Полуночная Лили

Глава 27

Лили

Райан отпер дверь в свою квартиру и распахнул ее. Я испуганно рассмеялась, когда он поднял меня на руки и перенес через порог.

— Думаю, это зарезервировано для невест, — сказала я, засмеявшись.

Он ухмыльнулся.

— Такое чувство, что сегодня день нашей неофициальной свадьбы, — сказал он. — И я сделаю это снова, когда все будет официально. — Он направился по коридору, вошел в свою спальню и поцеловал меня, когда мои ноги коснулись пола. При одной мысли о том, что когда-нибудь я стану его женой, счастье наполнило мое сердце. Я улыбнулась ему в губы и высвободилась, оглядев его комнату. Она была такой же опрятной, как и вся остальная квартира, с простой мужской мебелью и красно-синим стеганым одеялом на кровати. У него повсюду были аккуратные стопки книг. Книжный червь. И он все еще читал книги в мягкой обложке. Мой взгляд остановился на полке, заполненной моделями всех типов — старомодных автомобилей, кораблей, поездов, самолетов, вертолетов. Я наклонилась поближе, разглядывая их детали. Все было таким крошечным, таким точным и идеально расположенным. Я некоторое время изучала их.

— У тебя сердце художника, — пробормотала я.

Райан подошел и встал рядом со мной.

— Нет, это всего лишь модели. К ним прилагаются инструкции. На самом деле, ты не можешь их испортить. — Я наклонила голову, разглядывая детали вертолета, то, как он нарисовал птицу на одном из боков, ее крылья расправлены в полете, ветер развевал ее перья. На другом был логотип Сан-Франциско Форти Найнерс. На окнах большинства из них были нарисованы крошечные человечки, водители, пассажиры, все так красиво сделано, с разными выражениями лиц: у одних счастливое, у других задумчивое, у некоторых скучающее. Все было таким крошечным.

Как он это сделал?

Я моргнула, чувство дежавю охватило меня, как будто я уже видела нечто подобное раньше… Однажды на подоконнике, свет струился внутрь, когда я проходила мимо открытой двери… Это чувство прошло так же быстро, как и возникло. Я выпрямилась и повернулась к нему.

— Нет, они могут быть просто моделями для других, но ты превратил их в искусство. Они потрясающие. — Он криво улыбнулся мне, выглядя как маленький мальчик, которому только что сделали комплимент, и он не был уверен, как на это реагировать. — Моя подруга говорит, что те, у кого сердца художников, более уязвимы, чем другие. Их гораздо легче сломать.

Райан откинул мои волосы за плечо, наклонился и поцеловал меня в шею, улыбнувшись около моей кожи.

— Сейчас я чувствую что угодно, только не уязвимость, — прошептал он. Я тихо рассмеялась, наклонив голову, чтобы предоставить ему лучший доступ. Прямо сейчас я тоже не чувствовала себя уязвимой. А живой и наполненной такой поразительной радостью, что у меня почти закружилась голова. Мой взгляд упал на что-то маленькое и блестящее на его комоде, и я протянула руку и подняла это, улыбаясь, пока Райан продолжал тереться носом о мою шею. Подняв это, я сделала небольшой вдох.

— Ты сохранил его, — сказала я, глядя на наконечник стрелы. Райан поднял голову.

— Да, нашел это у себя в кармане. — Он сжал мои пальцы вокруг него. — Оставь себе. Мы отнесем его обратно в лес. Может быть, этой зимой мы поедем кататься на лыжах в Колорадо. — Я усмехнулась, подумав о будущем, которое лежало перед нами, внезапно наполнившись не только неопределенностью, но и возможностями. Это была пьянящая мысль, незнакомая. В верхней части рубашки, одетой на мне, был маленький кармашек на груди, и я опустила в него наконечник стрелы, снова сосредоточившись на чудесном ощущении рта Райана, когда он скользнул вниз по моему горлу и остановился над впадинкой прямо у основания. Он потерся там губами, заставив меня задрожать, а мое естество сжаться. Я прикусила губу, когда он отступил и снял футболку. Мои глаза скользнули вниз по его телу. Он был произведением искусства. Такой красивый мужчина, с такими идеальными пропорциями. Я почувствовала, как мое лицо залило жаром от желания, а горячие искры вспыхнули у меня между ног.

