Посланник

LX глава

Торги по земельному участку в Ольхонском районе срывались. По правилам аукциона требовалось хотя бы два участника торгов, но желающих не находилось, никто не хотел брать этот участок. Все хорошо знали — участок отличный, но затраты на подъезд к нему слишком большие. Все лето уйдет на вырубку скальной породы, загораживающей проезд к бухте. Вот если бы разрешили взорвать, тогда дело другое. Помог глава района, нашел участников аукциона, видимо, объясняя прямо — надо лишь поучаствовать. Главе отказывать не хотели — мало ли что. Цена, естественно, снизилась с первоначально-кадастровой на двадцать пять процентов. Но один из участников поднял ее, и Ирина понимала, что это тоже ход местной администрации. Цена устраивала и сделка состоялась.

Ирина решила приехать в Еланцы без предупреждения. Местные клерки не очень-то старались, и документы оказались неготовыми. Но, зная отношение главы администрации к Михайловой, решили не рисковать. Документы обещали подготовить на подпись через два часа.

— Да, не очень-то радушно здесь относятся к приезжим, — произнес мужчина, ни к кому не обращаясь конкретно. — Но вам все равно повезло, — обратился он уже к Ирине, — хоть через два часа будет что-то готово. А я съездил безрезультатно.

Ирина решила поддержать разговор.

— Вы что-то приобретаете или продаете?

— Нет, что вы — решил прозондировать почву о перспективе туризма, о создании или постройки базы отдыха на одном из местных заливов. Но понял, что некредитоспособен, — он улыбнулся. — Правда предложили должность управляющего на местной базе отдыха, но меня это не прельщает.

— Почему? — Заинтересовалась Ирина.

— Не по мне это, — мужчина даже поморщился немного, — сплошной примитивизм, никакой инициативы.

— Но, вы же были бы управляющим — вам и карты в руки, — возразила Ирина.

— Карты-то в руки, но, как я понял, никто денег на развитие не даст. Принцип простой и понятный — при малых затратах получать большие прибыли. И он действует, на удивление действует. Люди приезжают, пьют водку, танцы, песни и флирт — вот вся местная программа. Никакой изобретательности и организации отдыха. Нет — это не по мне.

Седовласый мужчина лет пятидесяти вызывал интерес своим мнением.

— А что бы могли предложить вы при возможности?

Ирина уже не скрывала своего интереса. Хотя ее вопросы можно было отнести и к разряду просто поддерживающих разговор — все равно два часа что-то делать надо, почему бы и не поговорить.

— Я бы предложил кофе выпить, у меня маршрутка через два часа и вам заняться, как я понял, особо нечем. Там и продолжим. Согласны?

Ирина пожала плечами. Мужчина с виду серьезный, говорил уверенно и без всякого намека на флирт или продолжение знакомства.

— Хорошо, хотя никогда не пила кофе в деревне, простите, в районном центре.

Они вышли на улицу, и Ирина все-таки решила не ходить в кафе.

— Давайте присядем здесь, — она мазнула пальцем по скамье, — даже чисто на удивление.

— Давайте присядем здесь, — не стал возражать мужчина.

— Так что предложили бы вы? — Повторили она свой вопрос.

— В зависимости от средств, естественно. Например, водные прогулки на велосипедах или катерах, небольшой экскурс в историю края, его достопримечательности, прогулки по живописным местам. Хотя, — он улыбнулся, — здесь все замечательно и живописно. Организовал бы что-то вроде подводного аппарата, своеобразный батискаф, позволяющий погрузиться на глубину нескольких метров. Пусть и небольшая глубина, но уверен, что подводный мир воочию стал бы гораздо приятнее любой пьянки и валяния на песке. Примерно так, девушка. Но это никому не нужно, — он вздохнул.

— Интересно, очень интересно, — произнесла Ирина. — Позвольте спросить — чем вы занимаетесь?

— Командую отелем в городе на наемных правах. Свой бизнес не получается, средств недостаточно. А вы, видимо, человек большой, если вас не ЧОП, а спецы охраняют?

— Почему вы так решили?

— Ну, девушка, это достаточно просто. Парни тренированные, натасканные, встали так, чтобы предотвратить любое нападение, в том числе и от меня. В местных ЧОПах нет такой квалификации. А я военный в прошлом, имел некоторое отношение к спецслужбам. Так что наметанному глазу определить это труда не составляет. Впрочем — я все понимаю и ответа не жду. Вы спросили — я ответил, не более того, — он улыбнулся.

— Всякое в жизни бывает, — в задумчивости произнесла Ирина, — может, и я вам пригожусь со временем. У вас нет случайно визитки?

— Есть, — он достал из кармана и протянул визитку.

— Савелий Егорович Тихонов, управляющий гостиницей "Байкал". Довольно редкое имя — Савелий. А я Ирина Петровна, хочу нечто подобное как раз здесь и организовать Возможно, позвоню вам, не против?

