Преданная. Невеста (СИ)

Глава 33

Юля

— Поможешь с молнией? — Задав вопрос, осторожно смотрю на Славу в отражении зеркала.

Он параллельно со мной перед другим поправляет идеально завязанный галстук.

Поворачивает голову. Я легонько улыбаюсь и показываю голый бок. Он кивает. Подходит.

Сжимает собачку и уверенным движением пальцев ведет ее вверх.

Слежу за его действиями, а потом поднимаю взгляд к своему лицу. В отражении на меня смотрит красивая девушка в платье глубокого винного цвета.

В том же платье.

— Спасибо.

На мою благодарность Слава снова отвечает сдержанным кивком. Он сегодня немногословен. Не зол, но и весельчаком я его не назову.

Его настроение я отлично чувствую и вполне понимаю. Он хотел бы продолжать держать контроль надо мной в своих руках, но ебаная малолетка с его честью на заднице рушит планы.

Неделю назад мне позвонила ассистентка Аркадия Власова, чтобы передать личное приглашение мужчины прийти к нему на ужин в честь Дня рождения.

Там будут самые близкие.

При чем тут я? Догадаться не очень сложно. Мне делают предложение зайти уже в другую комнату точно на равных. И я его принимаю.

Жизнь залетает на новый вираж. Меня теперь олигархи приглашают лично. Вот так.

Слава знает. Слава не одобряет, не согласен, не хотел бы, но и на хранении я пока всё еще у него.

— Тебе правда нравится? — Спрашиваю тихо, наблюдая за ним украдкой.

Застегнув молнию, он не отошел. Стоит сзади, горяча своим телом мою голую спину. Его рука лежит у меня на бедре залогом уверенности и нашей общности.

Он думает о чем-то, изучая меня в отражении, поэтому отвечает не сходу. Смаргивает. Прокручивает в голове вопрос.

Кивает.

— Да, правда. Тебе очень идет.

В знак благодарности я глажу его руку своей.

Я могла бы поехать по магазинам самостоятельно, найти в Инстаграме другого визажиста, чтобы максимально по-детски продемонстрировать свои «взрослость» и «состоятельность», но вместо этого попросила Славу вернуть мне то самое платье. Сделала такую же прическу и макияж. С благоданостью приняла те же украшения.

Вопрос ни тогда, ни сейчас не был в одежде. Он в самоощущении. Сейчас я ощущаю себя куда уверенней, пусть и волнуюсь.

— Передашь, пожалуйста, Миле, что я была неправа. Мне стыдно, что я так ответила на ваши с ней старания.

Взгляд Тарнавского опускается. Он хмыкает в пол. Потом смотрит мне в глаза в отражении и предлагает:

— Скажешь при случае. Ей будет приятно.

Сжимаю аккуратно очерченные красным карандашом губы из-за вспышки совсем другого волнения, но быстро расслабляю.

Даю им растянуться в улыбке. Не спрашиваю: когда? Фраза «всему свое время» обретает куда более положительное значение.

Чтобы разбушевавшаяся тут же фантазия не унесла меня слишком далеко, спрашиваю у Тарнавского намного более приземленное:

— А кто будет сегодня?

Слава снимает руку, вздохнув. Неопределенно ведет плечами и снова отходит. Я бросаю взгляд на часы. Пора бы выезжать.

— Ты у Аркаши не спрашивала разве? Я так понял, вы на короткой ноге. — Тарнавский подкалывает, делая серьезный вид. Я выстреливаю в него обиженным взглядом.

Улыбается в ответ. Ему не стыдно.

— Мы даже не знакомы. — Я напоминаю судье.

— Но это не повод отказываться от приглашения… — Он напоминает мне.

— Мне было… Приятно.

Тарнавский может развивать дальше. Бесконечно. Он, мягко говоря, не одобряет. Но гасит эмоции.

Уверена, продолжает держать пальцы на ручнике. Дернет на любой скорости. Но и разгоняться не запрещает. Бессмысленно.

Закончив с галстуком, набрасывает на плечи пиджак. Я тоже готова — беру с кровати обшитый паетками клатч. Мы подходим друг к другу. Я запрокидываю голову, он наоборот опускает.

