Правда варварской Руси

На грани веков

В последние годы XVII в. Златоглавая Русь как будто спешила завершить то, что она начала и еще не закончила. Возводились великолепные храмы, создавались неповторимые иконы, дописывались летописи. Сибирский казак Владимир Атласов, назначенный приказчиком Анадырского острога, организовал в 1697 г. экспедицию на Камчатку. С ним пошли 60 казаков и 60 юкагиров. Поход был трудным, юкагиры откололись, часто случались бои, многие казаки были убиты и ранены. Но отряд добрался до устья р. Камчатки, поставил несколько острогов. Где «ласкою и приветом», где оружием подчинял и объясачивал местные племена. Через два с лишним года, оставив часть казаков в освоенной земле, Атласов вернулся в Якутск, привез сведения не только о Камчатке, но и об Америке и Японии и даже живого японца — потерпевшего кораблекрушение моряка, отбитого у камчадалов из плена.

Тобольский ученый Семен Ульянович Ремезов — архитектор, картограф и писатель, составил в это время всеобъемлющую «Чертежную книгу Сибири». Сибирская земля процветала. Может быть, царская власть нравилась и не всем местным жителям, но цифры говорят сами за себя. За 200 лет, с начала XVIII до начала XX в., численность коренных сибирских народов увеличилась вчетверо. Разница с североамериканскими индейцами очень даже просматривается.

А по соседству, на Алтае, император Канси нанес последний удар хунтайджи Галдану. Калмыки еще раз были разгромлены, несколько тысяч пленных маньчжуры обезглавили. И объявили все земли от Халхи до Алтая своей территорией. Галдан в отчаянии покончил с собой. Но его преемник Цэван-Рабадан снова собрал вокруг себя воинов и возобновил борьбу. (Которая так и будет продолжаться еще полвека — боями, набегами, временными покорениями и восстаниями, пока в 1756 г. империя Цин не примет решения покончить с проблемой путем геноцида. В течение 2 лет будет вырезано 1,5 млн. калмыков — и уцелеет только та ветвь этого народа, которая раньше откочевала в пределы России).

Выдвижение маньчжуров к рубежам Средней Азии отрезвляюще подействовало на казахского хана Теуке. Он принялся мириться с Россией. Направил в Тобольск батыра Ташима с просьбой прислать русских купцов, гарантируя им безопасность и обещая приструнить набеги своих подданных. Ситуация на сибирских границах стала нормализоваться. Вскоре была восстановлена ярмарка у Ямышевского озера, где стали собираться для торговли русские, казахи и калмыки. По взаимной договоренности, во время ярмарки запрещалось нападать друг на друга и сводить счеты. Ну а калмыки Аюки-хана, кочевавшие у Волги и Яика, тоже сделали для себя выводы из изменения ситуации в степях. И попросились в подданство царя.

У донских казаков был отменен старинный закон, запрещавший землепашество. Ведь прежде привязаться к земле — значило подставиться под удары татар, турок и ногаев. Теперь же Дон был прикрыт от врагов Азовом, и стало возможно в относительной безопасности выращивать здесь хлеб. События русско-турецкой войны историки обычно завершают взятием Азова. Хотя она продолжалась и после отъезда Петра за границу. К летней кампании 1697 г. было сформировано две армии. Главная — Алексея Шеина, и вспомогательная — Якова Долгорукова. Войско Шеина насчитывало 33 тыс. человек — 9. солдатских, 6 стрелецких полков, дворянская конница, казаки, калмыки. Чтобы удержать и закрепить завоевания, Шеину предписывалось закончить фортификационные работы в Азове, строить гавань в Таганроге, ряд вспомогательных городков и крепостей. Надо сказать, что Азов стал для Петра «репетицией» Петербурга. Сюда, как впоследствии на Неву, было велено направлять всех ссыльных, каторжных, нарушителей царских указов. И работы по превращению Приазовья в российский портовый центр планировались грандиозные. У царя возник и замысел соединить каналом Волгу и Дон. Поэтому вместе с армией на юг пошли 20 тыс. рабочих и землекопов.

