Предел Спасения

XVI. ОБРАТНЫЙ ОТСЧЕТ

Течения реального пространства и капризы варпа сгустили огромное облако из веществ в гравитационном колодце Приграничья Римворлда. Несколько бледных солнц трепетали, как свечи, в глубокой темноте и светили скудным светом над обширным мраком бездны.

В месте, известном, как Предел Спасения, мусорный пояс был очень плотным: монументальная агломерация обломков, почти две тысячи километров в ширину. Частью этого были обломки от планеты: камни, пыль и другие минеральные образования, сформировавшие такие твердые формы, как безоары или желчные камни. Некоторые из них, тем не менее, были искусственными.

Здесь была техника. Здесь были части машин. Они были оболочками космических машин: мелких кораблей, катеров, транспортников, супертяжей, как будто какое-то кладбище останков кораблей. Летательные аппараты, которые терялись и разрушались веками, были смыты в Предел Спасения, и здесь они собирались, накапливались, стыковались друг с другом и, из-за разложения и гравитационного давления, сплавливались в огромный узел вещества, увеличиваясь, как металлический риф.

Что-то из этого было Имперским. Что-то нет. Что-то из этого было человеческим или производным от человеческого. Что-то не было. Некоторые древние обломки, каркасы потерянных Имперских кораблей, были следами Терранских технологий, которых не видели настолько долго, что их больше не могли опознать Адептус Механикус. Старые шаблоны, невосполнимо деформированные, прячущие в безмолвной тишине.

Что-то из этого было настолько старым, настолько обветшалым, настолько чуждым, что было невозможно определить источник происхождения или первоначальную функцию.

Годами проводились экспедиции Механикус, вместе с Инквизиторскими исследовательскими миссиями и бесчисленными попытками по извлечению полезных материалов и имущества.

Но Приграничье было нестабильным, негостеприимным и отдаленным, и выброшенные секреты требовали слишком многого, чтобы обрести их снова.

Армадюк, поправлявший свой курс легкими подстройками двигателей реального пространства, медленно вползал в эту все больше и больше набитую окружающую среду, направляясь к твердому, размером с планету, самородку в центре.

Во время первоначального крестового похода Беати по Мирам Саббат, Приграничье было местом значительных боевых действий флота, поворотной точкой в судьбе Империума, который обратил в бегство Кровавые Миры и их Архонта. Легенды гласили, что Предел Спасения было названием Имперского флагмана, флагмана, который находился под ошеломительным огнем противника и погиб со всем экипажем, удерживая линию фронта достаточно долго, чтобы была достигнута победа Святой. Легенды гласили, что обломки, собравшиеся в мусорном поясе, были останками кораблей того титанического боя, мусором на поле сражения, оставшимся от одной из величайших битв в реальном пространстве.

Другие легенды гласили, что Предел Спасения было названием планеты, уничтоженной во время пустотного боя. Еще одни легенды гласили, что это было названием супертяжа Архиврага, который был, в конце концов, уничтожен буквально за минуты до того, как он нацелился на крейсер Святой.

По мнению Спайки, ни одна из легенд не была ничем лучше, чем полуправда. Поле обломков включало в себя огромное количество космического военного металлолома, но здесь были останки от тысяч битв, случайно собравшихся вместе, а не останки, оставленные от одной битвы в этом месте. К тому же, здесь было слишком много типов техники, слишком много разновидностей. Анализ когитаторов показывал огромные различия в возрасте и разложении образцов обломков. Некоторые куски металлолома были, всего лишь, возрастом в несколько сотен лет. Некоторые были возрастом в несколько сотен тысяч.

Спайка лично взял штурвал. Такое происходило редко, но его офицеры мостика не ставили это под сомнение. Продвижение требовало мастерства капитана. Оно требовало было быстрым и тихим, но их скорость была ограничена маневрированием в мусорной зоне. С большей частью мусора могли справиться щиты, но некоторые куски были в два или три раза больше Армадюка и требовалось уклонение. Уничтожение целей на пути было вариантом только в случае крайней необходимости. Спайка не хотел привлечь внимание к их приближению уничтожением угрожающего размерами металлолома огнем батарей.

Спайка, так же, позволял, чтобы импульс нес их вперед там, где было возможно. Мастерски, он позволял Армадюку плыть от одного корректирующего включения двигателей до другого, почти до точки, где старый корабль начинал останавливаться и вращаться. Просто еще один кусок космического машинного мусора, плывущий к ядру. Это была ловкая имитация. Если у сил, обитающих внутри металлического ядра Предела Спасения, есть внешние сенсоры или детекторные решетки, приближение Армадюка не будет выдано небаллистической траекторией. Спайка держал силовые установки на медленном огне, готовыми выплеснуть энергию по первому требованию, чтобы повернуть корабль или уклониться от какой-нибудь вращающейся массы.

Адъютант Гаунта, Белтайн, прибыл на мостик и занял место поблизости от капитана корабля, с доступом к стратегиуму. Спайка мало обращал на него внимания. Он казался достаточно интересным человеком, но он был, всего лишь, еще одним трутнем, и Спайка был уверен, что ему будет трудно убрать его за пару дней.

