Последний соблазн

34

Если дождь не прекратится, то и думать нельзя, чтобы в скором времени на Рейне возобновилось судоходство. Так размышлял Тони, всматриваясь в заливаемое дождем ветровое стекло арендованного «опеля». Если верить карте, разложенной на пассажирском сиденье, он приближался к небольшому каналу. Тони уже без всякого результата объехал с полдюжины отмеченных Марийке мест вокруг Кёльна и начал уставать от дождя снаружи и парилки внутри автомобиля.

Справа показался узкий проезд, и Тони заметил его как раз вовремя, чтобы не проехать мимо, хотя ему не хватило нескольких секунд, чтобы включить знак поворота. К тому же он был слишком сосредоточен на своем и не заметил торопливо повернувшего следом за ним «фольксвагена», за рулем которого сидел Радо Матич. Проезд был похож на тоннель с высоко поднимающимися по обеим сторонам живыми изгородями, да и Радо держал дистанцию. Через примерно четверть мили показались причал и шесть груженых барж, стоявших в три ряда.

Тони припарковался и вышел под дождь, не обращая внимания на «фольксваген», приехавший следом и скрывшийся за разрушенным зданием. Ему было необходимо подойти поближе к баржам, чтобы разглядеть названия хотя бы трех ближайших. «Вильгельмины Розен» среди них не было. Тогда он бегом бросился дальше и проверил оставшиеся три баржи. Опять ничего. Вернувшись в машину, он позвонил Марийке.

— Вычеркивайте номер семь из списка, — устало произнес он, едва услышал ее голос.

— Извините, Тони, вы зря тратили время.

— Это было необходимо.

— Нет, послушайте, вы действительно напрасно потратили время. Один из моих ребят обзвонил крупные причалы, где надо платить за пребывание. И он нашел «Вильгельмину Розен».

— Не может быть!

— Нет-нет, так и есть. «Вильгельмина Розен» стоит у пристани «Виденфельд». Это на реке Мозель, у левого берега, недалеко от Кобленца.

— А если поточнее?

Тони взялся за карту и в конце концов нашел названное место.

— Надо вернуться на дорогу, по которой вы выехали из Бонна, потом вдоль Рейна туда, где он соединяется с Мозелем. Судя по карте, это займет около часа.

— Отлично, — простонал Тони. — Достаточно, чтобы высохнуть, прежде чем опять промокнуть.

— Удачи, — пожелала ему Марийке. — Только не приближайтесь к нему, ладно?

— Не приближусь. Посмотрю и все. Обещаю. — Тони включил зажигание. На радость ему, дождь прекратился, когда он выехал на главную дорогу, и он улыбнулся. — Вот так-то лучше. Дождя больше нет, и я смогу подойти к тебе и сказать, какая у тебя красивая баржа. Оставайся на месте, Иеронимо, я еду к тебе.

Петра сидела напротив Ханны Плеш и неотрывно смотрела на нее.

— Ты сама говорила, что имеет смысл скоординировать наши действия тут и в Роттердаме. Осталось-то ждать всего пару дней. Если мы надавим на Радецкого и Кразича теперь, сорвется поездка в Роттердам и у нас не будет возможности захватить всю сеть.

— На карту поставлена жизнь ребенка, и я не готова рисковать. Сегодня же мы заберем Кребс из тюрьмы. Скажем, что она помещена в больницу с острым приступом аппендицита. Это даст нам запас времени, если на ферме сложатся непредвиденные обстоятельства. Операция начнется, как только стемнеет.

Петра побагровела от злости:

— Ты сама стояла на том, чтобы дать зеленый свет Европолу и англичанам. А теперь тебе захотелось славы.

Плеш ответила ей холодным взглядом:

— А мне казалось, что такому амбициозному человеку, как ты, это придется по вкусу.

Петра сжала пальцы в кулаки:

— Признаю, я хотела арестовать Радецкого. Однако без риска для чужой операции и чьей-то еще жизни.

— Наша операция не поставит под угрозу жизнь Джордан. Зато жизнь Тани Кребс на волоске. Тебе же известно, что Кразич мог отдать распоряжение умертвить ребенка, если что-нибудь случится с ним и Радецким.

