Последний соблазн

20

Тони раскинул руки и сразу почувствовал, как затрещали шея и плечи. Слишком он стал стар, чтобы целый вечер сидеть у компьютера. Однако и этот способ хорош, если хочешь забыть о смешанных чувствах, вспыхнувших после сообщения о Вэнсе. Отключив телефон, Тони погрузился в работу, чтобы в равной степени отвлечься и от дурных мыслей, и от журналистов.

Он дочитал и закрыл файл — диссертацию одной из своих студенток. Неплохая работа, хотя в паре важных мест теория бежала впереди практики. И он решил, что надо будет серьезно поговорить об этом с девушкой во время очередных занятий. Такие проблемы требуют немедленного решения, пока это еще возможно.

Прежде чем выключить компьютер, Тони решил посмотреть почту. Он обычно просматривал полученные сообщения напоследок, перед тем как идти спать, потому что у многих американцев к этому времени трудовой день еще был в разгаре и он мог пообщаться с приятелями и коллегами по другую сторону Атлантики.

Во входящих оказалось всего одно письмо. Тони активизировал дешифровщика, которого ему прислал брат Кэрол, и открыл сообщение.

Тони вернулся к началу сообщения и вновь перечитал его, но медленнее, и ироническая усмешка приподняла уголки его губ. Отличная работа, признал он. Она всегда быстро соображала, а за последние несколько лет еще и научилась нескольким трюкам. Интересно, подумал он, сколько времени ей потребовалось, чтобы сочинить столь очевидно безыскусное письмо, но тем не менее нажать на все чувствительные точки адресата. Информации вполне достаточно, чтобы разжечь его аппетит, и все-таки недостаточно для того, чтобы он подумал, что им и без него все понятно.

Отличная работа. Наживка что надо! Неофициальная работа, никаких отчетов, никто не стоит над душой и не решает, правильно получается или неправильно. «Да и опасности никакой». Это значит, что никто ничего не узнает, если он разучился работать и провалит дело. Естественно, Кэрол об этом не думает, однако ясно, что она решила, будто он боится возвращения. И она права.

Соблазнительно. Однако Тони не был убежден, что правильные мотивы толкают его взяться за эту работу. Его смущала мысль, что сотрудничество с Петрой даст ему законные основания для поездок в Берлин, ведь ему придется, что само собой разумеется, тесно общаться с тамошней коллегой, которая «разруливает» подпольную операцию. На сегодняшний момент Берлин — это Кэрол. Та самая Кэрол, которая не покидала его мыслей с тех пор, как он уехал из Лондона, и которой нужна его поддержка.

Так нечестно. Если ему нужен Берлин из-за Кэрол, то он не сможет сосредоточиться на работе, которую должен будет делать. Более того, в этом случае его пребывание в Берлине не только не поможет, но, не исключено, повредит Кэрол. Она должна, поелику возможно, оставаться в роли, а если он будет выскакивать как чертик из табакерки, это помешает ей вживаться в роль Кэролин Джексон. Помогать издалека — одно дело, а быть рядом — значит дать ей повод слишком полагаться на него. Не дай бог, случится непредвиденное и ей придется рассчитывать только на себя — что тогда? Сможет ли она собраться и одолеть препятствие?

«Все же, — подумал он, — ничего страшного не случится, если я кое-что проверю в Сети». Тони загрузил поисковую программу и набрал: «Бремен + убийство + психология + профессор», — желая узнать хоть что-то из последних сообщений. Несколько секунд — и перед ним статья из немецкой газеты. К счастью, немецкий язык он учил в школе и этих знаний ему хватало для чтения научной литературы. Но даже если бы он был не в силах разобраться в тексте, два слова словно вспыхнули фейерверком в ночном небе.

Тони вглядывался в экран, не веря своим глазам. Ошибки быть не могло. Он сжал пальцы в кулаки и помрачнел. Потом костяшками пальцев потер виски, пытаясь осознать смысл прочитанного.

