Тайновидец. Том 9: Повелитель стихий

Глава 22

Через пять минут в мастерской кипела работа.

Сева Пожарский внимательно разглядывал на свет рубиновый стеклянный накопитель для магии огня.

— Хорошо, Кузьма Петрович, — уверенно кивнул он, — но грани нужно отшлифовать получше, иначе магическое плетение ляжет неровно.

Кузьма Петрович побагровел от возмущения и открыл рот, чтобы ответить. Да так и замер, потому что Сева уже обернулся к Гораздову и вместе с ним вглядывался в чертеж.

— Владимир Кириллович, мне кажется, здесь витки должны идти в обратную сторону.

— А ну-ка, — Гораздов близоруко прищурился и удивленно поднял брови. — А, пожалуй, что так.

Лишившись возможности поспорить с Севой, Кузьма Петрович перевел взгляд на меня. Я сочувственно развел руками, мол, ничем не могу помочь.

— Мой ученик, — справившись с собой, гордо заявил Кузьма Петрович и отправился в соседний цех.

Я слышал, как он прикрикнул там на подмастерьев:

— Ну-ка, запускайте шлифовальный станок, живо! Грани ровнять будем.

— Я могу помочь с накопителями жизни и смерти, — предложил Иван Горчаков Севе. — В госпитале часто приходится этим заниматься. Есть подходящие флаконы?

— Вот, — Сева поставил на верстак две бутылочки из толстого стекла с плотно притертыми пробками. — Этикетки можно заполнить карандашом. Только не перепутай, где какая магия.

— Не переживай, — усмехнулся Иван. — Самое первое, чему учат целителя, — это не путать похожие флаконы.

Взяв бутылочки, он освободил для себя край верстака и подозвал Валериана Андреевича Чахлика.

— Вам когда-нибудь приходилось заполнять магический накопитель?

— Много раз, — улыбнулся Чахлик.

— В таком случае вы знаете, что делать, — спокойно кивнул Иван, — но на всякий случай я напомню. Положите ладонь на горлышко бутылки, прикройте глаза и расслабьтесь. Представьте, что магия спокойно вытекает из вашей ладони и заполняет накопитель. Когда будет достаточно, я скажу.

Валериан Андреевич невозмутимо накрыл ладонью горлышко бутылки. Я смотрел, как вязкий черный дымок магии смерти наполняет сосуд, и не переставал удивляться: маг жизни и маг смерти на моих глазах делали важное общее дело. Причуды магии, по другому и не скажешь.

Лиза тоже с восхищением следила за тем, что происходило вокруг. Я мог поклясться, что у нее в голове уже складывается сюжет нового магического рассказа.

— Достаточно, — сказал Иван, плотно закрывая пробкой потемневшую бутылку, — теперь моя очередь.

Он взял пустой накопитель и приложил к нему ладонь. Бутылка начала заполняться серебристым туманом, который с каждой секундой становился все гуще. Когда вторая бутылка наполнилась, Иван тоже заткнул ее пробкой.

На мой взгляд, накопители жизни и смерти было очень легко отличить друг от друга, но целитель не стал рисковать. Наклеил на каждую бутылку бумажную этикетку и аккуратно писал карандашом.

Сева с Владимиром Кирилловичем Гораздовым в это время наносили магическое плетение на основании будущего артефакта. У Гораздова было намного больше практического опыта, поэтому именно он занимался плетением, а Сева внимательно следил за каждым его движением. Иногда они обменивались короткими репликами. Из их разговоров я понял, что магическое плетение на основании нужно для того, чтобы стабилизировать работу всех накопителей артефакта.

Несмотря на большую разницу в возрасте, мастера общались друг с другом на равных. Их интересовала только общая задача.

А еще я заметил, с каким восхищением Елена Разумовская смотрит на Севу. Поначалу их внезапное сближение насторожило меня. Пока Елена Николаевна в трудной ситуации — она готова принять любую помощь, но что будет, когда опасность исчезнет? Ведь Сева-то, похоже, всерьез влюбился.

Но сейчас, глядя на Разумовскую, я чувствовал, что она по-настоящему восхищается Севой, поэтому искренне порадовался за друга.

В то же время я ощутил, что происходящее вокруг суматоха снова заставляет Разумовскую нервничать. А как ей оставаться спокойной, если ее магический дар в любую минуту может уйти из-под контроля?

