Правда варварской Руси

К Черному морю!

Первой крупной проблемой, с которой пришлось столкнуться Петру, была «висящая» на России война с Турцией. Крымцы продолжали беспрестанные наскоки на русские рубежи и Левобережную Украину. А Ян Собесский получал ханские удары, опасался, что и турки, разгромив австрийцев под Белградом, тоже навалятся на него. И поднял хай, что русские не внесли существенного вклада в борьбу. Угрожал заключить с Портой сепаратный мир, а договор с Москвой разорвать. То бишь голицынский «вечный мир» недорого стоил. Что ж, сепаратный мир союзников с Турцией и впрямь был бы опасен для России. Да и Петр с детства готовил себя к «марсовым делам». И, вопреки политике матери, решил воевать по-настоящему. Осенью 1694 г. провел маневры, Кожуховский поход, а на 1695 г. наметил нанести удар. История Азовских походов обычно излагается крайне некорректно. Пришел, дескать, Петр к Азову без флота и не смог взять, а на следующий год пришел с флотом, и крепость сама собой пала. В действительности же план первого похода был составлен довольно умно. Кто был его автором, неизвестно — может быть, Гордон, единственный опытный генерал в ближнем окружении царя.

Основывался план на опыте прошлых операций. Противник уже привык, что главные удары наносятся с Днепра, а с Дона идут отвлекающие диверсии. И было решено собрать большую армию и двинуть, как и раньше, к Новобогородицку. Но дальше ей следовало идти не на Перекоп, а на поднепровские турецкие крепости. Отрезать тем самым Крым от Балкан, чтобы хан не смог направить орду против союзников. И отвлечь врага сюда. А вторая армия в это время спустится по Дону и захватит Азов. Командующим днепровской армией стал Шереметев, она насчитывала 100–120 тыс. воинов — полки Белгородского, Севского разрядов, части из других округов, казаки Мазепы. Вторая армия была небольшой, 31 тыс., но Петр отобрал в нее лучшие части. Бутырский, Лефортовский, Преображенский, Семеновский полки, московских стрельцов. Их дополняли части Тамбовского разряда и донские казаки.

Азов был очень сильной крепостью. Он имел более 100 орудий, 3 оборонительных линии — земляной вал с широченным рвом и палисадом, каменную стену с и башнями и внутренний замок. А выше по Дону турки восстановили две каланчи, перекрывавшие реку цепями и артиллерией. Но гарнизон был небольшим, 3 тыс. И расчет строился на внезапности. Налететь, штурмовать, и десятикратное превосходство обеспечит успех. Ради быстроты передвижения даже не стали брать тяжелых пушек. Но с самого начала пошли ошибки. Вместо одного командующего Петр назначил «консилию» из Лефорта, Головина и Гордона, решения которой утверждались царем. Хотя военный опыт Лефорта ограничивался уровнем младшего офицера, а у Головина такового не было вообще. Разведку вели плохо. Скрытности не обеспечили и болтали слишком много. Туркам план стал известен. Они увеличили гарнизон до 10 тыс. и изготовили крепость к обороне.

27 июня 1695 г. к Азову подошел Гордон с авангардом, турки совершали вылазки, мешали ставить лагерь. Через неделю подтянулись главные силы. Головин встал на правом фланге, Гордон в центре, Лефорт на левом. Но и в Азов пришли еще 20 галер с янычарами. Русские начали обстрел, однако легкие орудия не могли причинить вреда стенам. Из крепости продолжались вылазки, а в степи сосредоточилась татарская конница, нападала, не пропускала обозы с припасами. Осада велась бестолково. Царь всюду лез, как мальчишка, сам палил из пушек, с лопатой рыл траншеи, все это перемежалось шумными пирами. Гордон писал: «Судя по нашим действиям, иногда казалось, будто мы затеяли все это не всерьез». Только донские казаки добились успеха. Ночной атакой захватили каланчи, взяли 21 орудие. Но вскоре к туркам перебежал голландец Янсен, подсказал слабое место на стыке корпусов Лефорта и Гордона, где укрепления еще не закончили, и 15 июля враг ударил туда, перебил 600 солдат.

