежду для интервью неимущим людям — включая чемоданы, и я бы ни слова не сказал о том, кому это все принадлежало. Это то, чего хотел бы Холден, и никто не знал этого лучше, чем я. Он был щедр до безобразия, но не показушник. Все, что он делал для благотворительности, делал анонимно.

Обувь была бесцеремонно свалена в чемоданы, затем джинсы и футболки. В следующий раз я принесу сюда мешок для мусора и выброшу его личные вещи. Или, возможно, я действительно выставлю их на аукцион на eBay, потому что все еще чертовски зол. Просто не был уверен, на кого именно я был так зол — на него, на себя, может быть, на обоих. Я вздохнул.

— Извини, чувак, но это так. Я так чертовски зол. Я, бл*дь, так зол. Ты должен быть здесь. — Я сел на маленькую скамейку в центре комнаты и просто огляделся вокруг, позволив нескольким слезинкам упасть. Это было нормально. Так горевали нормальные люди. И зачем я пришел сюда сегодня, когда планировал приехать несколько недель назад, но решил, что не готов? Зато был здесь сейчас — на следующий день после того, как Лили отвергла меня? Почему? Чтобы доказать, что я достаточно силен, чтобы справиться с этим? Чтобы доказать, что я не испорченный товар, каким меня заставили себя чувствовать? Чтобы доказать, что могу нормально горевать?

— Господи, — пробормотал я.

Я отнес чемоданы в холл и в последний раз оглядел его комнату. В конце концов, мне придется что-то сделать с мебелью. Либо так, либо я мог бы продать дом с мебелью. Я спустился вниз, волоча за собой набитые чемоданы, и поставил их у входной двери. Оглянулся на огромную лестницу. Кабинет. Это было еще одно место, которое мне необходимо очистить лично, место, где у него могли быть личные вещи, личная переписка и так далее.

Внутри комнаты располагалась пара книжных полок, но единственными книгами на ней были те, которые, как я мог сказать, были размещены там декоратором для вида. Холден никогда в жизни не читал и не интересовался «Войной и миром». Невольно я усмехнулся над этим. Холден был кем угодно, но не книжным червем.

Мы так редко бывали в его кабинете, что я не узнавал большинство предметов, но коробка на нижней полке показалась мне смутно знакомой. Взяв в руки, я положил ее на стол. От того, что я увидел, когда открыл ее, у меня перехватило дыхание.

Вот черт.

Фотографии нас в детстве. Пока я листал их, в моей голове проносились воспоминания: как мы стреляли из пневматических пистолетов по консервным банкам на заднем дворе Холдена в течение нескольких часов после школы, когда мы должны были делать домашнее задание. Как Холден получал наборы моделей автомобилей на свой день рождения и Рождество, а его отец собирал их вместе с нами. Однажды один школьник подставил мне подножку в коридоре и смеялся, пока я вытирался, а позже Холден потратил свои карманные деньги на пену для бритья и выплеснул на него около пятнадцати банок через вентиляционные отверстия его шкафчика. Он смотрел фильмы ужасов с рейтингом R, когда я ночевал у него дома, хотя нам и не разрешали, а потом был слишком напуган, чтобы заснуть. Слезы текли по моим щекам, даже после того, как я закрыл коробку. Каким-то странным образом, теперь, когда Холден ушел, мне казалось, что я делал все это в одиночку. Мне казалось, что я продолжаю терять Холдена по кусочкам: сначала из-за его физического присутствия, затем из-за того, что я больше не мог вспомнить — звука его голоса, уникальных фраз, которые он любил использовать. Как только его дом будет вычищен, я потеряю доказательства его присутствия в вещах, которыми он владел. И тогда я был бы по-настоящему одинок. Без семьи. Без лучшего друга. Никого.

«Ты никогда по-настоящему не терял его. Он всегда будет частью тебя. Всегда», — сказала Лили.

Лили.

И внезапно покой прорвался сквозь одну из трещин в моем разбитом сердце, точно так же, как те маленькие цветы, которые каким-то невероятным образом выросли из трещин в скалах на краю лесного ручья. Холден изменил меня; он спас меня, во многих отношениях, изменив мою жизнь, был ли он здесь сейчас или нет, смогу ли я оставить его навсегда или нет. Я зажмурился, сдержав очередной поток слез. Несмотря на покой, царивший в моем сердце, щемящая печаль тоже поселилась внутри. Я узнал этот момент: я прощался. Наконец-то я был достаточно сильным, чтобы отпустить его. Я откинул голову назад и сложил пальцы в форме буквы V.

— Спасибо, — выдавил я. — Большое тебе спасибо, приятель.

Выйдя из его дома, я заглянул в ванную на первом этаже. Вымыв руки, я открыл аптечку. Внутри были два пузырька с рецептом — обезболивающие таблетки, прописанные Холдену. Я колебался совсем недолго, прежде чем закрыть шкаф и выйти из ванной. Я даже не потрудился спустить их в унитаз — у меня не было никакого желания их брать. Когда я закрыл за собой дверь, несмотря на затянувшуюся печаль, мое сердце наполнилось всем тем, что Холден дал мне в этой жизни: миром, любовью и силой. И я буду всегда носить эти исцеляющие дары с собой.

Звонок в дверь раздался как раз в тот момент, когда я в одиночестве поужинал жареным сыром и томатным супом. Вытерев руки, я встал, чтобы ответить, и обнаружил, что Дженна стояла там, нервно покусывая губу. Мои плечи поникли.

— Привет, Дженна, — сказал я, почувствовав вину за то, что увидел ее обиженное лицо прямо передо мной. Я придержал дверь открытой, чтобы она могла войти, и подвел ее к моему дивану. — Как дела? Хочешь чего-нибудь выпить?

