Потапыч: Остров Пряностей

7. Зимандский Воробей

Интерес у меня проснулся не на пустом месте: пираты на Зиманде водились далеко не только воздушные. Вот только «интересно», что Гритка явно процитировал, никак не подходило ни под прочитанное, ни под рассказанное у капитана. Гордость — военный корабль, транспортник, но в первую очередь — военное судно. И все описания встречи с пиратами выглядели как: «появился пират, гнались от часа до двух, разнесли к чертям». Про абордаж или ещё что-то такое корабля, везущего войска для ведения боевых действий, сказать — можно. Но интересного в этом ни черта, разве что усмехнуться. Про владеющих Гордости можно не говорить, эти граждане тоже, как ни удивительно — не беспомощные.

И вот, при всём при этом: «интересно». И действительно интересно, что интересного в пиратах. Так что на верх корабля я поднялся, заинтересованно водя мордой. И стал свидетелем «пиратского нападения». Которое выглядело так:

У самого борта Гордости стоял корабль, что-то вроде каравел или чего-то такого. Деревянный, многопарусный, довольно хищный на вид. Метров сорока в длину, от силы, с бортами метров в пять, не больше. То есть по сравнению с Гордостью… ну лодчонка, прямо скажем. Правда, у данного судна было заметное и любопытное отличие: водяных колёс оно не имело. обшивки тоже. А имело каких-то лютых, по полсотни метров длиной (примерно, но больше «пиратского» корыта) змеюк, запряжённых в какую-то сбрую. Змеюки эти вяло трепыхались у бортов «пирата», время от времени высовывая криповатые, этакие рыбо-змеиные морды из воды, с на удивление мелкими пастями.

Так вот, видимо, за счет этих змеюк «пират» стоял практически вплотную к Гордости. И с от него к нам тянулась система канатов на блоках, типа конвейера. У нас рычаги блоков тянули матросы, у «пирата» — очевидно, пираты. И какие-то мешки-ящики бодро двигались от нас к ним и от них к нам. И вот как-то подобный грузообмен, переговоры офицеров Гордости через борт, выглядели как очень необычное пиратское нападение.

— Это — пираты? — поинтересовался я у Скура, стоящего рядом с блоком с каким-то горсбухом.

— Это? — переспросил хавхоз, отвлекаясь от чириканья стилом. — Пираты, пираты, — с усмешкой сообщил он. — Почтеннейший, прошу простить, я слегка занят…

— Понимаю, — кивнул я, отходя от записывающего «приход-расход» пиратского нападения белки.

Ни хрена не понимаю, но ещё более интересно. Можно было бы списать на «лингвистические тонкости», как с тем же словом «интимное». Но не выходит: и по смыслу, и по сути слово «пираты» однозначно. Тати или разбойники морские, если разобрать слово. И в то, что меня позвали «с интересом» полюбоваться на акт поголовной коррупции команды Гордости — тоже верится слабо. Да и та же Рома стояла на палубе и наблюдала за вопиющим актом пиратства отстранённо-одобрительно.

К ней я и потопал: наименее занятая из окружающих. Да, переговоры с пиратами, доносящиеся до меня, касались каких-то новостей, каких-то знакомых… В общем, надо бы прояснить, что это тут такое интересное происходит.

— Приветствую, уважаемая Рома, — помахал я лапой. — У меня к вам…

— Масса вопросов, — со смешинкой ответила Лидари, впрочем, тут же поправилась… хотя и я несколько нарушил «протокол», не дождавшись ответного «здрасти». — Приветствую, почтенный. Вас интересует, что тут происходит.

— Именно. Пираты, насколько я понимаю — разбойники, преступники перед корифеем. Или какое-то специальное название?

— Нет, видом. Пираты — это именно «пираты», специального названия нет. Просто тут…

На этом моменте наш диалог прервал визг петушка-Лидарёныша. Этот деятель ошивался рядом с капитаном Заном, который ему что-то негромко втолковывал, ну а я по ряду причин типа брезгливости и осторожности не стал приближаться, выбрав в качестве собеседницы явно свободную абордажницу. Визг был полон всяких идиотских чувств, но заключался в таких словах:

— Да вы, капитан, обезумели! Это, вы сами говорите, признанные судом Корифейства, то есть Самим Корифеем, пираты! И вы с ними торгуете!!!

