Предел Спасения

VI. ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ

На борту Высочества Сира Армадюка только звон корабельных звонков отмечал течение времени. Здесь не было смены дня и ночи. Некоторые корабли устанавливали дневной/ночной цикл посредством своих световых систем, но это, определенно, не было привычкой Капитана Спайки. Армадюк плыл вперед в состоянии сумеречного мрака, с угрюмыми и наполовину освещенными палубами. Были кое-какие разговоры о сбережении энергии и экономии резервов, но лишь немногие могли избегать подозрения, что условия проживания были неслучайными. На некоторых палубах энергия была полностью и необъяснимо отключена на часы. Отопление и циркуляция воздуха некоторых секций и отделений отключались, а затем, спустя какое-то время, возобновляли свой бронхиальный дребезг каналы и воздуховоды. Общим мнением было то, что мрачные условия на Армадюке не имели ничего общего с консервативным подходом Капитана Спайки к потреблению энергии, а были полностью связаны с механическим обветшанием и упадком.

На солдатских палубах, мужчины и женщины подразделения и его свиты собирались вокруг горелок, или работали при свете фитилей. Большинство спали на много часов дольше, чем это было необходимо. Ощущая неудовлетворенность, Харк инициировал программу фитнеса и тренировок, что включало в себя свободные марши и забеги отрядов вокруг внешнего периметра главных грузовых уровней, круг, почти в пять километров.

Скука и бездействие были настоящими опасностями путешествия в варпе. Ограничение в передвижении и безделье позволяли разумам застаиваться, позволяли тревогам расти. На одной чаше весов было бы недовольство и упадок духа, и чаша бы поднималась вверх через ссоры и междоусобицы, криминальную активность и мятежное поведение. Подавленные разумы так же гораздо более легко могли стать добычей сил варпа.

Секретные оценки времени поездки в точке отправления предполагали от трех до шести дней до Солнца Тависа, для соединения с флотом, и затем еще шесть до Предела Спасения. Это не было точной наукой. Некоторые варп-маршруты оставались стабильными веками. Другие исчезали в багровых водоворотах на ночь.

Все типы переменных влияли на время путешествия, как оцениваемые корабельные, так и внешние звездные. Кто-то мог путешествовать месяц и прибыть за день до своего отправления. Кто-то мог отправиться в трехдневный перелет, и его могли больше никогда не увидеть. Если основная часть распределенной энергии Армадюка была перенаправлена на поддержание когитаторов двигателя варпа и на помощь Навигатору корабля, чтобы отслеживать сигнал Астрономикона и удостоверяться в самом лучшем возможном векторе, тогда пассажиры и команда Высочества Сира Армадюка будут весьма благодарны.

Только звон корабельных звонков отмечал течение времени, но это было только местным временем корабля, показателем вращения часов, которые он взял с собой во враждебный океан времени снаружи.

Нахум Ладд спешил через жилые палубы с документами о зачислении на действительную военную службу, которые ему, наконец-то, удалось подготовить для Меритуса Часса. Он надеялся подготовить их к концу первой ночи на борту, но сейчас уже давно был второй день. Были инспекции, которые нужно было провести, нужно было разместить расквартированные войска, и были обычные расхождения между фармакологическими припасами и другим оборудованием, записанными, что они на борту, и тем, что, на самом деле, было в наличии. Задолго до длительного пребывания на Балгауте, но особенно с тех пор, у полка была хроническая проблема с потерянными медикаментами. Ладд и Харк плотно работали с Дорденом и Керт, чтобы уменьшить потери, без особой пользы. Внутри Имперской Гвардии всегда был серый рынок материалов снабжения, а иногда он был совершенно черным. В ранние дни, Роун был главарем неофициальной деятельности, но он делал видимые усилия, чтобы держать свои руки чистыми. Либо он был хорошим лжецом, либо другие узурпировали его криминальное предприятие. Ладд присматривал за несколькими людьми. Люди всегда ищут власть и контроль, и звание было одним из способов обеспечить это. Были и другие. Проблема с Танитским Первым была в том, что они были верными. Они были верны Трону и они были верны Гаунту, но эта верность глубоко укоренилась, так что они были практически пагубно верны друг другу. Это означало, что они образовывали замкнутые группы и хранили секреты. Тайные делишки, которые происходили в сердце каждого полка, были особенно тайными у Призраков.

