Посланник

XXX глава

— Да, мужики, классно у вас здесь, экзотика! Такая махина в воздухе и красота… чудо просто! Я впервые в кабине, вид изумительный! А приборов сколько… Командир, неужели ты их все знаешь!?

Командир хмыкнул, покрутил ус и ничего не ответил. Второй пилот улыбнулся, но тоже ничего не сказал по этому поводу. Однако заметил:

— Жаль, что не в Дели сядем, а на военном аэродроме. Так бы потусовались немного

— Потусовался бы он, ишь ты — кто тебя выпустит, даже из Дели. — Возразил командир — В город документы нужны, а у нас пшик, разгрузимся и обратно. Это гражданские могут шастать, пока стоят, а мы — дело военное, мы никак. Бамбук курить будем, пока разгружаемся, а вот он, — командир показал на особиста, капитана Муравьева, — пусть суетится. Его с грузом отправили — он его и пусть сдает.

— А почему я, вы всегда груз сдавали? — Неуверенно возразил Муравьев.

— Так тогда и сопровождающих не было. Чего суетиться было, вылетать раньше времени, особый отдел подключать? Словно мы груз по дороге пропьем или загоним тут, на третьей тучке справа. — Командир засмеялся. — Нам по барабану — секретный груз, не секретный, что там, лишь бы документы были в порядке. Сдал-принял-отвалил, вот и вся схема.

— А все-таки хорошо у вас тут, красиво в полете, — вернулся к своему Муравьев.

— Кто что хотел, то и получил. Я с детства хотел летчиком стать — стал и командиром стал. Второй пилот мой тоже скоро в другой экипаж командиром уйдет, а я новую зелень учить буду. А ты, капитан, наверное шпионов в детстве ловить хотел — вот и стал особистом. Только шпионов не ловишь, а штаны протираешь, да мозги личному составу паришь. Кто бы, где бы, как бы Родину не продал. Не обижайся, капитан, не надо пафоса, смотри лучше на горизонт или иди, посиди, отдохни, покурить можешь, в кабине я не разрешаю, а там можешь.

— Тоже мне — борец за Родину нашелся, — усмехнулся Муравьев. — Что-то вы к контрразведке не ровно дышите, не натворили ли чего, господа летчики?

— Да пошел ты, капитан, куда подальше, — огрызнулся командир экипажа.

— О-о-о, — поднял палец вверх Муравьев, — уже грубите. А если бы мы не проверяли вас постоянно, образно говоря, на хвосте не висели, то неизвестно что вы бы натворить могли. А так — и хотели бы, да побоитесь. Значит и от нас польза есть в предотвращении утечки за границу информации или материалов.

— Это раньше за "бы" садили, а сейчас, слава Богу, не то время. — Снова ощерился командир с нескрываемой неприязнью. — Вам дай волю и за мысли посадите. Шел бы ты из кабины… Отправили сопровождающим, вот и иди, груз карауль, а то сопрут ангелы по дороге. Они же рядом здесь, на небесах.

Командир понимал, что с особым отделом лучше не ссориться, всегда найдут способ и время ножку подставить, нагадить исподтишка. И не только ему — всему экипажу. Но поделать с собой ничего не мог, не хотел — очень уж ему не нравился Муравьев, подленькая душонка.

— Нет, ребята, из кабины я никуда не уйду. А вдруг вы вместо Индии в Китае сядете. Присмотрю за вами, чтоб ничего не случилось.

— Ты посмотри на него, — обратился ко второму пилоту командир и откровенно выругался отборным матом. — Присмотрит он за нами… Понимал бы хоть что-то в этом. Да мы хоть в Турции сядем, а он увидит пальму и все — Индия.

Пилоты откровенно захохотали. Муравьев попытался что-то сказать, напыжился, но не знал что. "Ничего, — подумал он про себя, — границу скоро перелетим, а там нас сопровождать будут. Хрен вам с маслом ребята и я вам еще устрою, вы у меня попляшете. Слезой ссать будете, кровью какать".