Войско Долгорукова формировалось из полков Белгородского разряда и должно было с казаками Мазепы действовать по Днепру, отвлекая на себя татар и турок, и мешая хану перебрасывать силы против австрийцев и поляков. Противник тоже не дремал, предпринимал ответные меры. Были усилены гарнизоны Очакова, Анапы, Керчи. В марте большой татарский отряд напал на Левобережную Украину, но был разбит полтавскими казаками. Той же весной турецкий флот из 34 галер пришел к устью Кубани, высадил десант, и на Черной Протоке (северный рукав Кубани) был построен Алиев городок. В него начали свозить войска и припасы, чтобы ударить по русским с неожиданной стороны — не от Крыма, а от Кубани. Полки Шеина прибыли в Азов в середине июня. Встали укрепленными лагерями. И полным ходом развернулось строительство. Напротив Азова, за Доном, был заложен Алексеевский городок, на Каланчинском острове — Петровский. Оборудовалась Таганрогская гавань, для ее защиты строилась Троицкая крепость, а в 5 верстах, на Петрушинской косе — форт Павловский.

У турок собралось 20 тыс. воинов — 5 тыс. пехоты и 15 тыс. татарской, черкесской и ногайской конницы. Выступив из Алиева городка, они сумели скрытно приблизиться к Азову. И на рассвете 20 июля двухтысячный авангард, налетев из степи, неожиданно смел передовые посты, ворвался в лагерь, промчался, руша палатки и рубя встречных, и унесся обратно. Расчет был на то, чтобы вызвать панику, и главным неприятельским силам, идущим следом, осталось бы только довершить разгром. Но Шеин быстро восстановил порядок и построил полки к бою. Какие силы оставались у него под Азовом, неизвестно. Явно меньшие, чем у противника — значительная часть армии была отвлечена на строительство и прикрытие других объектов.

Однако генералиссимус действовал грамотно, выставил плотными рядами солдатские и стрелецкие части, выдвинул в первую линию артиллерию под командованием полковника Граббе. Накатывающуюся лавину неприятельской конницы подпустили поближе и ударили картечью. Повыбили и отбросили. Тогда в атаку пошла пехота, колонны турецких янычар. Их тоже остановили пушками и мушкетными залпами. Но противник не смирился, лез снова и снова. Сражение длилось 10 часов, до позднего вечера. Турки и татары понесли огромные потери, только убитых насчитали потом 2 тыс. А к Шеину спешили подкрепления из других городков и крепостей, от донских казаков. И под покровом темноты враг ушел прочь.

Позже к Азову и Таганрогу пробовали приблизиться турецкие корабли. Их отогнали береговыми батареями и флотом. Успешно действовала и армия Долгорукова. Спустившись по Днепру, она захватила Кызы-Кермен и Таван, которые турки еще не успели достаточно укрепить после рейда Шереметева. Но теперь русские уходить отсюда не собирались. В обеих крепостях разместились гарнизоны, начались фортификационные работы. И уже не только выход из Дона, а и выход из Днепра оказался под контролем России.

В Польше шли неурядицы с выборами нового короля. И вдобавок паны, невзирая на тяжелое положение государства, усугубили гонения на православие. Казаки взялись за оружие, и вспыхнуло восстание под руководством Палия. В результате всего этого поляки фактически вышли из войны. И турки попробовали этим воспользоваться. Еще раз сосредоточили удар против австрийцев и вторглись в Венгрию. Но на Тисе у горы Зента Евгений Савойский нанес османской армии жестокое поражение. Преследуя отступающих турок, австрийцы вступили в Боснию…

А Шеин пожинал плоды своих побед. Кубанские татары и ногаи пребывали в шоке после разгрома под Азовом. Вполне оценили такой фактор, как утверждение по соседству с ними русских крепостей. Вступили с генералиссимусом в переговоры и… согласились перейти в российское подданство. Принесли присягу и обязались выставлять войско по царским приказам. Тем временем произошло еще одно сражение. Захват Долгоруковым крепостей в Поднепровье переполошил противника. И паша Аккермана выступил с армией на Таван. К нему присоединился и крымский хан. Воеводой в этом городе был оставлен думный дворянин Бухвостов. Узнав о наступлении турок и татар, Долгоруков послал ему подкрепления. Шеин, уже уводивший армию на зимние квартиры, тоже остановился в Валуйках, ожидая развития событий. Но Бухвостов и сам справился. До начала осады к нему успели подойти 2 полка, казачий Лубенский и стрелецкий Ельчанинова. Предложение паши о капитуляции воевода отверг. Несколько приступов было отражено. А 10 сентября гарнизон неожиданно предпринял сильную вылазку. Нанес врагам поражение, и они отступили к Очакову.