Ладд был совершенно выбит из колеи появлением Часса. Он поговорил об этом, по секрету, с Харком.

— Ты встревожен, — сказал ему ранее Харк.

— Как вы это поняли?

— Молодой человек, молодой комиссар, следующий по следам своего начальника, протеже Гаунта, — сказал Харк. — Затем появляется реальный сын.

— В той версии реальности, которую вы описали, я вижу себя в качестве сына Гаунта? — спросил Ладд.

Харк кивнул. — Ты даже подстригаешься так же.

— Я думал, что был вашим протеже, — сказал Ладд.

Харк фыркнул.

— Мечтай. Я единственный в своем роде.

— Это, всего лишь, еще одна из ваших систематических издевок, чтобы держать меня в тонусе, так ведь? — спросил Ладд.

— Если бы я тебе это сказал, это все равно не имело бы никакого полезного эффекта.

Ладд не был убежден. Было, возможно, слегка правдой, что ему не нравилась мысль, что у Гаунта вскоре может появиться новый фаворит. Но было кое-что еще. Часс выглядел почти, как Гаунт. Как только это понимаешь, это становится болезненно заметным. Он был худым и слегка грациозным в сравнении, конечно же; просто мальчик, и грациозный, даже хрупкий, но Ладд рассмотрел в нем похожесть. Если на то пошло, юные черты Часса были даже еще более утонченными. Передалось по наследству от его матери, возможно. Гаунт был хорошо сложенным человеком. Часс, будучи взрослым, будет больше, чем просто красивым.

Это было осознание, с которым трудно было иметь дело. Ладд видел Гаунта в Чассе. Чувствовалось так, как будто он уже знал его. Это заставляло его восхищаться им, даже не зная его и не желая узнавать. Он реагировал на Часса, и это ему не нравилось.

Маршрут Ладда провел его вниз по широкой лестнице снаружи казарм Вергхастцев, мимо занимательного зрелища, как Макколл показывает двухголового орла смеющемуся Майору Паше. Она звала своего знаменосца, чтобы он взял на себя ответственность за талисман, который хлопал крыльями и щелкал клювами на поднятом запястье Макколла. Женщина из свиты, отягощенная ведрами для прачечной, остановилась, чтобы посмотреть и посмеяться.

Арочный проход слева от Ладда выходил на сборную палубу, вспомогательный ангар, который можно ввести в эксплуатацию с помощью грузовых лифтов, идущих с главной палубы. Он был размером со строевой плац. В его центре он увидел единственную тренирующуюся фигуру.

Фигура была смутной. Это была тренировка ближнего боя, осуществляемая с помощью копья и зависшего тренировочного дрона.

Он замедлился и остановился. Он смотрел. Это было неподдельно пугающее изображение скорости, навыка и агрессии.

Хотя ему и надо было кое-что сделать, Ладд глубоко вдохнул и пошел в ангар.

Пока он приближался, фигура крутанулась и, наконец-то, достала до дрона, уничтожив его клинком копья. Дрон упал на палубу. Воин наклонился, поднял разбитый дрон и кинул его в ведро, где лежали остальные разбитые дроны. Он взял еще один из ящика рядом с ведром, и приготовился включить его и запустить.

— Что тебе надо? — спросил он. Он даже не посмотрел на Ладда.

— Я бы хотел знать, если мне разрешено задать вопрос.

Брат Катер Холофернэс из Железных Змей повернулся, чтобы посмотреть на него. В одной лапище у него было массивное копье и дрон в другой. Ладд чувствовал страх в своих кишках, в своем желудке, в своем горле.

— Комиссар?

— Да. Ладд.

— В любом случае, меня не волнует твое имя. Ты дисциплинарный офицер?

— Да.

— Я дам тебе один ответ, — сказал Холофернэс. — Задавай свой вопрос.