"Борт 1576, борт 1576, ответьте Планете", — раздался голос в наушниках.

— На связи борт 1576.

"Доложите обстановку, борт 1576".

— Планета, я борт 1576, обстановка штатная, экипаж в полном составе, один сопровождающий особист, самочувствие хорошее.

"Борт 1576, я Планета, впереди грозовой фронт, потреплет вас ребята неплохо. Пристегнитесь, а то наверняка без ремней сидите".

— Понял вас, Планета, выполняем. — Командир переключился на внутреннюю связь. — Толя, сходи, пристегни капитана, а то начнет геройствовать, шишек себе понабивает в болтанке, это черт с ним — приборы побить может.

— Есть, командир, — ответил второй пилот.

— А что — сильно болтать будет? — Обеспокоился Муравьев.

— Грозовой фронт — штука непредсказуемая. Кидать начнет из стороны в сторону, вверх, вниз, может и вообще самолет в землю вогнать. Да не ссы ты, капитан, — ухмыльнулся командир, заметив, как побелел Муравьев, — прорвемся, не в первой. Главное пристегнись покрепче и сиди, помолиться можешь — помогает.

Второй пилот с капитаном ушли в салон. Командир задумался — что-то не то было в словах с земли, что-то хотела сказать Планета, но не сказала. Никогда о ремнях не говорили — это само собой. Командир переключился на запасную волну.

— Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?

"Я Планета, особист где"?

— Я борт 1576, особист пристегивается в салоне, разговор не слышит, прием.

"Молодец, борт 1576, я был уверен, что догадаешься. Слушай приказ — особиста вырубить, потом связать и заклеить рот. Повторяю обездвижить ударом, одним ударом, второй он вам нанести не даст, потом связать и заклеить рот. После этого сразу на обратный курс, границу не пересекать, по основной связи приказы не выполнять. Ждем вас домой, ребята. С особистом осторожно, возможно ампула с ядом вшита у него в воротник, обыскивать его тоже нельзя. Выполняйте приказ, борт 1576".

— Планета, я борт 1576, есть выполнять приказ.

Вернулся второй пилот, доложил:

— Все, пристегнул капитана, боязливый какой-то он, бледный весь, аж потом покрылся.

— Хорошо, бери штурвал, Толя, я в салон схожу, груз посмотрю.

— Есть взять штурвал.

Командир вышел из кабины в салон, глянул на Муравьева, поморщился. Показался он ему гадким, жалким ничтожеством. Хотелось просто задушить эту сволочь.

— На вот пакет тебе, начнет трясти — заблюешь весь салон. Положи в уголок себе.

— Спасибо, командир, обойдусь.

— Ты не пререкайся, никто за тобой блевотину убирать не будет. Не потребуется — хорошо, а на всякий случай возьми, там у стены кармашек есть, туда и положи.

Капитан взял пакет, повернулся к стенке, ища несуществующий кармашек. Сильный удар по шее прервал сознание. Командир отстегнул привязной ремень, наклонил туловище вперед, связывая руки брючным ремнем сзади. Выпрямил туловище, снова пристёгивая к креслу, и обмотал скотчем рот.

— Вот теперь обойдешься, сволочь, — он еще раз замахнулся рукой, но не ударил, — так бы и зашиб тебя, гада.

Вернулся в кабину, заблокировав ее.

— Экипаж, слушай мой приказ: ложимся на обратный курс, из кабины не выходить, штурману проложить курс домой.

— Есть домой, — ответил второй пилот.

— Есть проложить курс, — ответил штурман.

Минуту молчали все.

— Есть курс домой, — обратился штурман.

— А с особистом что — ломиться же в кабину начнет? — неуверенно спросил второй пилот.

— Не начнет, — усмехнулся командир, — я его вырубил и связал. Это приказ с земли. Так что домой ребята и без вопросов.

Он переключился на запасную волну.