А в это время войско Шереметева двигалось вдоль Днепра. Шло медленно, зато действовало грамотно. 26 июля подступило к крепости Кызы-Кермен. Она была слабее Азова, но тоже имела каменные стены. Защищали их 30 орудий и солидный гарнизон под началом Амир-бея. Рядом держались отряды татар Нуреддина-калги и Ширим-бея. Что ж, брать укрепленные города воеводы и ратники Златоглавой Руси издревле умели. Шереметев встал лагерем, отгородившись заслонами от степи. Немедленно развернулись осадные работы. Крепость обкладывали шанцами, ставили батареи. Янычары устроили вылазку, но их разгромили контратакой и загнали обратно. Уже 27 июля пошла бомбардировка. А одновременно рылись минные подкопы. 30 июля взрыв мины пробил огромную брешь в стене. И город капитулировал. Почти без потерь с нашей стороны «полону взяли множество, также и пожитков. А стояли под ним пять дней, в шестой взяли». В других турецких крепостях началась паника. Из Аслан-Кермена гарнизон бежал в Очаков, Шереметев занял город без сопротивления. А запорожцев и отряд солдат Жеребцова послал захватить Таван — очень удобно расположенную крепость на острове. Ее защитники тоже предпочли «выбежать».

Ну а под Азовом царь назначил штурм. Возражения Гордона о недопустимости атаки без проломов в стенах, без достаточного количества фашин и лестниц были оставлены без внимания. 5 августа атаковали. Бутырский и тамбовские полки взяли угловой бастион, но дивизия Головина задержалась в садах и опоздала с атакой. Турки этим воспользовались, перебросили к месту прорыва подкрепления с соседних участков и вышибли русских. Штурм обошелся нашим частям в 1,5 тыс. убитых. И лишь после этого было решено брать Азов осадой, вести миньг. Словом, делать то, с чего надо было начинать. Турки продолжали вылазки, мешали. Минные подкопы обнаружили и взорвали. Петр упрямился, велел рыть новые. Завершили их только 20 сентября, штурм назначили на 25-е. Из двух мин сработала одна. И ворвавшийся в пролом Лефортовский полк неприятель контратаковал и выбил. А ночью ударили… заморозки.

Но только 27-го «консилия» приняла решение об отступлении. Пока имущество собирали, лагерь сворачивали — выступили 2 октября. По степям, под осенними дождями, с ночевками на морозе. 18 октября «был великий снег». Тысячи солдат остались в степи навсегда, тысячи стали инвалидами. Петр покинул армию в Валуйках и уехал в Тулу. Предприятие завершилось полной катастрофой. А Шереметев успел еще взять Мустрит-Кермен и Мубарек-Кермен. Удерживать их не стал, да и приказа на это не имел. Разрушил стены, и войско благополучно вернулось на зимние квартиры. Надо сказать, на Западе поход на Днепр расценили как крупную победу. В Польше выпустили особую поздравительную брошюру на взятие Кызы-Кермена. Причем на заглавной картинке в ворота крепости первым въезжал Петр на колеснице, за ним Мазепа, а за ними Шереметев с другими всадниками.

Из случившегося царь сделал выводы. Первый — насчет флота. По сути, он реализовал старый проект своего отца. Расширил и модернизировал давно существовавшие верфи в Воронеже. Использовал промеры глубин Дона, сделанные в прошлую войну. И, между прочим, строить начали в основном не европейские корабли, а хорошо известные на Руси струги, челны, плоты для перевозки войск, припасов, тяжелой артиллерии. Второй вывод касался необходимости иметь специалистов по артиллерийскому, инженерному, минному делу. Возможностей русской армии и ее офицеров Петр совершенно не представлял. И с просьбами прислать специалистов обратился к императору, курфюрсту Бранденбурга и в Голландию. Третьим был вывод — требовался хороший главнокомандующий.