— Вас здесь трое. Трое, предоставленных нам для это миссии. Почему три различных Ордена?

— Это твой вопрос?

— Да.

Холофернэс поджал губы.

— Ты дисциплинарный офицер. Ты должен знать, что невыгодно и неуместно прерывать человека, когда он тренируется для войны, — сказал он.

Ладд выдержал паузу.

— Это ваш ответ?

— Да.

— Но...

— Я не говорил, что мой ответ будет соответствовать твоему вопросу.

Ладд открыл рот, но он не знал, что еще сказать.

— Теперь ты можешь идти, — сказал Холофернэс.

Ладд повернулся. Он услышал гул дрона, когда его запустили. Он услышал рубящий звук копья, когда оно начало кружиться.

— По правде, я не хочу знать, — сказала Элоди.

— Это совсем не правда, — сказала Юнипер. Занимательное отвлечение на орла закончилось. Женщины направлялись к прачечной.

— Ты поможешь нам с сегодняшней стиркой, так ведь, Элоди? — спросила Урлинта.

— Нет. Почему вы стираете? — спросила Элоди. — Мы в поездке всего лишь день.

— Всегда есть, что постирать и заштопать, — сказала Юнипер.

— Сразу можно сказать, что она женщина офицера, так ведь? — засмеялась Урлинта.

— Что касается этого дела, — сказала Юнипер, — ты бы хотела знать.

— Я думала, что он был порядочным человеком, — сказала Элоди.

— В целом, это общее мнение о твоем хорошеньком капитане, — сказала Юнипер.

— Повторюсь, — сказала Нилвен, — он – мужик. И он – гвардеец. Они воткнут это куда угодно.

— Нилвен не очень помогает, — сказала Юнипер Элоди. — Значит, он знает эту женщину, эту офицершу? С Вергхаста, говоришь? И что?

— Она очень привлекательная, — сказала Элоди.

— Ох, дело закрыто, — сказала Урлинта.

— Ты сама ее видела? — спросила Нилвен.

— Он собирался просить меня выйти за него замуж, — сказала Элоди. — У него есть бумаги. Затем он этого не сделал. Он не сделал это в тот день, когда прибыла она. У них есть история, и это заставило его дважды подумать.

— Милая, — сказала Урлинта, — если бы Даур был тем, кто собирался бы вот так бросить тебя в тот же момент, когда следующая пара сисек...

— Офицерских сисек, — вставила Нилвен.

— ...офицерских сисек проходит мимо, — продолжила Урлинта, — он бы не позволил тебе подписать бонд для такой поездки, как эта.

— Урлинта права, — сказала Юнипер. — Он бы не позволил тебе отправиться на такую экскурсию, не на такую как эта, если бы он не был серьезен. Это было бы просто непростительно.

— Хотя, — сказала Нилвен, — хотя – он мужик. И гвардеец. И в этом случае быть бессердечным ублюдком – стандартная действующая процедура.

— Нилвен... — начала Юнипер.

— Я скажу тебе, они воткнут это куда угодно.

— Я воткну тебе куда-нибудь, — сказала Урлинта.

— Это не поможет, — сказала Юнипер. — Мы все знаем Даура. Он хороший человек. Один из лучших. Ты можешь просто поговорить.

Элоди нахмурилась.

— Я была уверена, — сказала она. — Я бы никогда не покинула Балгаут, если бы чувствовала по-другому. Я бы никогда не выбрала такую жизнь. Без обид.

— Без проблем, — сказала Нилвен. — Никто из нас не выбирал такую жизнь, так ведь, леди? Она выбрала нас.

Она с Урлинтой загоготали.

— Прекращай беспокоиться об этом, — сказала Юнипер Элоди. — Будешь смотреть хмуро, тогда он, на самом деле, начнет смотреть куда-нибудь еще.

— Я просто хочу знать об этой женщине, — сказала Элоди. — Насколько хорошо он ее знает?

— Ты, действительно, хочешь это знать? — спросила Урлинта.

— Да, — сказала Элоди.