— Не торгуем… — начал было морж, но был прерван новым визгом.

— Ваши оправдания мне неинтересны! О вашем предосудительном поступке будет сообщено, а сейчас — потопить пиратов!!!

К моменту последнего визга на палубу выбралась его «нянька», явно спросонья и недоумённо оглядываясь. Провтыкала всё, курица такая! Хотя вопросы-то, если честно, у меня схожие с Лидарёнышем, только без визга и Особо Ценных Указаний.

— МОРЖ, ЭТО КТО У ТЕБЯ ТАКОЙ КРИКЛИВЫЙ? — вдруг завибрировал воздух, передавая не этакий высокий баритон с хрипотцой, почти дискант, но какое-то воздушное колдовство (которое я, к собственному удивлению, практически не чувствовал пока не сконцентрировался) превращало его в этакий вой бури.

— Новый Губернатор Пряного Острова!!! — крикнул в ответ Зан.

— НЕДОУМОК СУХОПУТНЫЙ! ЛАДНО, ГОНЯЙСЯ ЗА МНОЙ, ТАК УЖ И БЫТЬ. ВСЁ РАВНО ТЕБЕ, ТОЛСТОЖОПОМУ, НЕ ДОГНАТЬ КАПИТАНА ТРАЛКА, САМОГО СИЛЬНОГО КАПИТАНА ТРЁХ МОРЕЙ И ОКЕАНА!!!

На этих словах из-за борта Гордости аж появились брызги, а через секунду — задница калоши, запряжённой змеями. Не знаю, по-моему она давала под сотню в час, хотя точно не понять. Но буруны поднимала совершенно лютейшие.

Тем временем Лидарёныш говнился в адрес капитана на тему «переговоров с пиратами», но морж его просто послал. На тему того, что, мол, выполняет указание губернатора и не имеет возможности выслушивать его мудрые (тоном очень хорошо определив, какие на самом деле) речи. Лидарёныш надменно отошёл, корабль запустил колёса. Пара матросов меланхолично застучали по перилам-ограждениям, приводя их в порядок после рывка конвейера.

При всём при этом корабль этого Тралка… да делал Гордость, как стоячую. Мало того, что змеюки, так ещё и паруса у пиратского корабля были пухлыми и надутыми, как будто ловили специально для них предназначенный ветер. Хотя без как будто: судя по воздушной магии, причём отдающей чем-то божественным, именно специально для парусов «пирата» этот ветер и дул. И да, помимо всего прочего, несмотря на удаление корабля Тралка, его баритон завывал над палубой Гордости. И, помимо самовосхваления самого Тралка, мол, какой он ловкий, сильный, неуловимый и вообще — лучший капитан, этот вой содержал объективную оценку Лидарёныша. Очень такую, многоэтажную, обидную и объективную. Я даже несколько занятных оборотов и выражений запомнил.

Ну и долго этот придурок не выдержал, подскочил к капитану, ручками махал и ножками топал, на тему «срочно потопить объективного и проницательного критика!» Капитан Зан на эту тему высказался так:

— Уважаемый губернатор Галето. Пушки Гордости Лидари не дострелят до указанной вами цели.

— Сделайте так чтобы дострелили! Заткните этого пирата, потопите! Он оскорбляет Корифея и наш Род!!!

Ну не знаю, я в объективной критике «оскорблений Корифею и роду» не услышал. Нет, косвенно, естественно, да: породить Лидарёныша могли только редкостные козлы. Но прямо никаких оскорблений не было, факт. Впрочем, капитан пререкаться с Лидарёнышем не стал, отдал команду, через минуту носовая пушка бабахнула. И, как он и говорил, «недолёт», ощутимый. А передаваемая воздухом объективная критика стала ещё более объективной.

— Жрица! — совершенно нестерпимо завизжал Галето. — Идова сила может ускорить корабль!

— Может, — не стала спорить Златка, пожав плечами. — Но я этим заниматься не буду, губернатор. В ряде с Пантеоном и личном такого нет, а ответ я держу пред Богом, — отрезала она.

В итоге Лидарёныш не выдержал. Развернулся и топая прямыми ходилками скрылся в глубинах корабля. При этом его «нянька-надсмотрщица» осталась: вмешаться не успела, но тётке, видимо, было интересно, как и мне. Мы с ней переглянулись, да и выдвинулись к Трикеко, беря капитана в клещи. Тот потерял благостное выражение мордаса, позыркал на нас, вздохнул.