Она нерешительно улыбнулась мне.

— Я бы с удовольствием выпила немного вина, если оно у тебя есть.

— Мне очень жаль, но я не держу никакого алкоголя в своей квартире. У меня есть содовая…

— Содовая — это хорошо. Спасибо.

Я пошел на кухню, наполнил стакан и принес его ей. Она сделала глоток. Я сел рядом с ней.

Она поставила стакан на кофейный столик и повернулась ко мне.

— Я сожалею, что заскочила, не позвонив…

— Все в порядке. — Я покачал головой. — Я не перезвонил тебе, а ты заслуживаешь объяснений. — Я провел рукой по волосам. — Мне очень жаль, Дженна. Я так сожалею о том, что произошло на благотворительном вечере. Могу только представить, что ты чувствовала. Если бы я имел хоть малейшее представление…

Она протянула руку и положила ее мне на ногу, нежно сжав ее.

— Все в порядке, это просто застало тебя врасплох. Столкнуться с кем-то из своего прошлого — это такое сбивающее с толку чувство.

Я вспомнил первый вечер, когда встретил ее в баре — она сказала, что ее бывший парень появился со своей невестой. И все же она не думала, что ее бывший был призраком…

— Да, это был шок.

Она посмотрела вниз.

— Ты говорил с ней? Лили, верно?

Я сделал паузу.

— Да. Она не хочет иметь со мной ничего общего.

Казалось, плечи Дженны слегка расслабились.

— А ты?

Я вздохнул.

— На этот вопрос труднее ответить, Дженна. И я сожалею об этом. Мне действительно жаль. — Она переместилась, скрестив ноги и убрав руку с моего бедра.

— Ты все еще любишь ее?

Я наклонил голову вперед, массируя заднюю часть шеи, оттягивая время, потому что чувствовал себя ужасно из-за всей этой ситуации. Через мгновение я снова посмотрел на Дженну.

— Да, я все еще люблю ее.

Ее лицо слегка сморщилось.

— И все же, она не хочет тебя.

— Нет, она не хочет меня.

Дженна глубоко вздохнула и выпрямилась.

— Послушай, Райан, мы только начали встречаться. Я понимаю, что у тебя сохранились чувства к кому-то другому. И это отстойно для меня. Но почему бы не посмотреть, к чему это может привести между нами? Я готова остаться и посмотреть, что произойдет. И действительно чувствую, что, если у нас будет время, мы сможем построить что-то особенное вместе.

Я моргнул, посмотрев на нее.

— Дженна… — я выдохнул и медленно покачал головой из стороны в сторону. — Лили не хочет быть со мной, но это не меняет того, что я чувствую к ней. Это не изменит моих чувств к ней — по крайней мере, на какое-то время. И, Дженна, было бы несправедливо с моей стороны не порвать с тобой, когда мое сердце все еще занято кем-то другим. Это было бы неправильно.

— Но я тебе нравлюсь, — сказала она с очевидной болью в голосе.

Я на мгновение закрыл глаза.

— Ты мне действительно нравишься. Ты мне очень нравишься. Вот почему это так тяжело.

— Но ты бросаешь меня ради девушки, которая тебя не хочет? Ты даже не дашь нам шанса? — на ее лице была смесь разочарования и замешательства.

— Я… нет. Мне очень жаль. — Я покачал головой. — Я думал, что достаточно продвинулся вперед, но это не так. — Боже, это чертовски отстойно. Но я был обязан быть честным перед нами обоими. Я никак не мог продолжать встречаться с Дженной, никак не мог пробудить в себе интерес к тому, чтобы целовать ее, прикасаться к ней, когда я знал, что Лили на другом конце города. Просто… ни за что. И я знал, что это делает меня дураком. Я знал, что это делало меня жалким и, вероятно, глупым. Нет, нет — это определенно сделало меня глупым. Но я не собирался втягивать Дженну в свой идиотизм. Тогда я был бы глуп и аморален.

Дженна глубоко вздохнула.

— Ну, тогда, я думаю, на этом все, — грустно сказала она.

Я чуть не извинился снова, но было не так много раз, когда я мог извиниться, прежде чем это начало бы становиться просто раздражающим и, возможно, тщеславным. Дженна была милой, красивой, умной девушкой. У нее не возникло бы никаких проблем с поиском кого-то другого, кого-то, кто мог бы предложить гораздо больше. Я сжал губы и посмотрел на нее взглядом, который, как я надеялся, выражал степень моего сожаления по поводу всей этой ситуации. Она встала, и я тоже встал. Ее глаза затуманились. Я шагнул вперед, чтобы обнять ее, но она подняла руку и покачала головой, и я отступил назад. Я чуть не сказал кое-что еще, кое-что о надежде, что она найдет кого-то, кто не будет идиотом, зацикленным на ком-то другом, о том, что она заслуживает большего, о том, как ужасно я чувствовал себя тогда, но все это казалось неправильным. Все, что мелькало у меня в голове, звучало как банальность. В конце концов, я решил, что лучше ничего не говорить.

— До свидания, Райан. Желаю тебе всего наилучшего. — Выражение ее лица было печальным, но голос звучал отрывисто. Она не собиралась затягивать это. Я чувствовал себя виноватым, но в то же время испытывал облегчение.

Я кивнул.

— Спасибо тебе, Дженна. Желаю тебе того же.

Она повернулась и вышла, тихо закрыв за собой дверь. Я откинулся на спинку дивана и застонал от разочарования.

Боже, Лили, что ты со мной делаешь?