— Я бы не хотела, — сказала Юнипер. — Она – всего лишь лицо из прошлого. Ты не захочешь начать думать об этом постоянно, Эл. Серьезно, не захочешь.

— На самом деле, мы не против, — сказала Нилвен, — потому что мы можем пошептаться об этом.

— Вот, что я тебе скажу, — сказала Юнипер. — Я познакомилась с несколькими девочками из свиты нового пополнения. Вервунками. Одна из них может что-нибудь знать. Я поспрашиваю.

Бленнер остановился прямо перед жилищем Вайлдера, вытащил бутылочку с таблетками из кармана, и потряс ее. Там немного осталось. Вскоре ему понадобится еще. Он не собирался разговаривать с Дорденом. Старый доктор обязательно бы прокомментировал скорость, с которой он использовал первый запас. Ладно, черт с ним. Не то, чтобы он не следовал инструкциям. ‘Одну, каждый день, или когда почувствуете себя взволнованным.’ Ну, он был очень взволнован. Чертовски.

Может быть, он сможет иметь дело с одним из санитаров, показать им этикетку, заставить их заполнить рецепт. Он сможет полностью избежать неудобные вопросы Дордена. Значит, это исключает татуировщика. Лесп, так его зовут. Он уже умудрился разозлить его. Он не будет искать здесь одолжений. Бленнер на мгновение подумал о Керт. Мысль о ней заставила его улыбнуться, но не в каком-то полезном Я могупомочь достать тебе еще таблеток. У него просто появилось незваное мысленное изображение хорошего доктора Анны ни с чем больше, кроме био-монитора и ободряющего врачебного такта.

Что насчет этого чудика, Колдинга? Бленнеру он не нравился, но человек был новым. Может быть, он отреагирует на убеждение.

— Меня ищете? — спросил Вайлдер.

Бленнер повернулся, ловко засовывая в карман бутылочку.

— Я, как раз, собирался постучать.

Вайлдер выглядел ужасно. Его глаза были пустыми, и ему нужно было побриться.

— Заходите, — сказал он.

Они вошли в жилище Вайлдера. Здесь, все еще, был слабый запах антисептика, который Пердэй использовала, чтобы оттереть пол.

— Как вы? — спросил Бленнер.

— Чем это будет? — спросил Вайлдер. — Официальным выговором? Тихим словом?

— Давайте начнем с последнего, ладно? — спросил Бленнер. — Вы сделали из себя посмешище прошлой ночью. Это должен был быть конец для вас. Это почти произошло. Но вас прикрыли.

— Значит, я обязан вам двоим? — спросил Вайлдер. — Вы об этом говорите?

— Я так понимаю, Рядовой Пердэй рассказала вам?

Вайлдер кивнул.

— Она рассказала мне, что вы двое сделали.

— Не стоит благодарности, — сказал Бленнер.

Вайлдер сел и потер подбородок.

— Я понимаю, как это будет, — сказал он. — Вы хотите убедиться, что я понимаю, насколько я зависим от вас. Я ваш человек. Вы можете попросить об одолжении.

— Ваш опыт нахождения в Гвардии не был особенно позитивным, так ведь? — сказал Бленнер. — Вам не приходит на ум, что, может быть, я просто пытаюсь убедиться в том, что приличный офицер не смывает в унитаз свою карьеру? Свою карьеру и свою жизнь?

— Серьезно? Я вам не верю. У всех есть скрытый мотив.

— Вы, на самом деле, жестокий человек, Вайлдер. Вы плохо думаете обо всех.

— И я никогда не разочаровываюсь. — Вайлдер пожал плечами. — Посмотрите на меня, комиссар. Это было подразделением моего брата. Теперь он мертв, и мое лицо не подходит, и я подонок-младший, который был посмешищем с самого прибытия, потому что притащил с собой чертов оркестр.

— Я знаю, как это быть в чьей-то тени, — тихо сказал Бленнер. — Для вас, это ваш почивший брат. Для меня, мой школьный друг. Ибрам Гаунт. В некотором смысле, сейчас, Гаунт для обоих из нас. Тяжело предпринимать попытку следовать.