Чему он уделил внимание, так это данным, которые Белтайн принес и загрузил, с помощью техников-гололитеров, на главный дисплей стратегиума. Это были самые свежие схемы Предела Спасения, вытащенные мнемоническим зондом из мозга пленника Гаунта. Этого человека, этого этогора, зондировали, допрашивали и сканировали ежедневно со времени поимки.

Как Спайке объясняли, человек был перебежчиком. Тройным перебежчиком. Было неясно, но казалось, что этогор когда-то был Имперским Гвардейцем. Он был захвачен и обращен силами Архиврага, и завербован, из-за его подготовки и навыков, во внушающий страх личный состав, известный, как Кровавый Пакт. Позже, по причинам, которые Спайка даже не хотел обсуждать, Маббон Этогор отказался от верности и нарушил этот пакт, присоединившись к Сынам Сека, еще одному военному братству. Сыны, как и предполагало их название, были кровным братством, присягнувшим Магистру Анакванару Секу, главному союзнику Архонта и его лейтенанту.

Он был беспокойной душой, и явно, беспокойным сердцем. Как, удивлялся Спайка, один человек может содержать в себе столько за одну жизнь? Быть связанным с тремя различными организациями, в которых обычно, служат до смерти. Возможно, первоначальная Имперская обработка в конце концов победила, заставив Маббона, не смотря ни на что, вернуться к Императору.

Если это было правдой, то это было самое колоссальное усилие силы духа и преданности. Если нет, тогда они направлялись к своей смерти.

Маббон перешел на Имперскую сторону с жизненноважными данными. Он знал, что эти данные и взгляд изнутри, которыми он обладал, могут быть единственными вещами, которые оставят его в живых и предотвратят казнь. У него были данные, и у него были причины, чтобы интерпретировать это данные. Несмотря на псионические сканирования и зондирования мозга, определенные вещи он хранил скрытыми. Он был достаточно умным, чтобы понимать, что ему нужно медленно открывать информацию. Его жизнь стала бы бесполезной в тот момент, как только он бы все выдал. Он защитил свой разум благодаря условной решимости того, кто как принял, так и нарушил Кровавый Пакт, и посредством различных энграмматических кодировок. До того, как оставить службу Архиврагу, он поместил в свой разум данные относительно Предела Спасения, воспользовавшись шифровальщиком мозга; информация, которую нельзя было просто вытащить, но ее можно было достать методичными и повторяющимися медитациями. Со своей поимки, он медленно вспоминал и выстраивал картину для своих Имперских укротителей.

Ядром Предела Спасения было обитаемое место значительного размера, превращенное в место разработки оружия и завод. Этот завод первоначально был создан Магистром Херитором Асфоделем по приказу тогдашнего Архонта Надзибара. Он был отдаленным и не привлекающим внимания, и позволял улучшать и тестировать оружейные системы, были ли они системами, разработанными безумным гением Асфоделя, восстановленными ксено-артефактами, или дарами ненормальных Богов Хаоса.

Надзибар пал на Балгауте. Асфодель погиб от руки Гаунта на Вергхасте. Завод остался, унаследованный Секом. Он использовал его, чтобы усилить свою руку и разработать оружие для своих Сынов. Это был арсенал, склад, лаборатория. Согласно Маббону, Сек чувствовал, что он должен был принять мантию Архонта после Надзибара. Анарх протестовал против возвышения Гора и, хотя будучи вынужденным подчиниться военной политике Кровавых Миров, чтобы заключить с ним пакт, мало уважал командование Гора кампанией после Балгаута. Сек завидовал власти Гора, и он завидовал революционной дисциплинированной личной армии Гора, Кровавому Пакту. Он насильно вербовал воинов Кровавого Пакта таких, как Маббон, чтобы они помогли ему создать свое собственное войско, Сынов Сека, и доказать, что он заслуживает мантии Архонта.

Это было вынужденное требование. Предыдущее десятилетие показало, что Урлок Гор является беспощадным предводителем, способным на экстремальную жестокость, даже по стандартам Губительных Сил. Его Кровавый Пакт был, безусловно, чрезвычайно эффективным.

А, так же, он был небрежным, и у него было отсутствие стратегической проницательности. Его тупой и дикий способ ведения войны потерял ему столько же, сколько он приобрел. Это отбросило его назад к Группе Эриний в серии катастрофических поражений, и только здесь ему удалось сопротивляться стремительному наступлению Макарота.

В отличие от него, Анарху Секу, намного более искусному и находчивому тактику, удалось сформировать роскошную оборонительную линию вдоль второго фронта Крестового Похода, удерживая Системы Кабала перед лицом непреклонных атак Имперцев. Было вполне разумно ожидать, что, из-за наличия заводов, таких как Предел Спасения, Сек мог показать, что он лучший лидер, чем Гор, более способный, лучше обслуживаемый и лучше оснащенный, и что кланы Кровавых Миров смогут изгнать Гора и присмотреться к Секу, чтобы он принял корону Архонта и преодолел застой.

