Прародитель Магии. Том 3

168. Кролик (Эпилог 3-го Тома)

168. Кролик (Эпилог 3-го Тома)

Свет заливался из высокого окна, наполняя комнату и отражаясь о белоснежную кровать. Ярко сияло на нём белое, широкое, спадающее на пол одеяло. С него спустились две ножки. Одеяло дёрнулось и окружило девушку, накрывая её белые плечи и голые белые руки. Ножки девушки в три шажка преодолели комнату. Она опустилась на стул. Улыбнулась. Её волосы спадали на одеяло, в которое она была замотана, и сверкали рыжими завитушками.

Мария потянулась и придвинулась к столику, приставленному к стене, и нащупала на нём угловатую чернильницу и перо. Она обмакнула пёрышко в чернила — тонкая чёрная слюнка протянулась между ними, — и притянула белый лист. Девушка стала выводить на нём чёрные, липкие слова. Она писала, не отвлекаясь на точки и на запятые, не размечая строчки. Фразы её косились и кренились, буквы подпрыгивали — но для неё всё это было не важно. Главным для девушки было запечатлеть слепок, тот образ, ту мысль, которая сияла в её голове, и уже потом, когда белое пламя у неё на душе остынет, она будет чёркать высохшие слова и подгонять их под необходимые правила.

Мария строчила. Вдруг девушка охнула. Её схватили крепкие руки. Девушка оторвалась от стула, её рука выпустила перо, и на белый лист упала чёрная клякса. Затем Мария опустилась на ровные, но мягкие колени. Сжала ножки.

“Артур, я работаю”.

Юноша молча вернул в пальцы девушки перо и положил на её ручку свою руку. Мария улыбнулась. Она уселась на коленях поудобнее и снова стала строчить. Но теперь девушку вела наводящая рука. Она не сдерживала Марию, но только исправляла все неточности её движений: сглаживала кривые буквы, выпрямляла фразы. Девушка словно облачилась в корсет, выпрямляющий осанку. На листок выводился красивый и чёткий почерк. Сама собой Мария вдруг стала думать. В полёт её фантазии вмешалась мысль. Девушка стала писать медленно, сдержано, обдумывая каждый оборот и каждую рифму. Выведя очередную строчку, девушка подумала и нежно царапнула на бумаге точку. Потом зевнула.

И снова она взмыла в воздух и опустилась на кровать. Мария задумчиво погладила свою голень — на ней был небольшой красный отпечаток.

Артур заметил её движение и взглянул на собственное плечо — на нём тоже была красная метка. Юноша и девушка одновременно обратились к Аркадии. Она закуталась в покрывало, сжалась в клубок, лицом к стене, и сопела как зверёк.

“Она кусается…” Проговорила Мария.

Артур кивнул.

Девушка действительно кусалась.

И довольно больно.

“Она счастлива”. Улыбнулась Мария.

Артур кивнул.

Он понимал это, даже не умея читать мысли.

Потому что Аркадия улыбалась во сне.

Её улыбка была нежной…

И очень довольной.

*********

Весна сменяет зиму, один год сменяет другой. Всё течёт, и всё течёт по кругу.

Снова стояло зимнее утро, и снова бледный, ещё слабый свет наполнял замковые коридоры, едва пробиваясь сквозь облепленные снежными узорами окна.

Свет падал на лицо. Хмурое, женское, красивое. Лицо взрослой женщины. Ещё далеко не старой, ещё очень даже молодой, но всё-таки лицо уже не девушки, уже именно женщины. Её карие глаза были сухи. Каштановые волосы ровно подстрижены. Строгое, чёрное платье гувернантки было ей очень под стать.

Женщина сжимала губки. Вдруг она ворвалась в светлые покои, грохоча дверями, и сразу её обдул холодный ветер из открытого окна.

Стены комнаты, в которую вступила женщина, все были заставлены книжными полками. Справа стоял высокий платяной шкаф. Посредине комнаты — широкая, трёхместная, — женщина вздрогнула от мысли, сколько на нём может уместиться «тел» — кровать. Её накрывало толстое и мягкое как снежный покров одеяло. Женщина тихо встала у изголовья, вздохнула и резко его одернула.

“Утро доброе, мама!” Прозвенел голосок, сверкнула улыбка, и пока над кроватью вздымалась белая пелена, о пол стукнулись светлые ножки. Ножки ловко приподняли штаны, приподняли шёлковую рубаху; тонкие белые ручки схватили с тумбочки ниточку и небрежно связали ей разливы длинных волос цвета яблочного нектара.

