Последний праведник

58

Копенгаген

Нильс и Ханна сидели в машине, рассматривая демонстрантов. Некоторые танцевали, другие чуть не лопались от злости на мировую несправедливость.

— Сколько еще ехать? — спросил Нильс.

— Зависит от того, как ехать.

— Сколько децималей по широте и долготе?

— Децималей? — улыбнулась она. — Градусы делятся на минуты — одна минута это одна шестидесятая часть градуса — и секунды. И то, сколько секунд, зависит от…

Нильс перебил:

— Ханна! Сколько еще осталось?

— Около двух с половиной тысяч метров.

Нильс заехал на тротуар, поднял рычаг ручного тормоза и выдернул навигатор из гнезда.

— Что вы делаете?

— Мы пойдем пешком.

На расстоянии демонстранты выглядели почти привлекательно, картинка, которую ты видел раньше сотни раз, вдохновенная толпа, движущаяся в такт движениям улицы. Однако в самой гуще все воспринималось иначе. Нильс держал Ханну за руку, продираясь сквозь толпу. Здесь, в эпицентре акции, была горячая энергетика и чувствовалась некоторая хаотичность. Воняло спиртным. Нильс поймал взгляд женщины с пирсингом: слегка расширенные зрачки, отсутствующий взгляд. С ней ничего не могло случиться, она бы не заметила удара полицейской дубинки. Этого не видели те, кто сидел дома и следил за происходящим на своих плоских экранах; молодежь выходит на демонстрации под влиянием наркотиков; чтобы одолеть одного демонстранта со странным коктейлем из крепкого пива и дизайнерских наркотиков в крови, частенько требуются усилия двоих или троих полицейских: молодежь просто-напросто не чувствует боли.

Куда делась Ханна? Еще несколько секунд назад он держал ее за руку, теперь же она исчезла. Нильс осмотрелся вокруг. Черная, как судный день, одежда, большой барабан старается удерживать такт. Наконец он нашел ее глазами. Она выглядела перепуганной: какой-то пьяный попрошайка, как минимум на десяток лет переросший эту демонстрацию, обнял ее одной рукой и уговаривал потанцевать с ним, как будто здесь был карнавал.

— Нильс!

Он протиснулся сквозь толпу назад.

— Эй! — Молодой парень схватил Нильса за куртку. — Я тебя знаю! Ты мусор! Легавый! — прокричал он и собирался повторить это снова, еще громче, но Нильс оттолкнул его. Парень потерял равновесие и упал на землю, как летняя роса: легко и незаметно. По крайней мере, достаточно незаметно для того, чтобы Нильс успел схватить Ханну за руку, прежде чем другие его обнаружат. Рука, несмотря на мороз, была теплой.

— Все в порядке?

— Я хочу отсюда выбраться.

— Я сейчас вас выведу, — сказал Нильс, оборачиваясь. Парень успел подняться на ноги и высматривал его в толпе. Они услышали, как его крики тонут в шуме большого барабана:

— Мусор поганый! Мусор поганый!

Копенгаген стал злым городом. Даже на желтой стене, окружающей кладбище Ассистенс, граждане в письменной форме выражали свое недовольство. Fuck было, очевидно, тем словом, которое лучше всего передавало городской экзистенциальный кризис. Надпись у входа на кладбище гласила: «Ты оставил свой след на Земле». Вежливые, обернутые в красный неон буквы. Может быть, еще одно климатическое заявление, может быть, простая правда могильщика: давая себя похоронить, мы оставляем след.

Зайдя на кладбище, они ненадолго остановились, чтобы перевести дух.

— Пойдем так, хорошо? — предложил Нильс.

Ханна взглянула на кладбище и оглянулась на демонстрацию, как будто раздумывая, не вернуться ли обратно.

— Кратчайшее расстояние. Что-то случилось?

— Нет. Нет, конечно.

Ему хотелось снова взять ее за руку, ее ладонь так удобно лежала в его.

— Что говорит навигатор?

Она вытащила его из кармана.

— Он почти разряжен.

— Тогда идемте быстрее.

Нильс задел рукой ее локоть, и она слегка вздрогнула. Как будто ей хотелось, чтобы он подошел поближе. Чтобы он ее обнял. Ему запоздало пришла в голову мысль: не здесь ли похоронен ее сын?

Катрине как-то раз несколько лет назад затащила его сюда на ночную экскурсию. Зрителям раздали факелы, и они ходили от могилы к могиле, а двое священников, женщина и мужчина, по очереди рассказывали об истории кладбища. «Английский пот». Это он запомнил, больно название дурацкое. Триста лет назад этот вирус свел в могилу тысячи копенгагенских жителей. Так много, что пришлось заложить новое кладбище. А уж потом здесь стали хоронить всех знаменитостей.

— Ну что, что он показывает?

