Прародитель Магии. Том 4

212. Монолог

212. Монолог

Языки красного пламени облизывали глянцевый чёрный пол; в просторном помещении, большей частью сокрытом во тьме, как будто накрытым пышным одеялом, раздавалось хриплое дыхание. Атросити лежала на полу, распластанная, как ангел, и слегка наклоняя свою голову. В её лицо была вдавлена уродливая красная маска, так что открытыми оставались только кукольные глаза девушки и её красный рот — его маска удерживала таким образом, что девушка не могла сомкнуть губы. Её красноватая слюна вытекала на пол.

— Мне вообще не интересно тебя пытать — сказала Шанти со своего чёрного трона. Девушка сидела по правую руку от красной свечи, и потому только на левую её сторону падал свет, а правая наоборот, была затемнённой.

Шанти была в плотном красном платье, с широким поясом, с длинной юбкой, — она была наряжена, как раньше. Как наряжалась всегда, и только красных сапожек не было у неё на ногах, — девушка была босая. Её бледные белые ноги лежали на чёрной глянцевой поверхности пола. Шанти взглянула в пустые и блестьящие глаза Атросити у себя в ногах — если настоящие глаза были как драгоценные камешки, то эти напоминали стекляшки — и сказала:

— Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Я не против. Мне вообще всё равно, что ты обо мне думаешь. Хотя на самом деле я хочу тебе помочь.

— Я пытаюсь тебя… Даже не знаю, как это до тебя донести… Перевоспитать. Ты всегда была рабыней, и не в том плане, что раньше ты слушала мою мать. Твоим настоящим мастером всегда была твоя плоть.

Шанти откинулась на спинку своего трона и слегка улыбнулась:

— Зачем существует сознание… Я долго думала об этом, и знаешь, я кое-что осознала. Мы, сознание, то есть то, что говорит друг с другом, использует слова, думает, — мы все рабы. И я уже говорила тебе, что наш хозяин, — это наша плоть, вот это вот мясо. Отпрыск должен слушаться своего родителя, слышала такое? — Шанти хмыкнула. — Плоть всех нас породила, и мы не можем её ослушаться, вообще. Мы как на привязи, как шавки. Все чувства, всё, что ты чувствуешь, представь себе, как страх, возбуждение, или… Или… — девушка опустила голову, и белые волосы закрыли её глаза и опустили волнистую тень на её улыбку:

— Это всё проклятые цепи. Раскалённые цепи. Если телу что-то нужно, оно нас ими хлестает. Потому что мы его рабы, — девушка накрыла свой высокий лоб ладонью. — Тебе такое не мерзко? Наверное, нет. Знаешь, даже если мы все рабы, ты всегда была особенно убогой. Я пыталась это исправить, я вырвала тебе глаза, чтобы пресечь твой фетиш, но ты не успокоилась. Весь мир стал для тебя серым, а ты продолжаешь жрать пыль из этого пепелища. Какая жалкая тварь.

Девушка встала со своей трона и прошлась вперёд. Её тень, немного красноватая, нависла над Атросити и затмила фальшивый блеск её глаз, — в них не осталось никакой жизни. Шанти заговорила, почти шёпотом:

— Больше всего меня другое злит в этом проклятом рабстве. Что мы без него не можем, мы были созданы для него, в нём… Смысл всего, что мы вообще есть. Если нас отодрать от тела, мы просто развеемся в пустоту. Если не подгонять нас кнутами, страхом, болью, голодом, похотью, мы так и будем стоять на месте. Развеемся. Это наша движущая сила, мы без неё не существуем, не можем существовать…

— Лучше уснуть, чем дальше быть рабами, — проговорила девушка и прикрыла веки.

