Прародитель Магии. Том 2

85. Метафизика Смерти

“Но не вам”. Продолжил директор. Следователь от удивления замер.

“Гефест, вы займитесь допросом. Евин, вы мне показались слишком уверены в своим выводах. Я бы не назвал это качеством хорошего следователя. Советую вам от него избавиться. Считайте это советом старого педагога”.

Евин немного скривился, но покорно кивнул.

“Остальные же кадеты Класса Д… как по-вашему следует с ними поступить, Мемфис? Всё же вы их инструктор”.

Всё время незаметный мужчина выступил вперёд, поклонился, немного ниже чем следователи, и сказал, поправляя очки: “Я считаю мой класс пережил достаточно потрясений. Директор, скажу честно, моё сердце кровью обливается, когда я об этом думаю. Прошу вас освободить их от всех занятий. Ещё я рекомендую поместить их под охрану, ведь, как вы знаете, беда не приходит одна. Лично я рекомендую сторожить моих кадетов в общежитии”.

“Вы предлагаете домашний арест?” Спросил директор, сплетая пальцы.

“Да”. Просто ответил Мемфис.

Директор постучал по столу и кивнул в ответ. Затем он поднял глаза на поднятую руку.

“Кадет Лорин, у вас есть свои предложения?”

“Сир”. Юноша кивнул.

“Я прошу, чтобы охрану Класса Д поручили моему классу”.

“Похвальное предложение…” Директор кивнул.

“Но в данный момент у нас ограничены ресурсы. Мы не можем позволить себе столь пренебрежительно использовать воинов с тремя самоцветами. Продолжайте содействовать следователям”.

“…Как скажите, сир”. Лорин склонил голову.

“На этом всё. Всем следует вернуться к своему делу. Я прав?” Неожиданно директор обернулся к девушке в белом. Она помедлила, а затем пренебрежительно посмотрела на него и кивнула.

*********

Артур вошёл в свою комнату. Лампа бросала на стены ровный свет. Окно было распахнуто, стояла прохлада летнего вечера. Юноша окно прикрыл, и звёзды снаружи, неясные в искажении барьера, стали казаться как будто размытыми на мутном стекле.

Маг посмотрел на них и повернулся.

Диана стояла у двери, глядела в никуда. У неё уже довольно давно держался пустующий взгляд, — когда уводили Эрина, девушка сперва старалась не смотреть на него, а потом не сдержалась и повернулась — но уже сам юноша её тогда проигнорировал. Артур примерно представлял, почему.

А девушка не представляла и ей было больно.

Юноша присел на кровать и снял ботинки, затем стянул тяжелый плащ.

“Поспим”. Сказал он и забрался на верхнюю койку. Прилёг. Закрыл глаза. Некоторое время спустя снизу зазвучало копошение. Свет щелчком притих. Кровать затрещала и не очень плотный, прохладный матрас под белой простынёй прогнулся. Юноша открыл веки. На него смотрели тихие, большие и близкие глаза девушки. Сейчас она казалась совсем ребёнком.

“Можно?” Спросила она тихим и жалким голоском, потупив взор. Юноша кивнул — лицо его было во тьме — и подвинулся вбок, вылезая немного из компактного пододеяльника — для одеяла было слишком жарко — и прижимаясь рукой в прохладную стену. Девушка забралась к нему и устроилась у самого края. Потом неловко придвинулась — пространства было мало, повернуться всем телом было нельзя — и приобняла его за руку, вжимаясь в неё щекой.

Спустя какое-то время девушка сказала:

“Давно мы так вместе не спали”.

Юноша едва заметно кивнул.

“Извини”.

“Я не против”.

“Мер… можешь сказать что-нибудь… что угодно?” Она вжалась крепче в его руку.

Артур посмотрел вверх и задумался, а затем вздохнул и медленно начал высказывать свою мысль:

“Я не верю в смерть. Есть… у всех есть определённая иллюзия, что жизнь — это как мгновение света среди двух краёв единой бездны. Я в это не верю”.

“Мне всегда казалось, что если это действительно так, это ограничение. Я их ненавижу. Если жизнь и вправду просто вспышка в чёрном океане, то даже если будь она вечной, она всё ещё останется не более чем… 'искрой в омуте неизвестного'. Я с этим не согласен. Смерти нет. Нет этого различия между бытием и отсутствием бытия”.

“Даже… когда мы мертвы, это не значит, что ничего нет и что нас нет. Я думаю, тогда всё ещё может быть. Всегда есть возможность, шанс. Однажды в неумолимый момент я воскресну. Мир не ограничен даже воображением. У времени нет конца, а если и есть, у него может быть новое начало. Всегда есть возможность вернуться к жизни. Может быть случайно, может быть по умыслу”.

“Через миллион лет, через тысячу, немедля. Пока есть время, а время… предположим оно есть пока существует возможность времени, как таковая, и пока есть мир, а мир будет до тех пор, пока мир возможен, а возможность всесильна, жизнь тоже возможна. Возрождение возможно”.

Артур выговорился и когда замолчал, рядом уже гремел храп. Юноша покосился вбок. Девушка жалась ему в плечо, тёплое дыхание грело его правую руку — а левая уже привыкла к прохладной стене. Диана за день устала, с братом она чувствовала себя в безопасности и чувствовала своего брата в безопасности. Поэтому девушка уснула почти мгновенно. Юноша попытался вытянуть руку из её хвата, но Дианы сразу же крепко и отчаянно за неё схватилась. Тогда Артур вздохнул и расслабился.

Он посмотрел в лицо Дианы, очень близкое, и поправил несколько волос, который падали ей на губы.

Затем он взглянул вверх.

Его мысль, начатая ранее, продолжалась. Артур не боялся смерти, и поэтому никогда не чурался убивать, несмотря на свой сильный недостаток — его, почему-то, всегда беспокоило, что думают другие. В чужих мыслях маг видел целый мир, столь же важный, как и настоящий. Ему неприятна была чужая глупость, чужая слепота, чужая, неправильная грусть. Поэтому юноша всегда, когда убивал человека, убивать которого вынуждали обстоятельства, нежели желание, убивал ещё и всех, кто мог бы ему за это отомстить, но не только потому, что не желал возиться с местью, но и потому, что ему была неприятна их печаль.

Артур был не против прямо сейчас свернуть шею громко храпящей девушки.

Разумеется, он этого не сделал.

Артур ещё раз посмотрел в её беззаботное, спящее лицо и в мыслях вздохнул.

Кроме прочего, Артур не любил смотреть людям, которых ему предстояло убить, в лица. У него начинало ныть сердце. Маг не был совершенно бесчувственным, просто разум всегда брал приоритет над его сердцем. Голова у мага была холодной, у него не было моральных принципов. Поэтому Артур вполне мог перебить целый народ, но при этом пощадить случайного щенка просто потому, что тот был рядом и юноша видел его своими глазами — а значит убивать его было неприятно.

Разумеется, если убить его всё же будет полезно, Артур не дрогнет.

Юноша покачал головой и закрыл глаза.

Всё это было слишком утомительно. Самоанализ всегда наводил на него уныние. Возвращаясь к своим мыслям, юноша находил множество противоречий. Это было хорошо. Чем меньше он себя действительно понимает, тем лучше.

Но да хватит на сегодня. Медленно, под оглушительный храп, юноша погрузился в сон.