Шереметева, несмотря на его прошлую вражду с Голицыным, Петр почему-то не любил. А может, ревновал к его победе. Принял в Москве торжественно, но тут же отправил обратно в Белгород. И выбрал другого воеводу — Алексея Шеина. Хотя тот входил в окружение Софьи, но потом и с Петром нашел общий язык, ездил с ним в Преображенское, в Архангельск. Он и по возрасту был ближе царю, ему исполнилось всего 33. И из-за его молодости указ был составлен дипломатично. Главнокомандующим назначался престарелый Михаил Черкасский, а если, мол, он по болезни не сможет, то замещать его будет Шеин. Ясное дело, Черкасский намек понял и «не смог». Шеин первым в России официально и вторым неофициально (после Голицына) получил звание генералиссимуса.

Днепровскую армию «ограбили» подчистую. Шереметев получил приказ передать в донскую армию 7 лучших белгородских полков, хорошо показавшую себя в рубках с татарами дворянскую конницу, Мазепа — прислать 15 тыс. казаков. И действия на Днепре предусматривались чисто отвлекающие. Шереметеву выделялось всего с 2,5 тыс. солдат. Ему и Мазепе с оставшимися у него казаками предписывалось спуститься на лодках по Днепру и идти под Очаков. А под началом Шеина сосредотачивалось 75 тыс. ратников — 30 солдатских полков, 13 стрелецких, донские казаки атамана Минаева, украинские — наказного гетмана Лизогуба, яицкие — атамана Голованя, калмыки. Войска были распределены по трем дивизиям — Головина, Гордона и Ригемана. Три полка выделили командующему флотом Лефорту.

В январе 1696 г. умер царь Иван. И второй поход Петр возглавил уже как единоличный монарх. Впрочем, он оставил для себя роль «бомбардира Петра Михайлова». А практическими вопросами по организации и руководству занимался Шеин. В апреле спустили на воду флот — два 36-пушечных корабля, 23 галеры, 1300 стругов, 300 челнов, 100 плотов. Началась погрузка и отправка войск, артиллерии, грузов. Когда царь прибыл в Черкасск, казаки сообщили ему о приходе к Азову турецкой эскадры. 2 корабля они уже успели уничтожить неожиданным нападением, а остальные встали под разгрузку. Петр на 9 галерах в сопровождении 40 казачьих лодок отправился вниз по Дону. 18 мая обнаружили, что в море стоят 13 больших кораблей и для доставки в Азов перегружают вооружение и припасы на 13 плоскодонных тунбасов. Петровские галеры не смогли выйти из устья реки — сильный ветер отогнал воду и вызвал обмеление. Но казаки на своих челнах ночью предприняли атаку и 10 тунбасов захватили. Корабли начали удирать, что удалось не всем. Два из них казаки догнали, они были брошены экипажами и сожжены.

19 мая в Черкасск прибыл Шеин и издал первый боевой приказ. Войскам двигаться к Азову «со всяким бережением», становиться там «обозом», до полного сосредоточения активных действий не предпринимать. Полки выгружались в Черкасске и Новосергиевске, шли, оберегаясь от налетов конницы, в окружении телег. Через топкие места и речки Шеин распорядился наводить мосты — лес для этого был заготовлен заранее и сплавлен из Воронежа. 27 мая удалось вывести из устья Дона галерный флот, блокировав Азов с моря. На следующий день к крепости подошла авангардная дивизия Ригемана: 10 тыс. белгородских солдат и 4 тыс. донцов наказного атамана Савинова. Турки пытались сделать вылазку — казаки им так всыпали, что больше не атаковали.

