После долго и счастливо

Глава 13. Фрейя

Плейлист: Lennon Stella — Breakaway

Вода просто идеальная, но ощущение взгляда Эйдена делает всё ещё идеальнее.

«Попробуй отвлечься от такого на свой дурацкий телефон».

Я ныряю под волну, чувствуя, как океан окружает меня своей великолепной тишиной, приветствующей под водой. Тут, под волнами, так умиротворённо, так тихо, и я задерживаюсь под поверхностью, сколько позволяют мне лёгкие, чувствуя, как на меня накатывает ритм новой волны.

Затем сильная рука поднимает меня и прижимает к твёрдой крепкой груди.

— Фрейя! — голос Эйдена хриплый, глаза лихорадочно всматриваются в мои, и я удивленно ахаю. — Срань господня! Не делай так.

Я смотрю на него, разинув рот.

— Че…

Он целует меня. Крепко. Нетерпеливо.

— Срань господня, — бормочет он, снова прижимая меня к себе. Его руки стискивают меня так крепко, что я едва могу дышать. — Ты меня напугала, Фрейя. Ты не всплыла на поверхность.

— Я просто наслаждалась водой, — шепчу я ему в плечо, опешив от его напора. Его ладони нежно проходятся по моим рукам, будто он заверяет себя, что я правда здесь. Затем он прижимает мою голову к своей груди, где я слышу его лихорадочно стучащее сердце. — Я в порядке, Эйден.

— А я нет, — честно признаётся он.

Буквально на секунду я упиваюсь его вниманием, его заботой, нетерпеливостью его прикосновений. Я прикусываю губу, вспоминая тепло его губ на моих. Но потом вода плещется между нами, выдёргивая меня из этого состояния. Я отстраняюсь, насколько позволяют его тесные объятия, и ненавижу себя за то, как легко я реагирую на его прикосновение.

Эйден всё ещё крепко обнимает меня, мягкость моего тела прижата к твёрдым граням его тела. Я отворачиваюсь, стараясь отгородиться от того, как приятно это ощущается.

— Я не хотела тебя напугать, — говорю я ему. — Я вообще думала, что ты не заметишь.

— Не замечу, — бормочет он, накрывая ладонью мой подбородок и запрокидывая мою голову так, что наши глаза встречаются. — Фрейя, естественно, я заметил.

Я медленно сглатываю, пока его большой палец проходится по моему горлу.

— Естественно, я заметил, — шепчет он. Его глаза лазурно-синие, как океанские волны вокруг, искрят в лучах солнца, и я не впервые замечаю, какие они завораживающие, и как он красив. Иногда мне хотелось бы не испытывать такого влечения к нему, чтобы при взгляде в его глаза меня не затягивало в эти бирюзовые глубины, чтобы я не падала в эту бездну до бесконечности.

Эйден медленно выдыхает, успокаиваясь.

— Прости, что чуть не сожрал твоё лицо. Это было наполовину искусственное дыхание, наполовину «слава богу, ты жива».

Прежде чем я успеваю ответить, он резко поворачивает голову в сторону надвигающейся волны. Повинуясь негласному пониманию, мы наполняем лёгкие воздухом, затем вместе ныряем под воду, когда волна разбивается над нами. Звуки океана окружают нас, пока Эйден обнимает меня, а когда волна сходит, мы выныриваем на поверхность.

Наши груди соприкасаются, затем наши носы задевают друг друга, поскольку мы оба теряем равновесие и цепляемся друг за друга, чтобы удержаться. Вновь встав на ноги, я щурюсь от солнца и солёной воды на ресницах, пока Эйден смотрит на меня. Его большие пальцы аккуратно стирают воду с моих глаз, тёплое тело прижимается ко мне.

Я опять начинаю отстраняться, но он останавливает меня, обхватив ладонями мои плечи.

— Фрейя.

— Эйден.

Он хрипло сглатывает.

— Прости. Когда я тем вечером отвлёкся на телефон… я чувствую себя ужасно. Прости меня.

Оттолкнувшись от песка, мы плывем сквозь накатывающую волну и позволяем ей прокатиться мимо нас к берегу.