— И зачем же ему это надо? — не сдержалась Петра. — Если их арестуют, им тем более понадобится страховка. Ты просто хватаешься за что угодно, чтобы оправдать свои действия.

Плеш ударила ладонью по столу:

— Хватит! Вы забываетесь, Беккер. Пока еще я начальница. Если хотите тут оставаться, постарайтесь не переходить границы и отличать дискуссию от неповиновения.

Петра взяла себя в руки. Если она даст волю гневу, это ничего не изменит.

— Слушаюсь, мэм, — выдавила она из себя.

Они в упор смотрели друг на друга. Когда Плеш заговорила вновь, ей каким-то чудом удалось вновь явить доброжелательность:

— Насколько я поняла, ты хочешь участвовать в операции?

— Да, мэм,

— Вот и хорошо. Я уже вызвала спецподразделение, которое займет ферму. Ты будешь осуществлять координацию действий. Еще я хочу, чтобы ты навестила Кребс и рассказала ей обо всем. Нам надо, чтобы она была на нашей стороне, и, полагаю, именно ты сможешь ее убедить. Итак, пообщайся со спецподразделением, а потом поезжай в тюрьму. Как раз сейчас ее переводят в лазаретный флигель.

— Слушаюсь, мэм.

Петра повернулась на каблуках и направилась к двери.

— Петра, — остановила ее Плеш.

— Да? — вновь глядя в лицо начальницы, переспросила Петра.

— Поверь мне, так лучше всего.

Во взгляде, которым Петра одарила Плеш, можно было прочитать, что она не верит ни единому ее слову. Однако она сказала:

— Если вы так считаете, мэм.

И она ушла.

Спустя пять минут Акуленок нашел ее стоящей под проливным дождем на автомобильной стоянке. В руке у нее был кирпич, которым она колотила в стену. Ему хватило здравого смысла промолчать, и в конце концов, устав, Петра бросила кирпич. Они стояли друг против друга, и струи дождя стекали по их лицам.

— Все путем, Акуленок.

— Точно?

— Не точно, так будет точно, — сказала Петра и обняла Акуленка за плечи, после чего они пошли обратно в полицейский участок.

«Мерседес», который вел Кразич, красиво вырулил на крайнюю полосу автобана.

— Чертова погода, — пробурчал он, глядя, как дворники сражаются с брызгами из-под колес огромной фуры, которую они обгоняли. Вокруг все было туманно-зеленым, смазанным, расплывшимся, с дождевыми полосами.

— Как говорила моя бабушка, не можешь вылечить, научись терпеть, — отозвался Тадеуш, не отрываясь от охотничьего журнала.

— Отлично. Но держу пари, ей не приходилось ехать в чертов Кёльн под проливным дождем, потому что баржа с героином застряла на реке из-за половодья, — огрызнулся Кразич.

— Ладно тебе, Дарко, всего лишь некоторое неудобство. Посмотри на это дело с другой стороны: полицейские любят такую погоду не больше нашего. Значит, мы пока в безопасности.

Кразич пробормотал что-то, словно возражая:

— Надеюсь, мы будем в такой же безопасности, когда поедем в Роттердам.

— А почему бы не полететь на самолете? У нас ведь ничего подозрительного при себе не будет.

— Не люблю самолеты, — сказал Кразич. — Надо предъявлять паспорт, оставлять следы.

— Ладно, а как насчет поезда? В поезде удобнее, чем в машине.

— Слишком много народу вертится кругом. Не поговоришь. Слишком много любопытных старух едет к своим внукам.

— Господи, ну и настроение у тебя сегодня. В чем дело?

Кразич не знал, стоит ли говорить Тадеушу о Кэролин Джексон и Энтони Хилле. Лучше подождать, пока появится новая информация, решил он. Трудно найти невинное объяснение тому, что он видел накануне, однако, если учесть отношение босса к таинственной женщине, стоит хорошенько вооружиться, прежде чем ее в чем-то обвинять.

— Просто терпеть не могу дождь, — сказал Кразич.

