Предел Спасения

XV. ПРИГРАНИЧЬЕ

Корабельные звонки звенели, а затем зазвучали сирены, предупреждая каждую душу на борту о неизбежном перемещении.

Прошла вибрация, дрожь, которая сотрясла кости корабля, и они вылетели в реальное пространство. Громыхнули новые сирены, и синтетический голос повторял слова через громкоговорители "Вражеская территория, боевая готовность".

Спайка привел их в целевую зону на три дня раньше.

— Мы замедляемся в Приграничье Римворлда, — сказал Спайка Гаунту с Идвайном. — Навигационная служба подтвердила наше расположение в реальном пространстве и вектор. Шестнадцать часов замедления до гравиметрической плоскости этой мусорной системы, а затем еще пять, пока будем приближаться к целевому месту. С данного момента мы в состоянии боевой готовности, щиты зажжены; это фаза вокс-молчания. Я предлагаю вам начать последние приготовления. Вы должны быть готовы к высадке через три часа.

— Я буду готов через пять, — сказал Гаунт.

Спайка кивнул.

— До того времени я буду посылать уведомления каждые полчаса, — сказал он.

— На что это похоже? — спросил Гаунт.

Рядом с ним Космический Десантник тихо рассмеялся, как будто вопрос был пустым капризом.

Спайка поднял брови и крикнул палубному офицеру. Ставни, закрывающие массивные иллюминаторы мостика с грохотом открылись, и внутрь потек слабый желтый свет. Не на что было смотреть, кроме густой коричневой дымки с маленьким цветком света в правом нижнем углу, похожим на блик в объективе.

Белые пятнышки, похожие на соль или снежинки, сверкали мимо них, двигаясь в сторону кормы: тусклая пустота, где доступный хрупкий свет выглядел так, как будто он был подкрашен мочой.

— Вы видите? — спросил Идвайн.

— Я ничего не вижу, — ответил Гаунт.

— В точности моя точка зрения, — проскрежетал Серебряный Гвардеец, развеселенный.

Спайка потянулся и подстроил несколько шкал на своей консоли. Он рявкнул еще пару приказов офицерам наблюдения и разрешения у похожих на статуи когитаторов под ним.

Большая, решетчатая рама выдвинулась из отверстия, чтобы накрыть громаду иллюминатора. Она была сделана из толстого бронированного стекла, и покрыта гололитическими сенсорами и исполнительными механизмами. Рама была толстой с бронированными кабелями и кластерами маленьких дополнительных экранов и вторичных мониторов. Она включилась, на ее сетке загорелся ярко зеленый графический слой, который быстро начал разделять на секции и анализировать. Группы данных, кодированные цветами, появились на краях главной сетки и на дополнительных экранах. Стали проигрываться столбцы текста. Спайка отрегулировал свои настройки, отцентровал зеленые перекрестия на световом цветке, и начал увеличивать и усиливать зону, пока гололитическое изображение не заполнилось сетку и не закрыло реальный вид.

Стало немного больше деталей. Увеличенный, белый цветок стал спутанным клубком твердых веществ, отдающих белизной из-за отражения света местной звезды. Все еще было нечетко, но Гаунт мог видеть достаточно, чтобы сказать, что это был не планетоид. В нем не было правильных геометрических форм. Он был похож на узел, а окантовка из спутанной материи находилась на большом расстоянии от него, как рваное кольцо газового гиганта. Эффект ‘снега’ на этом изображении был более интенсивным. Изображение напоминало какое-то бледное, шелушащееся, погруженное в воду существо, которое было густо покрыто отложениями и микроорганизмами.

— Это, — сказал Спайка, — Предел Спасения.

Космический Десантник казался слегка заинтересованным.

— Пятнышки? — спросил Гаунт. — Это помехи?

— Обломки, — ответил Спайка, мотая головой. — Поле обломков исключительно плотное, и будет становиться плотнее, чем ближе мы будем подходить к цели. Наши щиты выдержать большую часть этого, но нужно будет маневрировать, и это увеличит время до прибытия.

— Делая нас более уязвимыми, — сказал Идвайн.

Спайка пожал плечами.

— Мы дольше будем видимы, да, — согласился он, — но пояс обломков так же замаскирует нас. Если я сделаю свою работу хорошо, мы сможем приблизиться к основной цели и будем казаться ничем больше, кроме очередного куска кувыркающегося мусора.

— Раз мы начинаем приближаться отсюда, — сказал Гаунт, — мне будут нужны здесь глаза.

— Зачем? — спросил Идвайн.

— У меня командование операцией, брат-сержант. По мере того, как мы будем продвигаться, я хочу знать всю возможную информацию, внутреннюю и внешнюю. Если капитан обнаружит опасность, я не хочу поздно узнать о ней.

— Вы сами ее увидите, — сказал Идвайн. — Стратегиум предоставит вам достаточно полную...

— Простите, — сказал Гаунт, — похоже вы неправильно решили, что я буду находиться на мостике во время атаки.

— Конечно, — сказал Спайка, — командуя операцией. Я подготовил для вас место. Где еще вы можете быть?

— Я буду вести Ударную Группу Бета.

— Вы… вы собираетесь туда? — спросил Спайка.

Идваин издал звук, который был сравним со смехом.

— Это всегда было моей практикой, — сказал Гаунт. — Я не пошлю людей сделать что-то, к чему я сам не готов.

— Не удивительно, что Вигаму вы нравитесь, — сказал Космический Десантник. — В Ударной Группе Альфа для вас есть место, рядом со мной.