Я провела пальцем по мышцам его живота, и он напрягся, со свистом выдохнув. Затем потянулся вперед и задрал низ моей рубашки, и я подняла руки, чтобы он мог стянуть ее через голову. Он положил ее на свой комод, пока я скидывала туфли и вылезала из джинсов. Глаза Райана пробежались по моему телу — мой лифчик был из простого белого хлопка, как и нижнее белье. Я точно не ожидала, что буду стоять перед ним в таком виде, когда выходила из дома ранее. Но он, казалось, не возражал. Его глаза обжигали мою кожу, осматривая меня от груди до ступней и обратно, на несколько мгновений задержавшись на моей груди, отчего мои соски затвердели. Райан шагнул вперед и прижался своим твердым телом ко мне, сжав мою задницу, чтобы притянуть меня еще ближе. И не было ничего более восхитительного, чем чувствовать его горячую кожу на своей собственной. Он держал меня, пока его рот ласкал мой. Я схватила его за плечи, мои руки скользнули вниз по мышцам его предплечий. И каким-то образом — откуда-то — донесся острый запах сосны, как будто мы снова были в лесу, в нашем собственном мире, только мы вдвоем. Я улыбнулась ему в губы, чувствуя, что падаю, хотя оставалась на ногах.

Большими пальцами я спустила нижнее белье, а затем выскользнула из него. Прежде чем я даже поняла, что происходит, Райан подвел меня к своей кровати, и когда я почувствовала его прикосновение к своим коленям, то села и отодвинулась назад, пока не смогла лечь. Райан переполз через меня, выражение его лица было напряженным и наполненным желанием, любовью. Мое дыхание сбилось.

Я люблю его.

Люблю его каждой частичкой себя.

Он нежно, с большой любовью коснулся моей щеки, и слеза скатилась по ней. Райан вытер ее большим пальцем.

— Почему это заставляет тебя плакать, сладкая Полуночная Лили?

— Потому что я никогда не думала, что кто-то будет считать мою любовь чем-то иным, кроме проклятия.

— Твоя любовь — это дар, а не проклятие. — Он провел пальцем по моей скуле, спустился к губам, где также провел по ним.

Я смотрела ему в глаза в течение нескольких ударов сердца, а затем, наконец, наклонилась и поцеловала его. Казалось, лучшего ответа, чем этот, не было. Он тихо застонал. Он любил меня в ответ. Безоговорочно. Я никогда не осмеливалась думать о таких вещах. Казалось, что-то широко раскрылось внутри меня, какое-то чудо. Он знал обо мне все — все мои повреждения — и все еще считал мою любовь подарком. Казалось, мир вокруг меня стал ярче.

Он расстегнул переднюю застежку моего лифчика и спустил его вниз по моим рукам, пока тот не упал. Рукой прошелся по моим ребрам к груди, большим пальцем обвел мой затвердевший сосок. Я ахнула, молния пронеслась от моей груди к промежности. Райан опустил рот и начал нежно посасывать набухшие пики, пока я не начала извиваться под ним, волны пульсировали между моими сосками и сердцевиной. Я руками коснулась его волос и запуталась в них пальцами.

Когда почувствовала, как его рука скользнула вверх по моей ноге и обхватила под коленом, мое естество сжалось так, что я ахнула. Он приподнял мою ногу, чтобы я была открыта для него, но заметила, что его рука немного дрожит. Когда он вжался в меня, наши глаза встретились, момент, казалось, приостановился, а затем возобновился яркой вспышкой удовольствия.

— Райан, — простонала я, — Райан, Райан.

Он произносил слова в мою шею, когда начал медленно раскачиваться, слова, которые я не могла разобрать, но все равно знала. Слова любви, счастья, наслаждения. Я обхватила его ягодицы, наслаждаясь тем, как они напрягались каждый раз, когда он входил в меня. Когда наступил кульминационный момент, я задыхалась, спина слегка выгнулась, голова вжалась в матрас. Мой оргазм, похоже, вызвал оргазм Райана, потому что в тот момент, когда я возвращалась в реальность, он вздрогнул и застонал, крутя бедрами и тяжело дыша напротив моей кожи.

Несколько мгновений мы тихо лежали рядом, я гладила его по спине, и его дыхание замедлилось.