— Конечно, нет — звоните. Приятно было поговорить, Ирина Петровна. Я все-таки пойду, выпью чашечку кофе. Всего доброго вам и удачи.

Ирина смотрела вслед удаляющемуся Тихонову и размышляла. Что-то тянуло ее к этому человеку, и она понимала что — единство мыслей. А вот что отталкивало — она понять не могла. Но это что-то беспокоило и тревожило.

— Ребята, что вы о нем думаете? — Спросила она Игоря с Димой.

— Сложно ответить однозначно, Ирина Петровна. Полагаю, что не краповый, не черный и не голубой берет, слишком профессионален для них. Скорее всего — спецназ ГРУ, ФСБ или внешней разведки.

— Как вы это определили? — Удивилась Ирина.

— По манере поведения. Он не просто развалился на скамье, а был готов в любую минуту к активным действиям. Это дается многими тренировками, постоянным вниманием и готовностью отразить нападение именно в самый неподходящий момент.

— А может быть он шпион? — улыбнулась Ирина.

— Может и шпион, это тоже подходит, — с серьезностью ответил Игорь.

Его серьезность испортила настроение.

— Пойду я, наверное, документы уже готовы.

Дома она передала визитку Фролову и попросила проверить этого человека.

— Иван Сергеевич, я случайно разговорилась с этим мужчиной в Еланцах, когда оформляла документы на землю. Он заинтересовал меня своим отношением к организации отдыха на маломорских заливах. Бывший военный, сейчас управляющий отелем. Возможно, мне бы хотелось использовать его на будущей базе отдыха. Приличный человек, но что-то меня отталкивает в нем, не могу понять, что конкретно. Посмотрите его, пожалуйста.

— Конечно, Ирина Петровна, обязательно посмотрим и проверим досконально, как полагается.

Через несколько дней Фролов зашел к Посланнику.

— Николай Петрович, ваша супруга просила проверить одного человека.

— Да, я в курсе. И что там с результатом?

— Есть определенные сомнения. Поэтому и зашел, вначале, к вам, Ирине Петровне еще не докладывал. Досье получить удалось с трудом, но для вас сделали исключение. Он служил в первом главном управлении КГБ СССР, сейчас это служба внешней разведки. В досье есть фото, оно соответствует оригиналу. Работал нелегалом в США, был срочно отозван в связи с возможным провалом, не по его вине, кстати, и почти сразу написал рапорт, ушел на пенсию в звании майора. Отрицательных моментов досье не содержит. Однако Дмитрий с Игорем, видевшие его достаточно близко, утверждают, что он не мог работать нелегалом-разведчиком. Они считают, что у него профессиональная подготовка офицера элитного спецназа. Грамотного, думающего, но все-таки спецназовца разведки, не нелегала, как указано в досье.

— Что ты сам думаешь, Иван Сергеевич?

— Трудно спорить с фактами, если они достоверны. Трудно спорить с опытом, иногда он оказывается прав вопреки всем фактам. Возможно, действительно ЦРУ готовило его для работы в приграничной полосе, а личное дело говорит, что он наш разведчик. Я бы не торопился с окончательными выводами. Пусть Ирина Петровна на время забудет о нем. Он сам о себе напомнит, если правы Дмитрий с Игорем и исчезнет из виду, если личное дело подлинное. Прошлый раз ЦРУ хотело выйти на вас через тестя, сейчас есть вероятность выхода через знакомство и работу с женой.

— Хорошо, Иван Сергеевич, торопиться не будем, посмотрим, что из этого выйдет. Ирине Петровне рекомендуйте забыть этого человека на время, сошлитесь на его работу в разведке, ведомство которой всегда неохотно расстается со своими секретами. И обязуйтесь, что напомните о результатах сами, это ее успокоит. И никакой слежки за объектом, профи ее носом учует. Но мы можем не тянуть кота за хвост, Иван Сергеевич, а узнать все гораздо быстрее. Не стоит ждать полгода или больше, когда этот Тихонов соизволит дать о себе знать.

— Каким образом? Пока не могу сообразить.

— Очень простым, Иван Сергеевич, очень простым. Он не мог знать, когда Ирина приедет в Еланцы, мог предполагать, угадать неделю, но не день и час. А он угадал точно. Из этого следует, что взяв краткосрочный отпуск на работе, он ожидал ее на месте, снимая квартиру с видом на здание местной администрации. Если это предположение подтвердится, значит, мы правы и он действительно засланный казачок. Тогда и работать станет легче, мы сами к нему пододвинемся.

— Предполагаете игру, Николай Петрович?

Фролов уже не удивлялся, что ему, некогда элитному оперу, подсказывали решение профессиональных задач.