В первых числах июня подтянулись все силы. Противник не удосужился разрушить прошлогодние русские траншеи и шанцы. И генералиссимус, проведя рекогносцировку, расставил части на старых позициях. На левом фланге, примыкавшем к Дону ниже Азова, разместились казаки Савинова, рядом — дивизия Ригемана, в центре — Большой полк Шеина, правее — дивизии Головина и Гордона. Со стороны степи лагерь прикрыла легкая конница. Шеин наметил план осторожный, но верный. Отказался от штурмов и велел «приступать шанцами». Войска начали придвигаться к стенам полевыми укреплениями. Строились батареи для тяжелых орудий, в город полетели ядра и бомбы. Объем инженерных работ был намечен огромный. На другом берегу Дона, напротив Азова, строился «земляной городок» с батареями, там встали 4 полка Левинсона. Выше города был сооружен наплавной мост на судах. А чтобы окончательно закупорить устье Дона, на берегах возвели 2 форта с батареями, через реку протянули цепь.

Противник неоднократно пытался помочь осажденным, 10 июня на лагерь напал ханский сын Нуреддин с тысячей всадников. Против него Шеин выслал дворянскую конницу и калмыков. Татар разгромили и прогнали на Кагальник, сам Нуреддин был ранен калмыком Дигилеем и едва не попал в плен — выручил телохранитель, отдавший ему коня. Было еще 5 налетов, но все они кончились поражениями нападавших. 14 июня с моря явился анатолийский паша Турночи с эскадрой из 20 кораблей и фрегатов и 3 галер. Привез припасы, 4 тыс. янычар. Однако увидел русский флот, береговые батареи и остановился. Атаковать не решился, некоторое время постоял без дела и ушел восвояси. К16 июня шанцы подвели уже вплотную ко рвам, внешние валы Азова были разбиты. Туркам предложили сдаться — они ответили выстрелами по парламентеру. Но штурмовать каменные стены и башни, которые не брали ядра, Шеин все равно не стал. Он велел насыпать огромный вал вокруг города. И придвигать его — перейти таким способом ров и достичь стен. 23 июня работа закипела, посменно трудились 15 тыс. человек. Иностранные специалисты не понадобились, бранденбуржцы приехали только 25-го, а австрийцы и июля, накануне падения Азова. Им осталось только дивиться масштабам работ и давать советы по мелочам.

Шереметев со своим отрядом 6 июля соединился на Днепре с Мазепой. Конечно, они понимали, что с наличными силами было бы безумием не только брать Очаков, а даже и соваться к нему. Поэтому ограничились демонстрацией, дошли до р. Берестовой и встали там укрепленным лагерем. А многочисленные «чайки» запорожцев вышли в море. Захватили 20 судов с хлебом, припасами и пушками, шедших в Очаков и для восстановления крепости Кызы-Кермен.

Царь под Азовом вел себя, как и прежде. Ходил в море, бывал в траншеях под огнем, пировал с любимцами. Но Шеин свое дело знал и исполнял. Вал приближался к стенам, сравнялся с ними по высоте. На его вершине установили батареи, которые простреливали весь город и наносили осажденным большие потери. На всякий случай копались и три мины. Гарнизону на стреле перебросили предложение о сдаче на условиях свободного выхода. Он ответил усиленной пальбой. К середине июля русские пушки разбили угловой бастион. А вал преодолел ров и подошел так близко к крепости, что «возможно было с неприятелями, кроме оружия, едиными руками терзаться». 17-го числа 2 тыс. украинских казаков перебрались с вала на башню и выбили из нее янычар.

Многие начальники предлагали воспользоваться моментом для штурма. Шеин от экспромта воздержался. Он лишь придвинул полки к городу, изображая подготовку к атаке — чтобы отвлечь турок от казаков. Украинцы 6 часов держались в башне, а ночью генералиссимус послал к ним гренадеров, прикрыть отступление и вывезти трофейные пушки. Он не желал нести лишние потери в уличных боях. И оказался прав. Легкость вторжения казаков убедила осажденных, что стены уже не являются преградой, и город обречен. 18 июля начальник гарнизона Гассан-бей преклонил знамена, соглашаясь на переговоры. Условия выработали быстро. Туркам разрешалось уйти с личными вещами, а всю артиллерию и припасы они оставляли победителям. Шеин согласился даже подвезти их на русских судах до Кагальника, где стояли татары. Спор возник лишь насчет перебежчика Янсена. Он успел «обасурманиться» — совершить обрезание и перейти в ислам, был принят в янычары, и Гассан не хотел его выдавать. Но тут уж Петр был неумолим, угрожая разрывом переговоров и штурмом.