— Ты и тогда извинился.

— Но ты явно до сих пор злишься.

И обижена. Смущена. Унижена.

— Ну, Эйден, ты отвлёкся на телефон, когда уже наполовину стянул с меня футболку, и я готова была испытать оргазм на кухонном столе, так что да, это не лучшим образом влияет на самооценку.

— Фрейя, я же попросил прощения, и я сделал это искренне. Это никак не связано с твоей желанностью.

Я глухо смеюсь.

— Ладно. Вот только твои действия говорят об обратном. Уже многие месяцы. Одно дело — сказать мне, что твое либидо снизилось, но твоё либидо включает и объятия, Эйден? Настоящие тёплые объятия? Поцелуй перед сном? Совсем немножко ласки и честности? Это всё, чего я хотела. Мне не нужно, чтобы меня затрахали до полусмерти, но я не думаю, что прошу слишком многого, говоря о базовом проявлении привязанности к любимой женщине.

Он вздыхает, проводя рукой по рту и бороде. Я смотрю на него, на этого мужчину, который выглядит в точности как тот, за кого я вышла замуж, но в то же время как будто совершенно иначе.

Как такое происходит? Как можно связать себя с кем-то на всю жизнь, зная, что вы оба изменитесь? Как обещать друг другу «пока смерть не разлучит нас» и «долго и счастливо», зная, что рушащихся браков больше, чем тех, что остаются вместе до конца?

Ты говоришь себе, что это другое. Что вы другие.

Но это не так. Мы просто Фрейя и Эйден, дрейфующие в Тихом океане и не имеющие ни малейшего представления о том, как закончится наша история. Мне ненавистно не знать. Мне ненавистно хотеть его и бояться того, что случится, если я поддамся. Я так устала, устала испытывать боль и существовать в этом двойственном, дерьмовом брачном чистилище.

Будто чувствуя мою готовность дать дёру, Эйден мягко тянет меня в более глубокую воду, где волны мягко накатывают, а не сокрушительно разбиваются о берег.

Его глаза всматриваются в мои.

— Фрейя, я облажался. Работа меня захлестнула. Я позволил ей слишком увлечь меня. И у меня рефлекторная привычка сразу тянуться к телефону, поскольку я беспокоюсь, что пропущу какое-то безотлагательное сообщение от Дэна насчёт приложения. Дело вовсе не в том, что я тебя не хочу. Но я слышу тебя. Я понимаю, что ты говоришь. Что моё поведение это не отражало. Уже давно. И я сожалею об этом.

Я переворачиваюсь на спину и мягко дрейфую, поскольку теперь мы в более спокойных водах. Взгляд Эйдена пробегается по моему телу, и он хрипло сглатывает. Я еле сдерживаю улыбку мстительного удовлетворения.

— Я уже приняла твои извинения.

— Но я до сих пор страдаю от последствий.

Боже, мужчины иногда реально не понимают. Они хотят, чтобы извинения стирали боль. Но на исцеление от боли требуется время. Ты можешь простить и всё равно чувствовать боль, пока оправляешься от раны.

— Видимо, — говорю я ему. — И твоё наказание продолжится завтра.

— А что завтра? — спрашивает он настороженно.

— У мальчиков есть на тебя планы, как только Уилла и Райдер прибудут сюда.

— О нет, — стонет он.

— О да.

— Проклятье, — бормочет он, ныряя под воду и всплывая обратно.

Мой взгляд предательски устремляется к Эйдену, к воде, стекающей по его твёрдой груди, когда морской бриз проносится между нами, и его плоские тёмные соски напрягаются. Это напоминает мне о том, как он дрожит, когда мой язык проходится по ним, когда моя ладонь опускается по его животу…

Вода подо мной колышется, будто напоминая. «Приди в себя».

— Ты всегда можешь не пойти с ними, — говорю я ему, следя, чтобы мой тон звучал ровно и невозмутимо. — Уверена, тебя ждёт работа.

— Фрейя, ты можешь прекратить подколки про работу? Иисусе.

Я бросаю на него ледяной взгляд.