Два последствия были очевидны. Амбиции Сека нужно было остановить. Анарх был настолько способным, что, если бы ему, в конце концов, дали абсолютную власть Архонта, он смог бы сделать продвижение Крестового Похода в Мирах Саббат неосуществимым. Империуму пришлось бы отступить и, возможно, полностью свернуть операции.

Говоря конкретнее, на какой еще лучший результат мог надеяться Империум, чем на то, чтобы хрупкое сотрудничество Архонта и Анарха дало трещину, и чтобы Гор с Секом отвернулись друг от друга?

Время от времени, Спайка бросал взгляд на медленно вращающуюся схему Предела Спасения, проецирующуюся на главном столе стратегиума. Пока они продвигались, фактические показания детектора накладывались на планы и обновлялись. До сих пор, данные Маббона были удивительно точны.

Спайка задумывался, насколько точны. Что могло отсутствовать? Что могло измениться? Маббон заявлял, что он посещал завод три раза в качестве части войска Сынов, а энграмма его воспоминаний о заводе была копией секретных файлов из Дворца Анарха. С тех пор детали могли измениться.

Дальнее сканирование уже идентифицировало три места на поверхности, заранее выбранные в качестве точек удара: Альфа, Бета и Гамма.

У капитана корабля возникал еще один вопрос. На самом деле, это был тот, который изводил его днями, и который он не хотел озвучивать.

Возможность проведения миссии опиралась на веру, что Маббон Этогор перешел обратно на Имперскую сторону; что, после принятия пути, с которого не должно было быть возврата, он переоткрыл свою верность Империуму, и пришел к ним в качестве акта раскаяния и возмещения ущерба, со способами нанести урон и обезоружить их величайшего существующего врага.

Что если его дезертирство было просто возвращением в Кровавый Пакт, и сейчас он манипулировал Империумом, чтобы тот сделал за Урлока Гора грязную работу по устранению его главного соперника?

Гаунт застегнул пояс, проверил свой болт-пистолет, и вложил его в кобуру. Он закончил застегивать на пуговицы свой мундир, а затем начал застегивать пояс для меча.

Маддалена вышла из спальни. Она была одета в какую-то дорогую, легкую и богато украшенную неполную броню.

— Ты не идешь, — сказал Гаунт.

— Я знаю, но если бой потечет в эту сторону, я хочу быть готовой.

Он посмотрела на силовой меч Гаунта. Он висел над шкафчиком, готовый заполнить собой ножны: силовой меч Иеронимо Сондара, символ Улья Вервун и великой победы Вергхаста над Губительными Силами.

— Ты должен показать ему его, — сказала она.

— Феликсу?

— Да. Ты должен показать ему этот меч. Объяснить, что ты сделал, чтобы получить его.

— Он уже знает, — сказал Гаунт.

— Конечно, он знает, — сказала она, — но это не означает, что для него не важно услышать это от тебя.

Гаунт взял меч, кратко активировал его поле, почувствовал пульсацию энергии, затем деактивировал его и убрал в ножны.

— Буду иметь в виду, — сказал он.

Послышался стук в дверь каюты. Гаунту начинало нравиться, как рука Маддалены по легчайшему сигналу тянется к оружию, инстинктивно собираясь сражаться и защищать.

— Иди в спальню, — сказал он ей.

Она подняла брови.

— Я, на самом деле, не думаю, что у нас есть время, — сказала она.

Он засмеялся, хотя на этот раз это ощущалось слишком серьезно. Она встала и исчезла.

Гол Колеа ожидал у двери, в полном снаряжении, с висящей на плече винтовкой. Его отдание чести дало Гаунту понять, что это был официальный визит.

— Полк в состоянии боевой готовности, сэр, — сказал он. — Ударная Группа Альфа собралась на главной палубе. Ударная Группа Бета ожидает вас в боковом ангаре шестнадцать. Ударная Группа Гамма собралась в боковом ангаре тридцать девять.

— Спасибо, майор. Время до цели?

— Примерно пять часов шестнадцать минут, сэр.

— Проинформируй капитана, что мы готовы.

— Есть.

— Есть еще что-нибудь, что доложить, Гол?

Колеа помотал головой.

— Настроение хорошее, — сказала он. — Я имею в виду, все продумано. Все подготовлено. Я думаю, что Призраки не были в бою слишком долго. Для некоторых это было слишком долго, что они думали, что никогда снова не будут маршировать. Нам это нужно.

— Нам нужно выиграть это, — сказал Гаунт.

— Конечно, сэр. Всегда так. В великой схеме вещей, нам нужно выиграть это. Но для нас, для полка, нам просто нужно это сделать, победить или проиграть. Нам снова нужно стать кровожадными или мы будем никчемными.

Гаунт кивнул.

— Намек понят. Я думаю, что мы готовы стать кровожадными.

Колеа кивнул в сторону меча Гаунта.

— Вы должны позволить мальчику когда-нибудь взглянуть на него.

Гаунт резко нахмурился. Колеа поднял руки в примирительном жесте.

— Знаю, знаю, — сказал Колеа. — Я едва ли тот, кто должен раздавать советы, как быть прилежным отцом.

— Это не то, — сказал Гаунт. — Ты с кем-нибудь говорил?

— нет.