Некоторое время оба молчали. Тадеуш вновь занялся своим журналом. Когда прошло три часа, то есть они одолели примерно две трети пути, зазвонил телефон Кразича. Он полез в карман и вытащил трубку, а Тадеуш тем временем ворчал, что его помощнику пора бы научиться пользоваться гарнитурой.

— Алло.

— Я закончил, — произнес голос, измененный с помощью электроники.

— И?

— Сами посмотрите. Я не могу по телефону.

Кразичу это не понравилось. Он знал, что все хакеры в той или иной мере параноики, однако это не значило, что у них нет на то оснований.

— Сейчас я не могу приехать, потому что нахожусь в четырехстах километрах от Берлина.

Уголком глаза он заметил, что Тадеуш заинтересовался его разговором.

— Может быть, заедете в Интернет-кафе?

— Что?

— В Интернет-кафе. Там стоят компьютеры, присоединенные к Интернету.

— Я знаю, что такое Интернет-кафе. А мне-то оно зачем?

— Я пошлю информацию. Использую hotmail. com. Наберите www.hotmail.com. Потом ваш адрес. Пошлю все на ваше имя. Пароль — название улицы, на которой я живу. Поняли? Мне повторить?

— Да запомнил я: www.hotmail.com. Потом мое имя, твоя улица. Ты уверен, что это надежно?

— Намного надежнее, чем телефон. И на вашем месте я бы не медлил. Вам надо это увидеть, и побыстрее.

Телефон отключился.

— Дерьмо, — произнес Кразич, бросая телефон на приборную доску. — Где мне, черт его побери, искать Интернет-кафе?

— Дарко, что происходит? Кто это?

Кразич тихо выругался на родном языке.

— Ханси-хакер. Он кое-что искал для меня и теперь говорит, дело срочное. Надо заехать в Интернет-кафе.

— Ладно. Первый же поворот — наш. Сейчас во всех городках и деревнях есть Интернет. А в чем все-таки дело?

Кразич нахмурился:

— Тебе не понравится.

— Не понравится, если мне придется ждать.

— Уйдя от тебя, Кэролин Джексон встретилась с другим мужчиной.

Тадеуш растерялся:

— Ты не снял слежку?

— Нет. Неужели ты думал, что я доверюсь незнакомой женщине? С тех пор как ты рассказал о ней, у нее все время кто-нибудь висел на хвосте. И вчера она в первый раз позволила себе кое-что, кроме покупок и работы.

— Кто же этот мужчина? Где она встретилась с ним?

Тадеуш старался говорить спокойно, однако от Кразича не ускользнуло то, что у него изменился голос, который теперь звучал более напряженно.

— У него квартира в том же доме. Войдя в дверь, она направилась сразу к нему. Радо увидел их в окне. Они целовались.

Тадеуш покачал головой:

— Он ошибся. Ты же знаешь Радо. Не самый большой умник в твоей команде. Может быть, они просто здоровались или прощались.

Кразич покачал головой:

— Нет. Я тоже видел. Они целовались по-настоящему. И похоже, не в первый раз. В его квартире она пробыла примерно полтора часа.

Тадеуш сжал кулаки:

— Не всю ночь?

— Нет. Не настолько же она глупа. Ты ведь мог ей позвонить. Босс, она играет тобой, — напрямик высказался Кразич.

— И чем занимался твой хакер?

— Когда мужчина вышел утром, я обыскал его квартиру. Нашел имя и кое-что еще. Велел Ханси поискать, где только можно. Скорее всего, он что-то нашел.

— Кто он?

— Доктор Энтони Хилл. Работает в университете Сент-Эндрюса. Это в Англии, точно?

— В Шотландии, если точнее. — Голос Тадеуша звучал вяло, невыразительно. — Вот съезд с автобана. Что ж, давай посмотрим, что Ханси-хакер напишет нам о докторе Энтони Хилле. А потом решим, как нам быть с мисс Джексон.

Кразич поглядел на Радецкого. Тот крепко сжал зубы, весь напрягся. Не хотелось бы Кразичу быть на месте Кэролин Джексон, когда они встретятся в следующий раз. «Поделом суке», — подумал он самодовольно, включая сигнал поворота. Нельзя доверять бабам.