— Ты прав. С чего это я взяла, что ты планируешь работать?

Его левый глаз подёргивается. Характерный признак, что я реально задела его за живое. Он прижимает палец к веку.

— Я сказал Дэну, что буду доступен изредка.

— Изредка, — скептически повторяю я. — Хм. Ну, лишь бы ты улыбался в присутствии моих родителей, о большем я и не прошу.

— Я не планировал страдать в уединении, — раздражённо отвечает он.

Ну, а я планировала.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дрейфе в воде.

— Нет. Я предполагала, что ты планируешь быть занятым в одиночестве. Работать.

Он вздыхает.

— Ты серьёзно используешь это против меня?

Я прекращаю дрейфовать, опускаюсь в воду и сердито смотрю на него.

— Использую это против тебя? Тот факт, что твоя работа затмевает все сферы твоей жизни, включая твою жену? То, что работа постоянно занимает тебя, и это чрезвычайно сильно повлияло на наши проблемы в браке, потому что ты держал всё в себе и не делился со мной? Вот блин. Ты прав. Чем я только думала, используя это против тебя?

Эйден смотрит на воду, опустив взгляд, его лицо напрягается. И меня пронзает укол сочувствия.

— Эйден, как я и сказала, пусть это больно, но я понимаю, почему ты не говорил о своей тревожности и о том, как это повлияло на нашу интимную жизнь. Ты сам пытался примириться с этим фактом. Но вот это дерьмо насчёт твоей работы и успеха? Нет, Эйден. Это гордыня и эгоизм, и у меня нет на это времени. То, что ты сделал тем вечером, лишь подтверждает твои жизненные приоритеты.

Он открывает рот, но нас перебивает Вигго, заоравший с песка:

— Собираемся! Идите сюда!

Не дожидаясь ответа Эйдена, я уплываю и позволяю волне нести меня.

Когда я выхожу на песок к своим родителям, моя мама щурится под соломенной шляпой и улыбается.

— Как тебе водичка? — спрашивает она.

— Великолепная. Вы уже заходили?

— Да, — папа любовно похлопывает её по бедру. — И она всего два раза принудительно макнула меня с головой.

Мама улыбается ещё шире, берясь за книжку.

— Ты заслужил.

Папа поднимает солнцезащитные очки на макушку и оборачивается через плечо, глядя туда, где мои братья и Зигги готовятся к любительскому футбольному матчу.

— Ты покажешь этим салагам, как играют старички, Фрейя?

— Прошу прощения! Старички?!

Папа хохочет, а я в отместку ерошу его волосы.

— Фрейя! — орёт Зигги. — Без вратарей, верно?

Я морщу нос.

— Конечно, без.

Все парни вскидывают руки в знак протеста.

— Один на один, победитель решает, будут ли вратари, — зовёт Оливер, маня меня пальцем и бросая вызов.

Я показываю на свою грудь.

— Кто? Я? Ты уверен? Едва ли это справедливо. Я в последнее время весьма стара и хрупка.

Оливер сверкает дерзкой улыбочкой.

— Именно поэтому мы быстро решим дилемму.

Вигго трёт свой лоб.

— Вот не стоило тебе этого говорить.

— Ага, — соглашается Рен. — Она теперь надерёт тебе задницу.

Аксель надевает солнцезащитные очки и закидывает руки за голову.

— А я с удовольствием понаблюдаю.

Я бегу к Оливеру и забираю у него мяч, но вскоре он следует за мной по пятам. Он на двенадцать лет моложе меня, на пике своей физической формы, играет в футбол в КУЛА, так что я наверняка не одержу победу, но иногда уверенность даёт многое, и на мгновение я заставляю его растеряться, тщетно пытаться отобрать мяч.

— Иисусе, Фрей! — он смеётся, когда я отталкиваю его бедром. — Вот так, значит, да?

Я тоже смеюсь, разворачиваюсь и пытаюсь забить, но он блокирует меня ногой. Когда Оливер отбирает мяч и сам пытается забить, я поворачиваюсь и подставляюсь задницей под его мяч, отчего все впадают в истерику, включая Оливера. Отчего мне легко отобрать мяч и забить прямиком в импровизированные ворота.

