Преданная. Невеста (СИ)

Глава 16

Юля

Когда-то Слава сделал выводы обо мне, сильно поспешив. Это стало ужасным уроком. Для меня так точно.

Я помню, как из последних сил держалась за веру в лучшее. Как моя спасительная соломинка трескалась и я сматывала ее скотчем. Как тонула. Как взбивала свое молоко сначала в сливки, потом в масло.

Как думала, что ухожу на дно. Потом — как выбралась на твердое.

Но теперь вокруг снова белая гладь не способного удержать вес моего тела молока.

Только я не хочу повторить ошибку за ним. Мне нужно проверить. Мне нужно дать нам с ним шанс.

А может быть я просто дура.

Я чуть ли не впервые стою на неофициальной университетской курилке не за компанию, а держа в руках зажигалку и пачку свежекупленных сигарет.

Даже не знаю, зачем. Никогда не курила, а сейчас кажется, что нужно. Может помочь. Хотя понятно, что нет.

Щелкаю и смотрю на синеватый огонь. Захлопываю крышечку. Снова щелкаю.

Сегодня я весь день в университете. В суд даже не ехала. Ночевала у себя.

Как и вчера. Как и позавчера.

После вечера в Хайятте у нас со Славой всего раз был секс. В его кабинете в конце рабочего дня. Не знаю, зачем дала слабину. Сейчас жалею. Чувствовала себя ужасно. Как будто мною пользуются.

Или не будто?

Я очень запуталась.

Я профессионально вычитала на встрече со Смолиным всё то, что вложил мне в голову судья. Я не сказала Славе о подслушанном разговоре его бывшей.

Причина моего молчания проста: я не пойму, если он мне соврет. Я слишком наивна. Слишком доверчива.

Снова щелкаю и закрываю.

Щелкаю и закрываю. Ускоряюсь.

Сегодня вечером Слава зовет меня поужинать. Я хочу отказаться, но пока что держу паузу.

Не хочу давать ему лезть к себе в голову и тем более сердце. Я пока не готова.

Впереди еще две пары. От большого перерыва осталось всего ничего. Но трачу его не на посещение столовой или одного из окружающих кампус кафе, а на собственную нерешительность.

Да кури ты уже, Березина!

Тарнавскому, вон, помогает. Он всегда курит на стрессе.

Правда сейчас, кстати, нет. Потому что что? Потому что у него все збс. А у тебя, Юль?

Даю себе же приказ, начинаю распаковывать пачку, но сжать сигарету губами не успеваю. Слышу сзади громкий знакомый смех.

Это Лиза Смолина.

Оглядываюсь и отступаю.

Она стоит в другой компании. Делает вид, что я ее не интересую, но меня триггерит нахождение с ней на одной территории вне пар. Не хочу, чтобы снова лила в уши. Делала выводы. Подъебывала.

Я не в том состоянии сейчас.

Прячу сигарету обратно. Сжимаю пачку вместе с зажигалкой и спускаюсь вниз по ступенькам. К нашей «курилке» примыкает неплохой парк. Сяду там. Может быть одну пару даже пропущу.

Успеваю сделать всего несколько шагов прочь, когда сзади догоняют.

— Берёзина, а с каких это пор ты куришь?

Моя проклятая интуиция привычно не ошибается.

Лиза увязалась следом.

Перехватывает без спросу мою руку. Выцепляет пачку. Изучает ее, пока я пытаюсь ускориться и позорно сбежать.

В голове крутится одно слово: отъебись.

Все от меня отьебитесь.

— Богато куришь. — Очередная подъебка относительно моего «улучшегося за счет Тарнавского материального положения» отзывается болью в сердце. Возможно, потому что это правда. И я подыгрываю ему, принимая предлагаемые блага.

— Забирай и иди нахрен.

Говорю тихо.

Обижаю, конечно же. Лиза даже тормозит на несколько секунд, а потом снова догоняет.

— С чего вдруг, Юль? Неужели с судьей нелады?

Мне нужно ее игнорировать. Она отстанет, это неизбежно. Но нервы не позволяют.

Я останавливаюсь и разворачиваюсь. Улыбаюсь.

— К твоему сожалению, нет. Все отлично. Он в меня по уши, Лиз. — Развожу руками. Мол, и ты над этим не властна. А у самой болото там, где вроде как живет душа. — Но ты кричи погромче, что мы с Тарнавским спим. Еще не все услышали. Недорабатываешь.

В глазах Лизы вспыхивает яркая обида.

Я знаю, что об этом ты никому не рассказала. Знаю. Просто мне больно, а ты меня трогаешь. Зачем?