— Планета, я борт 1576, как слышите меня, прием?

"Я Планета, слышу вас хорошо, докладывай".

— Борт 1576 приказ выполнил, иду домой.

"Молодец, борт 1576, встречаем".

Ни командир, ни его экипаж не знали, что произошло. И гадали о случившемся каждый по-своему. Но были довольны все. Во-первых — шли домой, а во-вторых, что нейтрализовать пришлось Муравьева. Очень уж досаждал он всем своим недоверием и подозрительностью, строчил необоснованные доносы, по которым проводились проверки, не выявляющие изложенных, якобы, фактов. А он все равно выводил и выводил "всех на чистую воду".

Самолет приземлился, подрулил к стоянке.

— Да, мужики, встречают нас по-праздничному, видимо, серьезное что-то случилось Генерал даже прибыл с кучкой полковников.

Экипаж видел, как солдаты взяли самолет в кольцо. Двигатели остановились.

— Так, братцы, всем оставаться на месте — пойду докладывать.

Командир одел фуражку, к переднему люку подкатил трап.

— Товарищ генерал, борт 1576 совершал полет на военный аэродром в Индии. По приказу с земли перед государственной границей Российской…

— Подожди, майор, не до рапортов. Муравьев где?

— В салоне, товарищ генерал, я его связал, так и сидит там.

— Документы на груз где?

— У капитана Муравьева, товарищ генерал.

— Почему не у вас?

— Он груз готовил и сопровождал, полковник Луговой приказал.

— Что за груз?

— Не могу знать, товарищ генерал, все готовил Муравьев по приказу полковника Лугового. Мой командир был в курсе, приказал не спорить с особым отделом.

— Приказал или попросил?

— Посоветовал, товарищ генерал.

— Да, майор, хорош. А если бы индийская сторона стала задавать вопросы — ведь за груз отвечаешь ты, а не капитан Муравьев? Разболтались… Ладно, иди в кабину, всем пока быть на месте. Потом вас отвезут и допросят. Выполняйте, майор.

— Есть, товарищ генерал.

Суманеев закурил. Потом обратился к Синицыну:

— Видишь, что творится, полковник. Командир не знает, что везет, кто бы там в это поверил? Международный скандал был бы огромный. Кстати, установили, кто на телефон дежурного позвонил?

— Нет, товарищ генерал, не установили. Звонок анонимный с телефона-автомата, голос исследуется.

— Если бы не этот звонок и адекватная реакция Брунова — просрали бы мы здесь все. Возьми его себе в помощники, толковый мужик и расследование грамотно, напористо начал.

— Есть, товарищ генерал.

— Что ты заладил — есть, да есть. Работай и докладывай, держи в курсе. Удачи, полковник, вечером жду.

Суманеев пожал руку и уехал.

День пролетел, как одна минута. За суматошной чередой оперативно-следственных мероприятий некогда было даже поесть. Не хватало людей и техники, тормозили эксперты, хотя и работали с полной отдачей. Не хватало главного — времени. Одно цеплялось за другое, экспертизы требовали времени, а его не хватало, сбор фактов требовал времени, оперативная информация требовала проверки и даже допросы, основанные на этих фактах и экспертизах, требовали времени.

Синицын доложил генералу, сделанное за день, откинулся на спинку кресла.

— Устал, Олег Игоревич? — Спросил, жалея Суманеев.

— Очень устал и не ел ничего, аж ноги подкашиваются.

— Да-а, заварили мы кашу, но что поделать? Иди — покушай, выспись и с утра ко мне, обсудим план действий. Хотел сегодня, но вижу, что никакой ты. Завтра жду.

Раздался телефонный звонок сотового, Синицын ответил.

— Фролов, не в службу, а в дружбу, Олег Игоревич, ты бы не мог к нам сейчас подъехать?

Синицын вздохнул.

— Иван Сергеевич, хоть в дружбу, хоть в службу — не могу сейчас. Вымотался весь и ты знаешь, чем я сейчас занят, не до Посланника в этот раз.