Юная девушка обернулась и засверкала улыбкой в хмурую гувернантку, которая нависала перед нею, точно чёрный ворон. На девушке была просторная, мятая белая рубаха и длинные светло-коричневые штаны. Вся одежда казалась ей очень великоватой. Длинные волосы девушки были собранные в неряшливый хвостик, чем-то похожий на кроличье ухо. Неряшливые локоны спадали на её маленькое, молочное, ещё немножко детское личико. Сизые глазки девушки с натянутым весельем смотрели на «маму».

Мама холодно отвернулась от взгляда дочери и оглядела кровать. Потом она заглянула под неё. Затем, не зная, куда ещё посмотреть, женщина покосилась в потолок… Всё это время девушка стояла и закручивала свои волосы в колечки. Женщина пробежалась глазами по всей комнате и только потом наконец расслабила хмурые брови.

“Видишь, я всегда держу слово! Обещание — это обещание. А теперь пошли, пошли, я уверена, ты приготовила мне завтрак. Мам, я люблю твои завтраки”. Девушка опустила руку на плечо мамы и стремительно повела её к дверям. Мама сперва мялась, а потом почувствовала лёгкий поцелуй на щеке. Улыбчивая девушка покраснела. И тогда мама тоже покраснела и тоже, очень сдержанно, улыбнулась.

Но вдруг женщина что-то услышала и остановилась. Она немедленно посмотрела на платяной шкаф. Внутри был какой-то стук, потом копошение. Дочка сглотнула и отвела глаза.

“Крысы, наверное…” Протянула она, сперва пытаясь потащить маму дальше, а потом, когда женщина отказалась поддаваться, пряча шкаф у себя за спиной.

Мама вдохнула, резко прошла мимо дочки и открыла дверцу шкафа.

Глаза женщины расширились, а лицо помрачнело.

В шкафу лежала связанная, с кляпом во рту, совершенная голая девушка с короткими шелковистыми волосами.

Они посмотрели друг на друга.

Мама посмотрела на дочку.

Она покосилась в окно: “Она… дала согласие”.

Мама ещё раз взглянула на связанную.

Та замешкалась, потом покачала головой. Потом ещё немного подумала и неуверенно пожала плечами…

И глубоко покраснела.

Женщина выдохнула.

“Так, это, пойдём завтракать?” Спросила девушка.

Гувернантка повернулась и покачала головой.

Улыбка дочки исчезла.

…

…

…

“И вот почему с женщинами всегда сложно. Неуравновешенные создания. Нет бы кивнула, сама ведь просилась. Она мне за это ещё заплатит”. Поглаживая спину и грозно улыбаясь говорила юная принцесса.

Она и её спутник шли вдоль мутно освещённого коридора.

“Уловил, Рельчик?”

Релик вздохнул про себя и кивнул, — кивать он умел, — а потом вытер сверкающий на лице пот. Мужчина был облачён в тяжёлую рыцарскую броню и кольчугу. На поясе у него висел длинный меч. Принцесса Маргарита «украла» Релика, прямо когда мужчина тренировал юных Воинов Самоцвета.

С одной стороны, Релик возмужал за эти годы, стал более серьёзным, — как он сам хотел верить, — и потому это было для него немного неловко. С другой, он всё ещё предпочитал компанию принцессы потным рыцарям…

Релик слушал её звонкий, мелодичный и очень молодой голосок, которым она рассказывала совершенно обсценные эпизоды, и ненароком поглядывал на девушку, которую ещё недавно впору было называть девочкой.

Просторная мятая рубаха почти целиком открывала её плечи и ключицу, но прятала всё, что снизу. Хвостик её волос весело покачивался у неё за спиной, словно заячье ушко. Мужчине невольно вспомнилось, как много лет назад, когда он и сам был намного моложе, — хотя он и сейчас был молодым, — он точно также провожал эту девочку по коридорам замка… Столько лет прошло.

Релик спросил, совсем не думая, чтобы поддержать беседу:

“Принцесса, а мужчины значит…”

“Хм?” Релик был уверен, что она ответит шуткой. Но неожиданно девушка отреагировала очень остро на его вопрос. Она остановилась и всмотрелась в Релика своими большими, просто огромными, детскими сизыми глазками.

Мужчина немедленно сглотнул и выпалил первое пришедшее в голову оправдание: “В смысле… У его Величества нет других детей. Что если вам придётся стать королевой? Тогда нужен наследник…” Хотя король ещё молод и вполне способен завести других детей, подумал Релик, подумал и решил, что если девушка на это укажет, он усмехнётся и скажет, что не подумал…

“Не знаю, не знаю… Знаешь, интересуют. Один единственный тип. Экспонат”. Девушка вдавила пальцем в свою щёчку и покрутила.

