Посланник

LXVI глава

Отдел профессора Попова разрабатывал два варианта двигателя, по существу одинаковых, но по размерам и мощности предполагался некий разбег. Как два бензиновых двигателя современности, один из которых рядный, а другой V-образный.

Сравнение может быть совсем никудышным, если учесть, что форма летательного аппарата в одном случае станет цилиндрической, а в другом сплюснутой сферы. Но принцип работы един в обеих вариантах.

Первый назвали Торнадо по схожести с природным явлением. Движущиеся заряды разогретой плазмы находились в спиралевидных трубках-проводниках, напоминающих форму торнадо. Получалась некая катушка своеобразного мощнейшего электромагнита Направленные потоки плазменной лавы постоянно меняли полярность, что приводило к обратному явлению — явлению отталкивания, называемому антигравитацией.

Такой цилиндр, стоящий на земле, при включении двигателя синевато светился электромагнитным излучением, при увеличении мощности отрывался от поверхности, не имея притяжения, зависал в воздухе и мог мгновенно взлететь, словно испаряясь.

Второй, называемый Плоским, имел в качестве проводников плоские плазменные диски и тарелочную форму фюзеляжа. Обеим аппаратам требовалось большое количество электроэнергии, которую мог дать компактный ядерный реактор, разрабатываемый отделом профессора Рябова.

Именно таковым видел свое детище Михайлов младший, соизмеряя все плюсы и минусы. К плюсам относил невосприимчивость пилота к ускорению. Пилот испытает состояние невесомости вне зависимости от направления и уровня ускорения, что дает возможность развития высоких скоростей с громадным ускорением за очень короткий промежуток времени. Так же высокая грузоподъемность и несущественная чувствительность космолета к нагрузке.

Минусы — это рассеивание мощного электромагнитного излучения, влияющего на работу электрооборудования и здоровье пилота. Но недостатки внутри корабля легко устранимы.

Михайлов зашел в отдел антигравитации. Сотрудники немного оробели, не зная, что потребует или попросит генеральный конструктор.

— Я пришел к вам, уважаемые господа-коллеги не с вопросами и не с требованиями. Если в других отделах люди работают с энтузиазмом и уверенностью, то в некоторых ваших головах еще есть остаточные явления сомнений. Я всегда ценил и ценю откровенность и прямоту в разговоре. Может быть, кто-то думает — почему бы нам не создать ракету с ядерным двигателем? Есть такие?

— Есть, — ответили два сотрудника.

— Спасибо за честность. Я никого не хочу обидеть, но пришел сюда именно с этой целью — помочь избавиться от шлака в мозгах. Разработка ядерных двигателей ведется давно, и вы это прекрасно знаете. Но еще не создано ни единого опытного образца по причине его чрезвычайной аварийности. Кому нужен ядерный взрыв с благими изначальными целями — никому. Наш "кабы-дабы", — сотрудники заулыбались, — исключил возможность аварий, и мы можем сделать такой двигатель, причем очень быстро. Но я сразу отказался от этой идеи прошлого века.

Усовершенствовать можно все, что угодно. Усовершенствовали телегу, она превратилась в карету, совершенствовать можно и дальше, но конная тяга быстрее не побежит. Совершенствуют автомобили, самолеты, ракеты. Но ракета с ядерным двигателем — это не прорыв в науке, ибо принцип действия ее остается прежним: реактивная тяга. Да, на такой ракете можно летать с третьей космической скоростью, не более. Но что такое десяток или несколько десятков километров в секунду, если я планирую скорость света. Триста тысяч против десятка.

Теоретически вы все прекрасно знаете, что если с некоего объекта каким-то образом убрать всю силу земного притяжения, то Земля своим вращением мгновенно отбросит его так далеко в космос, куда корабли еще и не летали. Не за месяцы, за минуту выкинет. Так почему не сделать полет управляемым и надежным. Господа, не стоит чистить старую шляпу — гораздо престижнее купить новую.