— Пока мы ещё не заснули, я попытаюсь воспитать из тебя что-нибудь, что угодно, не важно. Жри сколько влезет, этого я тебе не запрещаю. Я запихаю в тебя столько мяса, что ты никогда больше не сможешь получать удовольствие от еды. Я отберу и другие твои удовольствия, твои страсти. Зная, насколько ты мерзкая тварь, ты начнёшь искать новые. Скоро тебе начнёт нравится, что я стою так над тобой, скоро если я буду делать так… — девушка опустила свою нежную бледную ногу на уродливую маску Атросити, — ты будешь в экстазе биться. Но всё-таки… Я попытаюсь сделать из тебя что-то настоящее, а не только плоть. Мы подруги, как никак, — Атросити замычала, и тогда Шанти надавила на маску. Из-под неё брызнула кровь. Зал охватил грохот, а пламя свечи пустилось в безумный танец.

— Хотя и пытать тебя немного не помешает. Ну, знаешь, пытка помогает отлипнуть от тела. Лежи пока они не вылупятся и даже не думай вставать, — грозно сказала Шанти, и пошла вперёд, во тьму. Атросити осталась неподвижно лежать на земле. Дыхание её было неровным, частым. Ей нужно было время, чтобы успокоиться. Подняться на ноги девушка не могла.

Ей этого не разрешали.

Ей не разрешали даже лечить себя, хотя девушку сжигала изнутри страшная боль. Шанти растормошила её внутренности и что-то оставила среди них.

Что — Атросити не имела ни малейшего понятия.

С минуту она просто тяжело дышала, и вдруг поперхнулась. Девушка стала кашлять кровью и слюной, а потом вся напряглась и глухо замычала. Что-то тяжёлое и слизкой наполнило её горло и полезло наружу.

Закрыть рот Атросити не могла — ей мешала маска.

И поэтому девушка совершенно беспомощно наблюдала, как из неё медленно выползает огромный красный змей. Каждым своим движением питон сотрясал её тело. Ребристая кожа этого создания была вся покрыта её липкой кровью. Губы девушки лопнули. Атросити билась в конвульсиях, пока громадный змей полностью не выполз наружу, а потом её вырвало кровавой массой и костной пылью. Судороги охватили девушку и не отпускали несколько минут.

Потом она успокоилась и обмякла. Атросити хотелось разреветься. Она даже как будто хныкнула…

Но тут что-то опять подступила к её горлу.

И тогда девушка вспомнила, что Владычица сказала «они»…

…

…

…

Спустя многие годы Артур снова путешествовал в своей карете. Прошло уже достаточно лет, чтобы знакомое обитое сидение и тонкий столик покрылись не только пылью, но и ностальгическим очарованием. Всю дорогу, разбирая день и ночь только по своим часикам — впрочем, на землях Кровавой Империи по-другому было и нельзя, — Артур провёл безвылазно. Он не руководил своим войском, не обращался к ним, — мужчина только отдыхал. Он много спал и много общался с Марий. Девушка за эти годы наловчилась лепить очень правдоподобное окружение в мире снов, хотя и немного кривое — то сказывалось, что она забывала, как выглядит мир. Иногда она устраивала спектакли, а иногда они просто сидели в саду, за столиком, пока Аркадия, которую Мария тоже забирала в своей разум, лежала упёршись спиной о дерево, закинув голову и растерянно разглядывая его крону. Мария поглядывала на девушку грустными голубыми глазами.

В последнее время Аркадия почти всегда молчала, даже чаще обычного, но при этом стала как будто более прилипчивой

Артур ничего тут поделать не мог. Возможно когда он… Они одолеют Шанти, тогда…

Маг не был уверен в победе. Но шансы были. Пятьдесят на пятьдесят. По крайне мере, если Кровавая Императрица не вмешается в битву, чтобы спасти свою сестру… А сделает она это или нет — оставалось только гадать.

Артур немного волновался. Мужчина вообще не любил оттягивать момент битвы, — тогда в его голове плодилось слишком много глупых мыслей. Маг изнывал почти неделю.

Наконец одним славным утром в его карету постучали. Артур разрешил войти, и в дверцу всунулся Релик. Новый маршал, обросший мужчина с волосами цвета соломы и неряшливой, грязноватой бородой, сказал почти шёпотом:

— Заметили врага.

Артур кивнул и пошёл на выход. Когда ноги его ступили на чёрную землю, на мужчине уже висела грозная чёрная броня.