— Ты не первый человек, который мне это говорит.

Колеа пожал плечами.

— Призраки еще не привыкли к мальчику, сэр, — сказал он. — Если честно, это слегка странно для них. Но я думаю, что привыкнут. Я думаю, что они будут уважать его, потому что он ваш. Но я думаю, что вам нужно показать им, что вы тоже его уважаете.

Гаунт не ответил. Он надел фуражку и взял свои перчатки.

— Я пойду вниз с тобой и проинспектирую сборы, — сказал он.

Колеа обернулся и посмотрел в предположительно пустую каюту, и указал подбородком.

— А вы не собираетесь сначала попрощаться? — спросил он.

Это заставило Гаунта полуулыбнуться.

— Не многое проходит мимо тебя, так ведь, Гол?

Колеа засмеялся.

— Я не осуждаю, сэр. Не мое дело. И она красивая женщина.

— И она, так же, будет здесь, когда я вернусь, — сказал Гаунт. Он закрыл дверь каюты за собой и пошел по коридору с Колеа.

— Вот это мне нравится слышать, — сказал Колеа. — Уверенность.

— Что она все еще будет там?

— Нет, — сказал он. — Что вы знаете, что вернетесь.

Огромная масса обломков уменьшился, когда они приблизились. Армадюк был, всего лишь, пятнышком, пятнышком среди миллиардов пятнышек, окружающих огромную шаровидную массу. Предел Спасения был планетоидом, настоящей планетой, за исключением того, что он не был сферическим. Это был колоссальный комковатый слиток, сплющенный до формы диска на концах из-за гравитации.

Смотря через внешние наблюдательные приборы, Спайка решил, что детали поверхности имеют сходство с некоторыми кораблями орков, с которыми он сталкивался. За исключением того, что они были соединены друг с другом с меньшей точностью. Он видел спрессованный беспорядок из механических материалов, как машины, которые перемешаны и исковерканы промышленным прессом. Здесь были каньоны и лощины, острые пики и плато, глубокие расщелины и почти гладкие равнины из материала корпуса. Плывя сквозь плотные кучи мусора, Армадюк обнаружил себя скользящим сквозь плавающие пятна прометиума и других жидкостей, субстанций, которые просочились из основной массы и уплыли в космос.

Боковые ангары шестнадцать и тридцать девять были расположены, примерно, в двух третях километра по левому борту Армадюка. У обоих были огромные бронированные внешние шлюзы, оснащенные генераторами атмосферного поля. Перед отправлением с Меназоид Сигмы, края обеих шлюзов были усилены и заделаны вулканизированными буферными воротниками.

Спайка инициировал последнее приближение. Кроме сухих орбитальных доков, Армадюк никогда не подходил так близко к более большому объекту. Ему это казалось противоречащим здравому смыслу, хотя все системы были зелеными. Корабль был построен для свободы открытой пустоты, не для уютного расположения на поверхности мегаструктуры, подобно клещу на коже грокса. Спайка был вынужден отключить все тревожные сигналы о сближении, и фундаментально отрегулировать инерционную устойчивость корабля для противодействия гравиметрической нагрузке. Казалось, что сам корабль чувствует, что маневр был ошибкой. Как и Спайка, Армадюк вел себя с неохотой, как будто чувствовал, что его нарочно бросают на поверхность планеты. Корпус тревожно трещал и стонал. Коррекции двигателей стали едва уловимыми.

С глухим и продолжительным грохотом, и жутким визжанием царапающего корпуса, которое дрожью прошло по кораблю и, казалось, что появилось из какой-то безмерной, отдающей эхом полости, Армадюк примостился на коже Предела.

Спайка выключил главные и корректирующие двигатели. Он активировал магнитные захваты и инерциальные якоря.

Он повернулся к Белтайну.

— Проинформируйте своего командира, что миссию можно начинать, — сказал он.

В боковых ангарах шестнадцать и тридцать девять команды техников пробирались к внешним шлюзам, поднимая защитные экраны и перегородки вокруг того, что будет их рабочим пространством. Некоторые из них ждали, когда индикаторы на контрольных панелях генераторов атмосферных щитов загорятся зеленым. Чтобы убедиться в результатах, они освятили панели и пробормотали соответствующие молитвы. Устройства жужжали и пульсировали. Машинное оборудование катилось вперед к шлюзам, и силовые кабели растягивались. Подошли команды сервиторов, и они стояли наготове со шлангами, в которые вода подавалась из внутренних резервуаров Армадюка, вода, которая была темной, грязной и со льдом.

Позади защитных барьеров в каждом ангаре собрались и ждали ударные команды со своим оружием и снаряжением. Некоторые тихо разговаривали, некоторые перепроверяли свое специальное снаряжение, некоторые бормотали себе благословения или курили сигареты с лхо, некоторые дремали.

Некоторые наблюдали за техниками за работой. Призраки были подозрительными. Это не было их поле специализации. Время от времени по кораблю прокатывался какой-то болезненный металлический скрежет, перемалывающий визг с тех мест, где корпус крейсера покоился на громаде мира из металлолома, на который они примостились. Призраки вздрагивали, сотворяли символ аквилы и осматривались в поисках источника звука.