Да, успехи Руси были впечатляющими. Она уже и на Кубань шагнула, и у черноморских лиманов утвердилась. Все это было еще не «насовсем», все это еще придется отдать после легкомысленного Прутского похода 1711 г. и отвоевывать заново Потемкину и Суворову. Но впервые со времен Киевских и Тьмутараканских князей русские встали на причерноморских рубежах. Петр слал из-за границы приказы на 1698 г. — Шеину строить еще одну гавань, в устье Миуса. А Стрешневу и Долгорукову — подкрепить гарнизон Тавана. Царь предполагал, что турки вновь попытаются отбить эту крепость, и предписывал Мазепе по весне идти туда «плавным ходом», чтобы успеть раньше противника. Впрочем, эти меры оказались излишними. В Порте поражения аукнулись смутами, очередной чехардой в верхах. Никаких армий против России турки собрать уже не смогли. И в 1698 г., опираясь на базы поднепровских крепостей, Долгоруков сам двинулся на татар. Колоссальных жертв и лишений, как при Голицыне, теперь не потребовалось. От новых баз до Крыма было рукой подать. Татар разгромили наголову под самым Перекопом, нанесли им крупные потери, отбили огромные табуны коней. А в устье Днепра началось строительство еще одной крепости — Каменный Затон…

Но… обстановка уже менялась. Быстро и очень круто. Шеин под Азов так и не выступил. Потому что под Великими Луками взбунтовались 4 стрелецких полка — Чубаров, Колзаков, Гундемарков и Чернов (по фамилиям командиров). Из тех самых войск, которые по приказу Петра были переброшены от Азова к польской границе, поддержать Августа. Нет, никакой политической подоплеки мятеж не имел. Дело было в том, что жизнь стрельца и его возможность нести службу поддерживались не только жалованием (да и его, возможно, задержали), а еще и за счет домашнего хозяйства, подсобных промыслов. А эти части как ушли 2 года назад брать Азов, так домой и не заглядывали. Сначала их оставили во взятой крепости, потом погнали на запад. Они пообносились, поиздержались. Вот и решили — домой. Сместили командиров, выбрали сами «начальных людей» и двинулись. Многие стрельцы не хотели нарушать приказ, но заводилы повели их насильно, под караулом. Уж наверное, были и горлопаны, кричавшие, что погромят обидчиков, с властями разберутся. Но это ж было несерьезно! Стрельцов шло всего 2 тысячи.

11 июня их свергнутые офицеры примчались в Москву, доложив о бунте. Шеин и Гордон выступили навстречу с теми силами, что набрались под рукой: Преображенским, Семеновским, Бутырским, Лефортовским полками и дворянской конницей (2300 человек и 25 пушек). Встретили мятежников на Истре, под Новым Иерусалимом. Начали переговоры. Стрельцы требовали, чтобы их впустили в Москву хоть на короткий срок, а потом, мол, пойдут дальше служить, куда государь прикажет. Но начальство заподозрило, что они хотят взбунтовать столицу. Предложило амнистию, если стрельцы тотчас уйдут к местам службы. Те уперлись — помрем, но будем в Москве. Стали готовиться к атаке. Боя, собственно, не было. Оказалось достаточно 4 залпов, чтобы стрельцы побежали. Их ловили и сгоняли в лагерь. Шеин судил строго. 130 зачинщиков повесил, остальных, 1860 человек, разослал под караулом по острогам и монастырям.

Но круто менялась и внешняя политика. «Великое посольство», по сути, обернулось провалом. Голландцы и англичане, которых Петр считал «своими в доску» и намеревался вовлечь с союз против турок, оказались вовсе не друзьями. Наоборот, их дипломатия активно играла в пользу Стамбула и против Москвы. Чтобы оторвать турок от Франции. Чтобы Австрия для новой войны против Людовика высвободила руки на востоке. А если Порта при этом продолжит драться с русскими, тем лучше — не будет угрожать императору с тыла. При встрече в Вене Петр и Леопольд еще разок поклялись не заключать сепаратного мира. И… тут же стало известно, что Австрия и Венеция при посредничестве англичан и голландцев уже начинают в Карловацах мирные переговоры с Турцией! А русского посла Возницына туда не сразу и пустили. И поддержать требования Петра, желавшего получить Азов и Керчь, союзники отказались. Дескать, это баше частное дело, сами и решайте.

