Последний праведник

30

Центральный Копенгаген

Священник сидел у себя в кабинете. Абдул Хади прекрасно видел его со своего наблюдательного пункта на скамейке в саду, куда выходили окна церкви. У самой церкви находился детский сад. Полный детей и воспитателей. Почему же его толстый двоюродный брат ни словом об этом не упомянул? Не то чтобы это что-то изменило, конечно, план продуман и готов. Жаль только, не удастся церковь взорвать. Как бы отлично смотрелось: выходящий на пешеходную улицу церковный фасад, разнесенный в пыль. Фотографии выбитых витрин магазинов, разрушенной церкви и разорванного на клочки священника в рекордное время обошли бы весь мир. Копенгаген был бы нанесен на новую карту мира, на карту, где отмечаются все новые и новые победы. Все движется в правильном направлении. Западный декаданс вот-вот разрушит Запад изнутри. Все их жизни, основанные на угнетении других, на нездоровом сексуальном любовании детьми. Стоит лишь посмотреть на все эти манекены в любой витрине — с крошечной, еще не оформившейся грудью… многие вообще без всякой одежды, и не заметно, чтобы это кого-то смущало. Люди снуют взад-вперед с огромными пакетами — их религия основана на купле-продаже. Во время своих главных религиозных праздников они едят свинину, покупают чудовищную гору подарков своим детям и сетуют на то, что на Ближнем Востоке никак не воцарится демократия. Абдул Хади всегда очень расстраивался из-за того, что его брат так мечтал жить здесь, в Европе. И все равно за его смерть нужно отомстить.

Абдул Хади сунул руку в карман, проверяя, на месте ли нож. Двоюродный брат захватил его, когда ехал за Абдулом Хади. Толстый двоюродный брат. Он рассердился из-за того, что Абдул Хади спрыгнул с поезда, и не хотел везти его в Данию. Спящее войско. Абдул Хади выругал брата. Наорал на него в машине, когда тот сказал, что не очень-то хочет помогать ему в этих делах.

По улице прошел Дед Мороз — за ним бежали дети. Абдул Хади поднялся со скамейки и пошел к церкви.

Здесь было безлюдно. На стене висело большое деревянное распятие с куклой Иисуса — именно тут он бросит священника, когда покончит с ним. Этой фотографии тоже не избежать появления на первых полосах западных газет. Иконография. Это важно. Западные люди понимают самих себя исключительно через внешние вещи. Через одежду, внешний вид, зеркала, фотографии, телевидение, рекламу. Абдул Хади бубнил свои заученные максимы, отмечая про себя, как неправильно устроена церковь:

— У западных людей не бывает внутреннего диалога, никаких прямых разговоров с Богом.

Какая-то женщина обратилась было к нему, но сразу же увидела, что он не говорит по-датски, и перешла на английский:

— The church is closing, — она улыбнулась и прибавила: — Friday night is a midnight mass. If you are interested?

— Thank you.[57]

Он вышел на улицу. В детском саду выключили свет — церковь закрывалась. Абдул Хади обошел ее вокруг и остановился у ризницы — там, где они подготовили для него окно. Хорошо бы помолиться сначала, но на это уже нет времени. Он видел, как священник натягивает куртку — так что пора действовать.