— А почему бы и нет? Хотя особого ничего нам эта игра не даст, и так понятно, чего хочется ЦРУ. Обидно и горестно сидеть на громадных запасах оружия и не иметь возможности пользоваться им. Жлоба их давит, снобизм внутренности изводит и душу рвет. Забияка-богатырь в парализации — к этому сразу не привыкнешь. Пусть успокоятся немного в ожидании, легче воспринимать станут реальность. Действуй, Иван Сергеевич, и помни — он обязательно еще появится в Еланцах через месячишко. Проверить захочет — не справлялся ли кто о бывшем жильце. Полагаю, что этот Тихонов или как его там, ранее все-таки служил в спецназе НАТО и не один год. Гораздо позже его, как одаренного сотрудника, перевели в агентурный штат и переучили, но навыки боевой и физической подготовки остались. Это и заметили твои Игорь с Димой — молодцы ребята, ничего не скажешь, молодцы. Однако, поживем — увидим.

Проверка, к сожалению или удивлению, ничего не дала. Тихонов не брал краткосрочный отпуск, не снимал жилье в Еланцах. А это означало одно — он действительно случайно появился в одно время с Михайловой в здании местной мэрии. Охрана же в отеле с гордостью пояснила, что их управляющий мастер боевых искусств, учился в свое время у какого-то японца.

Ирина позвонила ему.

— Савелий Егорович, это Ирина Петровна. Помните?

— Конечно, помню, здравствуйте.

— Здравствуйте. Не хотите встретиться?

— Хочу. Где и когда?

— Я сама подъеду. Через полчаса вас устроит?

— Вполне, буду ждать.

Ирину несколько озадачила его сдержанность или неразговорчивость. Обычно мужчины, таким образом, себя не вели. Он не говорил о ее привлекательности, природной красоте и точеной фигурке. Вообще не кокетничал, если это слово применительно к мужчине. Ее это вполне устраивало.

Тихонов встретил ее у дверей отеля, проводил в свой кабинет.

— У нас есть неплохой ресторан, Ирина Петровна, но я смело предположил, что вы не за этим ко мне приехали. Чай, кофе? — он посмотрел на ее охрану.

— Нет, спасибо, Савелий Егорович. Да, это моя охрана, — как бы давая пояснения на вопросительный взгляд, сказала Ирина, — мы еще мало знакомы и она побудет здесь. Не возражаете?

— Нет, не возражаю и вполне понимаю — я же бывший военный.

— Да, не скрою, я наводила о вас справки.

— И, судя потому, что вы позвонили — проверка прошла успешно, — как бы продолжил ее мысль Тихонов. — Тоже скрывать не стану — интересовался вами. Получил не со всем лестную характеристику от директора "Трэвэл-тур", но понял ее правильно. К сожалению, у меня нет бывших возможностей, довольствуюсь тем, что есть. Главное уяснить, что бывший директор наоборот своими нелепыми высказываниями дает о вас позитивный отзыв. Я вас слушаю, Ирина Петровна.

— Хорошо, перейдем к делу. Я приобрела в собственность небольшой участок земли на одном из байкальских заливов. Уже начала строительство дороги и самой базы отдыха Мне понравились ваши мысли об организации отдыха на Байкале. Мне скоро рожать, не хотелось бы оставлять все без присмотра, без достойного организатора и руководителя строительства. Пока строительства, а не базы отдыха. Я предлагаю вам, Савелий Егорович, стать директором моей фирмы ООО "Байкальский отдых". Какова ваша зарплата здесь?

— Немного, сорок пять тысяч рублей.

— Намного больше не предложу, сами понимаете — на прибыль еще выйти надо. Но пятьдесят тысяч считаю суммой реальной. Плюс автомобиль с шофером для поездок. Согласны?

— Так сразу… Не скрою, предполагал подобное именно от вас. Один вопрос, Ирина Петровна.

— Да, пожалуйста.

— Строительство… беременность… мне бы хотелось немного уверенности, что будущей базой отдыха тоже буду я командовать. Естественно в тактических, не стратегических вопросах.

— Понимаю вас, Савелий Егорович, мне тоже не интересен директор-однодневка.

— Тогда будем считать, что договорились. Я принимаю ваше предложение, Ирина Петровна, через две недели могу приступить к работе.

— Отлично, вот вам моя визитка с номером телефона. Юрист фирмы подъедет к вам и введет в курс дела. Пока и повозит вас вместо шофера. Будут вопросы, предложения — звоните, не стесняйтесь. Офиса пока нет, и не считаю необходимым иметь его на этапе строительства. При запуске базы отдыха, естественно, будет и даже два — на самой базе и в городе. Как вы считаете?

— Считаю, что вполне рентабельно, офис сейчас не нужен.

— Тогда всего доброго, Савелий Егорович, завтра к вам юрист подъедет, и все вопросы с ним подробнее обсудите. До свидания.

— До свидания, Ирина Петровна.

Дома Ирина решила посоветоваться с мужем.