Царь в это время помчался было Россию — он испугался, что восстали все стрельцы, как в хованщину. Но узнал, что бунт был локальным и уже подавлен. И поехал медленнее. В Раве-Русской встретился с Августом Саксонским, который благодарил Петра за помощь в возведении на польский трон и предложил другой союз. В Швеции умер Карл XI, королем стал несовершеннолетний Карл XII. Власть ослабла, по стране опять катились крестьянские волнения. А лифляндское дворянство, недовольное редукцией, закидывало удочки о возвращении в состав Польши с ее «свободами». О своих территориальных претензиях к шведам вспомнила и Дания. Момент казался подходящим. Пошли переговоры между Варшавой и Копенгагеном, а представитель лифляндских баронов Паткуль обещал Августу активную поддержку в случае войны. К этому альянсу и пригласили примкнуть Петра. И он, обжегшись с прежними «друзьями», согласился. Так была заложена основа грядущей Северной войны.

По возвращении в Москву царь возобновил дело стрельцов. Под пытками добился признаний, будто мятеж инициировала Софья. И хотя доказательств этому не нашли, последовали массовые репрессии. Было казнено 1182 человека. А 500 менее виновных или тех, кто был младше 20 лет, клеймили и отправили в ссылку. Софью и еще одну сестру, Марфу Алексеевну, Петр постриг в монахини, а «под шумок» отправил в монастырь и нелюбимую жену Евдокию. На следующий год он расформировал и остальные полки московских стрельцов, считая их ненадежными. Семьи стрельцов выселялись из столицы, хозяйства распродавались с торгов.

Тут, пожалуй, стоит сделать отступление — как же так, русская армия при Алексее Михайловиче, Федоре, да и в начале царствования Петра одерживала победы, а Северную войну начала с нарвского позора, и шведам пришлось «учить» русских воевать? Но необходимо учесть — а какая армия выступила против Карла XII? Вернувшись с квадратными глазами от зарубежных впечатлений, царь счел свое войско «неправильным». И решил создать другое. Такое, как видел в Пруссии и Саксонии. Приказал боярам распустить многочисленную дворню, и из этих-то «холопов»: конюхов, псарей, лакеев, были сформированы 29 «регулярных» полков. Эти новобранцы и пошли под Нарву. Привыкшие к сытной и нетрудной жизни домашней прислуги, плохо обученные, да еще и наряженные в неуютное для них «немецкое платье».

Не было уже и прежних военачальников. Одни погибли в хованщину или попали в опалу при Софье. Генерал Шепелев умер в 1688 г. Змеев, Косагов, Кравков были удалены с падением Софьи. Гордон ушел из жизни в 1699 г. А отечественной знати Петр не доверял. Разозлился на Шеина за то, что он сам назначал полковников из русских. И вспомнил, что он входил в окружение Софьи. Обратил внимание на быструю расправу над зачинщиками стрелецкого бунта и заподозрил — не прятал ли концы в воду? Лишил всех постов и сослал в деревню. Шеин такого стресса не перенес и вскоре скончался в возрасте 37 лет. А Шереметева Петр по-прежнему не любил, дал ему под начало «худшие» войска, 5 тыс. дворянской конницы. Высшие же посты получили собутыльники государя и иностранцы, навербованные им за границей. А кого он мог там набрать? Неужто накануне европейской войны хорошие офицеры слонялись бы без работы?

Это и определило ход событий. Горе-командиры во главе с герцогом де Круи (вопреки предложениям Шереметева) побоятся вывести армию в поле, растянут неопытных солдат в одну линию и будут ждать, когда Карл со вдвое меньшими силами соизволит ударить. А когда прорвет фронт, сдадутся. А остатки полков будет собирать и спасать, выводя к Пскову, Шереметев. Он же одержит первые победы, разгромит корпус Шлиппенбаха. И именно с «худшим» войском, с дворянской конницей, калмыками, татарами, саратовскими и псковскими стрельцами! Словом, потребовалось время, чтобы царь вернул доверие русским полководцам, чтобы на деле, а не по признаку симпатий, выдвинулись новые способные военачальники.

Спрашивается, а куда же девалась прежняя, допетровская армия? Да никуда она не девалась! Как раз после Нарвы царь начал снимать и перебрасывать против шведов «старые» полки из-под Азова. А в 1704 г. распорядился собирать на службу даже стрельцов из расформированных полков. То есть понял, что настоящие воины «на дороге не валяются». Остались в строю самые старые гвардейские полки, Шепелева и Кравкова. Только называть их стали Бутырским и Лефортовским. И «забыли», что они самые старые гвардейские. А под Полтавой главный удар шведов принял «старый» Новгородский полк. Сохранились и другие полки. Но и они сменили названия, их стали именовать не по фамилиям командиров, как раньше, а по городам формирования и базирования. И за долгие годы войны эти полки перешли с «милициоцной» на регулярную систему службы. В целом же следует уточнить — Петра и его деяния историки разных школ освещают сугубо «одноцветно». Либо сплошь положительно, либо сплошь отрицательно. Что совершенно некорректно. Так вообще не бывает. Любой человек многозначен, любой со временем неизбежно меняется. Менялся и царь. И в большей-то степени шведы «научили» воевать не русских как таковых, а самого Петра.