— Куришь тогда почему? — Бывшая подруга покручивает в воздухе пачкой. Я смотрю на нее и жалею, что даже попробовать не успела.

— Из интереса.

Усмехается.

— Ну-ну… — Не верит мне. Вбивает еще несколько гвоздиков в крышку моего ментального гробика. — Я, кстати, с Витой вчера ужинала…

Это вообще не нужная мне информация. Выражаю скепсис взглядом. Лиза делает вид, что не замечает. Развернуться и уйти не так сложно. Как и не вернуться на обе оставшиеся пары. Как и не ответить Тарнавскому. А может напрямую отказать.

Не поехать ни к нему, ни на свою съёмную квартиру. Заночевать на точке. На точку он приехать не посмеет, даже когда увидит, что я там.

Это может разрушить наш план. А план — это святое.

— Ты думаешь, мне интересно?

— Думаю, очень.

Отворачиваю голову и смотрю на дерево.

Ну говори. Почему бы еще и тебе не залить мне за шиворот чуточку фекалий?

— Ты знала, что когда мы отдыхали загородом, твой Тарнавский пытался снять нашу Виту?

Возвращаюсь взглядом к Лизе. Что мой выражает — не знаю, но Лиза расценивает произведенный эффект как личный триумф. Расправляет плечи. Улыбается. Смотрит сверху-вниз, хотя мы почти одного роста.

— Вот просто так, — щелкает пальцем. — Подошел к ней и сказал, что она ему понравилась. Предложил трахнуться. Дал ключ от номера.

— И что она? — Я отлично помню тот эпизод. И кто кому что предложил тоже.

Внутри клокочет, но я позволяю Лизе самовыразиться.

Раньше вообще в лицо рассмеялась бы. Теперь мне уже не так смешно.

— Конечно, послала нахуй.

Улыбаюсь.

А я не послала. Точнее послала, а потом таяла-таяла-таяла… За эти два месяца он стал для меня самым родным в мире человеком. Мне сейчас даже пойти за советом не к кому. Единственный, кто приходит на ум — это он же.

— Я знаю, что Вита на нем висла. И это он ее не захотел, Лиз, — с лица бывшей подруги слетает самодовольство и спесь. Только мне это не доставляет ничего. — А ты могла бы перестать уже копаться в грязном белье человека, которого презираешь. Что он, что я — не твое дело. Я уже много раз тебе говорила…

— Я не встречала больших дур, Березина. — Лиза меня перебивает. Сквозь задетое самолюбие пробивается искренность. Я вижу ее в мимике. Слышу в надломленном голосе. Чувствую в вибрациях. Они удивительным образом резонируют с моими.

Мы обе чувствуем, как что-то теряем. Обеим кажется, что все летит к ебеням.

— Отец Игоря сказал, что Тарнавский притащил на мероприятие какую-то эскортницу. Игорь показал твое фото. Отец узнал. Тебе нормально, да? Он тебя позорит. В говно лицом…

— Достаточно, Лиз, — выставляю вперед руку. Делаю шаг. Забираю из пальцев подруги свои вещи и снова отступаю.

Ты не представляешь, насколько мне не нормально.

— Спасибо за заботу. Спасибо и отъебись от меня наконец-то.

Нет сил посмотреть ей в глаза.

Я разворачиваюсь и ускоренным шагом направляюсь по дорожке прочь.

Я хочу соскочить.

Он сказал, что гарантирует мне безопасность, что бы я ни решила.

Я только не помню: я могу соскочить или нет?

«Передай своему начальнику, что доступ к материалам он больше не получит. Кто бы мне ни спускал распоряжение».

В моей телефонной книге не забит номер, с которого прилетает сообщение в Телеграме. Но кто это я догадываюсь даже раньше, чем рассматриваю фото отправителя.

Лена-прокуратура. Здравствуйте.

Почему же не напрямую?

— Что там? — Тарнавский спрашивает, заметив, что я отвлеклась от своей тарелки на мобильный. Раньше я посчитала бы это тревогой и заботой. Теперь… Думаю, и так понятно, что нежности вопрос не вызывает.

Я слабачка, которая так и не слилась от совместного ужина.

Каждое слово Славы теперь воспринимаю с подозрением. Все в его поведении настораживает.

Вместо того, чтобы ответить сходу и правду, вяло веду плечами.

Поднимаю взгляд на мужское лицо и впервые за долгое-долгое время вру:

— Мама.

Он реагирует ожидаемо. Кивок и спустившийся в тарелку взгляд.

