Тайновидец. Том 9: Повелитель стихий

Глава 12

Я улыбнулся:

— Теперь ваша очередь признаваться, Никита Михайлович.

Зотов удивлённо поднял брови.

— Это в чём же?

— Вы обещали поделиться результатами вашего расследования, — напомнил я.

— Ах, вот оно что, — ухмыльнулся Никита Михайлович. — А я-то уж подумал, что чем-то провинился перед вами. Ладно, слушайте.

Он покосился на Прудникова.

— Господин следователь, имейте в виду: всё, что я сейчас скажу — это государственная тайна.

Прудников выпрямился и щёлкнул каблуками.

— Так точно, господин полковник.

Одобрительно кивнув, Зотов задумчиво почесал небритый подбородок.

— Пожалуй, начну сначала. Наш эксперт изучил этих окаменевших людей. Как вы понимаете, они давным-давно умерли, так что он особо не церемонился. Камень внутри статуи ещё сохранил остаточный магический фон. В общем, Леонид Францевич утверждает, что все окаменевшие при жизни были магами Земли и окаменели они в результате резкого усиления своих способностей.

Я присвистнул от удивления:

— Это с какой же скоростью должен был развиваться их дар?

— Точно этого никто не скажет, — поморщился Зотов, — но Леонид Францевич подозревает, что их магический дар развивался очень быстро, практически со скоростью взрыва.

— А такое могло произойти в результате воздействия сильнейшей магии, — кивнул я. — И вы думаете, что так действует неизвестный артефакт?

— Да, пока я склоняюсь к этой версии, — согласился Никита Михайлович. — Но это ещё не все новости. Господин Щедрин обратил моё внимание на то, что магия смерти в подвале очень сильна. Это не может быть результатом гибели дюжины человек. И он оказался прав. В подвале мельницы погибли ещё люди. Вернее, маги других стихий: воздуха, воды и огня. Вот только от них ничего не осталось.

— Подождите, — нахмурился я, — с ними произошло то же самое, что с магами земли? По сути, каждый из них превратился в свою стихию. Верно?

— Так и было, — кивнул Никита Михайлович. — Эксперт нашёл участки опалённых стен. Они отдалённо напоминают человеческие силуэты.

— Жуткая смерть, — поёжился Степан Богданович. — Хорошо, что времена Смуты давно миновали и магия теперь под имперским контролем. Как-то мне не по себе, господа. Скажу честно, я даже артефакт усиления дара не хочу носить, хотя начальство и заставляет. Лучше уж как-нибудь без магии, чем вот так.

Слушая откровения Прудникова, я машинально взглянул на свой перстень с чёрным алмазом. Нет, этому артефакту я полностью доверял. Владимир Гораздов подробно объяснил мне принцип его работы.

В каждый артефакт усиления дара встраивалась защитная магия. Она не позволяла магическим способностям развиваться слишком быстро.

— Обратитесь к Гораздову, — предложил я следователю, — он сделает для вас артефакт, который идеально подойдёт вам.

— К чёрту эту магию, Александр Васильевич, — недоверчиво дёрнул плечом Прудников. — Я, знаете ли, не стремлюсь обрести могущество такой ценой.

— Тут я с вами согласен, — усмехнулся я, — цена непомерно высока. Но зачем эти маги полезли в подвал? Подождите, я попробую догадаться! Артефакт хранился именно в подвале, и они собирались там, чтобы с его помощью усиливать свой дар. Но на этот раз что-то пошло не так. Скорее всего, они не рассчитали силу воздействия и погибли. А этот скелет и княжеская корона? При чем тут они?

— Вы умеете строить предположения, Александр Васильевич, — одобрительно кивнул Зотов. — Послушайте, что я ещё раскопал. Я порылся в архивах и наткнулся на упоминание о частной армии князя Троепольского. Слышали что-нибудь о нём?

— Кажется, я видел эту фамилию в списке древнейших родов, — удивлённо кивнул я. — Помнится, в лицее нас заставляли заучивать этот список наизусть.

— Троепольский был одним из зачинщиков мятежа против империи, — объяснил Зотов. — Возможно, даже самым главным мятежником. Его личная армия атаковала Столицу. Имперским войскам только чудом удалось одержать победу. Судя по отрывочным сведениям, которые до меня дошли, в армии Троепольского были очень сильные стихийные маги. Невероятно сильные. Их возможности наголову превосходили умения имперских магов. Каждый из них даже в одиночку был грозной силой, но Троепольскому как-то удавалось держать их в подчинении.