Через двадцать долгих, напряженных минут после того, как Армадюк прижался к Пределу, устройства в боковых ангарах шестнадцать и тридцать девять заморгали зеленым почти одновременно. Гаунт только что прибыл в шестнадцатый, где собралась Ударная Группа Бета. По кивку старшего техника, Гаунт взял трубку у ожидающего вокс-офицера и вызвал Майора Пашу в боковом ангаре тридцать девять.

— У нас здесь зеленый, — доложила она.

— Поля стабилизировались, — согласился Гаунт. — Отдавайте приказ открывать шлюз.

— Император защищает, — ответила Петрушкевская.

Гаунт посмотрел на старшего техника.

— Открывайте, — сказал он.

Старший техник кивнул, повернулся и подал сигнал в аппаратную, где работники активировали управление шлюзом.

Раздался тихий стук. Гаунт повернулся и увидел, что Ударная Группа Бета целиком поднялась на ноги с приготовленным оружием.

Он отлично знал, что почти идентичная сцена происходит в боковом ангаре тридцать девять.

Раздались глухой удар, шипение поршней, жужжание моторов, и массивный внешний шлюз начал открываться. Фактически, боковая стенка корпуса сдвинулась в одну сторону.

Свет из ангара открыл то, что было за ней: еще одна стена, почерневшая и покрытая ржавчиной, изношенная веками и отмытая пустотой, бугорчатая и изъеденная, расплавленная и пузырчатая. Это была внешняя кожа Предела.

Сигнальные огни загорались и тухли, предупреждая о том, что атмосферное поле, окружающее стыковочные буферы, борется, чтобы поддерживать герметичность. Не было опасности взрывной декомпрессии в жесткий вакуум снаружи, но Гаунт мог ощущать резкие дуновения утечек: воздух вырывался наружу вокруг небрежно запечатанных мест.

— Вы можете стабилизировать? — спросил он.

Техники уже производили подстройки в форме и размере атмосферного поля посредством контрольных систем. Молитвы эффективности возносились духам машин. Медленно, сигнальные огни перестали моргать и утечки воздуха прекратились.

Тишина. Тишина, кроме очень отдаленного треска и скрежета металла, трущегося о металл.

Гаунт прошел мимо защитных экранов прямо к обнаженной коже Предела. Она была уродливой, как почерневшая металлическая сетка шрамов, вспаханная и деформированная рядом с влажным, но чистым ангаром Армадюка.

Гаунт снял перчатку, протянул руку и притронулся к чуждому металлу. Он только сейчас начинал нагреваться от тепла атмосфера ангара. Гаунт почувствовал вечность холода пустоты, наследие безвоздушной темноты. Он чувствовал холодные очертания угроз и обещаний.

Он посмотрел на старшего техника.

— Приготовьтесь резать, — приказал он.

Вокс-офицер стоял рядом. Гаунт передал тот же самый приказ Майору Паше, а затем переключил канал, чтобы говорить с Капитаном Спайкой.

— Мостик.

— Капитан, пожалуйста, дайте сигнал Ударной Группе Альфа начинать. Приказ отдан.

— Понял.

Пусковой Техник Гудчайлд положил трубку вокса обратно на держатель, встал и пошел вниз по металлическому трапу в свою аппаратную. Медная контрольная доска была очищена и благословлена, а печати, исполненные по обету, исписанные бумажные ленты, прикрепленные воском и красными лентами, были убраны со шкал и рычагов.

Гудчайлду нужно было произнести всего лишь одно слово. Его сервиторы и техники приступили к работе. Смазанные поршни начали поднимать секции палубы. Выхлопные отверстия со стуком открылись. Главные и вторичные световые системы главной палубы переключились на холодный голубой и начали моргать предупреждающие об опасности огни. Давление упало, когда главные воздушные внешние шлюзы открылись, отодвинувшись наружу и в сторону, как лепестки цветка. Атмосферная оболочка подстроилась соответственно. Мощность поля вышла на пик.

Голоса бормотали повсюду вокруг него: аугметическое гудение сервиторов, бездумно произносящих потоки технических калибровочных цифр, и адептов пусковых команд, монотонно повторяющих катехизмы служения и долга.

На главной палубе внизу, толпы рядовых, большинство из которых были выращенными массивными нечеловеческими сервами, оттаскивали кабельные линии и швартовочные тросы, убирая их в подпалубные барабаны. Первые шесть кораблей на главной взлетной палубе были загружены и ждали. Межпалубные подъемники уже поднимали следующую волну кораблей из парковочного ангара. Было необычно, чтобы маленькие корабли, как лихтеры Арвус и Фалко, поднимали или перемещали с людьми на борту, но капитан корабля недвусмысленно донес до Гудчайлда важность быстрого запуска. Загруженные гвардейцами и штурмовым снаряжением, корабли загружались на пусковые платформы, как боеприпасы в орудие.