Всю ночь он крутился в горячке, так что койка стала мокрой от его пота. Голова гудела, накатывала чернота. Вечером баржа казалась ему капканом, в котором он застрял. Невозможность действовать сводила его с ума. Ему было нечем занять себя, кроме чисто физической работы, которая не отвлекала его мысли от главного. Даже Гюнтер и Манфред заметили неладное. И когда они в энный раз выразили беспокойство, он наорал на них и потребовал, чтобы его оставили в покое. На их лицах он увидел растерянность, и до него дошло, какими ужасными последствиями грозит ему потеря контроля над собой.

Он не мог позволить себе оступиться, иначе будет потеряно все, чего он с таким трудом достиг. Впереди долгий путь, прежде чем он удостоверится, что мир понял его, и его обязанность — помнить об этом каждую минуту.

Однако ему было трудно держать себя в руках, когда его голова раскалывалась от противоречивых импульсов. Каждый раз, стоило ему подумать, что все утряслось, как в его мысли вторгалось что-то еще и вносило в них смуту. Сначала он убедил себя, что предал свою идею, прислушавшись к голосу деда и овладев проклятой Кальве. Потом решил, что поступил с ней как надо, взяв над ней полную власть. А через некоторое время маятник качнулся обратно, и он опять потерял почву под ногами.

А кроме всего этого было то, что он с ужасом прочитал в газетах статьи о себе, в которых рассказывалось о его деяниях. Хотя он знал, что рано или поздно такое случится, и воображал, будто готов к этому, тем не менее реальность выбила его из колеи. Его называли чудовищем — правда, это его не удивило. Хотя он надеялся, что отыщется кто-нибудь, кто поймет настоящую причину происшедшего с самонадеянными ублюдками. И вот, никто слова худого не сказал об убитых. О них писали как о невинных жертвах, и ни одному человеку не пришло в голову, что они заслужили свою смерть от его рук.

Естественно, журналисты напридумывали разного о мотивах. В паре газет было сделано предположение, что он обезумевший защитник прав животных, воюющий с вивисекцией. Невероятно. Послание было простым, но люди оказались слишком глупыми, чтобы его понять.

Чем больше он читал, тем больше злился. Ему даже пришло на ум: а не разложить ли по полочкам то, что он хотел сказать своими действиями? Итак, следовало продолжать возложенную им на себя миссию, и трудиться предстояло тяжелее, чем прежде. В одной из газет появилось сообщение, мол, полицейские попросили профессоров-психологов сообщать им обо всех контактах с представителями неизвестных журналов. Он не понял, каким образом полицейским удалось узнать о его прикрытии, и это сообщение его сразило. Теперь проклятые мерзавцы не попадутся на приманку. Он больше не сможет использовать придуманное прикрытие, чтобы заманивать их в ловушку. Во всяком случае, в Германии не сможет.

Но, так или иначе, свою следующую акцию он запланировал совершить в Нидерландах. Уж ему-то известно, что грязные голландские коллаборационисты виноваты не меньше немецких психологов. Скорее всего, там ему пока ничего не грозит, потому что, похоже, последние новости туда еще не проникли. Надо воспользоваться моментом, ведь ничего другого он не придумал, а ждать нельзя. Ему необходимо стереть из сознания воспоминание о Кальве и доказать себе, что он — не неудачник. Просто придется быть еще более осторожным. А потом он подумает о другом способе завлечения своих жертв.

Слишком много на него навалилось. К тому времени, когда пора было укладываться в постель, у него сильно кружилась голова. А потом и тело повело себя не менее предательски, чем мозги, лишив его сна и то содрогаясь в ознобе, то горя огнем.

Лишь на рассвете он заснул глубоким, здоровым сном. А когда открыл глаза, то решил, что случилось чудо. Туман рассеялся, и в голове у него было чисто и ясно, как в тот день, когда он впервые осознал, что призван совершить кровавое жертвоприношение.

Он вновь стал хитрым и ловким. Ничто не помешает ему обманом завладеть еще одной жертвой. После следующей он, возможно, позволит себе передышку. Подождет, пока уляжется шум. Пусть они успокоятся и забудут, что числятся в его списке. Все будет отлично.