Подойдя ближе, я физически ощутил воздействие ее магического дара. Елена Разумовская была магом воздуха, поэтому ее дар ощущался как необычайная легкость. Я как будто стал меньше весить — еще немного, и взмою под потолок.

— Трудно вам, Елена Николаевна? — сочувственно спросил я.

Разумовская задумалась над моим вопросом, и давление ее дара сразу же ослабло.

— Пока держусь, Александр Васильевич, — ответила она, — но не знаю, надолго ли меня хватит.

— Артефакт скоро будет готов, — сказал я, чтобы подбодрить ее. — Сева непременно справится. Вот увидите.

— Я в нем не сомневаюсь, — благодарно сказала Разумовская, но я почувствовал в ее словах какую-то недосказанность.

— В своих силах вам тоже не стоит сомневаться, — улыбнулся я. — Вы держитесь удивительно стойко. Продолжайте в том же духе. И помните, магия на вашей стороне. Она вас поддерживает.

— Я это знаю, Александр Васильевич, — неожиданно серьезно кивнула Разумовская. — Я чувствую это прямо сейчас.

— Расскажите мне про магических духов, — предложил я. — Вы их видели? Какие они?

— Я не видела их, — покачала головой Елена Николаевна. — Их нельзя увидеть, у них нет тела. Но их можно почувствовать, можно уловить их настроение.

— Вот как, — заинтересовался я, — и какие же они?

Елена Николаевна замялась, подбирая слова.

— Магические духи, как дети, — наконец сказала она. — Добрые, честные и прямые. Я сразу поняла, что они хотят мне помочь.

— Они и помогли, — кивнул я. — Если бы духи вашего поместья не следили за мной, то разговор с вашим отцом мог бы и не насторожить меня.

— У магических духов нет тел, — негромко повторила Разумовская. — Они почти потеряли себя и все-таки остались людьми. Знаете, Александр Васильевич, они и сейчас здесь. Кружат возле мастерской и ждут. Я чувствую их даже через кирпичные стены. Сюда они не залетают, потому что боятся помешать.

Разумовская посмотрела на меня.

— Как вы думаете, Александр Васильевич, им еще можно помочь? Я имею в виду, можно ли как-нибудь превратить их обратно в людей?

— Не знаю, — честно ответил я, — впервые сталкиваюсь с такой магией. Но я попробую узнать.

— Попробуйте, Александр Васильевич, — горячо сказала Разумовская, дотронувшись до моей руки. — Я вас очень прошу!

— Обещаю вам сделать все, что в моих силах, Елена Николаевна, — улыбнулся я.

Пронзительный визг шлифовального станка за стеной наконец-то стих, распахнулась дверь, и на пороге появился Кузьма Петрович.

— Что за подмастерья пошли, — ворчал он, держа в пригоршне несколько цветных кристаллов. — Две стекляшки чуть не запороли. Ничего им доверить нельзя, все приходится делать самому.

— Накопители готовы, Кузьма Петрович? — не обращая внимания на его ворчание, спросил Сева.

— Конечно, готовы, — возмутился Кузьма Петрович. — Если я сказал, что сделаю, значит, сделаю. Принимай работу, ваше сиятельство.

Сева придирчиво смотрел каждый кристалл на свет. Делал он это не для того, чтобы позлить старого мастера. Нет, мой друг хотел быть уверен, что артефакт будет работать так, как нужно. Наконец он коротко кивнул.

— Заполните их магией, а я пока закончу с основанием.

Эту операцию Сева не доверил даже Гораздову. Он пододвинул к себе накопители жизни и смерти и принялся наносить на стеклянное перекрестье тонкое кружево плетения. Мы молча следили за ним, не решаясь отвлечь его даже случайным разговором.

Две нити, серебристая и мрачно-черная, причудливо переплетались друг с другом. Жизнь и смерть соединялись в одну магическую конструкцию. Я почувствовал, как по моей спине пробежал неприятный холодок.

Вот Сева сделал последний виток, поднял голову и шумно выдохнул. Я увидел, что на его лбу выступили капли пота.

— Основание готово, — сказал он.

— Накопители тоже полные, — ворчливо ответил ему Кузьма Петрович. Ну что же, Всеволод Дмитриевич — магия с тобой. Собирай артефакт, мастер.

На несколько мгновений Сева задержал взгляд на Разумовской, затем посмотрел на меня, и я кивнул, чтобы подбодрить друга.

— Давай, Сева!