— Вы хотите сказать, что статуи в подвале — это бывшие люди Троепольского? — нахмурился я.

— Скажу так, это одна из версий, — кивнул Никита Михайлович. — В те дни в столице творился настоящий ад. Суматоха и неразбериха. Свидетели противоречат друг другу. Но есть сведения о том, что имперские войска штурмовали здание Магической академии, в котором засели мятежники.

— Получается, люди Троепольского могли погибнуть здесь, — понял я. — Но почему на мельнице? Почему не в самом здании академии?

— Видимо, в этом подвале у них было оборудовано тайное убежище, — предположил Зотов. — Скорее всего, там они и хранили артефакт.

— Подождите!

Я озадаченно потёр ладонью лоб.

— Вы говорите, маги Троепольского были очень сильны. Значит, они потратили годы на развитие своего магического дара. И только в последний момент отчаялись, применили артефакт неразумно и погибли. А где Троепольский набирал свою армию? Почему это никого не насторожило?

— Хороший вопрос, Александр Васильевич, — усмехнулся Зотов. — Я тоже этим заинтересовался. И выяснил, что до смуты князь Троепольский был крупнейшим попечителем Магической академии. Он оплачивал учёбу десяткам молодых магов, давал деньги на строительство новых корпусов. Фактически, Магическая академия наполовину принадлежала ему. Даже больше, чем наполовину. Землёй, на которой стоит академия, в своё время тоже владели Троепольские.

— Это многое объясняет, — согласился я. — Значит, свою армию он набрал из студентов. Дал им шанс усилить магические способности, а затем использовал их и погубил.

— А знаете, кто был ректором Академии перед самой смутой? — хитро прищурился Зотов. — Разумовский. Тогда он ещё был графом, а не князем. Во время смуты граф Разумовский поддержал Троепольского.

— Получается, род Разумовских тоже мятежники? — изумился я. — А как же они тогда стали князьями?

— С Разумовскими произошла очень любопытная история, — усмехнулся Никита Михайлович. — К мятежу примкнул старший из братьев, бывший ректор академии. А младший брат выступил на стороне императора. После победы имперских сил он и стал новым главой рода Разумовских и даже получил княжеский титул.

— В любом случае, теперь у меня есть ещё один повод поговорить с князем Разумовским, — кивнул я.

— Ещё один? — заинтересовался Никита Михайлович.

— Да. Я собирался встретиться с князем по просьбе его дочери. Она учится у меня. Заодно расспрошу князя о его предках.

Степан Богданович Прудников удивлённо смотрел то на меня, то на Зотова. В его взгляде ясно читался невысказанный вопрос: почему бы самому начальнику Тайной службы не допросить Разумовского?

— У меня есть уникальная магическая способность, — с улыбкой сказал я Прудникову. — Она безошибочно подсказывает, когда собеседник пытается меня обмануть. Так что мне даже не придётся задавать князю хитрые вопросы.

— Именно на эту вашу способность я и рассчитываю, Александр Васильевич, — кивнул Зотов. — Поговорите с князем Разумовским, вдруг узнаете что-нибудь интересное. А я вместе со Степаном Богдановичем займусь артефакторами. Очень важно понять, кто и зачем снова собирает этот артефакт. А ещё важнее понять принцип его действия.

— Такой мощный артефакт вряд ли может быть изобретением талантливого самоучки, — задумался я. — Загляну в Незримую библиотеку, поговорю с Библиусом. Может быть, в его книгах отыщутся схемы подобного устройства?

С князем Разумовским мы как-то раз виделись на императорском приёме. Невысокий человек, средних лет, с тяжёлым взглядом. У него ещё были внушительные залысины, и в них отражалось полуденное солнце.

Игорь Владимирович тогда перекинулся с Разумовским несколькими вежливыми фразами. И я запомнил, как странно говорит князь. Неторопливо, чётко отделяя одно слово от другого. Помню, он произвёл на меня впечатление осторожного человека.

Как же его зовут? Кажется, Николай Владимирович.

Я закрыл глаза, припоминая внешность князя Разумовского, а затем послал ему зов.

— Добрый день, ваше сиятельство. Это Александр Васильевич Воронцов. Мне нужно с вами поговорить.

Князь ответил не сразу, хотя я почувствовал, что он меня услышал. Он как будто взял паузу, пытаясь сообразить, зачем я его беспокою.

Наконец Разумовский осторожно ответил.

— Добрый день, Александр Васильевич, слушаю вас.