А теперь надо лишь, чтобы спала вода.

Тадеуш был прав. Даже в маленьком городке в стороне от автомагистрали не составило труда войти в киберпространство. Правда, это произошло не в Интернет-кафе, а в магазинчике, торговавшем газетами и журналами, хозяин которого оказался сообразительным и выделил часть помещения под то, что с гордостью назвал: «Зона Сети». Ее занимали три стола с компьютерами и автоматы по продаже колы. Естественно, все три компьютера были заняты. Три подростка и одна пожилая женщина не сводили глаз с экранов.

Кразич фыркнул от злости.

— Дерьмо, — пробурчал он сквозь стиснутые зубы.

— Спокойно, Дарко, — строго произнес Тадеуш. Он сделал несколько шагов в сторону компьютеров и кашлянул. — Даю сто марок первому, кто окажет гостеприимство чужаку и уступит свой компьютер.

Женщина поглядела на него и хихикнула. Подростки смущенно переглянулись, после чего один из них вскочил на ноги:

— Он ваш за сто марок.

Тадеуш достал две банкноты из бумажника и махнул рукой Кразичу, чтобы он занял место мальчика.

— Давай, действуй, — сказал он, наклонившись над плечом серба и внимательно глядя на монитор.

Кразич стал набирать адреса, которые ему указал Ханси, и тут появился хозяин заведения.

— Вам придется заплатить за время, которое вы проведете тут.

— Хорошо, — отозвался Радецкий и помахал еще одной купюрой в пятьдесят марок. — Сдачу оставьте себе и не мешайте нам.

— Сколько внимания, — не выдержал Кразич.

Ему пришлось подождать, пока появится нужный адрес.

— Как будто им известно, кто мы такие, — возразил Тадеуш. — Давай, Дарко, работай дальше.

Кразич вошел в почтовый ящик и открыл сообщение, обещанное ему Ханси. В нем было около полудюжины файлов, и Кразич тотчас кликнул первый из них. В нем содержались основные данные биографии Тони, начиная с работы, написанной для получения академической степени, до последнего времени.

— Читает курс психологии? Разве платят деньги за то, что человек умеет читать?

— Он читает лекции по психологии, — нетерпеливо отозвался Тадеуш. — Ладно, это не так важно. Здесь говорится, что он консультант Министерства внутренних дел по составлению психологических портретов преступников. Только этого не хватало!

— Похоже, что так.

— Значит, он сотрудничает с полицейскими, — медленно проговорил Радецкий. — Дальше, Дарко.

Ханси отлично поработал. Адрес Тони, номер его телефона, банковские счета.

— А он не очень-то, а? — произнес Дарко Кразич.

Он неодобрительно отнесся ко вкусу Кэролин Джексон. Парень даже не хорош собой. Как доверять суждениям женщины, которая предпочла его боссу такого унылого говнюка?

Кразич открыл следующий файл. Это была газетная статья о суде над серийным убийцей по имени Джеко Вэнс. Автор писал о роли в расследовании психолога Тони Хилла, основателя Национального спецподразделения по профилированию преступников.

— Сотрудничает с полицейскими, — повторил Радецкий, и глаза у него потемнели от злости. — Что там еще?

Еще одна газетная статья, на сей раз о серийном убийце из северного английского городка Брэдфилд, на счету которого были четыре жертвы. В ней основное внимание уделялось психологу Тони Хиллу, который помогал полицейским и составил психологический портрет преступника, приведший их к убийце, однако едва не стоивший жизни ему самому.

— Какого черта Кэролин Джексон нужно от него? Дарко, ты же сказал, что проверил ее и она одна из нас.

Кразич пожал плечами:

— Может быть, в ней причина, почему он больше не работает с полицейскими? Если твоя баба преступница, ты не можешь быть среди ищеек.

Он сам не верил этому, однако понимал, что у него будет больше шансов убедить босса в вине Джексон, если он не выкажет слишком явной предубежденности.