Релик растерянно кивнул и вдруг смутился. Единственный… О ком это она могла говорить?

Релик неуверенно спросил:

“А можете сказать, ка…”

“Могу!”

Мужчина тут же напряг слух:

“Во-первых, он должен быть старше”.

У Релика затрепетало сердце. Теперь он действительно напрягся. Мужчина уже много лет был мальчиком на побегу… Охранником, да, охранником принцессы. А что если она… Девочки, говорят, очень влюбчивы в детстве… А он всегда был такой мужественный… Но это неправильно… Но если… Его ведь вздёрнут…

“Ещё у него… Такие мышцы!” Меж тем девушка, не обращая внимания на взволнованные мысли мужчины, напрягла руку, как будто показывая мускулатуру, которая совершенно не наблюдалась под её пышной рубашкой.

Релик вспомнил, как сам недавно кичился мышцами перед новобранцами, и слегка заволновался. А что, если всё-таки…

“А ещё он высокий!” Девушка встала на носочки, и всё равно была довольно низенькой, не выше плеча мужчина…

“И умный. Как я”.

Релик опешил. Хотя, если так подумать, на его счету было немало успешный военных задумок и инноваций. Маршал Грюнвальд всегда называл его хитрым убл… То есть хвалил его за хитрость…

“А значит знает грамматику, логику, риторику, арифметику, геометрию и продвинутую магическую теорию. Ещё он должен знать языки не меньше моего. Я, кстати, говорю на двенадцати. Семь хвалила мой драконий. Ррар~”.

Если так подумать, он идиот.

А девушка всё продолжала, теперь мечтательно глядя в никуда:

“Ещё он должен быть сильный”.

Тут Релик снова обрёл какую-то уверенность. Он, заместитель Маршала, слыл первым рыцарем всего королевства. В то время как многие властные дворяне были только на Втором ранге, он уже был на Треть…

“Ну, то есть должен быть не слабее папы”.

“…”

“А ещё у него обязательно должны быть чёрные волосы, он обязательно должен носить серое пальто, и его глаза…”

Девушка щелчком пальца открыла тяжёлые замковые ворота и всмотрелась в ясное голубое небо, и широко улыбнулась:

“Пусть они сверкают словно красные звёзды”.

“Знаешь кого-нибудь такого?” С невинным, но как-будто едким интересом спросила принцесса.

Релик мрачно покачал головой и вдруг опомнился. Они пришли во двор замка. В углах, возле конюшни и склада, лежали груды снега. Было ещё темно — солнце ещё не взошло из-за далйкой горы.

“Принцесса, зачем мы сюда пришли?”

“Альфик в отъезде, папа тоже. Мне не с кем проводить разминку”. Ответила девушка и стала разминать своё воздушное, как будто совсем ничего не весящее тело.

“Как думаешь, протянешь три раунда? Я недавно перешла на Пятый ранг, но не бойся, использовать буду только мизинец”.

Сказала девушка, посмотрела прямо на Релика и похрустела мизинчиком — он загремел словно чугунный колокол.

Душа рыцаря ушла в пятки…

…

…

…

Спустя двадцать минут потерявшего сознание мужчину в помятой броне потащил за ногу седой, горбатый уродец с новой, золотистой лентой на плече. Вдруг он повернулся к небу и помахал рукой.

С неба ему помахала юная девушка.

Она стояла на громадной жёлтой туше — на голове гигантского, размером с целый дом, цыплёнка, который восседал на крыше башни из красной черепицы.

Девушка повернулась и всмотрелась в дальний горизонт, в горы. Солнце приподнималось из-за далёкой вершины, медленно стягивая с города одеяло мрака. Маргарита нежно улыбнулась, наблюдая, как загорается усыпанный снегом белый город, а потом вытянула руку и раскрыла ладонь.

Девушка вытянула её к солнцу и как будто попыталась схватить его, взять за шкирку, удержать; но пылающее зарево, совершенно её не замечая, выскользнуло из хвата девушки и загорелось на всё голубое небо.

В ясное, немного детское лицо девушки ударил свет. Цыплёнок у неё под ногами дёрнулся и издал пронзительный крик. С башни посыпались льдинки. Каждый сугроб и каждая снежинка вспыхнули и засверкали.

Девушка опустила руку и вздохнула.

Хвостик её волос дрожал точно кроличье ушко.

В её глазах мелькнули голубые огоньки.

“Когда-нибудь ты будешь моим”.

Сказала она, и губы её раскрылись.

И снова она усмехнулась, только очень особенно: девушка засверкала солнцу всеми зубами в ослепительной жемчужной улыбке.

Конец III Тома.