— Знаешь, Коля, сегодня на работу взяла директора, этого Тихонова. Вроде бы все хорошо, но не лежит к нему душа, не лежит. Наверное, ошибку все-таки сделала, не стоило брать его. Вспоминаю своего бывшего начальника — там все понятно. А здесь ничего не понятно, нет видимого повода, а душа не принимает и все тут.

— Милая ты моя, — он обнял жену, — ты же не замуж его взяла. Лежит душа, не лежит — пусть работает хорошо, а остальное все утрясется со временем. Человек в разведке работал, многое понимает и знает.

— Тем более, Коля, — возразила Ирина, — разведчик должен быть коммуникабельным, доверие вызывать.

— А у тебя не вызывает?

— Не вызывает, — нахмурилась Ирина.

— Так отмени предложение о работе, еще не поздно.

— Нет, Коля, здесь другое. Я понять хочу: почему настрой к нему такой у меня беспочвенный. Вот и хочу эту почву найти или зарыть ее вовсе.

— Понимаешь, Ирина, иногда невозможно постигнуть какие-то порывы души сразу, понимание приходит позже, со временем. Скорее всего, на твоем восприятии отразился тот негатив, который витал тогда в воздухе. Я имею в виду вашу первую встречу, когда районная администрация не подготовила документы вовремя, и тебе пришлось ждать два часа. Вот эта не ощутимая раздражительность и перекинулась на него невидимым одеялом.

— Да, наверное, ты прав, Коля. Даже как-то легче после твоих слов стало и беспокойство ушло. А как мне с ним вести себя — можно приглашать иногда домой по работе, говорить, что ты генерал?

— Приглашать домой по работе, — он поднял палец вверх, акцентируя внимание на последнем слове, и улыбнулся, — можно. А в форме он и сам меня увидит когда-нибудь. Так что веди с ним себя естественно, без показухи закрытости. Будет лишнее любопытство, подумаем, как с ним быть дальше. Мне бы тоже, например, было интересно на его месте, чем занимается генерал — дивизией командует, армией или вопросами науки в обороне. Такого ответа вполне достаточно для удовлетворения любопытства, свойственного человеку. Тем более, что он бывший разведчик, знает, что можно спросить, а что нет. Так что не напрягай себя раньше времени. Может и это тоже подспудно сказалось на твоем отношении к нему.

— Ладно, Коля, хватит о нем. Ты лучше скажи — твое повышение отмечать будем?

— В семейном кругу отметим, папу с мамой пригласим, Фролова, естественно, Суманеева. Вот и все, в ближайшие выходные и соберемся. Родители еще не знают?

— Нет, не говорила, пусть сами увидят. Папа очень обрадуется — он тобой гордится

— А ты?

— А ты на комплименты нарываешься, Коленька. Ничего не поделаешь — заслужил. Я? А что я? Я вообще на седьмом небе. Главное — ты со мной, а все остальное приложения. Но это, черт побери, приятные приложения, милый.

Она улыбнулась и поцеловала его. Немного помолчав, продолжила:

— Папа все не нарадуется, спрашивает часто — как мне с тобой, не генеральские ли погоны полюбила? Знает же хорошо, что я тогда и не знала про погоны. Твердит другое — тогда, может быть, его богатство? Домина-то у него — и не видывали таких, не бывали. На другого бы обиделась, на папу не могу, улыбаюсь только. Знаю, что хочет он нам лишь счастья, беспокоится, вот и задает глупые вопросы от радости. Увидит тебя в новой форме — совсем от счастья свихнется, напьется вдрызг. Ты уж не обижайся на него, Коля, отец ведь.

— Ты к чему это все, Ирина, умная женщина, а вздор несешь? — Николай покачал головой.

— Не вздор, Коля, не вздор — высказаться захотелось. Так иногда бывает, женщине нужно от счастья поплакать.

— А-а, ну тогда ладно, повздыхай немного.

В субботу приехал Суманеев в форме. Посланник сам попросил, дескать, приедет тесть с тещей, им так будет приятнее. Родителей Ирины привезли чуть позже. Пусть увидят всех при параде — посчитал хозяин дома. Ирина знакомила его с гостями. Собственно с одним, Фролова он уже знал.

— Знакомься, папа, это Петр Степанович, начальник управления ФСБ.

— Малышев Петр Валерьевич, отец Ирины. Моя жена, Ольга Федоровна, мама.

Он немного растерялся — в гостиной сразу два генерала, а один вообще шишка. Шутка ли — начальник УФСБ. Фролова он знал уже и привык немного.

— А где Коля? — Спросил он у дочери.

— Сейчас, папа, он подойдет. Тоже форму одевает — торжество у нас небольшое.

— Почему заранее не сказали, — огорчился отец, — надо бы какой-то подарок привезти Что за торжество?