Первый поднятый корабль начал ускоряться в сторону шлюза. Это был тяжеловесный гигант, которого Гудчайлд видел на борту у Солнца Тависа, воинственный зверь в цветах Серебряной Гвардии. Обозначением его модели было Честус, штурмовой транспортник Адептус Астартес древнего образца, машина, построенная для абордажных действий. Его двигатели горели горячим желтым, когда он пролетал воздушный шлюз, а затем загорелись диким зеленым, когда он проскользнул сквозь неотчетливый край атмосферного поля в жесткий космос.

Позади него полетел первый из штурмовых транспортников: корабль типа Арвус, длинный и стандартный, за которым следовали четыре корабля типа Фалко. Они стартовали парами, их двигатели производили пронзительные, более низкие звуки, по сравнению с гортанной пульсацией Честуса. Звуки двигателей пропадали, как только маленькие корабли покидали атмосферное поле.

Вторая волна уже скользила по рампе.

Гудчайлд пошел обратно на свою станцию вокса и поднял трубку.

— Мы в состоянии запуска, — доложил он. — Запуск в процессе.

Держа наготове микрофон вокса в руке, Белтайн смотрел, как капитан корабля и старшие офицеры мостика собрались вокруг светящейся консоли стратегиума. На гололите, маленькие пятнышки света выплескивались из изображения Армадюка, и быстро двигались в боевых построениях вокруг структуры Предела. Спайка увеличил разрешение, так что было видно не весь Предел. Белтайн видел маленькие скопления быстрых световых точек, похожих на неоновые семена, несущихся вдоль неровной местности корпуса Предела прочь от Армадюка, летя очень низко, придерживаясь поверхности, чтобы избежать обнаружения. Белтайн отметил, что Спайка барабанит пальцами по ограждению стратегиума, пока смотрит. На мостике был слегка кислый запах, запах адреналина. Это было не только от напряженной команды: подключенные проводами к нейросистемам корабля, нечеловеческие существа и сервы тоже реагировали напряженно.

Корабль сам по себе нервничал.

— Ударная Группа Альфа в восьми минутах до цели, — нараспев произнес один из старших офицеров.

Спайка кивнул. Его пальца барабанили.

В кабине Честуса, пилот-сервитор Терек-8-10 поддерживал постоянный курс. Его биомеханические руки покоились на пульте управления, хотя он управлял тяжелой машиной через нейронно-импульсную связь аугметических подключений. Ручное управление было для непредвиденных случаев. Камеры его сердец вибрировали от выхода мощности двигателей по обе стороны от него. Видимость впереди через маленькое окошко была ограничена. Он следовал четкому курсу по изломанной географии поверхности цели по схеме, предоставляемой ауспексом и отображаемой на гололитическом маршрутизаторе. Честус возглавлял штурмовой отряд, огибая склоны из металлолома, пролетая над разорванными пилонами, прижимаясь к подножиям металлических ущелий и пропастей, даже пролетая под случайно созданными мостами из разрушенных машин.

Задний ауспекс показывал, что десантные корабли крепко сидят у него на хвосте, следуя за ним. Терек-8-10, так же, отслеживал устойчивые жизненные показатели трех людей, закрепленных в зажимах инерционных подавителей в бронированных отсеках двойного корпуса ниже и впереди него.

Жизненные показатели были невозможно медленными, как будто личности были настолько спокойными, что почти спали.

Терек-8-10 пробудил орудийных сервиторов и их хрупкие маленькие синусоидальные показатели загорелись рядом с тремя медленными, мощными сердечными ритмами.

— Четыре минуты, — нараспев произнес пилот-сервитор, каждое слово было четким и отдельным, каждое слово было важным.

В боковом ангаре шестнадцать, Гаунт наблюдал, как техники выкатили пробивную дрель Аид на позицию. Ее огромный режущий наконечник был, всего лишь, на расстоянии волоса от обнаженного корпуса Предела. Производились последние несколько благословений ее системам.

Старший техник бросил взгляд на Гаунта.

Гаунт поднял три пальца.

Осталось три минуты.

Арвус продвигался тяжело. Ненормальный электромагнетизм чумой поразил ущелья и каньоны металлической кожи Предела Спасения. Это была не самая приятная поездка, которую Гол Колеа когда-либо знал.

Грузовой трюм Арвуса не предоставлял никакого обзора и было весьма мало комфорта. Голая металлическая коробка была подготовлена, чтобы предоставить сидячие места для готовых к бою солдат и достаточно места для их снаряжения. Они были закреплены на смотрящих друг на друга рядах, спинами к корпусу, чувствуя позвоночниками каждый толчок и встряску. Здесь не было иллюминаторов, была всего лишь щель в крошечный отсек кабины. Арвус был рабочей лошадкой, спроектированный для загрузки и перетаскивания. Комфорт и роскошь никогда не были на рассмотрении.

Колеа поерзал на своем сидении. Его лазерная винтовка стояла вертикально между его коленей, а ремни дыхательной маски были застегнуты у него на шее. Из-за того, как были сложены абордажные щиты, для его ног едва хватало места.

Он был прямо рядом с задним люком, готовый вести наружу. Он оглядел трюм. Члены Роты С терпели поездку, большинство смотрели прямо перед собой или вниз на палубу: Каобер и Версун; Дерин; Нейт, Старк и огнеметчик Лайса; Бул и Маккан с орудием .30 калибра.