Туркам пришлось смириться. 19 июля состоялась церемония сдачи. Защитники и жители выходили из крепости и грузились на лодки и струги. От гарнизона осталось всего 3 тыс. человек. Гассан-бей покинул Азов последним, сложил к ногам Шеина 16 знамен, преподнес ключи и поблагодарил за честное выполнение договора. Петр на церемонии не присутствовал, справедливо уступив честь победы генералиссимусу. В Азове было найдено большое количество продовольствия — зерна, рыбы, муки, копченого мяса, 96 орудий, много пороха в 3 погребах. Сопротивляться можно было еще долго, если бы не продуманные и умелые действия осаждающих.

Азов было решено удержать в составе России. И на следующий день после его взятия инженер, Лаваль начал составлять план восстановления укреплений. И снова закипела работа, теперь по ремонту твердыни. К середине августа Азов снова стал боеспособной крепостью, над прежними православными храмами, превращенными в мечети, поднялись кресты. Кстати, при ремонте руин были обнаружены две иконы, Св. Иоанна Крестителя и Знамения Пресвятой Богородицы. Видимо, оставшиеся со времен казачьего Азовского сидения в 1641 г. То ли были погребены под завалами при тогдашних бомбардировках, то ли кто-то из казаков в трудную минуту спрятал святыни. Теперь же в результате артиллерийских обстрелов они чудесным образом открылись, что было сочтено добрым знаком.

В городе осталось 5600 солдат и 2700 стрельцов под командованием П. Львова. И армия выступила в обратный путь. Шереметеву на Днепр тоже был послан приказ возвращаться. В Москве победу отметили триумфальным шествием, где главная роль отводилась Шеину. Это уж позже его роль в войне затушевали. А тогда царь щедро наградил его и возвысил, назначил руководить Пушкарским, Иноземным и Рейтарским приказами. Петр повелел основать на выбранном им месте гавань в Таганроге и еще одну верфь, в Брянске, чтобы можно было действовать флотом и с Днепра. А капитану Брюсу было поручено составить карту причерноморских земель.

Крымский хан прислал послов с предложениями заключить мир на выгодных условиях. Но Петр благородно заявил, что без союзников он не желает даже вести переговоры. А если, мол, хотят мира, пусть обращаются к императору. Успех кружил царю голову, с Леопольдом и Венецией было заключено на 3 года дополнительное соглашение, по которому стороны обязались не вступать в контакты с Портой без общего согласия. Петр принялся рассылать детей знати за границу, учиться военному и мореходному искусству для грядущего освоения Черного моря. И готовил «Великое посольство» в Европу, чтобы создать большой антитурецкий союз. Еще одно посольство возглавил Шереметев. Ему хотелось хоть каким-то образом преодолеть неприязнь Петра, и он вызвался «на свой кошт» везти на учебу группу молодежи. А заодно получил дипломатические полномочия в Венецию, Рим и на Мальту.

Омрачил радужные настроения только раскрытый в это время заговор против царя. Хотя неизвестно, действительно ли он существовал или недовольные просто по пьяному делу грозили и перемывали кости Петру. Во всяком случае, по доносу стрельцов Елизарова и Силина были арестованы и казнены полковник Цыклер, окольничий Соковнин и стольник Пушкин. А сразу после этого, в марте 1697 г., оставив управление Россией на «князь-кесаря» Ромодановского, Стрешнева и Нарышкина, Петр с «Великим посольством» отправился за рубеж. Чем немало удивил Европу. Нет, не только тем, что едет русский царь. Но ведь для властителей великих держав вообще было не принято разъезжать по чужим странам! Путешествовали те, кто еще не занял трон или потерял его. А монархи пересекали границу только с армией, в войнах. Ну а вот так вот бросить свое государство и отправиться невесть куда, уж наверное, ни французским королям, ни германским императорам даже и в голову не пришло бы.