Моя мама его не интересует. А я начинаю подкипать. Я не хочу находиться в этом месте и в этой компании сейчас. Я не хочу испытывать неудобства в одно лицо.

Сердце разгоняется. Желчь и сомнения копятся.

Это же наверняка правда, что он пользовался преференциями отношений с прокуратурой. А теперь? Спускает ей задачи через начальство?

Что за… Урод?

Смаргиваю.

— Мама пишет, что хочет приехать, — вру развернутей. Провожу тест на искренность. Засекаю реакции. Интереса по-прежнему не очень много. Только брови приподнимаются.

А я утопаю в эстетике его движений, которую обожаю больше жизни. И в которой начинаю видеть что-то отвратное.

— Говорит, я слишком погрязла в работе и учебе. Хочет посмотреть, как я живу.

Слава кивает.

Откладывает вилку с ножом, поднимает взгляд к моему лицу.

— Езжай домой, Юль. Мама права. Отдохни.

Самые безобидные слова вызывают нелогично бурные ответные реакции. Внутри я кривлюсь. Отбрасываю вилку. Начинаю криком предъявлять. Внешне задерживаюсь на нем взглядом чуть дольше, чем стоило бы.

— Ты устала. Это видно.

Смаргиваю.

А что еще тебе видно?

Блять.

Кашляю тихонько, опускаю глаза на его стакан с водой.

А что, если сказать, что я устала от него, его игры, окружающих его людей и меня проблем из-за них?

Не успеваю решиться.

Вверх глаза зовет негромкое:

— Юль.

Отзываюсь. Мне кажется, смотрю слишком ранимо. Собираю себя по кусочкам и надеваю маску обратно.

— Если мама приедет, я хочу вас познакомить.

Не хочу отдавать ему инициативу. Не хочу давать имитировать заботу. Выпаливаю, пока не передумала. Реакцией… Наслаждаюсь.

Слава смотрит на меня, по истечению пары секунд немного хмурится. Не позволяет прочитать в глазах откровенное нежелание, но и энтузиазмом не горит. Почему же?

— Думаешь, твоя мама будет рада знакомству?

Я знаю, что нет. Но и позволять ему рационализировать свое нежелание не хочу.

— А в чем проблема? Она давно мечтает, чтобы у меня наладилась личная жизнь. Она наладилась. Ты же себя не стесняешься? — Улыбаюсь.

Слава в ответ — нет. Сверлит меня внимательным взглядом, в котором, возможно, что-то прочитать должна уже я. Но я не хочу.

— Возможно, проблема в том, что сначала я преподавал у ее дочери, потом взял на работу. Потом уложил в свою постель. Только уволить забыл.

Улыбаюсь еще раз.

Обвожу взглядом помещение ресторана. За столиками вокруг совсем другая атмосфера. Легкость. Веселье. Фото для Инсты.

А я даже сфотографировать его не могу.

Никто не поймет, это правда.

— А еще у нас есть план, — произношу шепотом, заговорчески, подавшись вперед и прижимаясь грудью к столу.

Тарнавскому мое кокетство, кажется, не залетает. Уголки губ дергаются вверх и быстро опускаются.

Мне кажется, я порчу человеку аппетит и настроение. Грустно. Но как остановиться-то?

— Да. А еще у нас есть план.

От которого меня тошнит.

Молчим.

Официант приносит нам смену блюд. Очередная пустая трата денег. Хорошо, не моих.

Когда он уходит, я тянусь за бокалом, в который подлили дорогого вина.

— То есть, если я попрошу тебя провести время со мной и с мамой…

— Я сделаю, как ты просишь. Но думаю, что пока это неуместно.

Улыбаюсь горько, делая новый глоток из бокала, который так и не поставила на стол. Потом еще один.

Горечь напитка отлично сочетается с горечью внутри.

— А когда будет уместно? Это же не поменяется… Да. Я твоя студентка. Да. Ты взял меня на работу, в частности и потому, что хотел трахнуть.

Я впервые произношу это вслух. Специально делаю это грубо. Слава смаргивает.

Я отмечаю, как напрягаются челюсти. Волна проходит по скулам до висков.

Злится.

Это хорошо же?

Да. Я получаю удовольствие. Бью еще раз:

— Если это так сильно тебя смущает, то почему потащил меня на мероприятие с кучей людей? Или там вопросы преимущественно не к тебе?

— Юль, — я и сама знаю, что перегибаю. Только и он знает, что мои претензии не на ровном месте.

Выстроенный за эти два месяца замок из песка казался мне небесно красивым. И вот теперь, приглядываясь, я начинаю замечать, из какого мусора я его создала.