Зигги визжит и бежит ко мне, обвивая руками мою шею.

— Моя героиня! Без вратарей!

— Ну естественно, — говорит новый голос.

Я дёргаюсь, поворачиваясь лицом к Эйдену, и мои коленки подкашиваются.

Он стоит, и солнце озаряет его сзади, превращая его высокий силуэт в резко очерченную тень. Он наклоняет голову, вытрясая воду из уха, отчего все мышцы его торса напрягаются и бугрятся. Я едва сглатываю, и мой взгляд проходится по его телу.

Сильное, но не перекачанное. Крепкое, массивное и твёрдое. Округлые плечи, большие грудные мышцы, вода блестит на напряжённом животе и тёмных волосках, уходящих под пояс плавок. У меня вырывается шумный выдох, когда мои глаза опускаются ниже и останавливаются на толстых очертаниях его члена под мокрыми плавками, прильнувшими к мускулистым бедрам…

Проклятье. Я зла на него. И у меня самый долгий период целибата, что случался за последнее десятилетие. Не лучшее сочетание.

Эйден встречается со мной взглядом, и его глаза блестят, будто он знает, о чём я думаю. Я зажмуриваюсь, когда он проходит мимо меня к моим братьям.

Я не буду оборачиваться и пялиться на его задницу.

Я не буду оборачиваться и…

Я смотрю и прикусываю губу. Эйден говорит, что у него почти не было времени на тренировки, но совершенно очевидно, что приседания со штангой он не пропускал.

Вообще ни разу.

Зигги откашливается.

— Что? — выпаливаю я.

Она улыбается.

— Я ничего не говорила.

— Ладно. Хорошо. Пошли, Зигс. Покажем мальчикам, как надо играть.

Я кошусь на Эйдена, и мой живот скручивает, когда он улыбается в ответ на какие-то слова Рена. Это будит во мне воспоминания о том, как мы раньше играли в любительской команде, и для нас с Эйденом это было свиданием.

Во время поездки на машине мы подпевали плейлистам друг друга. Затем, оказавшись на месте, мы наблюдали друг за другом в море других людей, испытывали кайф от наблюдения за своим близким человеком в открытой среде, от понимания, как этот человек тебе нравится, какой он желанный и особенный, как много ты знаешь о нём того, что неизвестно больше никому.

Я наблюдала за его ослепительной улыбкой, за теми глубокими ямочками на щеках, пока он одаривал кого-то своим лёгким шармом, освещавшим комнату. Я замечала, как он переступал с ноги на ногу, и его крупные бёдра напрягались. Мои глаза поднимались выше, останавливались на ярко-синих глазах и добром выражении лица. И я хотела его. Столь глубинным желанием, исходившим из самого центра моего тела до кончиков пальцев. Я хотела его и сердцем, и телом, и той необъяснимой штукой, которую я до сих пор могу назвать лишь чувством принадлежности. Неоспоримой, глубинной принадлежности.

То же свирепое ощущение охватывает меня, пока я смотрю, как он жадно пьёт воду и подкалывает Вигго насчёт ширины импровизированных ворот.

И моё нутро делает тот нервирующий кульбит, как при нашей первой встрече, когда я увидела, что он смотрит на меня через всё поле. Он был высоким, долговязым и красивым, даже слишком красивым. Лицо с выраженными скулами, на которое я готова была смотреть всю жизнь и всё равно не налюбовалась бы. Это ощущалось как удар молнии прямиком в позвоночник, и я в ужасе отвернулась. Никто и никогда не вызывал у меня таких ощущений.

Совсем как двенадцать лет назад, Эйден смотрит в мою сторону и несколько долгих секунд удерживает мой взгляд. Меня будто пронзает электричеством, когда его глаза с голодом пробегаются по моему телу, будто он не может себя контролировать, затем он поворачивается обратно к парням и отбрасывает бутылку воды.

— Ты посмотри на себя, качок, — говорит Оливер, тыкая пальцем в округлый бицепс Эйдена. — Чем тебя Фрейя кормит?