Напротив него, прислонившийся плечом к люку, был Рервал, адъютант роты Колеа.

— Две минуты, — сказал Рервал. — Мы почти там.

— Да, — сказал Колеа. — Вещи станут намного лучше, как только они начнут стрелять по нам.

Жидкость, капающая из приготовленных шлангов, воняла прометиумом и ржавчиной. Запах напомнил Бану Дауру о дожде, который падал на Западный Хасс и верхушки крепости Улья Вервун. Грязный дождь, загрязненный металлургическими и машиностроительными заводами.

Он прошел по боковому ангару тридцать девять, проверяя отряды Ударной Группы Гамма. Призраки собрались позади линии защитных барьеров. Была напряженность. Половина собравшихся была Вергхастцами, пополнением из роты Майора Петрушкевской. Несмотря на общее происхождение и узы, эти солдаты никогда раньше не сражались вместе с Призраками, и им еще стоило доказать, что они стоят этого имени.

Он кивнул Вивво, Ноа Вадиму, Полло и Нирриаму и Вагнеру. Он остановился, чтобы поговорить с Синой и Ариллой, стоящих со своим тяжелым орудием .30 калибра. Он остановился, чтобы обменяться шуткой со Спетнином, заместителем Майора Паши.

Маггс ждал с Халлером, Раглоном и первой волной стрелков, Мерртом, Куестой и Нэссой. У снайперов на плечах были их лонг-лазы. Вся группа смотрела на адъютанта Даура, Мора, который стоял на коленях рядом со своим вокс-передатчиком, вслушиваясь.

— Все готовы? — спросил Даур.

— Уже месяцы, как, — ответил Халлер.

Даур улыбнулся. Он долгое время знал Халлера. Они вместе прошли через Защиту Улья Вервун. Халлер, без сомнения, тоже узнал запах дождя Западного Хасса. У Халлера никогда не было стремления и способности, чтобы выделяться, как Даур, но Даур знал, как сильно тренировался Халлер последние несколько месяцев, чтобы сохранить руководство одной из команд зачистки Гаммы.

К ним присоединилась Майор Паша, с Харком. Комиссар поправлял фуражку, чтобы они была строго прямо, готовый к делу. Даур отметил, что тяжелая кожаная кобура плазменного пистолета Харка была расстегнута.

— Одна минута, — сказал Мор.

Свет в передних отсеках Честуса загорелся красным. Закрепленные, Холофернэс, Сар Аф и Идвайн едва обратили внимание на уведомление.

Но закованные в сталь кулаки сжались вокруг рукоятей оружия.

Пилот-сервитор Терек-8-10 проверил экраны своих пиктеров. Последние несколько секунд данных передавались потоком, при этом фактические данные сканирования ауспекса и результаты обнаружения заменяли прогнозные данные и менее точные данные дальнего сканирования.

Главная Точка Внедрения, после тщательного анализа, была определена перед запуском. Это было место, которое при дальнем сканировании казалось главным воздушным шлюзом или стыковочным люком, одним из главных входов завода Предел Спасения. Сейчас, когда они приближались, системы показывали, что шлюз был практически несуществующими руинами, частью металлоломной архитектуры. Термальные и энергетические следы показывали намного меньшую структуру воздушного шлюза, все еще достаточно большую для погрузочно-разгрузочных работ, которую не так давно и регулярно использовали. Эти вторичные врата были ниже и левее от того, что на плане показывалось, как Главная Точка Внедрения. Глубинное сканирование плотности показывало, что Главная Точка как усилена, так и заполнена с другой стороны обломками.

Терек-8-10 не делал осознанных решений. Пилот-сервитор обработал данные и подогнал характеристики своей миссии для оптимального эффекта. Ловкая ручная подстройка, в шестнадцати секундах от цели, направила Честус вниз и налево.

Вторичный воздушный шлюз зафиксировался в качестве новой выбранной цели, намертво закрепившись в перекрестиях мониторов. Он выглядел, как поверхность скалы, поверхность скалы, сделанной из темного, запятнанного и изрытого металла.

Терек-8-10 включил форсаж.

Короткие ракетные двигатели зажглись, и Честус рванул вперед, как будто сзади его пнул гигант. В восьми секундах от поверхности скалы ракетные батареи, прикрепленные к крыльям Честуса, выпустили блестящую массу микроракет. В тот же самый момент, мельта-пушка, расположенная внизу, выстрелила.

Сияющий заряд из тепловой пушки погнул металлическую поверхность скалы. Структура воздушного шлюза пошла пузырями и расплавилась, выбрасывая гейзеры раскаленных добела капель в пустоту, подобно илу, выброшенному со дна пруда. В эпицентре удара осталась сочащаяся белым горячим металлом рана, сияющий кратер, который почти пронизывал усиленный корпус.

Менее, чем через секунду, врезались микробоеголовки Огненная Ярость массированным ударом, который разнес уже надорванный материал воздушного шлюза.