Сотрудники засмеялись. Один из них, который и говорил о ядерном двигателе, произнес:

— Умеете вы убеждать, Дмитрий Николаевич, и я уверен, что с таким руководителем, как вы, никто о старых шляпах и не подумает.

— Спасибо, парни, что верите мне. Я понимаю, что вы изначально вообще скептически отнеслись ко всему, узнав, что руководитель маленький мальчик. Скажу больше — не согласились бы работать в этом бюро, зная о руководителе заранее. Но вас поставили перед фактом. Всегда сложно верить в непривычные творения для нашего сознания. Я до сих пор вижу ошарашенные лица профессоров и академиков на выпускных экзаменах в МГУ. Им, наверное, было труднее воспринять очевидное, их не ставили перед фактом. Но в результате я получил красный диплом выпускника физического факультета.

Мы с вами, коллеги, находимся на самом начальном пути нашей цели. Даже не на пути, а на старте. Но старт дан, и мы пошли к промежуточному финишу нашего этапного пути.

Я планирую через два, максимум три года получить опытный образец нашего космолета. Для получения энергии создания антигравитации мы используем ядерный реактор. Но это только начало, парни, всего лишь взлет для изучения явления. И полагаю, что еще через несколько лет мы откажемся и от этого источника, черпая энергию прямо из космоса. Но вам пока сложно поверить и у меня это сейчас только в теоретических мыслях. Но кто-то должен быть первым. А почему другие, почему не мы с вами? Нам гораздо легче сейчас, чем Королеву в свое время. Ему тоже верили, но где-то сомневались, где-то торопили. Нам верит Президент, коллеги, и не ограничивает реальное финансирование. Хотите знать, почему он верит? — Михайлов, не дожидаясь ответа, продолжил: — У него была возможность убедиться в очевидности невероятного.

Профессор Попов догадался первым:

— Так блокировка оружия нападения — это ваша разработка?

— Нет, Станислав Демьянович, моего первого заместителя.

— Не сомневайтесь, Дмитрий Николаевич, мы без колебаний примемся за работу с убежденной верой в конечный результат, — заверил Попов генерального от имени всего отдела.

Поблагодарив коллектив, Михайлов вернулся к себе. В приемной его ожидал Фролов.

— Дмитрий Николаевич, хотел переговорить с вами по поводу некоторых аспектов безопасности, — завуалировано начал он.

— Эти вопросы курирует Николай Петрович.

Секретарь довольно посмотрела на Фролова, выражая взглядом — а что я вам говорила

— Хотелось бы переговорить с вами в данном случае, — настаивал Фролов.

— Хорошо, пойдемте, — Михайлов указал рукой на дверь кабинета, потом повернулся к секретарю. — Ирина Петровна, пригласите ко мне Николая Петровича.

В кабинете Фролов сразу перешел к существу вопроса, знал, что Михайловы предпочитают разговор без прелюдий.

— Я хотел поговорить о вашем заместителе Проничеве, Дмитрий Николаевич. Он так и не поверил в реальную будущность космолета. Хочу подчеркнуть, что он единственный, кто не верит, а после того, как вы отчитали его на совещании, просто озлобился. Я думаю, что он умом понимает вашу правоту, но амбиции не дают покоя, что им, заслуженным академиком, руководит какой-то мальчишка. Извините, Дмитрий…

— Все нормально, Иван Сергеевич, продолжайте, пожалуйста, — с улыбкой перебил Фролова Михайлов младший.

— Он вчера звонил профессору Доуэлу из Швеции, это его старый знакомый, физик-ядерщик. Ничего вроде бы не значащий разговор, но Проничев упомянул, что хочет взять отпуск, отдохнуть. Доуэл пригласил его к себе, и он согласился, хотя прекрасно знает, что не выездной. Намекнул так же шведу, что могут возникнуть сложности с выездом и лучше организовать официальное приглашение. Предполагаю, что Проничев имеет намерения уехать и остаться в Швеции, тем более что ему есть, что предложить Западу.