— Он удивительно непопулярен, — сказал Вайлдер.

— Люди любят его.

— Не все. Большинство, да, не некоторые… несколько мятежников, они ненавидят его. Это не одна большая счастливая семья.

— Интересно, — сказал Бленнер. Он сел напротив Вайлдера.

— Я буду все отрицать, что сказал, если вы расскажете ему.

— Я не расскажу ему, — сказал Бленнер. — Слушайте, вы ожидаете, что у меня есть скрытый мотив. Отлично. Есть у меня один. Если вам от этого станет лучше, Капитан Вайлдер, мне совсем наплевать на ваше печальное существование. Я озабочен тем, что мой комиссарский перевод… моя карьера, прямо сейчас… сфокусированы на Белладонцах в этом полку. И если мне придется опозорить или казнить их пьющего ублюдка-офицера в первую неделю, я никогда не завоюю их расположение. Логично?

Вайлдер кивнул.

— Они сказали, что вы старались изо всех сил прошлой ночью.

— Старался изо всех сил?

— Произвести хорошее впечатление. Я поговорил с несколькими людьми сегодня. Комиссары бывают двух типов, лучшим другом гвардейца и худшим врагом гвардейца. Это странный факт, но, в конце концов, толпа предпочитает последнее.

Бленнер снял свою фуражку и расчесал пальцами волосы. Он бросил взгляд на пол.

— Они видели, что я делал, так ведь?

— Они гвардейцы, комиссар. Не идиоты. К тому же, вы им понравились. Они все слышали о Харке. О Гаунте тоже. Вы гораздо более предпочтительны.

Бленнер посмотрел на него.

— Так, в чем проблема?

— В конечном итоге, — сказал Вайлдер, — что им нужно, так это немного стали. Когда начнется стрельба, им не нужен будет друг. Они захотят кого-то, от кого смогут полностью зависеть. Стрельба начнется скоро, комиссар. Кого вы захотите увидеть рядом с собой? Счастливого клоуна или бессердечного ублюдка?

Руки Бленнера тряслись. Он хотел принять таблетку, но он не хотел, чтобы Вайлдер видел.

— Мы могли бы... — сказал он, и остановился. Он глубоко вдохнул и попытался снова. — Мы могли бы работать вместе, капитан. Мне кажется, что мы могли бы оказать друг другу небольшую поддержку. Небольшая обоюдная помощь может очистить вас и усилить мое положение.

Вайлдер кивнул.

— Мы можем попробовать. Хорошо. Новобазки.

— Что?

— У Люсьена были отличные рабочие отношения с его комиссаром, — сказал Вайлдер. — Генадей Новобазки. Они были вместе пять лет. Предыдущий, Каускон, он был бесполезным. Но Новобазки был настоящим вдохновителем толпы. Он мог говорить, вы меня понимаете? Люсьен писал мне о нем. Письма домой. Новобазки мог выиграть битву, говорил он, просто открыв свой чертов рот.

— Что с ним случилось? — спросил Бленнер.

— Погиб на Анкреон Секстусе с Люсьеном.

— Значит, не каждую битву.

— Не умничайте, комиссар. Сделайте себе одолжение и просмотрите его послужной список. Список его наград.

Бленнер поднялся.

— Приведите свое жилье в порядок, капитан. Мы еще поговорим.

Вайлдер кивнул. Он не встал.

— Я последую вашему совету, — сказал Бленнер у двери. — Так что примите и от меня. Забудьте о своем брате.

— Серьезно?

— Это Имперская Гвардия Императора, Вайлдер. В ней есть много вещей, но семья не одна из них. Кровные узы мешают. Они просто мешают. Они – слабость. Посмотрите на Гаунта и его сына...

— Его кого?

Бленнер замешкался.

— Это скоро будет известно. Его внебрачный ребенок прибыл в то же самое время, что и вы. Аристократ из Улья Вервун со своим собственным телохранителем. Это было сюрпризом для Гаунта, и он пытается вести себя с этим так, как будто это ничто, но это повлияет на него. Не позволяйте своему брату делать то же самое с собой.

