Посланник

XLIV глава

Оракул прибыл ровно в 19 часов. Его ждали и охрана уже не задавала вопросов, провели прямо к Гончару.

— О, дорогой, рад тебя видеть, — начал Гончар, — проходи, присаживайся, отведай, что Бог послал.

— Святого и Веревки нет, ты передал им мою просьбу? — не отреагировал Оракул на приглашение.

— Я и вчера не сомневался, что приходил именно ты. Хотя — сам черт не разберет вас в вашей одежде. Ты присаживайся к столу — выпьем, закусим, а потом и дела бренные обсудим, — гнул свое Гончар.

— Ты передал им мою просьбу?

— Да передал, передал, — немного разочарованно бросил Гончар, — лично с каждым по телефону говорил, не могут они приехать: дела.

— Значит, они меня не услышали. Хорошо, пусть и их не слышит более никто.

— В смысле?

— Я вот зачем пришел, — пропустил он вопрос Гончара, — когда-то вы трое короновали Соленого. Он обманул вас и вы не знали, что он петушок.

— Что? — перебил Гончар, — ты говори, да не заговаривайся, Оракул.

— Соленый родом из Литвы, — спокойно продолжил Оракул, — там в 17 лет он сел за изнасилование четырехлетней девочки, там его и опустили. Вышел, перебрался в Россию, сменил фамилию с Бразаускас на Бразина. Дальше ты знаешь все, Гончар. Ошибку сам исправишь, пока сход предъяву не сделал. Свой косяк сам и убрал — это нормально, по-вашему. К тому же ссучился Соленый, на кума пашет. Тот разузнал как-то, что Соленый петушок и держит его на крюке, крепко держит, сам понимаешь. Отсюда опера и про вас многое знают.

Оракул повернулся и вышел.

— Ни хрена себе — пидор среди воров… — Гончар налил себе полный бокал коньяка, выпил залпом. — Ты слышал, Белый?

— Слышал, — Белый вышел из соседней комнаты. — Да-а, вот тебе и информация к размышлению. Что делать будем?

— Что делать, что делать? На парашу Соленого садить, а не что делать.

Гончар явно нервничал, понимал, что за коронование петушка и самого могут опустить. На воле не опустят — просто убьют. Незнанием не отговоришься — обязан был проверить. Он схватил телефон — пусть и Святой с Веревкой понервничают.

Телефон молчал, ни Святой, ни Веревка не отвечали.

— Да что они там — охренели что ли все, — возмущался Гончар и продолжал "долбить" номера.

Наконец от Веревки пришла СМСка: "Святой умер только что, у меня пропал голос, говорить не могу".

Гончар оторопел, ткнул пальцем в сотовый.

— Читай.

Белый прочел послание и тоже опешил. Налил коньяка, выпил.

— Это Оракул, я тогда не понял его слова: "Пусть и их не слышит более никто". Понятно, что решение Святой принимал, а Веревка так, в попутку сыграл. Вот и не услышит их более никто. Ну, Оракул… И не предъявишь ничего — вообще в Чите не был. А Святой наверняка от инфаркта или кровоизлияния в мозг умер. И без экспертизы все ясно.

Гончар налил коньяк, выпил. Понимал, что напиваться нельзя сейчас, но и спиртное, вроде бы, не брало.

— Поедешь в Литву, Белый, надо братве доказуху предъявить. А я пока здесь Солёного на парашу посажу. Ждать нельзя, одновременно надо действовать.

— Это правильно, Гончар. Уверен — Оракул не врет.

— Да-а, такое не соврешь — жизни стоит. Но доказуха братве нужна и именно от нас. Как это мы так со Святым лопухнулись? И подумать такое никто не мог, в мыслях представить.

— Кого смотрящим в СИЗО поставишь, Гончар?

— Кого, кого?.. толковых-то нет. Ладно, я здесь разберусь, Белый. Не об этом сейчас думай, давай — первым же рейсом в Литву. Хотя… подожди. — Гончар подымил сигаретой, помолчал и продолжил: — Организуй мне встречу с этим кумом, Белый.

— Блестящая мысль, Гончар, просто блестящая! — Он понял, куда клонит шеф.

Белый, правая рука Гончара, вором не был, но слыл в авторитете. В большом авторитете, да и не глуп был, пожалуй, поумнее своего шефа и Святого в том числе. Он сразу же, в тот же час и поехал к куму домой.

Начальник оперчасти СИЗО, среди зэков — кум, Алексей Васильевич Лобановский, такого гостя не ждал и после недолгих уговоров решился на встречу. Он знал, что Гончар живет почти за городом в отдельном коттедже и посторонних глаз не будет.

Он, не как Оракул, и за стол сел, и рюмку не одну пригубил.

— Я вот зачем позвал тебя, полковник, — начал Гончар.

— Подполковник, — перебил его Лобановский.

— Это не важно, значит, скоро полковником станешь, — продолжил мысль Гончар, — Соленый у тебя сидит. Хочу предложить взаимовыгодный обмен.

— Обмен? — прервал мысль Лобановский, — обмен на похожего человечка. Нет, на такое я не пойду.

Гончар скривился в усмешке, не скрывая презрения. Он не понимал, как такой тупой сотрудник мог получить место кума? Да, служит он долго, тридцать лет уже, но разве можно заменить тупость стажем? Гончар достал из кармана ключи.

— Это новый "мерин" и он твой, полковник. Ты же, взамен, передашь ксерокопию по Соленому, материалы по малолетке. Я думаю — ты понял, о чем речь.

— Не совсем.

— Материалы эти мы и сами можем достать в Литве, например. А то, что он твой стукачек, так это мы и так знаем. Ну, какой из него сейчас стукачек на параше — ты же все понимаешь. И трогать его никто не будет, если сам не зарежется, как полагается вору, которым он, по сути, и не был. Время я хочу у тебя купить, всего лишь время, чтобы на Литву его не тратить. Завтра отдашь ксерокопии Белому, а он тебе ключик с документами.

— Хорошо, вечером…

— Не надо, полковник, вечером, — перебил его Гончар, — откатаешь с утреца документы и передашь их Белому прямо в тамбуре выхода из СИЗО, ключик возьмешь. Там у вас ничего не просматривается и не прослушивается как раз. Может ты за сигаретами вышел.

— Согласен, — кивнул Лобановский.

— Вот и прекрасно! А теперь ступай, тебя домой отвезут. Кстати, подожди минутку, ты ничего мне сказать не хочешь?

Лобановский пожал плечами.

— Ничего. Может лишь то, что Соленому Устинова заказали.

— Устинова? Это не тот ли Устинов, который зря пятнашку оттянул и оперов потом слил?

— Тот, — кивнул головой Лобановский, — мне лишняя мокруха ни к чему.

— Правильно мыслишь, полковник. А ты переведи его куда-нибудь на день-два, чтобы Соленый не достал. Устинов хоть и петушок, но хороший парень, не по правилам его опустили, но что сейчас поделать. Вот и помоги ему. А кто заказал его, кстати?

Лобановский замялся.

— Не жмись, полковник, не жмись, не играй на опущенных, не красиво это.

— Нестерович его заказал.

— А-а, это тот полковник, чьих оперков недавно из ментуры турнули. И он отыграться решил — вот гнида. Ладно, ступай, — Гончар махнул рукой.

Оракул свернул дистанционную прослушку. "Вот и славненько погутарили", прошептал про себя он.