— Она прекрасна, как ночь, — прошептал он. Мои пальцы замедлились, и я улыбнулась. — О безоблачном климате и звездном небе; и обо всем лучшем, что есть в темноте и свете. — Мы замерли еще на мгновение, красота слов, произнесенных его полным любви голосом, повторялась в моей голове. Он вышел из меня, но продолжал лежать. Под своими пальцами я почувствовала неровности и слегка приподнялась, чтобы присмотреться повнимательнее. Его спина была испещрена шрамами, некоторые из них были маленькими, круглыми и багровыми — возможно, ожоги от сигарет, а другие тонкими и белыми.

О, Боже.

— Кто это с тобой сделал? — спросила я хриплым от сочувствия голосом.

Райан убрал прядь волос с моего лица.

— Мой отец, — сказал он.

— Твой отец, — недоверчиво повторила я. Меня затошнило. Он перекатился на бок и прижал меня к себе, натянув на нас одеяло. Я рассказала ему свою историю во всей ее чистейшей правде. И теперь, когда мы были в объятиях друг друга, он рассказал мне свою. Когда он заговорил об избиениях, шрамах, ожогах и клетках, я узнала, что он тоже ужасно страдал, но каким-то образом не только выжил, но даже процветал, и я влюбилась еще сильнее. Он был поврежден, но не сломлен. Он был красивым и храбрым, и, несмотря на перенесенную боль, ему удалось сохранить сердце, наполненное любовью и добротой.

«Мы никогда не будем идеальными или без недостатков, жизни, которые нам дали, не такие. Но, Лили, в моем сердце ты идеальна для меня. Моя».

И я была его навсегда, в этой жизни или в любой другой.

Я медленно приходила в себя, пытаясь открыть глаза, но тут же зажмурила их, когда внезапный свет заставил мою голову запульсировать от боли. Я попыталась поднести руку ко лбу, но она наткнулась на ограничитель. Мои глаза распахнулись, и я застонала от острой боли, моргая от света. Я лежала в своей кровати в арендуемом доме моей бабушки, и мои руки были привязаны веревкой к столбику кровати. Я все еще была одета в ту одежду, в которой была прошлой ночью. Мое кровяное давление подскочило, заставив сердце бешено колотиться в груди. Мои глаза привыкали к свету, пока я пыталась контролировать свое дыхание.

Что произошло?

Я ухватилась за свою память. Чувствовала себя такой одурманенной, как будто меня накачали наркотиками.

О, Боже. Я возвращалась домой от Райана накануне вечером… мы занимались любовью. Райан. Я была так счастлива. Райан хотел, чтобы я осталась у него на ночь, но я хотела проявить уважение к своей бабушке, и поэтому он отвез меня сюда. И поцеловал меня на ночь.

Дверь открылась, и я замерла в полном напряжении. Вошел Джеффри, одетый в белый костюм с бейджиком. Мое зрение затуманилось, когда он подошел ближе, и я издала сдавленный звук страха. На его бейджике был логотип Уиттингтона. О, Боже, о нет. Что происходит?

— Чего ты хочешь? — спросила я. — Почему я связана? — я потянула за веревку. Мой голос звучал хрипло, искаженно, как будто я слушала его из-под воды.

Он присел на край кровати и поднес палец к моей щеке, погладив ее.

— Ты такая красивая, Лили, — сказал он. — Такая красивая, но такая поврежденная. Такая больная.

— Я не повреждена, — попыталась сказать я, но не была уверена, удалось мне это или нет. Он продолжал смотреть на меня с таким неприкрытым голодом, или это был гнев? Я не могла сказать. Это было точно так же, как с тем другим мужчиной — тем, кто причинил боль моей матери. Мир вокруг меня пульсировал, детали комнаты превращались в черные очертания нацарапанного рисунка. Я застонала.

— Ну, ну, — сказал он. — Я не возражаю, что ты повреждена. Мне это нравится, Лили. Мне это очень нравится. — Он наклонился и поцеловал меня, исследовав языком мои губы. У него был вкус сигарет и несвежего дыхания. Я почувствовала, как к горлу подступила желчь.

Я повернула голову, выдавив из себя слово «нет» так резко, как только могла, но вышло скорее шепотом, чем воплем. Гнев вспыхнул на его лице, и он поднял руку, чтобы дать мне пощечину. Я приготовилась к этому, но внезапно где-то в другом конце дома хлопнула дверь, и он оглянулся через плечо.

— Я вернусь, — сказал он, быстро встав и выйдя из комнаты. Я попыталась закричать, но мой голос, похоже, не слушался.