Для сомнений не осталось места. Не могло быть двух Маргарет Шиллинг, которые преподавали бы одновременно в Бременском университете. Это за пределами разумного. Но как поверить в то, что Маргарет Шиллинг умерла от руки серийного убийцы?

Тони вспомнил ее лицо. Приоткрытый в усмешке крупный рот, глубокие морщинки вокруг глаз — а ведь трудно поверить, что психолог может найти что-то веселое в этом мире. Распущенные светлые волосы, которые она нетерпеливо откидывала назад, когда спорила. Живая, умная, она всегда так точно аргументировала свою позицию, что могла свести с ума.

Они встретились на симпозиуме в Гамбурге три года назад. Тони тогда занимался влиянием религиозности на психику некоторых типов серийных убийц, и экспериментальная работа Маргарет заинтересовала его. Он внимательно выслушал ее доклад и захотел обсудить с ней пару вопросов. Поэтому в компании еще нескольких коллег они отправились в бар и пропустили официальный банкет, настолько увлеклись разговором.

У них с Маргарет оказалось много общего. Настолько много, что она убедила его сдать билет на самолет и на несколько дней отправиться вместе с ней в Бремен, чтобы познакомиться с результатами ее исследований. Все было чудесно, и живой обмен информацией и идеями очень ободрил его тогда. Она даже поселила его в свободной комнате очаровательного, переделанного из амбара дома девятнадцатого столетия, в котором жила со своим мужем Куртом и сыном Хартмутом и который находился в небольшом поселении художников в двенадцати милях от города.

Правда, Курт, насколько помнил Тони, ему не понравился. Он изображал себя мучеником, который, уволившись из фармацевтической фирмы, взял на себя груз забот о сыне.

— Естественно, постоянное внимание к ребенку мешает поддерживать научную форму, — стонал он в течение всего обеда. — У Маргарет-то все в порядке. Она может парить в небесах науки, а я остаюсь на задворках, и у меня плесневеют мозги.

Тони быстро понял, что Курт занимается сыном не по необходимости, а из лени. Со слов Маргарет он знал, что родители завещали ему приличные деньги и он купил дом, после чего средства еще остались. Тут-то Курт и бросил работу, чтобы вести жизнь художника-любителя. Рассказывая об этом, Маргарет грустно улыбалась.

— Узнав, что он будет сидеть дома, я предложила отказаться от няни. Он не возражал. Но этого мне не простил.

Тогда Тони подумал, что для психолога, постоянно имеющего дело с лабиринтом человеческого сознания, это на удивление плохой психологический ход. Если, конечно же, она не хотела покончить со своим замужеством. Развод был неизбежен и состоялся, как он узнал из поздравительных открыток на Рождество и редких электронных посланий. Не просчитала она одного. Курт захотел взять мальчика к себе, и, читая между строк, Тони понял, что потеря сына стала настоящим ударом для Маргарет.

Теперь, если статье можно было верить, сын Маргарет остался сиротой. Тони не мог смириться с гибелью Маргарет. В такой смерти всегда есть чудовищный элемент неожиданности.

Для Маргарет все кончилось. Однако других, вероятно, еще можно спасти. Суть не в том, что эта работа позволяла ему ускользнуть от журналистов, жаждущих узнать его мнение об апелляции Джеко Вэнса. Суть не в том, что ему отчаянно скучно преподавать. И суть не в том, что ему хотелось быть рядом с Кэрол. Главное — спасение человеческих жизней.

На радость или на беду, но он сделал свой выбор.

За полчаса до обычного появления Марийке в чате Петра включила компьютер и стала бродить по сайтам с информацией о серийных убийцах, надеясь отыскать что-то общее в их приемах и приемах новоявленного маньяка. Однако поиск оказался напрасным. Ни у одного из преступников с извращенным сознанием не было отмечено стремление удушить свою жертву таким способом, да и о скальпировании лобка тоже нигде не говорилось, хотя название этому отыскалось — «гинелофизм». Ничего полезного она не почерпнула и относительно мотивов.

