Прародитель Магии. Том 4

195. Почему бы и нет?

195. Почему бы и нет?

Когда Артур вернулся в комнату за красной дверью, белая женщина, Кровавая Императрица, пришла в себя и готова была поведать оставшуюся часть истории; Артур о ней более или менее догадывался, и вскоре его догадки подтвердились.

После того как младшая принцесса сбежала, за нею была объявлена охота. Прошло много смутных лет, и однажды девушка вернулась.

Она отрубила голову Сумеречному Гиганту.

Она выдавила глаза и свела с ума герцогиню Атросити.

Она расплавила шлем воина Анарха.

Она заточила безумного Пирра в оловянную куклу.

Она сделала из Сулеймана старого и дряхлого старика.

Она изуродовала Золотую Банши, навсегда облачив её в маску.

И она вырвала сердце своей матери, но не съела его и мать свою не убила; она оставила её жить, тем самым обрекла на вечные муки, здесь, в замке на берегу.

Когда рассказ пошёл про вырванное сердце, Артур вспомнил, а потом вновь ощутил биение, вибрацию, пронизывающую весь замок. И сразу ему представилась темница, в которой сердце, подвешенное цепями и набитое гвоздями, сухое точно древесный корень, трепещет от безумной жажды.

Мужчина покачал головой, сам не зная почему.

История продолжалась: младшая принцесса добилась верховной власти, она добилась подчинения; её сестра, единственная соперница её правления, оказалась в цепях, из которой женщина и не стремилась даже бежать. А девушку, в честь её безумной амбиции, стали именовать «Шанти».

Вечный мир.

Однажды, после тяжёлой битвы, вымотанная Шанти стала жертвою предательства со стороны своих слуг; они заточили её в глубочайшие казематы, а сестру её освободили и нарекли своей Императрицей. Правила женщина сдержанно и не долго. Скоро она дала клятву никогда больше не пить кровь и оставила свою Империю, убежав на далёкий север. Все дальнейшие события были знакомы Артуру, и слушать рассказ о них мужчина не видел смысла. Он махнул рукой, показывая, что хватит, и женщина, опустивши голову, замолчала.

В свои длинных призрачных руках она всё ещё теребила ржавые ножнички. Артур смотрел на них какое-то время, а потом одёрнулся и вышел вместе с Аркадией за дверь. Они молча постояли в коридоре, после чего мужчина направился куда-то влево. Ноги его ступали немного неловко, и весь мир, все тихие и мрачные коридоры, казались ему непривычно объёмными и холодными; длительное погружение в прошлое оставило свой след, и ему только предстояло сбросить его и заново привыкнуть к настоящему.

И опять же, было как-то холодно. Артур наколдовал себе рядом огненный шарик.

Пребывая в мыслях, мужчина незаметно для себя вышел на террасу. И сразу все мысли его развеялись, и вместо них зазвучал тихий рокот океана, а образы в его голове потерялись в вышине пространного неба. На далёком горизонте поднималось золотистое солнце, ещё немного прикрытое водою, как сонный, не до конца раскрывшийся глаз. Артур взглянул прямо на пылающий диск. Всё вокруг него зажигалось светом, тени сжимались в ломаные углы, а мужчина стоял неподвижно, освещённый леденящими солнечными ветрами и овеваемый солоноватым бризом.

Вдруг в голове Артура мелькнула достаточно странная идея. В любое другое время он позволил бы ей исчезнуть, столь же стремительно, как исчезают в его голове любые имена, но сейчас мужчина почему-то уцепился за эту идею; наверное, потому что она была тёплой.

Если так подумать, Артур ненавидел холод и зиму.

И эта его идея была словно пощёчиной зиме.

Проникнуть в столицу Кровавой Империи, освободить Шанти… Всё это можно было сделать позже, а сейчас… Почему бы и нет?

— У тебя с собой купальник? — спросил мужчина.

Аркадия повернулась к нему и широко раскрыла глаза.

…

…

…

Маргарита дула на стекло и рисовала на нём узоры, пока напротив неё, за деревянным столом, Альфия в своём красном платье, во всей своей тяжёлой бижутерии, хмуро просматривала бумаги. Вот девушка взяла ещё один листок и спросила, не переставая бегать глазами по строчкам:

— Ты будешь работать?