— Сейчас сам с мамой увидишь. А подарок — вы и есть наш самый лучший подарок Ты же знаешь, папа, у нас все есть.

— Глупая ты девчонка, — отмахнулся отец, — подарок не в цене, а во внимании, в уважении. Я, кстати, рыбки вяленой привез к пиву. Сам ловил, солил и вялил на балконе. Теперь с моторкой красота, в любом месте можно рыбу ловить. На нашем заливе, где Коля дом строит, вообще прелесть — других рыбаков в него не пускают. Объявили залив частной собственностью и закрытой зоной. Вы что с Колей, доченька, весь залив купили?

— Нет, Петр Валерьевич, залив они не купили. Мы решили объявить его закрытой зоной в целях безопасности вашего зятя и всей семьи, — пояснил Суманеев, — так нам спокойнее.

Вошел хозяин дома, Малышев оторопел немного.

— Это же надо, Оленька, зять-то какой у нас — герой, настоящий герой. И в звании повысили. Поздравляю, Коля, поздравляю! — Он пожал руку и обнял Николая. — Иди мать, обними зятя, такую награду зря не дают.

Пока жена обнимала и поздравляла зятя, Малышев разглядывал его и любовался. Потом спросил, словно отчитаться велел:

— Рассказывай за что героя дали?

— Так за геройство же дают, Петр Валерьевич, — решил отшутиться Николай.

— Какое геройство в мирное время, чай не на Кавказ ездил. Рассказывай, — настаивал тесть.

Суманеев с Фроловым замерли в ожидании — интересно, как выкрутится Посланник, что скажет? На помощь решила прийти Ирина, но потом поняла, что муж не одобрит ее вмешательства, да оно и не требуется.

— Петр Валерьевич, в указе Президента сказано просто — за проявленную инициативу, мужество и доблесть в деле обороноспособности России наградить и т. д…

— А-а, ну тогда понятно. Изобрел, наверное, чего-то такое, от чего у врага подштанники взмокли. Это хорошо, это правильно, за такое можно давать героя. А то у меня знакомый один есть, он в Чечню ездил, на складе там работал, тушенку бойцам выдавал, торговал направо и налево, живого духа в глаза не видел, но с орденом вернулся. А те, кто бои вели — с кукишем. Вот и верь в справедливость после этого. Я третьего дня от приятеля домой шел вечером, поздновато шел. Пивка немного выпили, нормально шел, не шатался, не падал и тут на тебе — наряд полицейский. Куда идешь, зачем, откуда… не стану долго рассказывать. Короче — раз выпил немного, плати пять тысяч и свободен. Денег у меня не было, а они твердят: достань или в камеру посадим. Обозлился я и сказал, что у дочери дома есть, съездить надо. И поехали сюда, а на КПП наряд задержали.

— Было дело, Николай Петрович, — вмешался в разговор Суманеев, — этот полицейский наряд к нам в управление доставили. Они с органов уже уволены. Не хотел говорить, чтобы вас не расстраивать.

— Но разве в этом дело — уволены, не уволены? — Продолжал кипятиться Петр Валерьевич. — Приходил их начальник ко мне домой с извинениями. Извинился и стал оправдываться, что не знали они о моих больших связях. А если связей нет, то и деньги вымогать можно, в камеру садить. И не докажешь ничего, если вот этих самых связей нет. Разве это правильно?

— Конечно, не правильно, Петр Валерьевич, абсолютно не правильно. Начальника этого тоже уволили, чтоб неповадно другим было. Сейчас следствие идет, выявили еще полицейских, которые аналогичным способом и другими методами вымогали деньги. Скажу больше, Петр Валерьевич, полицейские не просто уволены, они арестованы и находятся в СИЗО. Суд определит им меру наказания. Такие люди не должны находиться на свободе, тем более в органах работать.

— Вот это правильно, гниды они.

— Петя, ну чего ты — праздник у Коли, а ты со своим разборками лезешь, — перебила его Ольга Федоровна. — К столу давайте, рассаживайтесь.

Вошел дежурный офицер охраны.

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к Ирине Петровне?

— Обращайтесь.

— Ирина Петровна, на КПП задержан автомобиль с гражданином Тихоновым. Утверждает, что он директор вашей фирмы, и вы его сюда пригласили.

— Есть у меня такой директор, но я его сюда не приглашала, — удивилась Ирина. — Хорошо, пропустите его.

— Есть пропустить, — дежурный козырнул и вышел.

— Вы пока действительно садитесь за стол, а я на минутку выйду. Есть еще один сюрприз сегодня, сейчас принесу. Садитесь, садитесь, — подтолкнул легонько Николай Суманеева с Фроловым.

Пока они рассаживались, Посланник спустился на первый этаж к смотровой комнате

— Вам сюда нельзя, товарищ генерал-лейтенант, — закрыл собой дверь офицер охраны, — гражданин еще не досмотрен. Подождите, пожалуйста, немного.

