Прародитель Магии. Том 3

161. Имя и Дом

161. Имя и Дом

Артур вздохнул. Потом он вздохнул ещё раз. А потом и третий раз, когда первых двух не хватило.

Третьего тоже не хватило.

Внутри юноши разливались тёплые и нежные реки, сверкая немного покалывающим, золотистым блеском, — но реки не помогали ему справиться со страшной болью, которая ревела во всём его теле, — не много осталось от этого тела, — нежные разливы только ещё сильнее смущали его разум; юноша размяк, словно опущенный в молоко. Прежняя, хищная темнота у него в голове превратилась в бархатные подушки. Артур едва держался, чтобы не уснуть, но долго он так держаться не мог.

В себя его привели едва различимые всхлипы. Юноша приподнял голову и посмотрел на Аркадию. Девушка дрожала. Она согнулась, нанизанная животом на алебарду. Её руки были скручены в узелок, в них были переломаны все кости. Девушка бы прикусила губу, но не могла поднять нижнюю челюсть. Она жмурилась, но прозрачные капли всё равно невольно просачивались на её щёки.

И снова Артуру вспомнилось, как лежала она тогда, на земле, покрытая стрелами. И снова он подумал то же, что подумал и тогда: что девушка отличалась от него, она была ещё совсем ребёнком. Артур в очередной раз безуспешно попытался проглотить комочек крови, неприятно приливший в горле, хрипло выдохнул и перевернулся. Он пополз вперёд, двигая плечами и опуская подбородок в кровавую лужу.

Артур добрался до тельца спящей девочки и заглянул в её личико.

Ему вдруг представилось, что она сейчас откроет глаза, мелькнёт в них красными звёздами и жемчужно улыбнётся. А потом скажет: Эрхи, ты разве забыл? Если хочешь сломать волю человека, дай ему ложную надежду… Но ничего такого не происходило. Артур засмотрелся на дрожащие реснички ребёнка и вздохнул. Затем он принялся доставать зубами у неё из кармана — это было непросто, — кусочек сырого мяса.

Семь на вкус напоминала какую-то рыбу. Какую — Артур был не уверен. В морской кухне, да и в кухне вообще, юноша не разбирался. Он разлёгся на спину и стал терпеливо дожидаться, пока заново не отрастут его руки и ноги. Времени на это ушло не мало. Кусочек Семь был совсем маленьким. Девушка как будто была не уверена, когда его отрывала — и Артур даже представил себе, удивительно равнодушно, что таким образом, такой вот мелкой скупостью, выражалась её неуверенность в союзе с Джозефом: обычно девушка открывала от себя большие, щедрые куски.

Прошло несколько минут. Артур начинал опасаться, что не успеет отрастить все конечности, пока не развеется сила чудесного мяса, но к счастью обошлось. Поднявшись на ноги, юноша подошёл к Аркадии. Он развязал её руки, снял девушку с алебарды и уложил на землю. Затем он поднёс оставшийся кусочек плоти к её губам и замер.

У девушки была сломана челюсть.

Артур живо вспомнил, — и даже почувствовал легкое головокружение, — как Семь кормила его рот в рот.

Он заглянул в красные, опухшие и мутные глаза Арки, помялся и осторожно протянул кусочек мясо прямо ей в горло, и отпустил его, когда сработал глотательный рефлекс.

Затем Артур встал и осмотрелся. Храм изнутри покрывали трещины. Все витражи были выбиты, но вместо голубых небес широкие окна открывали вид на бурные тёмные тучи. Артур вдохнул кровавого и немного пыльного смраду; юноша вдруг подумал, что было бы приятно, пойди сейчас дождь.

Но тучи эти были не дождевые, а пепельные, и предвещали они только тягостную работу. Следовало поскорее взять у Марии рецепт лекарства и поговорить с королём гигантов. Артур мог только надеяться, что он будет существом достаточно разумным, чтобы согласиться на условия юноши. В лучшем случае даже выйдет направить великанов на армию эльфов, но это в лучшем случае. Артур в них никогда не верил…

Ну и конечно ещё была война. Она была ещё далека от завершения. Даже если они сейчас разобьют эльфов, у тех были и другие силы, и не мало. Один легион сидит в столице. Согласно донесениям, там сейчас рекрутируют стариков и детей… Придётся брать город в осаду… А ведь ещё был гарнизон ветеранов на границе с бывшими землями Вечной Весны…

Артур устало вздохнул. Ему вдруг так неприятно стало обо всём этом думать, что юноша просто замер, не решаясь сделать следующий шаг. Его взгляд в поисках невозможного освобождения пробежался по храму и замер на девочке. У неё были волосы цвета яблочного нектара и сизые, сонные, вот только что открывшиеся глазки.

Девочка поморгала, разлепляя веки, осмотрелась и приподнялась на коленки. Она покрутила головой, как зверёк, с интересом оглядывая окружающую разруху. Потом её большие глазки задержались на Артуре, и девочка резко опустила голову, и затрепетала.

Артур поморщился, вздохнул и подошёл к ней. Девочка ещё сильнее задрожала. Юноша остановился. Он понял, что если он сейчас что-нибудь скажет, ребёнок заплачет. Заплачек и заревёт своим неприятным голоском…

Артур подумывал заранее заткнуть уши, как вдруг девочка что-то заметила, вскочила и на неловких ножках побежала мимо юноши. Она бросилась на девушку в пыльном платьице горничной и широко обняла её своими неловкими ручками, вжимаясь лицом в её живот.