— Я прошу вас о личной встрече, — объяснил я. — Дело очень важное.

И снова пауза.

Затем Разумовский спросил:

— Я слышал, что его Величество назначил вас ректором Магической Академии?

— Я только временно исполняю обязанности, — улыбнулся я.

— Вы хотите поговорить со мной по поводу Елены? — уточнил князь.

— Да, — откровенно сказал я, — это основная причина. Но есть и другие темы для разговора. Вы сможете меня принять?

Я надеялся, что князь Разумовский согласится встретиться немедленно. Но он, помолчав, ответил:

— Хорошо, Александр Васильевич. Приезжайте завтра до обеда. Сможете?

Я удивлённо нахмурился. А потом сообразил, что с утра в Магической академии будут занятия, и Елена Разумовская будет там.

Значит, её отец предпочитает поговорить со мной в отсутствие дочери.

— Хорошо, — вслух сказал я, — приеду в полдень.

— Я предупрежу охрану, и вас сразу же проводят ко мне, — сказал князь.

Никита Михайлович вопросительно посмотрел на меня.

— Князь Разумовский примет меня завтра в полдень, — сказал я.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Зотов. — Надеюсь, после разговора с князем вы найдёте время повидаться со мной.

— Непременно, — пообещал я.

— Но здесь нам больше делать нечего, — решил Никита Михайлович, ещё раз осмотрев мастерскую. — Пора приниматься за дела. Прошу на выход, господа!

— А чем заняться мне? — спросил Трудников.

— Составьте список всех артефакторов в столице, — решил Зотов. — И к каждому из них отправьте городового. Только подберите людей посообразительнее. Если кто-то из артефакторов вызовет у вас подозрение, наведайтесь к нему сами. И держите связь со мной.

— Сделаю, — повеселев кивнул Прудников.

Он поправил очки и сразу принял деловитый вид.

Мы вышли из мастерской. Накрапывал дождь. Он тихо шелестел по серой брусчатке двора, и мне показалось, что в этом шелесте я слышу чей-то неразборчивый шепот.

Недоуменно прислушавшись, я понял, что никак не могу отогнать мысли о магах, которые погибли в подвале старой мельницы.

Как это случилось? Маги воздуха стали ветром, маги огня вспыхнули пламенем, а маги воды превратились в облачка тумана.

Черт, не хотел бы я оказаться на их месте!

Щелчок замка вернул меня в реальность. Никита Михайлович запер дверь и протянул ключ Прудникову.

— Верните его хозяину, — сказал он, и пошёл к своему мобилю, на ходу кивнув мне. — Увидимся завтра, Александр Васильевич.

Прудников уехал вместе с ним. Зотов согласился подбросить следователя до полицейского участка.

Я взглянул на серое небо и вспомнил, что за сегодняшний день у меня во рту не было ни крошки. Тогда я отыскал первый попавшийся трактир и заказал самую простую еду. Такую, чтобы не отвлекала от размышлений.

Сидя за деревянным столом у самого окна, я неторопливо жевал, слушал, как дождь стучит по стеклу, и думал. Точнее, не думал, а пытался уловить настроение магии, ощутить её подсказку.

Через полчаса я с удивлением взглянул на опустевшую тарелку, кивнул трактирщику, положил на стол несколько монет и прямо из трактира отправился домой.

Лизу я нашёл в кабинете. Её рабочий стол был завален торопливо исписанными черновиками, смятые листы валялись в мусорной корзине и на полу.

— Смотрю, работа над пьесой захватила тебя целиком, — рассмеялся я. — Ты сегодня обедала?

Лиза тряхнула рыжими кудряшками.

— Кажется, Прасковья Ивановна приносила мне бутерброды и что-то ещё. Точно не помню, но голода я не чувствую.

— Как продвигается творчество? — поинтересовался я.

— Написала пять вариантов начала, — вздохнула Лиза, — и все выкинула. Теперь пишу шестой.

— Терпенье и труд всё перетрут, — подбодрил я её. — Почитаешь мне отрывок?

— Нет, — смутилась Лиза, — ещё не готово.

— Ну хоть расскажи, какую историю ты пишешь, — не унимался я.

— Сначала я хотела написать весёлую историю про домового, — призналась Лиза, — но никак не могла отделаться от мысли об этих окаменевших людях на старой мельнице. И у меня само собой начало сочиняться что-то таинственное и ужасно загадочное. Знать бы, что с ними произошло!

— С этим я могу тебе помочь, — улыбнулся я. — Весь день только этим делом и занимался.