А что, если шум издавала не моя бабушка? Что, если это была просто хлопнувшая дверца машины или что-то в этом роде? Была ли она вообще здесь? Заставил бы ее вернуться крик? Мне нужно было освободиться.

Я потянула за путы, но узлы были тугими. Он оставил в них просадку, но не большую. Мне нужен был инструмент… что-нибудь… Я лихорадочно огляделась. На прикроватном столике не было ничего, кроме лампы, ничего, до чего я могла дотянуться. Я почувствовала, как слезы жгли мне глаза.

О, Боже, нет.

Судорожно вздохнув, я лежала неподвижно. Мои глаза внезапно распахнулись.

Наконечник стрелы.

Он был в кармане моей рубашки.

Пожалуйста, пожалуйста, не допусти, чтобы он выпал.

С некоторым усилием я привела себя в сидячее положение, мир потускнел от моих усилий. Я глубоко вздохнула, вернув некоторую ясность.

Ладно, хорошо.

Согнув запястье так, что мне показалось, словно оно вот-вот хрустнет, и вытянув руку, я ухватилась за край маленького кармана. Со свистом выдохнула и напряглась еще немного, на лбу выступил пот от напряжения и боли в согнутой руке. Когда мои пальцы коснулись края наконечника стрелы, волна надежды взорвалась во мне, и я оттолкнулась дальше… дальше, мой указательный и большой пальцы вцепились в тонкий, как бумага, край, как клещи.

Он все еще был там. Он все еще был там.

Я воспользовалась моментом, чтобы попытаться расслабиться, мое сердцебиение немного замедлилось, а дрожь уменьшилась. Я медленно подняла руку вверх, сжав двумя дрожащими пальцами самый край наконечника стрелы. Когда полностью достала его из кармана, то медленно повернула руку и позволила ему упасть мне на ладонь второй руки, крепко сжав ее и испустив хриплый вздох победы. Капелька пота скатилась по моей щеке. Мне показалось, что я услышала шаги наверху, лязг чего-то металлического о металл. Крепко ухватившись за наконечник стрелы, я сильно сжала его, повернув руку к веревке на раме, чтобы начать распиливать ее. Наконечник стрелы выглядел таким хрупким, как будто малейшее давление могло сломать его, но он не сломался. А начал перепиливать волокна веревки, и я чуть не заплакала от облегчения. Теперь мне просто нужно было время. Я увеличила свои усилия, перепиливая веревку быстрыми движениями.

Примерно через пять минут мое запястье освободилось со звуком легкого звяканья, когда наконечник стрелы ударился о металлический столбик кровати. Я прислонилась к нему спиной, слезы текли по моему лицу, а от пота одежда прилипла к телу. Я старалась оставаться начеку, но была так одурманена.

Я развязала вторую руку и, споткнувшись, слезла с кровати и схватилась за столбик, чтобы не упасть, когда кровь прилила к голове. Мир поплыл передо мной на несколько мгновений, пока, наконец, не прояснился настолько, что я смогла двинуться вперед, одевая тапочки, стоявшие на полу. Я направилась к двери, но тяжелые шаги, приближающиеся к моей комнате, заставили меня повернуться и, спотыкаясь, направиться к окну. Я толкнула его вверх, и от скрипа дерева у меня кровь застыла в жилах. Порыв холодного воздуха ударил мне в лицо. Я плакала навзрыд, когда перелезла через подоконник и неуклюже упала на землю, поднявшись и бросившись бежать, когда услышала, как он что-то кричал позади меня, его голос, пронизанный яростью, подхватил воющий ветер. Шел снег. Земля уже покрылась едва заметным слоем сверкающей белизны. Все вокруг меня мерцало.

Так холодно, очень, очень холодно.

Я побежала дальше, один раз споткнувшись и вскрикнув, но снова поднявшись. Я не знала, в какую сторону идти, ослепленная снегом. Что-то пролетело у меня над головой, и я вскрикнула, снова споткнувшись, но когда открыла глаза, то увидела блеск совиных глаз, смотрящих на меня в ответ, и услышала ее тихое уханье, как будто она велела мне следовать за ней. Так я и сделала, последовав за движением воздуха передо мной, оставленным крыльями птицы. Мне казалось, что слезы замерзали у меня на лице, и, несмотря на то, что я бежала, я дрожала от холода и страха. И у меня так кружилась голова. Я бежала и бежала, пока не подошла к большим, тяжелым железным воротам. К счастью, амбарный замок просто висел на цепочке незапертым. Я выдохнула с облегчением и протиснулась в отверстие, снова побежав, поскальзываясь и двигаясь к темному лесистому участку передо мной, уханье совы снова настигло меня в темноте. Я побежала на звук, позволив ему вести меня, гадая, приближается ли этот человек.