— Наручники есть? — спросил Посланник.

— Есть, товарищ генерал-лейтенант.

— Давай и иди отсюда, погуляй пару минут

— Товарищ генерал, не положено, я не могу.

— Это приказ, выполняйте. Выполнять, я сказал, — прикрикнул генерал.

Офицер отошел от двери, и Посланник зашел внутрь.

— Ну, здравствуй, мил человек. Ты же ко мне шел — вот он я, говори.

— Товарищ генерал, я не к вам, я к своей хозяйке пришел.

Тихонов оглядел генерала — не соврали шефы. И звание и звезда героя. Он еще не определился с ним и решил потянуть время. Можно, конечно, вырубить, но вывезти сложно будет, охраны слишком много.

— Брось воду мутить, мил человек, я прекрасно знаю, кто ты. И тебе не уйти отсюда. Сейчас охрана зайдет и все, твоя песенка спета, пойдешь в камеру. Сам знаешь — статья по высшей мере без амнистии. Так что говори, что хотел и руки вперед, — генерал покрутил наручниками.

Тихонов решил не рисковать дальше. Вывезти генерала не получится, но сам он уйти сможет, в боевых искусствах нет ему равных. Тогда нужно генерала убить. Резкий, быстрый и сильный удар ребром ладони по кадыку, удар, словно молния. Генерал едва успел поставить блок и Тихонов взвыл от боли. Его рука, наткнувшись в ударе на стальной блок генерала, практически переломилась пополам. Но он, превозмогая боль, решил применить еще один коронный и смертельный удар под ложечку двумя пальцами, разрывая диафрагму и поджелудочную железу. Резкий выпад и снова неимоверная боль от сломанных пальцев, которые натолкнулись на пресс живота, как на броню.

Генерал открыл дверь и позвал охрану.

— Наручники на него наденьте и отведите в мой кабинет. Вести его только вот таким образом, — генерал взял руку на прием через плечо, сгибая задержанного пополам, — если выпрямится — убьет вас ногами. Никаких туалетов и остановок в пути, может симулировать потерю сознания от боли, чтобы потом убить вас. При симуляции покрутите ему сломанную руку: сразу придет в себя. И самим его не тащить, это один из приемов вывернуться. Стукните по перелому и ноги побегут без всяких отказов. При любой нестандартной ситуации — охнет, пукнет, споткнется — бить по перелому без разговоров. Выполняйте.

Задержанного повели, генерал вздохнул и пошел за ними, все-таки не надеясь на охрану. На пролете меж этажами Тихонов засеменил ножками, потом споткнулся и повис у охранников на руках. Все произошло так естественно, что они и не подумали стукнуть его по сломанной руке. Опираясь плечами на руки охраны, Тихонов оттолкнулся от земли, нанося удар каблуками сразу по двум головам. И снова взвыл от боли, натолкнувшись на блок генерала. Ноги, правда, не сломал, но зашиб сильно, и идти сам уже не мог.

— Говоришь вам, говоришь — как в стену горохом, — начал журить охранников генерал, — лежали бы сейчас с проломленными черепами, — он указал на каблуки с выдвинутыми наружу железными шипами. — Сказал же конкретно: споткнется — бить по руке, а не держать за руки. Дети, ну прямо дети. Ладно, тащите теперь его волоком, сам уже не пойдёт и драться не будет.

Николай вернулся к гостям и отвел Ирину в сторону, шепча на ушко:

— Этот Тихонов гнидой оказался, задержала его охрана и в мой кабинет отвела. Похитить меня приехал или убить, в крайнем случае. Мы с генералами поговорим с ним, а ты родителей займи, придумай что-нибудь подостовернее. Некрасиво все вышло, но что поделать, не зря твоя интуиция не хотела его принимать.

— Коленька, а ты заранее знал, что Тихонов плохой человек?

— Знал, Ирина, не скрою, но так надо было.

— А Фролов с Суманеевым знали?

— Нет, они не знали, но должны были знать, об этом мы еще поговорим. Все, милая, иди к родителям.

— Иду. На сердце тревога прошла, спокойно стало, его не обманешь, если оно любит

Николай обнял жену, потом произнес уже громко:

— Господа генералы, есть срочное дело государственной важности, прошу в мой кабинет.

Фролов с Суманеевым встали, пожали плечами, глядя на родителей Ирины, и вышли

— Что случилось, Николай Петрович? — Тревожно спросил Фролов.

— Случилось то, что случилось, Иван Сергеевич. Твоя охрана обгадилась по-детски полностью. Иди, они тебе сами все расскажут. Завтра рукопашный бой лично у них принимать стану, как экзамен. А мы с Петром Степановичем у меня в кабинете будем, ему тоже блеснуть нечем, кроме детской неожиданности.

Генералы прошли в кабинет. Суманеев от неожиданности замер, увидев лежащего на полу незнакомца.