Сева взял рубиновый накопитель стихии огня и принялся осторожно вворачивать его в стеклянное основание. В наступившей тишине я услышал, как тихо похрустывает стеклянная резьба.

Только Иван Горчаков, ни на что не обращая внимания, пристроился на углу верстака и делал торопливые записи.

Вот магический накопитель хрустнул в последний раз и окончательно встал на место. Рубиновый кристалл мягко вспыхнул и сразу же погас. Видимо, это был сигнал, что конструкция работает исправно, потому что Сева хрипло выдохнул.

— Есть!

Он вытер пот со лба и потянулся за следующим накопителем.

Иван Горчаков тем временем закончил писать и подошел ко мне.

— Есть важный разговор, Саша, — шепотом сказал он.

— Давай отойдем, — кивнул я.

Мы отошли к самой двери, чтобы не мешать Севе собирать артефакт.

— Я изучил магический дар Елены Николаевны Разумовской, — рассказал мне Иван, — и обнаружил в нем несколько серьезных изъянов. Говоря простыми словами, в ее даре отсутствует природная система защиты, от этого он развивается так быстро.

— Это могло произойти в результате магического воздействия? — заинтересовался я.

Иван покачал головой.

— Вряд ли. Насколько я понял, это врожденный дефект. Думаю, что твоя догадка оказалась верной. Эксперименты, которые Троепольский проводил над магами, сказались и на их потомстве. Но я могу порадовать тебя хорошими новостями. Защитные магические связи можно восстановить. Современный уровень целительства позволяет это сделать. Разумовской потребуется длительное лечение в госпитале. Я пока не могу сказать, сколько времени оно займет. Но в любом случае, Елена Николаевна не будет всю жизнь зависеть от магического артефакта.

— Это отличная новость, Ваня, — улыбнулся я. — Вот о чем я еще хотел тебя спросить. Магические духи… Они ведь тоже когда-то были людьми? Есть хоть какая-нибудь возможность вернуть им человеческий облик?

Горчаков растерянно покачал головой.

— На такие чудеса магическая медицина еще не способна, — сказал он. — После того, как дар разрушает тело, сделать уже ничего нельзя.

— Что ж, попробую придумать какой-нибудь другой выход, — кивнул я. — Только не говори пока об этом Елене Николаевне. Не нужно ее расстраивать.

Тем временем магические кристаллы один за другим вспыхивали и гасли в руках Севы. Вот он установил на место последний магический накопитель. Я заметил, что это был тот самый светло-голубой кристалл магии воздуха, который я подобрал в подвале старой мельницы.

Артефакт был готов. Оставалось только активировать его. Мне показалось, что даже духи за стенами мастерской замерли в ожидании.

— Осталось последнее действие, самое важное, — не поворачиваясь к нам, сказал Сева.

В наступившей тишине его хриплый голос прозвучал слишком громко, и Сева откашлялся.

— Этот артефакт нужно привязать к определенному человеку. Ему нужен хозяин, тот, кто будет им управлять. Без хозяина артефакт бесполезен.

— Чёртов Троепольский! — досадой нахмурился Никита Михайлович. — Он предусмотрел это, чтобы самому управлять своими магами.

— И не только предусмотрел, но еще и никому об этом не сказал, — добавил я. — Знаете, что я думаю, Никита Михайлович? Скелет в подвале — это и был Троепольский. Маги напали на него, надеялись отобрать артефакт. Но в их руках он перестал работать, и поэтому они погибли.

— Похоже на то, Александр Васильевич, — согласился со мной Зотов.

— А нельзя привязать артефакт к Елене Николаевне? — предложил я. — Пусть она сама управляет своим даром.

— Это не сработает, — покачал головой Сева.

Он повернулся к нам, но смотрел только на Разумовскую.

— Елена Николаевна, я могу привязать артефакт к вашему отцу. Но для этого нужно привезти его сюда как можно быстрее.

— Я не хочу, — побледнела Разумовская, — только не отец! Да и все равно он не успеет. Я чувствую, что времени осталось совсем мало.

Она не ошибалась. Я видел, что ее лицо становится все прозрачнее.

— Значит, нужно выбрать кого-то из присутствующих, — деловито сказал Зотов. — Елена Николаевна, я готов вам помочь. Будьте уверены, на Тайную службу Империи вы всегда можете положиться.