— А он и хотел с тобой на эту тему поговорить.

— Ну, знаешь, Иван Сергеевич, кто же разрешит с ним такой информацией делиться? Сам-то понимаешь, о чем просишь?

— Понимаю — поэтому и прошу.

Суманеев замахал рукой, прося телефон.

— Добрый вечер, Иван Сергеевич, это Суманеев. Я все понимаю, но у каждого своя работа. У Посланника своя, у нас своя. Так что не проси.

— А он сам хочет вам пару слов сказать.

— Давай, в этом отказать не могу.

— Петр Степанович, добрый вечер. Я понимаю, что вы не согласитесь, но я бы мог вас убедить. Но в таком случае вы не решитесь. Так что просьба будет одна — минут пять из кабинета не уходите.

Посланник отключил связь разговора. Суманеев задумался, спросил, как бы ни к кому не обращаясь:

— Что он задумал? У него оборонка, у нас шпионаж с хищением. Как эти два момента связаны?

Синицын пожал плечами, он тоже не знал.

Раздался звонок телефона прямой связи с директором.

— Сейчас и выясним, — Суманеев снял трубку. — Слушаю вас, товарищ генерал-полковник, Суманеев.

— Ты прямо сейчас езжай к Посланнику, расскажи ему все, план действий с ним скорректируй. Самолет закажи и вместе с ним сразу ко мне. Выполняй, — директор повесил трубку, не спрашивая и не объясняя ничего.

— Все слышал? — Спросил Суманеев Синицына, — тогда поехали. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, шпионаж и оборонка.

Михайлов встречал гостей.

— Вы извините, господа, но, если уж я прошу, значит не просто так. Вы, Петр Степанович, расскажите все по порядку, а Олег Игоревич пусть поест, не кушал наверняка ничего. Какие-то детали упустите — он дополнит.

На столе уже стоял один прибор с едой. Суманеев с Синицыным уже ничему не удивлялись и не возражали.

— Все началось с телефонного звонка дежурному ФСБ, — начал Суманеев. — Неизвестный сообщил, что на аэродроме авиазавода произошло нападение на караул и возможна попытка вывоза истребителей за границу на самолете Антей. Ответственный по управлению подполковник Брунов серьезно отнесся к анонимному звонку и выехал на аэродром. На месте он выяснил, что действительно Антей планово загружался запчастями для истребителей и должен был вылететь в одиннадцать утра в Индию. Но Антея на аэродроме не оказалось, он улетел на четыре часа раньше графика, а весь караул исчез. Одиннадцать солдат и прапорщик найдены им в санчасти убитыми. Один солдат остался жив, его без сознания закинули в самолет. Установлено, что произошло нападение на караул, солдата оглушили сзади, забросили в самолет, как я уже говорил. Что хотел преступник или преступники неизвестно. Когда по времени в шесть утра начкар стал проводить смену караула — это и выяснилось. Он немедленно сообщил начальнику особого отдела полковнику Луговому. Тот сразу прибыл на место, поздоровался с каждым за руку и они все скончались. В его перчатке обнаружен сильнодействующий яд, яд проникал через кожу и вызывал смерть через пару минут. Так он смог поздороваться со всеми. Для Лугового нападение на караул было неожиданностью. Он убивает весь личный состав караула, вызывает новый, а самолет немедленно отправляет в рейс со своим помощником капитаном Муравьевым. Новому караулу Луговой объясняет, что у ребят легкое пищевое отравление, надо промыть желудок в санчасти и они скоро вернуться. В санчасти констатируют смерть именно от пищевого отравления и отправляют солдат на вскрытие. По дороге солдаты должны были исчезнуть навсегда. Но, благодаря грамотным действиям подполковника Брунова, солдаты остаются в санчасти, а Лугового задерживают. Яд при нем обнаружен. Улетевший самолет вернули, Муравьев так же задержан, при нем тоже обнаружен идентичный яд. Обнаружили в самолете и солдата из караула, видимо по ошибке забытого Луговым, иначе бы и он в живых не остался. И самое главное — все документы на груз находились у капитана Муравьева. По документам — это запчасти к истребителям. А на самом деле там был в полном комплекте истребитель СУ-3 °CМ. Фюзеляж, крылья, приборы и т. д. Их собирают по контракту с нашей оборонкой. И этот истребитель ни как не должен был попасть в Индию. Он предназначался для наших авиаполков. Вот вся информация на сегодняшний день.