— Ясно.

— Гвардия – единственная семья, которая вам нужна, капитан. Кровные родственники – просто осложнение.

Вайлдер немного посидел один после ухода Бленнера. Он плавал в мыслях, а затем осознал, что Диди Гендлер стоял в дверях каюты, ухмыляясь ему.

— Вы выглядите слегка потрепанным, — сказал Гендлер.

Вайлдер встал. Гендлер воскликнул от удивления, когда Вайлдер схватил его за мундир, затащил в каюту и захлопнул дверь. Он прижал Гендлера спиной к переборке.

— Вы из ума выжили? — заикаясь, произнес Гендлер.

— Вы, ублюдки, издевались надо мной! Дружеская выпивка? Я даже не помню, как поднялся на борт!

— У меня было впечатление, что вы взрослый, Капитан Вайлдер, — резко сказал Гендлер. — Не наше дело ограничивать вас в выпивке. Бленнер заходил, чтобы поместить вас под арест, так ведь?

Вайлдер отвернулся и отпустил. Гендлер выпрямился.

— Вы должны поблагодарить нас, — сказал Гендлер.

— Почему?

— Вы добрались до своей каюты только из-за нас. Когда мы поняли, сколько вы приняли, Капитан Мерин попросил меня и Костина протащить вас на борт. Мы присматривали за вами. Иначе, вас бы расстреляли за опозоривание униформы.

Вайлдер не ответил.

— На самом деле, капитан послал меня проверить вас. Он сказал мне дать вам это.

Гендлер вытащил маленькую стеклянную бутылку.

— Что это?

— Лекарство-от-всего. Сбивает эффект похмелья. Из личных запасов капитана.

Вайлдер взял.

— Это с полкового склада, — сказал он, читая этикетку. — Медицинские припасы.

— Не будьте наивным, капитан. Если знаете правильных людей, сможете достать все, что нужно.

— И кого вы знаете, Гендлер?

— Правильных людей.

Вайлдер снова посмотрел на бутылку, а затем открыл ее и выпил.

— Хорошая штука, — сказал Гендлер. — Костин клянется. Он функционирует на этом годами.

— Ставлю на то, что вы и Капитан Мерин – бизнесмены, — сказал Вайлдер.

— Мы предоставляем неофициальные услуги. Кому-то надо. Есть спрос. Мы хороши в этом.

— Это требует денег. И организации.

— У нас есть и то, и другое, — сказал Гендлер. — Как я сказал, мы хороши в этом. Были времена, Роун наводил самую большую шумиху в теневой торговле.

— Второй офицер?

— Точно, вы встречали его?

— Еще нет, — сказал Вайлдер.

— В эти дни, он гораздо более разумный, — сказал Гендлер. — Разумный и занятый. Капитан Мерин подумал, что было бы справедливо и полезно взять на себя часть тяжелой работы.

— Почему? — спросил Вайлдер.

— Ой, не глупите, — сказал Гендлер. — В каждом полку есть победители и проигравшие. Роун становится немного победителем. И он всегда был уверен, что Мерин проиграл. Продвижение по службе. Повышение. Иногда надо брать ответственность за свою судьбу. Мерин, я… вы. Мы видим родственный дух в вас.

— Кого-то, кто войдет в ваш клуб неудачников?

Гендлер рассмеялся не улыбаясь.

— Мешающие люди с амбициями могут делать великие вещи, Вайлдер. Они могут подняться и сделать так, что остальные падут. Преимущество звания, благоприятный случай. В противном случае простой комфорт от богатства.

— Это все о достижении, или о мести? — спросил Вайлдер.

— Почему это не может быть сразу по обеим причинам? — улыбнулся Гендлер.

Вайлдер чувствовал себя лучше. Лекарство-от-всего, определенно, было эффективным. Он засмеялся.

— Что вы и Мерин, на самом деле, хотите от меня? — спросил он.

— Карты на стол? — спросил Гендлер. — Ладно. Друзья помогают друг другу. И у всех есть угол. Какой у вас угол? Наиболее полезный предмет – это защита. Любой щит, который позволит нам действовать незаметно. Сейчас еще рано, но кажется, вы в хороших отношениях с Бленнером.