— Если тебе интересно, будет ли там Кристина — да. — Слава произносит без иронии. Серьезно. Я сглатываю сухость. Это я и сама понимаю. Переживаю, конечно, в первую очередь именно поэтому. — В чем она будет, к сожалению, не уточнял.

— Слав… — Качаю головой. Он улыбается, тянется ко мне и целует, не боясь запачкаться тинтом.

Оторвавшись, берет в плен глаз. Источает не иронию и не недовольство, а уверенность. Возможно, даже наглость. Я впитываю исходящие от него волны иссохшейся губкой. Сколько бы времени ни прошло, он всегда мой кумир.

Слова тоже впитываю:

— Если решила что-то делать, Юль, делай и не жалей. Ничто не тормозит сильнее, чем сомнения и страхи.

Слава замолкает, но зрительный контакт не рвет. Дает время осмыслить. Подается ближе. Тише добавляет:

— Я тебя люблю.

— И я тебя.

У нас нет времени сомневаться и менять решения. Мы целуемся коротко.

Я стираю с губ Славы несуществующий след. Вкладываю свою ладонь в его руку и даю себя вести. Улыбаюсь, слыша тихое:

— Но хочется, конечно, ремнем отходить по жопе…

По дороге в загородный дом Власовых мы попадаем в пробку.

Едем на машине Славы без водителя.

Я рада этому. Без посторонних ушей чуть дольше чувствую себя безопасно, хоть и все равно волнуюсь. Предстоящий вечер рисуется в голове попеременно то очередным провалом, то феерическим бенефисом.

Понятно, что в итоге будет что-то среднее, но пока на меня накатывает вспышками.

Время подгоняет. Ладони немного потеют. Я то и дело направляю воздух обдува то на шею, то в лицо, то кручу на минимум.

Забавляю Тарнавского своей суетой. Он бросает искристые взгляды и усмехается.

Уверена: немного злорадствует. Молчит о том, что я могла бы не соглашаться.

Я знаю. Но уже поздно. В частности, поздно жалеть.

— Если что, я не запомнила, чем вилка для рыбы отличается от обычной столовой.

В ответ на мое признание в «ужасном» Слава выражает удивление, приподнимая брови.

Ауди медленно катится за каким-то хетчбеком в тянучке.

— Ты думаешь, я знаю что-то о рыбных и столовых вилках? — Он пытается меня успокоить, но я ему не верю. Лжец. — Тем более рыбу, птицу и девицу берут руками. Я планирую взять все.

Подмигивает, улыбается широко, а потом и вообще смеется, слыша громкое:

— Слава!!!

Сажусь ровнее и обращаюсь громче:

— Не издевайся! Я делюсь с тобой своими страхами!

Тарнавский пытается вернуть лицу серьезное выражение, а у меня рука чешется профилактически заехать по плечу.

— Так ты пей, Юль. С бокалами проблем нет.

— Вот дурак… — Качаю головой. Плюхаюсь обратно глубже в кресло. Кладу руку на дверную ручку и требую: — Открой.

Конечно, не чтобы послушался.

А он и не собирается. Его рука ложится на мое колено. Слава гладит. Я успокаиваюсь.

Смотрю на него снова. Вижу, что он ждет.

— У вилки для рыбы три зубца, Юля. Если четыре — она шире столовой и зубцы короче. Как выглядит столовая ты знаешь без меня. А вообще всем похуй. Я ем одной.

Хочу сказать ему «спасибо», но не успеваю. Мой телефон загорается, лежа в выемке на консоли. Тянется за ним Слава. Ему ближе. Поворачивает ко мне лицом. Уведомление в телеграме преображается в текст сообщения от Руслана Смолина.

Я кривлюсь.

«Ну что там?»

Дальше на мой экран смотрит уже Тарнавский.

Я моментально улавливаю смену настроения. Вместо игривости и пусть отчасти напускной (для меня), но расслабленности — сжатые челюсти.

Я боюсь того, как сильно Слава его ненавидит.

Паузу в общении со Смолиным объяснить мне было более чем легко. «А как вы себе это представляете? Мы с Тарнавским были вместе 24/7. Я не могла отвлекаться. Зато привезла много нового. И интересного. Да и сами видите — может коммуницирую я не на сто, но исполняю отменно».