Эйден хватает своё полотенце и накидывает его на волосы, активно суша пряди.

— Кормит меня? — переспрашивает он, проводя руками по волосам, чтобы пригладить их, и отбрасывая полотенце в сторону. — Да в основном я сам готовлю. Фрейя теперь зарабатывает больше меня.

Меня пронзает удивление. В этой его гонке «я-должен-зарабатывать-и-обеспечивать» я меньше всего ожидала, что он признаётся, что я зарабатываю больше него, особенно перед моим отцом и братьями.

Наши взгляды встречаются. Его улыбка робкая, но полна гордости. Моё сердце резко сжимается.

— Фрейя Линн! — вопит папа со своего шезлонга. — А почему я не в курсе?

Я краснею и вожу ногой по песку.

— Да не знаю. Это не так уж и важно.

— Это важно! — восклицает мама, просияв. — Поздравляю, Фрейя. Сегодня за ужином шампанское, чтобы отпраздновать.

— Спасибо, мам, — повернувшись к моим братьям, я говорю: — Теперь я могу надрать вам задницы в футболе?

Зигги подхватывает мячик и принимается пинать его, затем пасует Вигго.

— Я с Фрей. Давайте сыграем.

Поскольку большинство из нас десятилетиями играло вместе, мы интуитивно разделяемся на своём песчаном поле — Вигго присоединяется ко мне и Зигги против Рена, Эйдена и Оливера, что весьма честно. Аксель располагается в центре. Он будет играть на центральной позиции и присоединится к нападению той команды, которая завладеет мячом, чтобы было честно.

Фрэнки нажимает кнопку на телефоне и свистком дает команду начинать.

И очень быстро становится ясно, что Эйден настроен особенно азартно или так и напрашивается на драку, потому что он сразу оказывается рядом, хватает руками за талию, пытается отобрать мяч. Его интенсивность, жар его крепкого тела рядом создаёт впечатление, будто круг замкнулся. Как и при первой нашей встрече, он не отлипает от моей задницы.

Буквально.

И теперь я вспоминаю, как сильно может выбесить меня, когда мы играем за разные команды. Мы намного, намного лучше справляемся, когда мы в одной команде и работаем над одним голом.

— Ты ужасно распускаешь руки, — говорю я ему.

— Это называется «игра в обороне», — говорит он, устремляясь к мячу.

— Некоторые из нас умудряются играть в обороне и никого не лапать, — бормочу я. — Сначала так целуешь меня в океане, теперь это. Надо снова разбить тебе очки, — развернувшись, я пытаюсь его подрезать.

Но Эйден проворнее, чем раньше, а может, он сильнее, а может, я медленнее, а может, мы просто связаны в той странной манере, которая бывает лишь у давно женатых пар, и потому он предвидит каждое моё движение. Его ладони сжимают мою талию, и буквально на секунду мне хочется прильнуть к нему, ощутить каждый дюйм его большого тела.

— Это привычка, — он охает, когда я резко пихаю его своей задницей в пах. — Уж прости, что я привык целовать свою жену.

— Да, мы же в последнее время так много целовались, — саркастично говорю я.

Эйден крепче сжимает моё бедро.

— Я же…

— Работал. Поверь мне, я помню.

Его дыхание обдает мою вспотевшую кожу, и моё тело переполняется огненным желанием. Я пасую мяч к Зигги, пытаясь получить место для манёвра, но Эйден от меня не отстаёт.

— Чёрт возьми, Фрейя, я не хочу это делать.

— Я тоже.

Мяч летит обратно ко мне, но Эйден вмешивается и перехватывает, ведёт его по песку. Когда я нагоняю его и тянусь к мячу, Эйден пасует Оливеру прежде, чем я успеваю его остановить.

Время замедляется, Эйден выпучивает глаза и грубо хватает меня. Я вижу, как на его лице отражается страх, в глазах мелькает твёрдая решимость, а потом мир снова ускоряется, и он швыряет меня за себя.

А потом я вижу, как мяч с близкого расстояния прилетает прямиком в яйца моего мужа.