Как всегда, стоило Петре заняться поиском, и время пролетало на удивление незаметно. Она уже на пять минут опоздала на свидание с Марийке. Быстро выйдя в чат, Петра обнаружила Марийке, отчаянно старавшуюся избежать дискуссии с двумя геями и бисексуалкой на тему о правах человека в Европе. Обозначив себя, она дважды кликнула на имени Марийке, приглашая ее на личную страничку.

Тадеуш Радецкий ужинал в ресторане, но извинился и встал из-за стола, когда увидел, что ему звонит Дарко Кразич. В коридоре, который вел в туалетные комнаты, то есть подальше от своих респектабельных приятелей, он позволил себе ответить на настойчивый вызов:

— Слушаю!

— Когда будешь дома, босс? — спросил Кразич. — У меня новости.

— Хорошие или плохие?

— Ничего срочного.

— До завтра не может подождать?

— Думаю, ты сам не захочешь откладывать на завтра.

Тадеуш посмотрел на часы:

— Через час приезжай ко мне.

— Ладно. Значит, увидимся.

Кразич отключился, и Тадеуш вернулся в шумный зал. Его приятели уже пили кофе, так что в любом случае они задержатся еще на полчаса, и пора будет расходиться. А так как у него не было намерения провожать одинокую женщину, которую его более удачливые приятели пригласили специально для него, то он без особого труда доберется до дома за час. Что-то там Дарко темнит. Однако беспокоиться о чем-то неизвестном Тадеуш считал пустой тратой времени, поэтому никогда не позволял себе тревожиться раньше времени. Он присоединился к застольной беседе, словно ничего важного не произошло, но ровно через тридцать минут отодвинул стул и объявил, что утром ему рано вставать. Оставив на столе деньги, свою часть расходов, он поцеловал всех трех дам в обе щеки, похлопал мужчин по спинам и удалился.

Черный «мерседес» уже ждал его перед домом, когда он свернул на свою улицу. Едва Тадеуш приблизился к парадной двери, из другого «мерседеса» вышел Кразич и поравнялся с ним.

— Так что это за таинственная новость? — спросил Тадеуш, когда они вошли в лифт.

— Подожди пару минут.

Тадеуш рассмеялся:

— Дарко, ты осторожничаешь. Я же говорил тебе, что лифт не прослушивается.

— Дело не в этом. Тебе скорее всего захочется выпить, когда ты узнаешь.

Тадеуш наморщил лоб, но больше ничего не сказал, пока они не вошли в квартиру. Там он налил им обоим арманьяк и подал одну рюмку Кразичу.

— Ну говори же, что такого ужасного произошло, что я должен выпить бренди?

Кразич забыл о своей обычной невозмутимости.

— Это чертовски странно, вот что это. — Он подошел к полкам, где в серебряных рамках стояли три фотографии Катерины. — Мне наконец-то удалось раздобыть информацию о мотоциклисте.

У Тадеуша все сжалось внутри, он похолодел. Этого он не ожидал.

— Ты узнал имя?

— Нет. Не все сразу. Наш человек еще раз поговорил с подростком, который видел мотоцикл. Мальчишка из кожи лез вон. Все время предлагал, чтобы его загипнотизировали, мол, тогда он еще что-нибудь вспомнит.

— Ну и?

— Чтобы это организовать, потребовалось время, однако нашлась одна женщина, которая загипнотизировала мальчишку. И он правда вспомнил кое-что еще.

— Что?

Тадеуш подался вперед, словно гончая, учуявшая запах добычи.

— Во-первых, номер под грязью не читался, но, парень уверен, что-то с ним было не то. — Кразич отвернулся от фотографий Катерины и сел на диван. — Во-вторых, он получше описал мотоцикл. Форму выхлопной трубы. Так или иначе, наш человек все запротоколировал. Потом, когда не осталось сомнений, что речь идет о «БМВ», он позвонил в их фирму, чтобы уточнить, какая это может быть модель. И вот тут-то начинается самое странное.