Смолин объяснение «съел».

Слава запретил мне соглашаться на встречи на точке. Отныне — только переписка, Максимум звонки. Смолину я объяснила это тем, что мои отлучки могут вызвать подозрения (я же почти живу у судьи).

Насколько этим нововведением недоволен Лизин отец — не знаю. Но я с каждым днем приобретаю все больший вес для обеих сторон. И с моими пожеланиями приходится обеим считаться.

Слежу, как судья с моего телефона большим пальцем настукивает в строке сообщения «Иди нахуй». Уши загораются.

Отбираю мобильный и, качая головой, перепечатываю: «В дороге. Напишу, когда будет время». Отправляю, мьючу диалог и блокирую телефон.

Оставляю его на коленях. Прикрываю глаза и снова стараюсь расслабиться.

Бояться нечего, Слава прав.

И у меня даже получается, но когда Ауди, пройдя мучительную тянучку, молнией проносится по трассе и замедляется рядом с высокими воротами без преувеличения роскошного то ли еще дома, то ли уже особняка, сердце бьется быстро-быстро.

Внутри дом выглядит не менее роскошно, чем снаружи. Высоченные потолки. Светлые стены и прошитый множеством разрядов-паутин молочный мраморный пол. Идеальная чистота и позолоченная роскошь в сочетании с бесконечным количеством хрусталя, натурального камня и зеркал.

Мы со Славой опаздываем, но это не ставят нам в вину. Не журят. Не выражают недовольства.

Я во второй раз в жизни вижу Аркадия Власова, когда он в сопровождении, скорее всего, какого-то служащего выходит встречать нас в холл.

— Ваша честь, — я улавливаю в его обращении к Славе легкую иронию, но совсем не чувствую злости или превосходства.

Именинник раскрывает руки, приглашая обняться. Я запоздало вспоминаю, что мы, кажется, приперлись без подарка. Щеки розовинкой зажигает стыд. Я сильнее сжимаю руку Славы.

Он поворачивает голову. Подмигивает. А отпустив, шагает навстречу имениннику первым.

— Я сегодня чисто водитель, Аркадий Дмитриевич. Доставил вам гостью.

— Ну-ну. Ты получил свое приглашение, не надо прибедняться. Но и Юлию я видеть очень рад. Лично.

После коротких, но выглядящих вполне обычным делом для обоих мужчин, объятий, Слава отступает. По моей коже пробегается холодок. Я волнуюсь очень, чувствуя на себе внимательный взгляд практически бесцветных, но таких запоминающихся глаз. И не могу пошевелиться.

Арканий поворачивается ко мне всем телом, давая возможность рассмотреть себя вблизи. Его облик кажется не менее благородным, чем окружающий интерьер. Идеально оформленные виски. Гладкие щеки. Ровный нос. Красивая седина. Совсем даже не возрастная фигура.

Мне кажется, в его жизни царит абсолютный порядок.

— Рад видеть вас вживую, Юлия. И спасибо, что не ответили отказом.

При разговоре со мной у него даже тон другой. Взгляд другой. Все другое. Я ловлю себя на том, что одновременно боюсь этого человека и оторваться не могу.

Чувствую себя рыбкой, которую филигранно подсекли. Делаю шаг навстречу. Силой воли расплетаю пальцы. Кашлянув, вытягиваю руку навстречу мужской ладони и даю несколько раз качнуть.

— Спасибо за приглашение. У вас очень… Красиво.

— Это всё моя Тома.

Улыбаюсь, скашивая взгляд на Тарнавского. Судя по глазам — он продолжает забавляться. Я прямо читаю в них: это то, чего ты хотела? Расхлебывай, малыш.

— Тамара Николаевна — жена Аркадия Дмитриевича. — Слава снисходит до короткого объяснения.

И будто услышав, что ее зовут, холл сначала заполняет быстрый стук каблуков, а потом к нам выходит взрослая, но такая же ухоженная, как сам Власов, женщина. На языке крутится слово «мощная», хотя речь, конечно же, не о выдающихся физических показателях и параметрах. Просто… Энергетики столько, что меня немного сносит.