— И?

— Он мягкий. Мягкий комиссар. Лучший покровитель, которого может просить Гвардеец.

— Я совсем его не знаю, — сказал Вайлдер.

— Это не правда. К тому же, вы его узнаете лучше. Вы сможете обработать его. Найти слабость. Найти его угол. Найти рычаг.

— Смогу?

— Это то, что делают друзья, — сказал Гендлер.

Вайлдер не ответил. Гендлер пожал плечами, и повернулся, чтобы уйти.

— Я думаю, что у него есть вредная привычка, — тихо сказал Вайлдер.

— Что?

— Таблетки, я полагаю. Беспокойство, я предполагаю. Ну, наркотик.

— Откуда вы знаете? — спросил Гендлер, улыбаясь.

— Я видел раньше привычки. У него бутылочка. Не хотел, чтобы я видел. И он был дерганым. Он бы не пытался скрыть это, если бы это было нормально или ему не было бы стыдно.

— Интересно.

— Да? — спросил Вайлдер. — Этот тот угол, который вы искали? Что будете делать? Разоблачите его? Будете контролировать его снабжение и сделаете его своей марионеткой?

— Он полезен только, когда в игре, — сказал Гендлер. — Мы не будем сдерживать его запас. Мы бы увеличили его. Стали бы друзьями, на которых он может рассчитывать.

— Вы ублюдок, Гендлер, — сказал Вайлдер.

— Эффективный ублюдок.

— Вы, должно быть, чувствуете себя здесь, как дома, — сказал Вайлдер, качая головой.. — Все ублюдки, так или иначе. Даже у могучего Гаунта есть свой собственный ублюдок.

Гендлер остановился, его улыбка исчезла.

— Что вы только что сказали? — спросил он.

Женщину звали Галайда. Она была одной из группы пополнения с Вергхаста, у которой Юнипер остановилась в зале прачечной. Все потели от горячего сырого воздуха. Здесь была тяжелая химическая вонь от сверхпереработанной воды и очищающих химикатов.

— Бан Даур? — сказала Галайда. Она была из Западного Хасса, Улья Вервун, домашней девушкой, которая потеряла все в войне и, в конечном итоге, примкнула к человеку из разношерстного отряда по имени Герцог, который был сержантом в бригаде Майора Паши.

— Он был в СПО, — сказала Юнипер.

— Я не знаю никого из Защиты Улья, — сказала Галайда. — Я немного сражалась в разношерстном отряде после того, как потеряла ма и па после бомбардировки. Гак, как и мы все. Там я встретила Герцога.

— И ты отложила оружие в сторону после Зойканской Войны?

— Я не солдат. Разношерстный отряд не солдаты. Это отчаянные люди. Хотя, солдатские жены. Скорее это я.

Она посмотрела на Юнипер. Ее рукава были закатаны и ее руки были запятнаны и воспалены от химического мыла.

— Простите, я не могу помочь вашему другу.

— Не важно, — сказала Юнипер. — Найду того, кто сможет.

— Ставик может знать, — сказала женщина рядом с ними.

— Да, он может, — сказала Галайда.

— Ставик? — спросила Юнипер.

— Он один из лидеров отделений под командованием Майора Паши, — сказал Галайда. — Я думаю, что он был из Защиты Улья.

— Он был, — сказала другая женщина. — Он был на стене крепости.

— Или вы всегда можете спросить Жукову, — сказала Галайда.

— Как будто, — засмеялась Юнипер.

— Да, вы захотите увидеть Жукову, — сказала другая женщина, поднимая кадку с простынями. — Она ужасно красивая, но она жесткая сучка.

— Колеа, — сказала Галайдо. — Он один из полка, так ведь?

— Майор Колеа? — спросила Юнипер. — Да, он старший Вергхастский офицер.

— Герой разношерстных отрядов, — сказала еще одна женщина. — Они все еще говорят о нем в улье, так же как они говорят о Гаунте.