Разумовская беспомощно оглянулась. Я видел, что она не хочет соглашаться на предложение Зотова, но боится отказать начальнику Тайной службы.

— Вам не подойдет эта роль, Никита Михайлович, — сказал я, чтобы спасти положение. — В ближайшие несколько дней хозяин артефакта должен будет все время находиться рядом с Еленой Николаевной в Воронцовском госпитале. Не думаю, что вы сможете забросить все дела и быть рядом с ней.

— Может быть, тогда вы, Александр Васильевич? — хитро предложил Зотов.

— Пусть Елена Николаевна решит сама, — сказал я, уже зная, кого выберет Разумовская.

Елена и в самом деле смотрела только на Севу.

— Всеволод Дмитриевич, я прошу вас привязать этот артефакт к себе, — тихо сказала она.

— Вы уверены? — растерялся Сева.

— Да, — не сводя с него взгляд, кивнула Разумовская.

И повторила:

— Я прошу вас.

— Хорошо, — решился Сева.

Он взял с верстака нож и одним коротким движением рассек свою левую ладонь. Темные капли крови падали прямо на артефакт. Время внезапно замедлилось, и я увидел, как тяжелые вязкие капли вытягиваются в тонкие нити магического плетения. Магия крови переплеталась с остальными нитями, образуя окончательный рисунок.

Сева взял артефакт в руки, пачкая его своей кровью. Магические накопители загорелись. Затем потускнели и вспыхнули снова. И вот их свечение стало ярким и устойчивым.

Я скорее почувствовал, чем услышал низкий гудящий звук, который издавал артефакт. Этот звук заставлял мой магический дар вибрировать.

Судя по изумлённым выражениям лиц, все остальные почувствовали то же самое.

Разумовская замерла в напряжённом ожидании. Застыл и Сева, глядя прямо на неё. Но вот на губах Елены Николаевны скользнула нерешительная улыбка.

— Кажется, мне лучше, — сказала она и посмотрела на свою руку. — Да, я больше не прозрачная, смотрите!

Я стоял рядом с ней и видел, что Елена не ошибается. Ее ладонь снова стала обыкновенной, впрочем, довольно изящной.

Разумовская обвела всех собравшихся в мастерской благодарным взглядом, а затем снова повернулась к Севе.

— Теперь моя жизнь в ваших руках, Всеволод Дмитриевич, — устало сказала она.

Сева ничего не ответил, только крепче прижал к себе гудящий и светящийся артефакт.

— Думаю, сейчас самое время поехать в госпиталь, — негромко заметил Иван Горчаков. — К ужину мы уже опоздали, но я распоряжусь, и сиделки что-нибудь вам принесут. Санитарная машина уже ждет на улице.

— Мы поедем вместе, — напомнил Сева, подходя к Разумовской.

— Конечно, вместе, — улыбнулся Иван, — по-другому и быть не может.

Мы вышли на улицу, и я с удивлением увидел, что вечер давным-давно наступил. Со стороны Невы дул прохладный ветер. Небо было ясным, и прямо над городом висела зловещая красная комета с длинным хвостом.

Как ее назвал Библиус? Яростное Око?

Кажется, в этот раз она прилетела напрасно. Нам удалось предотвратить трагедию.

Возле тротуара стоял санитарный мобиль. Иван Горчаков помог Разумовской забраться в него. Сева этого сделать не мог, его руки были заняты артефактом.

— Не думаю, что ты должен все время держать его, — улыбнулся я. — Тебе достаточно просто быть поблизости.

— Мне вовсе не тяжело, — поспешно заверил меня Сева.

— Хорошей дороги, — кивнул я, — мы с Лизой непременно навестим вас в госпитале.

Когда санитарный мобиль уехал, к нам подошел Никита Михайлович Зотов.

— Все хорошо, что хорошо кончается, Александр Васильевич, — сказал он. — На всякий случай я приказал поставить охрану возле этого флигеля в поместье Разумовских. Завтра нагряну туда с обыском. Уверен, что найду много интересного. А сейчас нужно возвращаться в управление — дел по горло.

Никита Михайлович сделал замысловатое движение левой рукой. Из-за угла выехал его знаменитый черный мобиль. К моему удивлению, за рулем никого не было, мобиль ехал сам по себе.

— Вас подвезти? — как ни в чем не бывало спросил Зотов, открывая водительскую дверцу.

Я покачал головой.

— Спасибо за предложение, но мы, пожалуй, прогуляемся.