— У вас ко мне вопросы…

— Да! — фактически хором озвучили мы с нянькой.

— Буквально мгновение…

— МОРЖ, ВРОДЕ, НЕДОУМОК СВАЛИЛ. У МЕНЯ ДЛЯ ТВОИХ ПОСЛАНИЯ, ДАВАЙ ТЕБЯ ОТ ПРЯНОГО ПЕРЕХВАЧУ!

— Хорошо, тощежопый Тралк, — негромко произнёс морж.

Воздух поколебали раскаты завывающего, блеющего смеха, а через минуту корыто «пирата» удалялось в направлении горизонта.

Мы с Лидари сделали к Зану шажочек, на что капитан, как бы защищаясь, вскинул руки, а потом стал рассказывать. Через пару минут к нему присоединились прочие офицеры, дополняя и украшая и без того занятную историю.

Итак, вокруг Зиманды тьмуща островов, подчас немалых. Но Пряный — единственный заинтересовавший Корифейство. А так — живут простые люди и владеющие, языковым и культурным кодом довольно похожие на материковых. Не без различий, конечно: многие водоплавающие, да и вообще островное жительство отпечаток накладывает. Часть, кстати, вполне сознательно присягнули Корифею и теперь данники. Ну да ладно, вопрос в том, что этот самый капитан Тралк — чертовски талантливый… дрессировщик. Или это как-то связанно с его тотемным зверем, потому как какой у него — никто не в курсе. Важно то, что таких огромных морских змеев никому не удавалось приручить.

— Я, почтенный, — обратился ко мне Зан, — потому и позвал вас: вы окружающим интересуетесь, огонь в очах горит. И такого зрелища, как змеи Потрясателя — вряд ли ещё увидите.

В общем, этот Потрясатель — практически самый быстрый корабль на условно-западном (если судить по солнцу) краю Зиманды и окрестностях. Вдобавок, у него супруга-партнёрша — сильная жрица Эвра, божества ветров, бурь и прочей воздушной фигни. И с ней Потрясатель стал быстрейшим не только практически, но и по доказанному и общеизвестному.

— С воздушными пиратами, Михайло, которыми вы интересовались, встречался. Врёт, что не догнали, но думаю, что тут больше жрица Эвра помогла.

И тут в дело вступала вторая черта Тралка, не менее легендарная, чем его дрессура. Был он патологическим зазнайкой, врулем и хвастуном. Ну, судя по рассказанному, и факты подтверждали это мнение. А именно, как стал широко известный в округе и ОЧЕНЬ востребованный курьер и почтальон «пиратом по решению суда».

Итак, лет пятнадцать назад Погибель заходит в порт Плиск. Что за дело привело Тралка — рассказчики не в курсе. Но сделав свои дела, Тралк завалился в некий кабак высокого пошиба. Изволил там надраться до словесного недержания и долго, с подробностями, рассказывал, как топил военные корифейские корабли десятками, захватывая там несметную добычу. Народ это дело слушал, развесив уши, но кто-то воспылал патриотизмом и стуканул, кому надо. Кто надо, в виде городской стражи Плиска с десятником-одарённым, сопротивляющегося Тралка повязали, доставили до темницы и заточили там. Теоретически — до утра, когда судья получил бы «показания», поржал и выкинул бы «великого пирата» из суда. Ну, как минимум потому, что у Корифейства за сотни лет морского сообщения просто не было столько судов, суммарно, сколько потопил и взял на абордаж «великий пират».

— Да и людей у него на Погибели три десятка. Пушек вообще нет. Не боевой корабль, от такого любой купец отобьётся, — дополнила Рома.

Вот только ждать суда и ржача судьи Тралк не пожелал. Судя по остаточным эманациям в районе бывшей камеры — связался со своей подругой-жрицей. И была произведена «операция спасения». Жертв не было, но стену каталажки разнесли к чертям, портовой страже ввалили ощутимых звиздюлей. Ну и под гогот Тралка на весь Плиск, Погибель скрывается в горизонте. «Запомните этот великий день, когда вы чуть не поймали величайшего капитана трёх морей и океана, самого капитана Тралка!» — иначе и не скажешь.