Аркадия, только пришедшая в себя, растерянно поморгала и взглянула на Артура. Потом она некоторое время молчала, разглядывая макушку девочки. Служанка помялась, приподняла руку и неловко погладила ребёнка по голове. Покраснела.

Артур наблюдал за ними и странное, незнакомое чувство наполняло его сердце — настоящее сердце, собственное. Он это чувство прогнал, покачал головой и подошёл к паре. Девочка услышала его шаги по кровавой луже и забежала за спину служанки, выглядывая на Артура своими большими сизыми глазки. Только теперь кроме испуга в них читался интерес. Артур остановился, подумал. Он спросил, обращаясь к ребёнку немного приглушённым голосом:

"Как тебя зовут”.

Глазки поморгали.

Им как будто нужно было время, чтобы понять его вопрос.

А потом они сузились и наполнились слезинками. Вся девочка вдруг покраснела, всхлипнула, и ветренный, но в основном тихий храм наполнился пронзительным, острым как лезвие плачем. Артур скривился. А девочка ревела всё громче и громче, зарываясь красным личиком в складки платьица Аркадии — служанка растерянно и нежно гладила её по голове. Девушка взглянула на Артура и покачала головой.

Юношу таинственным образом задело это её качание.

Он развернулся, схватил труп Казнера за ногу и потащил на выход из храма. Интересно, гиганты узнают его без головы?

Такая морока будет, если не узнают.

Жаль плоть Семь не воскрешает мёртвых. И жаль ещё, что Растяжка Времени была ещё такой неудобной на Пятом ранге. Заклинание действовало следующим образом: Артур закрывал часики, и они начинали непрерывно поглощать его манну. Когда манна заканчивалась, или когда юноша открывал часы, время отматывалось до того момента, когда он их закрыл. Пока ещё у Артура было мало манны, и потому использовать их в бою было проблематично.

К тому же на Пятом ранге существовало неприятное ограничение — любой, кого Артур касался во время боя, тоже, как и он, сохранял память о стёртом времени.

Так, например, если бы Артур отмотал время, когда на него напал Джозеф, юноша бы воскресил Казнера, вместе с памятью. Это было бы крайне опасно. С Джозефом ещё можно было что-то придумать — он хоть и был опаснее эльфа, но сейчас хотел только заполучить себе тело Артура. Казнер же стремился его убить.

Кстати о Джозефе, уже у самых дверей храма, Артур услышал знакомый голос:

На скале, у золотистого пляжа разложился мужчина в сером на белую рубаху. Вид у него был предельно унылый. Мужчина одним глазом поглядывал в зеркало, в котором открывался вид на окружающий мир.

“Маргарита”. Буркнул Джозеф, подпирая макушку ладонями и переводя взгляд в небо:

“Твою дочь зовут Маргарита, Эрхи”.

Хмыкнул.

“Стыдно не знать”.

…

…

…

Спустя пару часов дождь так и не пошёл, но облака немного поредели, и разрушенный храм наполнился нежным сиянием золотистого заката. Артур открыл двери и пошёл с Марией по коридору. Спустя какое-то время за ними вошла Альфия. У неё до сих пор кружилась голова. Лицо её было бледным, глаза пустыми. Она немножко горбилась и была медлительна и уныла. Но потом она увидела такое, от чего её всю пробрал живительный холодок:

В самом конце коридора, возле разрушенного дерева сидела служанка. У неё на коленях спала маленькая девочка с длинными волосами. На девочку и на Аркадию падал самый нежный свет, и вокруг светлыми огоньками витала пыль. Картина была одновременно трогательной и даже какой-то священной.

Мария не могла её видеть. Она бы этому расстроилась, но о чём не знаешь, — о том не жалеешь. Девушка встала рядом со служанкой и склонилась над маленькой девочкой. Её белая, нежная рука нащупала голову ребёнка, и Мария её нежно погладила.

“Какая милая… Ей снится, что она лежит в объятиях мамы”. Сказала Мария.

Аркадия промолчала.

Мария улыбнулась:

“В некотором смысле, так оно и есть”.

Служанка вдруг посмотрела в её лицо, замотанное белой повязкой, и опустила голову. Щёки девушки обрели лёгкий вечерний румянец.

Артур поглядел на девушек и некое спокойствие, умиротворение тронуло его душу. Юноша прошёлся глазами по храму. Он уже почти развалился. Из каждой трещинки вырывались линии света. Они изрезали весь пол, словно древесные корни. Дул ветер, и уже почти не пахло кровью. Близилась ночь, но она была ещё так далеко.

Артур о чём-то напряжённо подумал, решился на что-то и повернулся к Альфии. Она дёрнулась, когда заметила его взгляд, и сразу хотела отвернуться — но сдержалась и только поморгала. Артур одобрительно кивнул, достал простое чёрное копьё и вручил его в руки ошарашенной Альфии. Затем он сказал:

“Нужно захватить столицу и уничтожить ещё два легиона. Сейчас они на границе с Землями Вечной Весны…” Говорил монотонным голосом Артур. Альфия его слушала, и даже запоминала, хотя и не совсем понимая, зачем он рассказывал ей свои планы.

“…У тебя столько времени, сколько нужно… Сама придумаешь себе наказание, если не справишься”.

Альфия выпучила глаза и открыла рот.

“Теперь ты командуешь войском.” Закончил Артур.

“А я иду домой”.

Артур вдохнул прохладного и светлого вечернего воздуха и снова засмотрелся на девушек, склонившихся над ребёнком. А на языке и в голове юноши всё отдавалось эхом это таинственное и тёплое слово — дом.