Тадеуш забарабанил костяшками пальцев по стене.

— Что странное?

— То, что таких мотоциклов в германских каталогах нет. Наш человек решил, что мы зря потратили время, влезая мальчишке в мозги. И тут ему перезвонили с фирмы.

— Господи, Дарко, да не тяни ты!

— Ладно, ладно, я быстро. Оказалось, что была выпущена серия мотоциклов, подходящих под описание мальчишки. Триста пятьдесят штук. Только на экспорт. Их продали в Англию и Скандинавию. Все мотоциклы были куплены государственными службами и поступили в распоряжение полиции.

Тадеуш как будто не поверил своим ушам:

— Что? Бессмыслица какая-то.

— Так сказал наш человек. Он спросил, как экспортный мотоцикл мог спровоцировать дорожно-транспортное происшествие в Берлине. Никто понятия не имеет, но ему дали точные технические характеристики машины. Ни один такой мотоцикл в Германии не зарегистрирован.

— Ты хочешь сказать, что, кто бы ни убил Катерину, он управлял полицейским мотоциклом? — Тадеуш сделал большой глоток бренди и зашагал по комнате. — Сумасшествие какое-то. Бессмыслица.

Дарко пожал плечами:

— Не знаю. Я думал об этом дольше тебя, и у меня есть только одно правдоподобное объяснение. Тебе известно, как эти чертовы мотоциклетные ковбои относятся к своим железным коням. Они с ними неразлучны. А теперь представь, что кто-то из этих ребят вздумал погонять на своей служебной машине в выходные. Вообразим, что он британец. На какую-то долю секунды он забывает, что едет не по той полосе, попадает в аварию, паникует и жмет на газ. Ведь он не имел права вывозить из страны этот мотоцикл, и ему грозит серьезное наказание. Конечно же, он умчался быстрее лани.

— Считаешь, в этом есть смысл? — с вызовом спросил Тадеуш.

Кразич поерзал на диване, распахнул пальто и скрестил мясистые ноги, как будто стараясь за своим явственным физическим присутствием скрыть душевные сомнения.

— Другого объяснения у меня нет.

— У меня тоже. И это мне не нравится. — Тадеуш похлопал ладонью по стене. — Дерьмо это, как ни посмотри.

— Тадеуш, произошла обычная авария. Такое случается сплошь и рядом. Тебе надо смириться.

Тадеуш резко развернулся и гневно посмотрел на своего ближайшего помощника.

— К черту! Обычная авария или необычная авария, кто-то за это заплатит.

— Не возражаю. И если бы был хоть один шанс из тысячи найти того, кто сидел на мотоцикле, я бы первый достал его и заставил платить. Но он для нас недосягаем.

Неожиданно Тадеуш обмяк. Он опустился в кресло и откинул назад голову. В уголке глаза появилась слеза и скатилась на висок. Кразич вскочил на ноги, не зная, что делать и что говорить.

— Извини, Тадзио, — угрюмо произнес он.

Тадеуш стер слезу тыльной стороной ладони:

— Ты сделал, что мог, Дарко. И ты прав. Пора смириться. Пора идти дальше. — Он едва заметно улыбнулся. — Завтра увидимся. Я уже начал думать о будущем.

Хотя Кразичу тяжело было видеть босса в таком состоянии, он покинул его квартиру, бодро пружиня шаг. Похоже, они опять вместе займутся делами. У него уже появилась парочка идей, и он был уверен, что на сей раз сможет их изложить. Если у Кразича и оставались сомнения насчет загадочного человека, который стал причиной гибели Катерины, то он больше не собирался тратить время, размышляя об этом. Паранойя — удел слабых, а уж слабым он никак себя не считал.