Там была вспышка света, которая очень быстро пульсировала от множественных взрывов, и шлюз разлетелся: сначала внутрь, а затем, незамедлительно, наружу, когда избыточное давление внезапно спало. В последние несколько секунд Честус летел в кружащемся и расширяющемся огненном шаре и шторме из обломков, которые отскакивали от его передних щитов и бронированного корпуса, царапая и оставляя зарубки и вмятины. Терек-8-10 твердо держался курса, несмотря на грандиозную турбулентность. Как визуально ослепленный, так и с пустыми сканерами от экстремальной энергетической вспышки взрыва, Терек-8-10 все равно выстрелил из тепловой пушки дважды, послав разрушительную энергию в открытую рану вскрытого взрывом стыковочного отсека.

Истекли последние секунды. Время их полета закончилось, с погрешностью менее секунды между спрогнозированным временем полета и фактически прошедшим временем.

Честус был внутри Предела Спасения.

Он пролетел сквозь расширяющийся огненный шар, влетая в ангар на максимальной скорости. Территория стыковочного отсека была значительного размера. Взрывная декомпрессия превратила ее в полный беспорядок. Едва заметные сервиторы, погрузочные машины, ящики, даже обслуживающий персонал, летели, вращаясь, на них, несомые потоком утекающего воздуха. Некоторые из них были объяты огнем. Маленький лихтер летел на них, сорванный с крана, вверх дном, и встретился с правым бортом несущегося Честуса. Удар разорвал его пополам. Изувеченный корабль отлетел и отскочил от потолка ангара, куски крыльев и двигателей разрушились и разлетелись.

Выстрелы вслепую Терека-8-10 пронзили внутреннее пространство ангара, превратив еще два закрепленных шаттла в расплавленный шлак. Две или три микробоеголовки так же беспрепятственно попали в ангар. Они взорвались глубоко внутри, когда, в конце концов, встретились с твердыми объектами. Честус прорвался сквозь раму погрузочного крана, смяв балки и надев структуру на себя подобно гирлянде. Тащащийся каркас сорвал два маленьких корабля со своих полок под потолком.

Честус почти исчерпал пространство. Дальним концом причального ангара был еще один шлюз. Сработавшие автоматически, противовзрывные заслонки закрывались.

Терек-8-10 выстрелил из пушки, послав обжигающее копье энергии перед Честусом. Форсажные двигатели раньше прекратили работать, но пилот-сервитор снова зажег их, используя резерв топлива, выхватывая последние куски импульса и силы.

Внутренние заслонки не взорвались. Они погнулись от выстрела из мельта-пушки, на них образовались пузыри и струпья из расплавленного хрома, которые отваливались металлическими хлопьями, как мертвая кожа. Все еще таща куски перекрученных балок за собой, подобно серпантину, Честус врезался во внутренние заслонки.

Вот теперь они взорвались.

Столкновение вбило заслонки внутрь. Оно согнуло одну до горизонтали и чисто сорвало с рамы шлюза. Другая заслонка, более значительно ослабленная, чем первая, от попадания мельта-заряда, порвалась, как мокрая бумага или поврежденная ткань, обдав Честус перегретым жидким металлом.

Честус пролетел сквозь заслонки во вторичный ангар, таща большую их часть вместе с собой. Он потерял значительную часть импульса. Часть левого крыла была оторвана от столкновения. Устойчивость ухудшилась. Дальнейшая взрывная декомпрессия привела к тому, что ветер с силой шторма стал бороться с тяжелым кораблем. Передние щиты, которые до этого защищали его, в конечном итоге выгорели и упали.

Корабль был скорее снарядом, чем машиной. Он пронзил, разрушая, один за другим, три легких шаттла, которые висели бок о бок над палубой ангара на швартовочных зажимах. Терек-8-10 увидел показания сенсоров, которые сообщили ему, что огромные атмосферные процессоры Предела работают на гиперактивных уровнях, пока пытаются компенсировать катастрофическую потерю давления. Генераторы поля боролись, чтобы установить кордон против жесткого космоса и запечатать глубокую, зияющую рану в структурной целостности Предела.

Это было хорошо. Архивраг был слишком увлечен восстановлением внутренней среды, чтобы обдумать последствия. Стабильность атмосферы означала, что части Имперской Гвардии, следующие за Честусом внутрь, смогут непосредственно высадиться.

Честус почти исчерпал место во вторичном ангаре. Терек-8-10 снова выстрелил из мельта-пушки и размягчил конец отсека достаточно, чтобы пробить его кораблем. Корабль пробил плиту, камень за ним и внутреннюю обшивку отсека. На этот раз, он оставил позади большую часть другого крыла. Сдавленный и поврежденный, с керамитовой броней, почерневшей от огня и расплавленного металла, он прорвался в следующий отсек, инженерный склад. Почти весь его эффективный импульс исчез.

Терек-8-10 стабилизировал содрогающийся корабль, врезавшийся боком в корпус массивного процессора, пока боролся, чтобы остановить его. Он потянул рычаг, который опустил абордажные рампы.

— За Императора, — провыл он усиленным аугметическим монотонным голосом. — Убейте их!

Контрольные огни на его главной консоли показали ему, что внизу, в транспортном отсеке, зажимы трех инерциальных подавителей расцепились.