Синицын уже покушал, выпил кофе и разомлел немного, хотелось спать.

— Хочу заметить, полковник, что я буду встречаться с генеральным конструктором истребителей. Подписан контракт между Министерством обороны и Авиакорпорацией в марте 2012 г. на поставку в войска 30 многоцелевых истребителей Су-3 °CМ в период до 2015 г. Мы должны обсудить с конструктором усовершенствование машин, чтобы в войска поступали уже неуязвимые летательные аппараты. Что планируете предпринять в ближайшие день-два, Олег Игоревич?

— На аэродроме мы практически закончили отрабатывать оперативно-следственные вопросы. Мелочи, конечно, останутся. Там банальный тактический транспортный плацдарм для хищения. Антей мы на гражданском аэродроме посадили, о его возврате пока никто не знает. Сейчас главное — выяснить, каким образом истребитель оказался неучтенкой. Провести ревизию на заводе, установить круг ответственных лиц. Работать плотно и напористо именно на заводе.

Михайлов нахмурился, закурил сигарету. Суманеев с Синицыным занервничали, чем опять недоволен Посланник. В свете последнего звонка директора им это может боком выйти. Сон и вялость мгновенно улетучились, полковник сконцентрировался.

— Какой круг наметили для себя, полковник, кого отрабатывать станете?

— Прежде всего, Шеф, ответственных лиц, связанных с учетом и распределением материалов, оборудования, приборов. Лиц, связанных с загранконтрактами, поставкой оборудования за рубеж.

— Конкретнее, полковник, конкретнее. Кто, считаете, наверху стоит?

Синицын взмок, провел пальцами по воротнику, но расслабить галстук не решился

— Начальник цеха, возможно директор завода, Луговой, понятно, в помощниках ходил.

— А вы что думаете, Петр Степанович?

— Полагаю, что Олег Игоревич прав.

Михайлов нахмурился, раздумывая, закурил новую сигарету, побарабанил пальцами по столу.

— Раньше, господа, структура такая была, — начал говорить Михайлов. — ОБХСС называлась. Так вот, они и то лучше соображали. А вы рассуждаете, как полицейские БЭПники. С их точки зрения вы все правильно сформулировали. Может вас, господа, в полицию перевести? Так я это одним звонком решу и для обоих сразу. Приехать прошу — они ерепенятся. Полковник — я все-таки генерал, не забывайтесь.

Синицын подскочил, выпрямился в стойку.

— Так точно, товарищ генерал, извините.

— Садись, не отчитывать тебя пригласил, но внушение вижу необходимо. Кто в Индии самолет пытался приобрести, что за группировка, клан или что там еще? И вы считаете, что они с начальником цеха выйдут на переговоры? Или с местным директором завода? Да он такой же маленький человечек, как и цеховик, только денег отхватил бы чуток побольше. А вот руководитель авиакорпорации мог выйти с такими вопросами за рубеж. Или на него могли выйти. Кто-то, возможно, и выше вопрос этот курирует. Но, эти лица вам не по зубам, полковник. Возможно и директору, которого вынудят закрыть глаза на некоторые вещи. Не способствовать, нет, а проявить бездействие. И окажется по-вашему — сядут начальник цеха с местным директором да начальником особого отдела, а вся верхушка на свободе останется. Все гниды махровые пировать и жировать будут, вы какую-нибудь медальку получите. Это что — государственный подход к делу? Я бы не медальку вам дал, а наказал по самое нехочу. Бездействие — тоже один из видов преступного деяния. Так что план вашей работы, полковник, не корректировать — заново создавать надо

Михайлов закончил монолог, вышел из кабинета попросить Ирину принести им чай, вернулся.