— Кто это и как он сюда попал?

Начальник УФСБ стал понимать теперь, почему Посланник отчитал Фролова.

— Кто он — надеюсь, сам расскажет, а попал сюда по своему заданию и по недосмотру охраны. Ваш прокол, генерал, сыграл большущую роль.

— Ничего не понимаю…

— Подожди, Петр Степанович, ты вызови лучше сюда своего следователя для оформления задержания и официального допроса. Я пока с задержанным побеседую, а ты сиди и слушай, в разговор не вмешивайся — сам скоро все уразумеешь.

Задержанный стал приходить в себя и прислонился спиной к стене.

— Присесть тебе, мил человек, не предлагаю, поговорим так. Рассказываешь все, получаешь пожизненный срок и сидишь себе спокойно, без эксцессов. Не рассказываешь — тоже пожизненный срок, но с прибамбасами. Ты уже понял, что мне не можно, а нужно верить. И так начнем. Кто ты?

— Тихонов…

— Понятно, один минус уже заработал. Какое задание получил в ЦРУ?

— Не понимаю…

— Понятно, два минуса заработал. Признаешься в убийстве майора КГБ Тихонова?

— Я и есть Ти…

— Понятно, минус третий. А Бог, говорят, троицу любит. Придется мне самому все рассказать. Но тогда, мил человек, жить тебе не захочется, а умереть не сможешь. Это страшнее расстрела, страшнее боли. Рассказывать?

— С удовольствием послушаю, генерал, вашу сказку, — с ехидцей произнес задержанный.

— Вот, посмотрите, Петр Степанович, на этот ярчайший тип амбициозной неосознанности, вредоносного эгоизма и абсолютной уверенности в своей легенде. Хотя каждый разведчик хорошо знает, что абсолютной уверенности не давала никому еще ни одна легенда. Жил когда-то на свете некий Акено Мураками.

Задержанный вздрогнул и попросил воды. Но Посланник продолжил свою речь:

— Акено означает что-то вроде сообразительного или ясного утра, а Мураками — это глава деревни. Но главой деревни он не стал и ясное утро никому не принес. Он стал заниматься боевыми искусствами и достиг величайшего уровня. До сегодняшнего дня никто не мог с ним сравниться в рукопашном бою и сегодня впервые господин Мураками потерпел поражение. Он и сейчас считает свое поражение случайностью, потому и надеется, что когда заживут руки и ноги, его никто не сможет остановить.

— Вы учились у Кенсиро Сакамото, господин генерал? — Неожиданно спросил задержанный

— Нет, мне нечему у него учиться.

— Тогда вы…

— Да, Акено, да.

Задержанный хоть и сидя, но склонился в японском приветствии.

— Ничего не понимаю, — вмешался в разговор Суманеев.

Задержанный блеснул глазами и с презрением посмотрел на него, как господин смотрит на своего слугу, помешавшему разговору с почетным гостем.

— Петр Степанович, в Японии есть очень малоизвестная легенда о небесном самурае. Эта легенда передается из уст в уста только тем лицам, которые достигли самого высшего дана в боевых искусствах. Легенда гласит, что наступит время и на землю придет человек, непревзойденный мастер боевых искусств. Его победить нельзя, ибо он может сразиться сразу со всеми мастерами и убить их. Поднять руку на небесного самурая — большой грех. Сделавший это должен подвергнуть себя пожизненным мучениям. Так гласит легенда и эту легенду знают, как я уже говорил, очень немногие. Разглашение легенды карается смертью, лишь только один человек может говорить о ней свободно. Акено, — обратился Посланник к задержанному, — скоро приедет следователь, и ты ему все подробно расскажешь.

— Слушаюсь, господин, — задержанный вновь склонился ниц.

— Боль в ногах уйдет через полчаса, и ты сможешь ходить. Но кости твоих рук не срастутся никогда и станут твоим наказанием.

— Слушаюсь, господин.

Посланник вызвал охрану, и они унесли задержанного на первый этаж в смотровую. Там его допросит следователь.

— Так ни черта и не понял — что за бред вы несли? — поинтересовался Суманеев.

— Это не бред, Петр Степанович, рассказываю по порядку и коротко. Подробности потом у следователя прочитаешь, Акено Мураками расскажет все.

— Какой Мураками, причем здесь японцы — это же русский мужик, разве по лицу не видно? Личное дело и фотография есть. В чем сомнения, Николай Петрович?

Суманеев действительно ничего не понимал и кроме того его напрягала мысль о проколе.