— Я расстанусь с Проничевым без сожаления, Иван Сергеевич, остальное уже ваша компетенция, будем считать вопрос решенным. А как мои другие замы?

— Заместитель, курирующий отдел антигравитации, подобных мыслей не высказывал, какими либо фактами не располагаю. Но мне кажется, что он какой-то инертный что ли, все делает, но нет в глазах той искринки, которую вы зажгли в душе каждого сотрудника. Зам по тылу Ларичев — здесь мы великолепно угадали. Мужик пробивной, напористый, лишнего не говорит, дело знает.

— Как ты считаешь, отец, может мне сократить две должности замов, особой помощи я от них не вижу? Тебя и Ларичева вполне хватит, а начальникам отделов раскидать их зарплату?

— Решай сам, Дмитрий Николаевич, профессор Попов основную ношу тянет, за помощью не бегает. Если хочешь знать мое мнение, то один вредоносец, другой обыкновенный балласт.

— Хорошо, отец, я тебя понял и согласен.

В присутствии Фролова, который знал его с рождения, он мог себе позволить называть Михайлова старшего отцом. Дмитрий нажал кнопку, вошел секретарь.

— Ирина Петровна, попросите, пожалуйста, подготовить приказ сегодняшним числом об увольнении Проничева за утрату доверия. Завтрашним числом подготовьте приказ о внесении изменений в штатное расписание — должности заместителей, кроме первого и по тылу упраздняются. Их оклады распределите поровну между заместителями и начальниками отделов.

В отделе антигравитации шла напряженная работа. Сотрудники делали расчеты, писали формулы, высчитывали, спорили, приходили к какому-то выводу и кидались проверять его. Или проверяли все версии, если не удавалось найти приоритетную.

Забывали про обеды и чай, окунувшись в захватывающий труд. Иногда профессор хлопал в ладоши, привлекая к себе внимание таким образом, и говорил: "Стоп, парни, дайте мозгам проветриться, а желудку поработать". Тогда все останавливались, сразу чувствуя напряженную усталость, и набрасывались на сладкий чай, чтобы пополнить умственные способности глюкозой и утолить жажду пересохших от споров ртов.

В такие моменты о работе не говорили, кто-нибудь рассказывал забавную историю, смеялись дружно. Сегодня Попов, расслабившись за чаем в кресле, заговорил вдохновенно: "Ребята, я представляю себе день, когда наш космолет взлетит. Наших имен не узнает страна, и газеты не напечатают фотографий. Но сколько радостных волнений впитают наши сердца и души, какой гордостью наполнятся тела! Мы сделали, мы первые"!

Профессор отхлебнул из кружки, окинул взглядом свой коллектив и продолжил: "Вижу вас, идущих по городу, у всех ордена на груди за заслуги перед отечеством. Смотрят люди со стороны на ордена, думают — наверное, слет передовых комбайнеров был".

Хохот взорвал тишину, поднял настроение. Павел, один из сотрудников, молодой кандидат наук, произнес с огорчением:

— Был один комбайнер, Миша, всю науку развалил, человек нехороший. Лет десять-двадцать назад можно было серьезно об антигравитации думать.

— Не, не получилось бы тогда, возразил Александр, — лидер нужен. Вот он и родился сейчас — наш мал да удал.

— Все, мужики, — прервал их Попов, — перерыв закончился, начинаются приседания в науку.

Так профессор переделывал известный анекдот, когда черт привел новеньких в ад и предложил выбор. Одни жарились на сковороде, другие горели на костре, третьи на раскаленных углях, а четвертые стояли в чанах по горло в дерме и спокойно курили. Естественно, все забрались в чаны, закурили. Прибегает черт и говорит — перерыв закончился, начинаются приседания.