— Слушаюсь, товарищ генерал, план работы заново сделаю с учетом ваших замечаний.

Михайлов усмехнулся.

— Олег Игоревич, ты меня раньше Шефом звал — вот и зови так, не надо этих генеральских примочек. А план, будь добр, сделай. А мы с Суманеевым сейчас на аэродром и в Москву.

— Надо бы, Шеф, уже с планом к директору. — Суманеев не стал называть Михайлова по имени отчеству при полковнике, который и не знал имени.

— А я не к директору, Петр Степанович, меня Президент ждет. Хочу попросить его дать указание генеральному прокурору и суду, чтобы вам хотя бы не мешали. Чтобы исключить ситуации, когда факты есть, а санкцию не дают. Кое-какие вопросы еще обсудить. Страну надо поднимать — в Америке предвыборная гонка скоро начнется. И если победит не Барак Обама, а Ромни, то у последнего враг номер один — Россия. Чем это закончится — неизвестно, но готовыми быть надо ко всему. Шире думайте, господа, глобальнее, не в полиции служите, хотя не хочу обидеть и эту организацию.

Суманеев и Синицын как-то подтянулись даже, почувствовав важность происходящего. А Михайлов продолжил:

— Мой совет вам, полковник — никакой ревизии на заводе не назначать, никаких действий, связанных с хищением, не проводить. — Михайлов видел, как удивленно и непонимающе воспринимает его слова полковник. — Пока не проводить. Ревизия в цехе, на заводе начнется. И начнется завтра же, но без вашей инициативы. Я говорил уже, что с генеральным конструктором хотел скорректировать производство истребителей в новой модификации. А для этого нужно знать, сколько деталей, оборудования, приборов завезено, сколько израсходовано уже. Ревизия начнется, но с подачи генерального конструктора, а вы, полковник, должны подключиться и своих ревизоров всунуть, владеть ситуацией и направлять ее в нужное русло. Не понравится это некоторым, но что делать — объективная необходимость. Засуетятся преступники, засуетятся, ошибки станут допускать, а вы их ловите, эти ошибки, фиксируйте. На заводе вам побывать надо. Легенда, собственно это не легенда, а часть действительности, поиск пропавшего Лугового. Начальник особого отдела не хухры-мухры — копать будете наступательно, активно, жестко. Конечно прихватите и побочные, якобы, вопросы. Но красной чертой должна для всех пройти одна нить — поиск Лугового. Надеюсь, о его задержании на заводе не знают?

— Не знают, Шеф.

— Проследите за этим, полковник, жестко проследите, информация не должна уйти Преступники должны знать — ревизия идет, следственные действия ФСБ проводит, но это не направлено на хищение истребителей. Они прекрасно поймут, что в этой водице могут и их делишки всплыть, но станут обрубать концы более решительно и не аккуратно. Контроль надо установить жесткий на заводе, видеонаблюдение особо не прячьте, часть не прячьте, недоверие выразите местным чекистам. Не им в глаза, а начальнику цеха, например, директору завода. Наверняка необходимо станет какие-то документы уничтожить преступникам, а это многократно сложнее становится. Но маленькую щелочку оставьте и ждите, кто-то все равно туда нос сунет. И помните, четко помните — пока это предположения, наши рабочие версии, которые необходимо или опровергнуть, или закрепить документально. Железными фактами и экспертизами. Все на этом, полковник, действуйте.

Есть, Шеф, вам бы в нашей академии преподавать.

— Спасибо, полковник, мне и своей работы хватит. Все, езжайте отсыпаться, а то завтра никакой будете с недосыпа. А голова нужна ясная, для других действий спецназ есть, — немного уколол Синицына Михайлов.