Кразич сразу же замолчал, едва открыл следующий файл. Фотографии из «новостей». Тони на переднем плане, повернут в три четверти. По всей видимости, разговаривает с женщиной, стоящей сзади. Но, хотя ее лицо не в фокусе, ошибки быть не могло. Кэролин Джексон собственной персоной. Рука Кразича неподвижно лежала на мыши. Он и хотел бы посмотреть заголовок или подпись под фотографией, но словно заледенел. Кошмар наяву.

Наконец он шевельнул рукой, и появилась подпись:

— Она же из полиции, — со злобой прошептал Кразич. — Проклятая змея.

Радецкий побелел. Он был вынужден схватиться за край стола, чтобы унять дрожь в пальцах. С этой женщиной он хотел спать. Эта женщина проникла в самое сердце его бизнеса. Этой женщине он позволил лечить свое сердце. Она — предательница.

— Мы возвращаемся в Берлин, — сказал он, поворачиваясь на каблуках, и чуть ли не бегом направился к двери, позабыв о людях, которые глазели на него, открыв рот.

Кразич посмотрел через плечо. Оставался еще один файл. Он прочитал текст, и душа у него ушла в пятки.

— Черт, — едва слышно произнес он, торопливо отключил программу и компьютер.

Потом он вскочил и бросился следом за боссом, не обращая внимания на крики хозяина:

— Эй, их нельзя вот так выключать!

Кразич нашел Тадеуша прислонившимся к запертой машине. Дождь стекал по его лицу, словно слезы.

— Я убью суку, — сказал он подошедшему Кразичу. — Я, черт подери, убью лживую суку. — Он выпрямился. — Едем.

— Тадзио, держись. Мы уже проехали большую часть пути. Еще час, и мы в Кёльне. Возьмем наркотики и вернемся. Никуда она не денется. Она ведь не знает, что мы ее вычислили. И ее парень тоже не знает.

— Я хочу обратно.

— Надо сначала все обдумать. Потому что есть кое-что еще.

— Ты о чем?

— Утром Хилл ездил в один дом. Я сказал Ханси, чтобы он проверил адрес. Квартира принадлежит некоей Петре Беккер. Она работает в полиции, в криминальной разведке. В том самом отделе, который уже много лет травит нас.

Тадеуш ударил ладонью по обшивке автомобиля:

— Едем обратно. Возьмем его, а потом убьем суку.

— Он не в Берлине. Радо позвонил из Темпельхофа. Хилл собирался вылететь в Бонн, и Радо пытался купить билет на тот же самолет. — Кразич достал телефон и набрал номер Радо. — Где ты? — спросил он и стал внимательно слушать. — Хорошо. Звони каждые пятнадцать минут.

Кразич повернулся к Тадеушу:

— Он объезжал причалы в Кёльне. Сейчас направляется в Кобленц. Мы гораздо ближе к нему, чем к ней. Да и она намеревалась ждать твоего возвращения. Если хочешь его взять, мы можем это сделать. А Радо пошлем в Кёльн за героином.

Тадеуш опять прислонился к машине:

— Давай так.

Кразич отпер дверцу со стороны водителя, потом другую, со стороны пассажира. Тадеуш как будто обмяк. Он устало опустился в кресло. Тем временем Кразич сел за руль и включил зажигание. По автобану они ехали со скоростью сто двадцать километров в час, и Кразич все увеличивал скорость. Тадеуш глядел вперед, и прочитать что-нибудь по его лицу было невозможно. Заговорил он лишь минут через двадцать.

— Дарко, ты понимаешь, что это значит? — В его голосе звучала такая мука, какой Дарко не слышал после похорон Катерины.

— Это значит, что нас поимели.

Тадеуш как будто не обратил внимания на его слова.

— Если она работает в полиции, то ее сходство с Катериной — не случайность. Дарко, они давно все продумали. Не то что они сначала убрали Катерину, а потом чудесным образом нашли ей замену. Нет, они разделались с ней именно потому, что знали — у них в полиции служит ее двойник. — Ему изменил голос. — Дарко, это они убили ее. Они убили женщину, которую я любил, чтобы поймать меня. Теперь мне известно, кого винить в смерти Катерины. Уж точно не безмозглого мотоциклиста. Кэрол Джордан, вот кого.