— Слава! Опаздываешь, как всегда, — она журит моего судью и качает головой. Он не спорит и не извиняется. Послушно склоняется, давая своей несостоявшейся теще поцеловать себя в щеку. Я запоздало думаю, что я для них, возможно, в первую очередь не самая удачная замена их дочери.

Пытаюсь запоздало же испугаться, только и этого мне никто сделать не дает.

На поясницу ложится ладонь нового знакомого. Я чувствую чужое тепло, втягиваю носом необычный, очень вкусный и запоминающийся запах нового для меня мужского парфюма.

Мы с Аркадием Дмитриевичем следим за тем, как его жена одновременно вычитывает и хвалит Тарнавского, любовно поглаживая его по щекам.

Он, оказывается, и выглядит великолепно, и почему-то схуднул. И стрижка ему идет, и в следующий раз можно чуть покороче.

Внутри меня неповторимое смешение эмоций. Страх испаряется с шипением. А на его месте — эйфория. Даже веселье. Смелость.

Я не пугаюсь, когда Аркадий склоняется ближе к моему лицу. Улыбаюсь, слыша дружелюбное:

— За стол идемте, Юля. Я вас провожу.

Посреди внушительных размеров, настолько же светлой и наверняка баснословно дорогой столовой стоит длинный стол. За ним — люди. Знакомые мне и не очень.

Я не вижу ни огромных корзин с цветами. Ни кучи подарков.

Начинаю подозревать, что или никакой День рождения Аркадий Дмитриевич сегодня не отмечает, или свои Дни рождения олигархи отмечают немного не так, как обычные люди. Поэтому и не лезу с глупыми поздравлениями и пожеланиями человеку, которого толком не знаю.

Обмениваюсь улыбками с Айлин Салмановой. Мы друг друга узнаем и я решаю, что непременно к ней подойду, если выпадет такая возможность.

С ее мужем — Айдаром — обмениваемся уже кивками. Он серьезен, как всегда. Сидит в кажущейся максимально органичной для него позе: забросив руку на спинку стула жены. Не знаю, от чего он постоянно ее ограждает, но, вероятно, именно это и вызывает во мне уважение. Даже доверие. Я больше почти его не боюсь.

Власов подводит меня к столу. Я, если честно, готовилась к тому, что мое место будет где-то подальше, в углу. Но реальность удивляет.

— Теперь все в сборе. Кто не знаком — Юлия. Очень талантливый молодой юрист. — Я отлично понимаю, что это просто лесть, потому что какой я юрист он понятия не имеет, но и не улыбнуться в ответ на похвалу не могу. Все равно приятно. — Запись на консультации к Юлии ведется через меня. Ценник тоже озвучиваю я.

Кто-то смеется, я качаю головой.

Сам Власов отодвигает для меня стул.

Я улыбаюсь в ответ на еще один кивок. Тихо произношу:

— Спасибо. — И ни черта не могу поделать со своим необоснованно хорошим настроением.

Сзади слышен громкий, обращенный к судье Тарнавскому, голос его радушной жены.

Я сажусь, проезжая взглядом по остальным людям.

На Эдуарде не фокусирую внимание. Пофиг, как он относится ко мне и что думает. А вот то, что занявшую место по левую руку от отца Кристину кривит при виде меня, моего платья, того, как нас встречают ее родители, разливается по душе целебным бальзамом.

Она делает все, чтобы ее ко мне отношение сочилось из глаз.

Но это больше не расшатывает ни психику, ни уверенность в себе.

Мне идет этот цвет. Этот мужчина любит меня. Это со мной приходится считаться.

Я бесстрашно смотрю в ответ. Улыбаюсь и киваю.

И это ты еще задницу мою не видела.

В свои маленькие стыдные победы я записываю то, что первой взгляд отводит она, а не я.

Слава здоровается с людьми за столом куда раскованней, чем на мероприятии в честь юбилея футбольного клуба. Я делаю вывод, что здесь собрались действительно самые близкие.

По ходу вновь вспыхнувшей беседы разбираюсь, что среди присутствующих есть родственники, друзья, а еще бизнесмены, политики, военные армейские друзья Власова.

И совершенно точно нет проблем с необходимостью разбираться в правильном применении вилок.