— То есть, тему знакомств я пока могу закрыть, да? Ты знакомишь меня с теми, с кем считаешь нужным. Например, с бывшей.

Не прислушиваясь к «маленькой просьбе» своего мужчины, я продолжаю давить (а в его картине мира, возможно, истерить). Тарнавский сверлит меня в ответ все таким же взглядом. Я раньше сильно испугалась бы. И его настроения, и возможных последствий для себя. Сегодня — вообще нет.

— Если ты хочешь обозначить всё так, то да. Тему знакомств пока ты можешь закрыть.

Его ответ пронзает спицей сердце.

Спасибо. Блять.

Улыбаюсь.

— Спасибо за честность.

Снова тянусь за бокалом. Слова Лизы про "больших дур я не встречала" звенят в ушах. Я, кажется, тоже.

Осушаю его в три глотка.

Следящий за тем, чтобы он не пустовал, официант быстро подходит к нашему столу и берет бутылку. Тарнавский тормозит его жестом руки и негромким:

— Не надо. Даме достаточно.

Бутылка опускается обратно на стол. Официант улыбается мне извинительно и уходит.

А меня… Снова с головой в помои.

Обиды внутри столько, что распирает.

— Я не пьяная.

Выпаливаю в глаза. Тарнавский парирует слишком двузначным:

— Я вижу. Ты на нервах. И я не понимаю, почему. За косяк с вечером и платьем я извинился. Замечание учел. Впредь буду более осторожным и внимательным. Сколько еще ты планируешь меня наказывать? Или сейчас — уже за что-то другое?

Его слова трезвят и поражают. Не нахожусь с ответом сходу.

Раньше я ему не предъявляла, но и он был мягче.

— А мне есть, за что тебя наказывать?

— Это ты мне скажи, Юля.

Молчу.

Моя искренняя и до сих пор чистая душа хочет излиться. Я не даю ей. Затыкаю.

Во взрослом мире так нельзя, Юль. Не с этими людьми. Не в этих условиях.

— Мне написала еще одна твоя бывшая. — Если Тарнавский снова удивляется — уже не показывает. — Елена. Из прокуратуры.

— Я понял.

— Просила передать, что доступа к делам ты больше не увидишь. Через нее.

Написывая мне, прокуратура даже не подозревала, что я почти так же, как она, хочу увидеть на лице судьи разочарование. Мои чувства трансформируются куда быстрее, чем в прошлом. Возможно, потому что обида несравнима. Тогда я обманула себя сама. Сейчас это делает он.

— Я и не собирался ничего получать. Через нее. Если она тебе надоедает — ты можешь ее забанить. Тебя это касаться не должно.

Хмыкаю и увожу взгляд в сторону.

Какая. Блять. Забота.

А потом твоя следующая дуреха забанит уже меня. Удобно.

— Спасибо.

— Юль, — Слава снова меня зовет. В голове прокручивается логичное развитие этого вечера.

Глупую обиженную сверх меры девочку отвезли в крутой ресторан. Накормили от пуза. Напоили хорошим вином. Я уже должна была оттаять. Дальше — прыгнуть в комфортную машину. Изнывать от нетерпения, когда на коленку опустится мужская рука.

Дать себя трахнуть в его квартире прямо в коридоре. Кончить быстро, потому что под алкоголем. Потом еще и дососать в благодарность.

Господи, какой же я была все это время смешной.

Поднимаю руку, улыбаюсь официанту. Создаю для него спорную ситуацию, но похуй.

Он подходит к нам, смотрит внимательно.

— Обновите, пожалуйста, — я киваю на бокал, он скашивает взгляд на Тарнавского. Тот продолжает сверлить меня. Но это не тормозит.

Рискуя то ли карьерой, то ли жизнью, мужчина исполняет мою маленькую просьбу.

Я беру бокал и снова выпиваю до дна. Громковато стукаю об укрытый скатертью стол.

Обмахиваю нагревшиеся щеки.

— Я наелась, спасибо. Отвези меня домой. Устала.

— Я хотел, чтобы ты сегодня была у меня.

А я хотела, чтобы ты оказался нормальным.

Мы сверлим друг друга взглядами. Меня уже ведет. Славу — совсем нет.

Он обыграет меня в любой из игр. В любой. Единственный мой козырь — знания. И я должна быть благодарна его бывшим, которые помогли все рассмотреть.

Я принимаю решение, что он пожалеет. Как бы больно ни было мне. Он. Пожалеет.

— Спасибо за предложение, но я хочу к себе.