— Вы знаете его? — спросила Юнипер.

— Только по репутации, — сказала Галайда. — Я думаю, что мой Герцог встречал его несколько раз в последние дни. Но я знала его бедную жену и ее детей. Ну, мои ма и па, они жили в том же блоке. Я всегда думала, что это подстегнуло его быть таким героем, потеря своей семьи. Они погибли, так ведь? Она и ее дети. Они погибли за несколько дней до того, как бомбардировка забрала моих ма и па.

— Она погибла, — сказал Юнипер. — Дети, вообще-то, выжили.

— Выжили? — спросила Галайда. Она выглядела искренне удивленной.

— Они с подразделением, — сказала Юнипер. — Капитан Крийд, кем она сейчас является, она нашла их, присматривала за ними. По существу, взяла их под опеку. Только позже мы обнаружили, что Колеа был их отцом.

Галайда выглядела так, как будто может заплакать.

— Ох, это, как благословение от Императора, — воскликнула она. — Вся эта боль и печаль, и в центре всего, счастливая история! Оба выжили? Не могу поверить!

— Я их знаю, — улыбнулась Юнипер. — Я иногда присматриваю за младшей. Мальчик уже сам солдат.

— Старший, имеете в виду? — спросила Галайда.

— Мальчик, — сказала Юнипер. — Далин.

— Было два мальчика. Два мальчика, — сказала Галайда.

— Нет, мальчик и девочка, — сказала Юнипер.

— Могу поклясться, что было два мальчика, — сказала Галайда. — Ой, ладно, разве это не счастливый конец?

— Мне вообще не следовало появляться здесь, — сказал Меритус Часс.

— Это ваше право по рождению, — ответила Маддалена.

Они были на площадке над грузовым складом, зарезервированным для тренировок. Часс смотрел на построение людей. Огромные лампы вокруг них продолжали шипеть, затухать и снова разгораться.

— Я не особенно заинтересован в этом, — сказал он. — Это жутко. Он не хочет, чтобы я был здесь.

— Он просто удивлен, Меритус.

— Я не знаю, сколько мне еще надо говорить тебе это, Маддалена, но я ненавижу это имя. Одна из этих тупых семейных традиций. Феликс, или сэр.

Телохранитель пожала плечами.

— Он просто удивлен, — сказала она. — У него есть ребенок. Он не знал. Ему нужно переварить это.

— И сколько это займет? Что, если он переварит это и решит, что ему лучше без меня?

— Вы в депрессии.

— Тяжело не быть. Ты видела эту гниющую громаду? Она разваливается на части. Нам очень повезет, если варп не заберет наши души. А Танитцы, я имею в виду, настоящие Танитцы. Знаю, что они помогли защитить улей, и наш Дом обязан им, но они похожи на варварские ауксилии.

— Это, возможно, потому, что они и есть варварские ауксилии, — сказала Маддалена. Внезапно она насторожилась, ее рука приблизилась к ее оружию.

— Смотрите, — сказала она, — это Рядовой Далин.

Далин приближался к ним по площадке. Он казался нервничающим.

— Вы поняли, почему Гаунт выбрал его, так ведь? — прошептала Маддалена.

— Нет.

— Он сын Колеа. Сын еще одного великого героя Улья Вервун.

— Это все связано с репутацией, связанной с этими людьми, так ведь? — прошептал Часс.

— Меня прислал Комиссар Ладд, — сказал Далин. Он выглядел так, как будто решал, отдавать честь или нет. Он не мог смотреть Чассу в глаза. — Бумаги о зачислении готовы. Потом мне нужно достать тебе снаряжение, затем разместить. Имеет смысл прикрепить тебя к Роте Е, вместе со мной. Я адъютант капитана.

— Показывай дорогу, — сказал Часс.

Маддалена двинулась, чтобы последовать за ним.

— Оставайся здесь, — сказал ей Часс. — Хотя бы на время, позволь мне сделать это самому.

— Ваша мать приказала мне не оставлять вас вне поля видимости.

— Он на корабле в варпе, — сказал Далин. — В точности, куда вы думаете, он сможет деться?