— Да, — просто ответила Маргарита.

Альфия продолжила читать. Вот ещё одна бумажка пополнила левую стопку, примерно равную по вышине правой, и девушка с короткими сребристыми волосами вдавила в неё печать. Альфия пару секунд пялилась в стол, после чего схватила следующий лист и продолжила чтение. Она спросила:

— Когда.

Интонации вопроса в её голосе не было совсем.

Перед Маргаритой тоже лежали две «стопки», одна из них была очень высокая, примерно в двое выше стопок Альфии, — вторая представляла собой один криво положенный листочек.

— Когда… нибудь.

Альфия покосилась на девушку исподлобья. Маргарита разложилась на кресле, закинув ноги на подоконник, и вырисовывала на окне кролика. Девушка дорисовала ему ушко, повернулась, словно чувствуя хмурый взгляд на себе, и сказала, слегка улыбаясь:

— У меня зимняя меланхолия, Альфик; ничего не могу с собой поделать.

Альфия хмыкнула и вытянула ещё одну бумажку.

— Самодурка. Как Он.

— Ты про папу?

— Да.

— Хм… — девушка задумчиво сложила руки за головой и уставилась в потолок:

— Знаешь, самодур — это ему действительно подходит. Хорошее слово ты нашла, Альфик. Читаешь словарь, который тебе подарила тётя?

— …

— Слушай, Альфик, а когда ты говорила, что он тебе дорог… Ты что имела в виду?

Альфия на секунду застыла с бумажкой перед глазами, а потом шмыгнула носиком:

— А что я могла иметь в виду? Он растил меня, я к нему привыкла. Он дал мне мою жизнь, ну, в том смысле, жизнь, которую я живу сейчас, и я ему благодарна.

— То есть папа для тебя что-то вроде… Папы?

— Наверное, — девушка покосилась в бок.

— Дайка сформулирую мысль, он для тебя что-то вроде приёмного… Нет, что-то вроде родного отца, который за тобой плохо ухаживал, и который тебя бросил, но которому ты всё равно благодарна. Как бы. Так?

Альфия помолчала и вздохнула:

— Наверно.

— Вот-как, вот-как.

Принцесса улыбнулась. Альфия не возвращалась уже к бумагам, но выжидающе смотрела на девушку.

— А… Ещё вопросик. Маленький такой. Альфик, а я тебе, получается, как сводная сестра? На четвертинку?

Девушка не имела ни малейшего понятия, откуда принцесса вывела «четвертинку», — она догадывалась, но не позволяла себе развивать эти догадки, и только кивнула. А затем произнесла хрипловатым голосом:

— Да.

— А меня ты любишь? — быстро проговорила принцесса и пристально уставилась в потолок, как будто пытаясь там что-то разглядеть. Она уже довольно давно не меняла своего положения, хотя с виду оно казалось достаточно неудобным.

Альфия отвернулась и долго молчала, а потом одёрнулась, нахмурилась и сказала:

— Да.

Принцесса выдохнула и взглянула в окно:

— Альфик… Я тебя обожаю.

Альфия ей в ответ хмыкнула, хотя и немного неуверенно. Вдруг прямо перед ней на стол положили ещё одну бумажку. Девушка покосилась на эльфийку с серебристыми волосами, — Эли молча отвернулась.

Неловкое молчание продолжалось едва ли ни минуту, после чего принцесса снова заговорила, закончив вырисовывать на стекле второго кролика, очень высокого, с длинными ушами.

— Кстати говоря, по поводу гиганта, которого заметили на границе… — заговорила было девушка, как вдруг в комнату вошёл Артур:

— Собирайтесь, — сказал мужчина и вышел.

Альфия и Маргарита переглянулись. Принцесса ярко улыбнулась и вскочила на ноги, а девушка покачала головой и с хрустом выпрямилась во весь своей двухметровый рост.

Все трое вышли за дверь.

Вдруг принцесса вернулась, шустро дорисовала кое-что на своём рисунке, и побежала назад.

На белом стекле было изображение двух кроликов: маленького одноухого и большого ушастого.

А над ними — спешно начерченное сердечко.