— Мураками завербовали давно и использовали как инструктора спецназа ЦРУ. Его безупречный русский язык постоянно наталкивал руководителей Лэнгли на определенные мысли. Сосед Акено в Японии женат на русской женщине, поэтому Мураками знал русский с детства. Пройдя курс подготовки разведчиков, он стал одним из перспективных сотрудников отдела по бывшему Советскому Союзу и Восточной Европе. — Посланник прикурил сигарету и продолжил рассказ. — Когда убили Тихонова, бывшего майора КГБ, Мураками сделали несколько пластических операций, и он стал Тихоновым. Если бы вы сравнили отпечатки пальцев из личного дела и рост, а он у них разный, то поняли бы сразу, что проверяемый объект далеко не Тихонов. Ладно, у вас не было отпечатков пальцев этого Мураками, но на рост вы должны были обратить внимание. У них разница в двенадцать сантиметров, это очень существенно. Посмотрели фотку и успокоились — дилетантизм какой-то, Петр Степанович, не находите?

Суманеев вздохнул и словно осунулся внешне.

— Да, вы правы, Николай Петрович, теперь я все понял. Промах мог привести к тяжелейшим последствиям, Бортовой не простит мне его.

— Петр Степанович, — улыбнулся Посланник, — никто не собирается сообщать Бортовому о случившихся событиях. Зачем мне новый начальник УФСБ, что он лучше будет? Вряд ли, а мы с вами сработались, я ведь тоже не сахар. Поэтому директору информацию сообщите вы. Мураками все расскажет на следствии в подробностях и даже останется доволен, что в материалах дела не зафиксируют легенду о небесном самурае. Небесный самурай для мастера боевых искусств не чтимый учитель, это намного выше, что-то от Бога. Спросите — причем здесь я?

— Конечно.

— Я задерживал Мураками, не охрана, и спас от смерти двух офицеров Фролова. Я сломал ему кости на руках и ненадолго травмировал ноги. Вначале он считал это случайностью, а меня учеником мастера Кенсиро Сакамото. Помните, в разговоре упоминалась эта фамилия и имя?

Суманеев согласно закивал головой, а Посланник продолжал:

— В Японии всего два лучших мастера-учителя боевых искусств. У одного учился Мураками, второй Кенсиро Сакамото. Акено посчитал, что я ученик Кенсиро, а когда я сказал ему, что мне нечему учиться у Сакамото и, помня те, ему неизвестные приемы рукопашного боя, которыми он был повержен, он пришел к однозначному выводу о небесном самурае. Рассказ о легенде, известной лишь самым лучшим бойцам из избранных, полностью убедил его в том, что я и есть тот, который когда-то должен прийти в этот бренный мир. Японцы очень чтят традиции и верят в легенды. Мураками никогда не простит себе, что поднял на меня руку и все расскажет. Я для него сейчас высшая власть, закон и господин.

— Смотрю на вас, Николай Петрович, и не перестаю изумляться. Конечно, что такое знание приемов рукопашного боя и малоизвестных японских легенд в сравнении с тем, что вы уже сделали для России? Ничего. Но этому "ничего" стоит поудивляться.

Генералы спустились на первый этаж в комнату для досмотра. Мураками уже оказали первую медицинскую помощь: наложили шины на сломанные кости рук, боль стихла, и он давал показания следователю.

Мураками упал на колени и опустил голову вниз перед Посланником.

— Встань, Акено, — приказал Посланник.

Он встал, но голову все равно держал в поклоне.

— Ты должен сказать следователю, что тебя задержала охрана.

— Охрана слишком слаба, господин, она не могла меня задержать, — возразил Мураками и склонил голову еще ниже.

— Ты должен сказать именно так. Непосвященные не должны знать обо мне.

— Слушаюсь, господин, — Мураками снова упал на колени, бросая косые взгляды на Суманеева.

— Ему можно, я разрешил.

— Слушаюсь, господин.

— Я опять чего-то не понял, — съязвил Суманеев, когда они вышли из кабинета.

— Ты непосвященный в легенду, Петр Степанович, и узнавший ее, по закону высших самураев подлежишь немедленному уничтожению. Мураками уже смотрел на тебя исподлобья снизу, ждал, когда я выйду, чтобы убить тебя. Поверь мне, он бы это сделал даже с руками в шинах. Но я разрешил владеть тебе этой тайной и тебя не тронет никто, если ты никому более о ней не расскажешь. Это очень серьезно, Петр Степанович, очень серьезно. Для такого самурая, как Мураками, нет информационных преград стенами тюрьмы, он передаст сообщение на волю и за тобой присмотрят. Если ты обмолвишься о легенде, тебя убьют, сроков давности у легенды нет.

— Послал бы я вас к черту, Николай Петрович, но не могу — слишком часто, вернее всегда вы оказываетесь правы. Что делать — приму к сведению эту легенду, — он грустно улыбнулся. — Откуда вы узнали о ней, если про нее знают только высшие мастера боевых искусств?

— Хм, вы же сами ответили на свой вопрос.

— Не понял… Ах да, вы первый из высших.

Посланник ничего не ответил, предложил вернуться к праздничному столу.