Никуда не исчезли и стрельцы, несшие порубежную службу на Дону, Тереке, Нижней Волге, Яике, в Сибири. Их расформирование не коснулось, но и «регулярство» тоже. И они постепенно слились с казаками. Служили-то вместе, труды и лишения делили, жили одинаковым бытом. Поэтому для казаков они были куда ближе пришлых «бурлаков». Пушкин в XIX в. еще застал на Урале казаков, помнивших о своем стрелецком происхождении. А «городовые» стрельцы и «городовые» казаки и при Петре продолжали нести в городах полицейскую и пожарную службу, они упоминаются в указах 1718 и 1719 гг. И после Петра их потомки служили. Только в дальнейшем их переименовали в «городовых солдат». А потом слово «солдат» выпало и осталось «городовые». То бишь полицейские. Но мы опять заскочили в «будущее».

А под конец XVII в. завершилась война с Турцией. На переговорах в Карловацах союзники по «Священной лиге» никак не могли найти общий язык между собой. Западные «друзья» были не прочь сговориться с турками за счет России, а Москва мешала, лезла со своими условиями. Ну и обошлись без нее. В январе 1699 г. в нарушение всех соглашений, заключенных с Голицыным и Петром, вместо общего мира каждая держава заключила с Портой отдельный договор. Австрия получила Восточную Венгрию, Трансильванию, Хорватию, Славонию. Венеция — часть Далмации и Морей. Польша вернула часть Украины. А Возницын при таком раскладе сумел заключить не мир, а лишь перемирие на 2 года. Тогда Петр надавил на турок демонстрацией морской силы. Отправился в Азов и вывел к Керчи 10 кораблей с 360 орудиями. А думный дьяк Украинцев на 46-пушечном корабле «Крепость» был отправлен прямо в Константинополь и после нескольких месяцев переговоров заключил «вечный мир». К России отходили занятые ею земли и закреплялась отмена «дани» Крыму (которую, впрочем, уже 30 лет не платили).

Наступали новые времена. В Москве резали бороды и полы кафтанов. Хотя в действительности это тоже полулегенда. До 1689 г. бояре, чиновники и офицеры привыкли ходить без бород. И многие ли стали их отращивать за 4 года правления Натальи? Все сановники ее эпохи изображены на портретах с бритыми лицами. А петровский указ 1699 г. о бритье и ношении «немецкого платья» разъяснял, что эти требования не распространяются на крестьян, монахов, священников — на подавляющее большинство населения. То есть досталось одним лишь купцам и посадским. Да и то не всем. Через несколько лет во избежание волнений Петр «заморозил» подобные требования для Нижнего Поволжья, Терека, Дона, Яика, Сибири. Судя по всему, там их еще и не выполняли. А дальше и спустилось на тормозах.

Куда важнее были другие реформы. От традиций «соборности» (уже изрядно разрушенных Федором) Петр перестраивал государство на принципах европейского абсолютизма. Упразднил выборных губных старост. Земских старост переименовал в «бурмистров», значительно сузив их права и поле деятельности. Они теперь стали лишь выборными представителями купечества для помощи назначаемой администрации. Был совершен переход от подворного налогообложения к «подушному», и подати стали гораздо более тяжелыми. Вскоре отошел в мир иной последний дореволюционный патриарх Адриан, и сам пост его был упразднен, заменившись подконтрольным царю Синодом. Были упразднены и думские чины — бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки. И Боярская Дума подменилась гораздо более узким Сенатом…

Рубеж времен знаменовался как бы символически. Новый, 1700-й год было велено встречать не от Сотворения Мира, а от Рождества Христова, не 1 сентября, а 1 января, с елками, фейерверками, шутихами. И под треск салютов и петард Россия вступила в новую эпоху. Тоже славную и великую, со своими победами и свершениями, трагедиями и радостями, неудачами и достижениями. Но это была уже другая эпоха. А эпоха Златоглавой Руси завершилась.