А вот дальше начинается кромешная юриспруденция. Показания свидетелей о том, что плёл по пьяни Тралк, есть, перекрёстные, от уважаемых одарённых и даже владетелей. Хрюкающих от смеха в процессе дачи «показаний», но они есть, даже непротиворечивые. Самого подозреваемого нет, дыра в тюрьме есть, и звездюли средней тяжести страже нанесены. И… ну вообще, конечно, судья мог махнуть рукой. Но с потенциально неприятным последствиями для себя, в рамках «буквы закона». И рисковать не стал, объявив «на основании слов видаков и злонамеренного побега» Тралка «злобным пиратом».

Сам «Джек-Воробей» Зиманды от этого решения только сильнее похвалялся и вообще стал всем орать, что он «жутко опасен». А, по факту, был Тралк сакраментальным «Неуловимым Джо» — никому нахрен не нужно было его ловить. А пользоваться курьерскими услугами — надо, полезный и востребованный тип.

Послушали, похихикали, да и разошлись: жарковато. А я призадумался над будущим на Пряном. Просто то, что Лидарёныш — идиот, было ясно и так. Но он же ещё засранец показушный, с запредельным опуханием собственного величия! Тут только на Олру (которая надсмотрщица львёнка-петушка) и надежда. Или рвать к чертям ряд и уходить огородами… Это стоило делать на Зиманде, а никак не на Пряном: там, чисто умозрительно, с огородами и уходом ими некоторые проблемы.

«Вот как есть заяц!» — подал голос Потап. — «Пригляжу и сожрать тебя не дам! Ты медвежат не завёл и…» — на последнем от топтыгина пришла скомканная, оборванная эмоция. — «А что это мне так плохо-то? Вот же гадость! Я — спать!»

А я огляделся и понял: качает ощутимо, причём в каюте тоже заметно. И постепенно качает всё сильнее, блин! Через полчаса я сам себя не слишком хорошо чувствовал, а бодрая Мирка бегала по комнате, спасая незакреплённое барахло. И, судя по выражению на её лице — она от этих качелей получала удовольствие!

— Всё, Михайло Потапыч, — констатировала она. — А вы… не желаете? — затеребила она поясок платья.

Сдурела девка… хотя, в принципе, не так уж мне и плохо — муторно скорее и слегка покачивает. Может, и поможет.

— Ну можно, — барственно ответил я. — Только сама всё, я держаться буду, — отметил я, поскольку качало основательно, и я раскорячился и даже частично обернул лапы, фиксируя себя на койке. — И с зубами осторожнее! — всполошился я, когда девица вывернулась из платья.

Захихикала. Ну, вообще— смешно. Только откусит же что-то важное при такой качке! Так что не хрен.

Но не откусила, а мне действительно полегчало. И заодно выяснил, что Мирке секс со мной как минимум приятен: я указаний не давал, активности не проявлял, но скакала она на мне радостно, акробатически. С заслуживающей уважения ловкостью и координацией.

После этого терапевтического воздействия я накинул барахло (не обувая сапоги — на хрен, похожу полумедвежьими лапами, а то навернусь), и потопал смотреть-узнавать, а что это у нас творится. Творилась полностью закрытое нутро Гордости. На мою просьбу матрос какую-то дверцу приоткрыл, я морду высунул. Получил по ней последовательно: ветром, водой и даже какой-то злостной градиной, после чего всунул её назад.

— Это надолго? — уточнил я у матроса-одарённого, оперативно прикрывшего дверцу.

— Не ведаю, ваше почтенство. Это у кормчего или капитана спросите, я человек маленький, — ответил он.

Ну, в общем, логично. Вернулся в свою комнату, где Мирка… дремала, привязавшись каким-то барахлом к креслу. Ну… правильно, наверное.

Дождался времени ужина у капитана, потопал, вошёл… И очень мне не понравилось то, что я увидел. Нет, то, что на столе снедь и всякое такое было прикреплено сетками — нормально. И какие-то поилки с носиками вместо кружек-бокалов — понимаемы. А вот очень мрачные и безрадостные мордасы присутствующих натурально напрягали. И мрачные явно не из-за «шторм качает», хорошо ещё что не похоронные.

— Приветствую, уважаемые, светлая, — радостно помахал лапой, плюхаясь за стол. — А что у нас плохого, что вы такие… грустные? — поинтересовался я.