«Прячься, прячься, прячься», — пел мой охваченный ужасом разум.

Ветка дерева ударила меня по лицу, и я тихонько вскрикнула, оттолкнув ее. Я оглянулась и ахнула, увидев не арендованный дом моей бабушки, а стоящий вдалеке Уиттингтон, массивный и готический, вырисовывающийся на фоне темного неба.

Такое случалось и раньше.

На меня накатила волна головокружения, отчего мои мысли разлетелись, как перья на ветру. И да, теперь я слышала, как кто-то преследовал меня, и поэтому рванула вперед, пробежав между деревьями, по камням и мелким веточкам, которые цеплялись за мои ноги и заставляли меня снова и снова спотыкаться, услышав последний отдаленный гудок, который затих в черной ночи.

И тут я увидела кого-то перед собой. Он появился из темноты, луч света, идущий ко мне сквозь белый, кружившийся воздух. Это был мужчина, мужчина в толстом пальто и ботинках. Казалось, что на плечах у него было несколько одеял, пока он брел сквозь метель прямо ко мне, как будто я была его целью. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но я не двинулась с места. Время остановилось, удержав меня в каком-то непонятном мне изумлении. Я оглянулась назад, а затем снова повернулась к мужчине. Мужчине, который был здесь, в снегу.

Почему?

Я напрягла зрение, когда он подошел ближе, и когда увидела, что это Райан, то вскрикнула, дикий звук радости и облегчения, который нарушил тишину этой тихой зимней ночи. Я подбежала к нему, и он подхватил меня на руки, пока я, рыдая, выкрикивала его имя. Мы оба опустились на землю, где он держал меня у себя на коленях.

— Ш-ш-ш, — прошептал он мне в волосы. — Ш-ш-ш, Лили.

— Он идет за мной! — закричала я.

— Я знаю, — сказал он, но в его голосе не было огорчения. — Он уйдет через минуту.

Я оглянулась, когда меня настигло понимание.

— Его не существует, — выдохнула я.

— Когда-то давно, в Уиттингтоне, он это делал. Но сейчас его нет. Мы сбежали давным-давно. Уиттингтон закрыт.

Я оглянулась на Уиттингтон и поняла, что он был прав. Там было темно, словно он заброшен. Я подняла к нему лицо, успокоившись и доверяя ему всем сердцем.

Он любил меня.

Всегда любил.

Полностью мой.

— Идет снег, — прошептала я.

Он нежно улыбнулся.

— Я знаю, детка. — Он поцеловал меня в щеку, и на его губах показалась слеза. — Я знаю.

Он несколько мгновений держал меня в своих объятиях, его теплые губы прижались к моему лбу.

— Прошлой ночью мы были вместе на мосту, — пробормотала я.

Он оторвал свое лицо от моего, откинув назад мои волосы.

— Мы были вместе, — сказал он. — Но не было никакого моста.

«Где ты приземляешься»?

«В твоих объятиях. Я приземляюсь в твоих объятиях, а ты — в моих».

Мое сердцебиение замедлилось, когда темный мир рассеялся, снег растворился в лучах позднего утреннего солнца.

— Мы вернулись, — сказала я. — О, Райан, мы вернулись.

— Да, — ответил он, поцеловав мои щеки, лоб, подбородок и нос. Он улыбнулся. — Да. Мы вернулись. — Воздух стал теплее, почувствовался острый запах сосны и влажных листьев, его руки крепче обхватили меня и притянули ближе.

— Да, это так, — повторила я сквозь слезы, и мои губы растянулись в дрожащей улыбке. Мой спаситель. Любовь моя. Должно быть, он вернулся прямо передо мной. — Ты в порядке? — тихо спросила я.

— Да, теперь да. — Он улыбнулся.

Через несколько мгновений он помог мне подняться на ноги, снял со своих плеч одеяло и завернул меня в него. Я опиралась на него, пока мы шли, чувствуя себя сильнее, мой разум прояснялся. Я глубоко вдохнула воздух и посмотрела на мужчину, идущего рядом со мной, мужчину, которого я любила до глубины души.

— Спасибо, что пришел за мной, — сказала я.

— Всегда, — ответил он.