— Прямо, — сказала Ханна. Казалось, ей не по себе. Снег сделал кладбище монохромным, белое покрывало прорывали только темные надгробия; это напоминало шахматную партию. Простые могильные плиты — это пешки, заурядные покойники; мох, ветер и непогода давно стерли их имена. Над ними высятся короли: Ханс Кристиан Андерсен, Сёрен Кьеркегор и Нильс Бор. Вокруг них стояли слоны и ладьи: актеры и известные в свое время, но забытые теперь важные чиновники. Были тут еще и те, кто прославился своей ненормальной смертью. Молодая вдова, например, которая пару сотен лет назад была похоронена заживо. Нильс до сих пор помнил рассказ пасторши. В те времена могильщики подрабатывали так: днем хоронили людей, а ночью грабили могилы. Когда они вскрыли гроб, в котором лежала молодая вдова, та открыла глаза и закричала:

— Освободите меня из этого ужасного места!

Могильщик дал ей тяжеленной лопатой по лбу, снял с нее драгоценности и снова закопал гроб. Много лет спустя на смертном одре он сознался в этом убийстве. Уже в наше время могилу открыли, и оказалось, что вдова действительно лежит в гробу в странной позе, без драгоценностей и с явными следами нанесенных увечий. На ее могилу теперь приходит не меньше людей, чем на могилу Андерсена.

Ханна явно вздохнула с облегчением, когда они снова вышли за ворота кладбища, пересекли Нёрреброгаде и направились вверх по улице Мёллегаде, мимо Литературного дома и еврейского кладбища. Стоял жгучий мороз, снег хрустел у них под ногами. Оба молчали, Ханна не отрывала взгляда от навигатора. Вдруг она резко остановилась:

— Здесь!

— Здесь? — переспросил Нильс, осматриваясь вокруг и пытаясь понять, что он ожидал увидеть, как именно представлял их конечную цель. Уж во всяком случае, не этот старый грязный кооперативный дом. Две детские коляски соперничали с велосипедной тележкой за право полностью перегородить тротуар.

— Вы уверены?

Ханна бросила сомневающийся взгляд на навигатор и ответила, помявшись:

— Почти. Он разрядился и сел.

— Но показывал он это место?

— Да. Возможны, конечно, погрешности, но в пределах всего нескольких метров.

Нильс отошел на эти самые несколько метров и вернулся обратно. Кооперативный дом стоял отдельно от других, хотя было заметно, что когда-то его с обеих сторон подпирали снесенные теперь здания. Заброшенная детская площадка неподалеку выглядела очень жалко.

— В общем, я не знаю, — сказала Ханна, неуверенно топчась на месте.

— В смысле? — переспросил Нильс.

— Может быть, погрешность на самом деле больше, несколько сотен метров. Если бы у меня было больше времени, я могла бы сказать точнее.

— Это не может быть здесь, — сказал Нильс.

— Что вы ожидали увидеть? — спросила она, поднимая на него взгляд.

Нильс покачал головой.

— Понятия не имею. Может быть, религиозного фанатика. Если предположить, что выведенная вами закономерность верна — кому могло бы прийти в голову ей следовать?

— Почему вы не ищете жертву?

Нильс пожал плечами.

— Жертвой может оказаться кто угодно, любой случайный прохожий. — Он принялся изучать фамилии на домофоне.

— Знаете, Нильс, — Ханна улыбнулась вдруг своим мыслям, — если вы задумаетесь над этим, ну, над математической точностью…

— Я не совсем понимаю, к чему вы клоните.

— Давайте назовем это феноменом, — предложила она.

— Феноменом? — недоуменно переспросил Нильс. Сейчас его совсем не тянуло теоретизировать. Вместо этого он набрал номер Каспера.

— Каспер? Это Нильс Бентцон. Проверь для меня, пожалуйста, несколько имен.

Ханна удивленно следила за тем, как Нильс зачитывает имена с домофона. Карл Петерсен, третий этаж, квартира справа. Лиза О. Йенсен, третий этаж, квартира слева. Дверь внезапно открылась, и Нильс отступил на шаг назад. Из подъезда вышел старик, который брюзгливо спросил, уставившись на них:

— Вы что тут делаете?

Нильс не стал даже лезть за своим удостоверением.

— Полиция. Проходите, не задерживайтесь.

Старик собирался продолжать расспросы, но Нильс успел его перебить:

— Нет, никаких поводов для беспокойства. Идите, идите!

Старик в конце концов все-таки ушел своей дорогой, но обернулся не меньше пяти раз. Каспер все это время непрерывно стучал по клавишам.

— Кажется, я нашел, кого ты ищешь, — сказал он в трубку.

— Кто?

— Карл Петерсен, третий этаж, квартира справа.

— Да? Что с ним не так?

— Изнасиловал и задушил девочку в 1972 году. Закопал ее у озера Дамхус. Вышел из тюрьмы в 1993. Год рождения 1951.