— Правда? — обрадовалась Лиза. — А почему ты меня не позвал? Хотя я бы всё равно не услышала. Слишком увлеклась работой. Ну, рассказывай скорее!

Она слушала меня, словно завороженная. В серых глазах блестели золотистые искорки, а магическое перо торопливо бегало по бумаге.

— Вот это история! — восторженно выдохнула Лиза, когда я замолчал. — Смута, мятежные маги, кровопролитные сражения… Здорово!

— Всё, как любят твои читатели, — усмехнулся я. — А что нового у нас дома?

— Игнат ходит мрачнее тучи, — рассмеялась Лиза, — весь извёлся. Всё гадает, какого помощника ты для него наймёшь.

— Точно, помощник! — спохватился я, — хорошо, что ты мне напомнила. Я совсем забыл, что утром виделся с домовым, и он подсказал, как найти подходящего помощника. Семен уверял меня, что этот способ не даёт осечек. Сказал, что при помощи маленькой бытовой магии можно приманить бродячего домового. Если он захочет у нас остаться, то жизнь в нашем особняке окончательно наладится.

— А что за способ? — с любопытством спросила Лиза.

— Увидишь, — пообещал я.

Прасковья Ивановна готовила ужин.

Игнат сидел в своём любимом старом кресле, с грустью глядя в темноту за окном. На его руках дремал магический кот Уголёк.

Присев на подлокотник кресла, я дружески хлопнул старика по колену и спросил:

— О чём задумался?

— Старею, ваше сиятельство, — серьёзно ответил Игнат. — Силы уже не те, и сноровки нет. Холодильный шкаф починить не могу.

— Удивительное совпадение, я тоже не умею чинить холодильный шкаф, — улыбнулся я. — Видишь, сколько у нас общего? Мы, считай, одна семья. И в людях ты разбираешься получше меня. Так что у меня к тебе, Игнат, деловое предложение.

— Шутите, Александр Васильевич? — недоверчиво взглянул Игнат.

Я покачал головой.

— Никаких шуток. Я предлагаю тебе повышение по службе. Будешь у меня дворецким.

— Да какой из меня дворецкий? — изумился Игнат. — Я человек простой, всю жизнь в слугах проходил.

— Именно такой дворецкий мне и нужен, — твёрдо заявил я. — Сам посуди, рано или поздно мне понадобятся ещё слуги. И кто будет за ними приглядывать, кто будет руководить? Кроме тебя я никому это не доверю. Соглашайся.

Игнат торопливо отвернулся. Но я успел заметить, что на его щеке блеснула слеза.

— Благодарю за доверие, ваше сиятельство, — пробормотал он. — Я не подведу.

Уголёк открыл зелёные глаза и широко зевнул.

— Ты правильно решил, Тайновидец, — раздался в моём сознании неслышный мурлыкающий голос.

А Прасковья Ивановна, которая прислушивалась к нашему разговору, одобрительно кивнула.

— Давно бы так, — сказала она.

Честно говоря, я так и не понял, кого она имеет в виду — меня или Игната.

— Прасковья Ивановна, у нас в доме есть молоко? — с улыбкой спросил я.

— Свежее, — подтвердила кухарка, — только сегодня привезли.

Я налил холодное пенящееся молоко в глиняную миску, прихватил большой кусок домашней кулебяки и со всем этим добром спустился к входной двери.

Лиза пошла вместе со мной. Заинтересованный Уголёк не отставал от нас.

Дождь утих, но с веток, звонко щёлкая, падали тяжёлые капли.

— Сейчас мы с вами положим приманку для помощника, — объяснил я Лизе и Угольку. — А утром посмотрим, приходил кто-нибудь или нет.

Сначала я хотел оставить молоко и кулебяку на крыльце, но потом решил посоветоваться с домом.

— Ты впустишь в калитку бродячего домового, если он придёт за угощением? — беззвучно спросил я.

В ответ особняк прислал ментальный импульс, похожий на порыв прохладного ветра. В этом знаке я уловил сомнение.

— Понимаю, — одобрительно кивнул я, — ты хочешь сначала приглядеться к нему. Это разумно. Значит, на первый раз поступим по-другому.

Толкнув калитку, я вышел из сада на дорожку парка. Здесь, под чугунным фонарём, стояла мокрая садовая скамейка. На ней-то я и оставил угощение.

— Думаешь, кто-нибудь придёт? — заинтересованно спросила Лиза.

— Посмотрим, — улыбнулся я.