— Благодарю. Но вы знаете свое дело, а я знаю свое. Майор Колеа и Майор Баскевиль будут вести полк с вами в Альфе.

— А Ударная Группа Гамма? — спросил Идвайн.

— Майор Петрушкевская и Капитан Даур, — сказал Гаунт. Он повернулся на своем месте и указал на Танитского солдата, ожидающего рядом с главным входным люком.

— Это мой адъютант, Белтайн. Я хочу, чтобы он был вместо меня у стратегиума, с доступом к вашим системам вокса.

— Мои вокс-офицеры могут передавать все данные между нами, — сказал Спайка.

— Я не сомневаюсь, но я требую от вас разрешить Белтайну присутствовать. Если он передаст приказ вам от меня, приказ несет всю полноту моей власти.

— Я понял, — сказал Спайка.

— Вы, так же, должны подготовить своих охранников, — сказал Гаунт.

Спайка нахмурился.

— Очень хорошо. Для абордажного боя?

— Да. Но, так же, и для противоабордажного. Мы откроем проходы в ту цель. Это означает, что если вещи пойдут плохо, они могут добраться до нас.

Гаунт встал. Остальные двое встали.

— Давайте подготовимся, — сказал Гаунт.

Спайка произвел символ аквилы.

— Император защищает, — прогрохотал Идвайн.

Гаунт ушел с мостика с Белтайном позади.

— Ты расположишься здесь, — сказал Гаунт. — Он не самая любезная личность в Империуме, но я ясно дал понять, что ему придется сотрудничать. У тебя есть доступ. Ты передаешь все. Если он попытается отгородиться от тебя, просто дай мне знать и поставь меня на динамик.

Белтайн кивнул.

— Майор Роун и Майор Колеа сказали дать вам знать, что приготовления начались, сэр, — сказал он. — Мы вооружаемся, а штурмовые транспорты, которые обслуживались в ангарах, готовы к погрузке. Вот это на одобрение и подпись.

Он вручил Гаунту планшет.

Гаунт читал его, пока шел.

— Что же, это обнадеживает, — сказал он, узаконивая документ нажатием своего биометрического кольца.

— Капитан Даур интересуется... — начал Белтайн.

— Мы уделим этому время, — сказал Гаунт.

— Комиссар Харк хочет на пару слов.

— Я встречусь с ним, — сказал Гаунт.

Харк ждал их у входа в центральный коридор.

— Что такое, Виктор? — спросил Гаунт.

— Мы обнаружили постыдный поступок, — сказал Харк. Он отвел Гаунта в свою каюту, где ожидали Ладд, Фейзкиель и Роун. Было тихо и приватно. Комната была чрезвычайно аккуратной и упорядоченной, в точности так, как можно было ожидать от человека, как Виктор Харк.

— Я не решаюсь использовать слово "афера", — сказал Харк, — потому что, на самом деле, невозможно выразить в достаточной мере, как это чудовищно. Это искусная мошенническая схема. Я понятия не имею, как долго это уже продолжается.

Началось, возможно, даже еще до того, как я присоединился к полку. Возможно с Основания.

Гаунт пробежался по документам, которые Харк и Фейзкиель разложили на столе. Некоторые были порваны, или очень старые. Некоторые были свеженапечатанными копиями из архивных источников. Его челюсти сжались.

— Мы наткнулись на них только благодаря случаю, — сказал Харк. — Отдадим должное Луне, она нашла их. Это так хитро, что было почти незаметно.

— С чем мы имеем дело? — спросил Гаунт, все еще изучая различные документы.

— Насколько мы можем сказать, — сказала Фейзкиель, — есть три главных области мошенничества, но они значительно пересекаются. В первую очередь, здесь мошеннические требования на пенсии вдов для женщин, которых не существует.

— Они все являются заполненными требованиями на денежное пособие для вдов на имя погибших солдат, — сказал Харк.

— Другими словами, были созданы вымышленные жены, и задним числом были оформлены документы, чтобы деньги могли быть перечислены на имя погибших солдат, — сказала Фейзкиель. — Но здесь есть, так же, требования на выплаты на имя настоящих жен и супругов, которые давно умерли. Женщин, которые погибли с Танитом, или на Вергхасте. И наконец, здесь есть настоящие женщины, незамужние, как Элоди Дютана, чьи личности используются в качестве супружеской подписи. Это лучше, чем вымышленное имя, понимаете?

— Индивидуальные выплаты минимальны, — сказал Харк. — Но вместе, и в таких количествах, и за такой промежуток времени...

Он остановился и потер переносицу, закрыв глаза.

— Кто-то генерируют значительные входящий поток денег, — сказал он. — Они обманывают Муниторум. Весьма вероятно, что Муниторум уже осведомлен о мошенничестве, но потребуются годы, или десятилетия, до того, как расследование наткнется на преступников.

— Это, возможно, то, на что они и рассчитывают, — сказал Роун.

— Кто-то делает деньги на погибших полка, — сказал Харк, — на тех, кто пал в бою, и на гражданских жертвах. Это пошло. Это чудовищно. Красть у трупов. Обворовывать могилы.

— Мы знаем, кто за этим стоит? — спросил Гаунт. Его лицо было белым от гнева.

— Мы не уверены, как получаются деньги, — сказала Фейзкиель, — или куда переводятся платежи, как только они получены. Возможно, их как-то отмывают через полковые счета. Это требовало бы сговор с нижними чинами Муниторума. Возможно, их отмывают через игровые притоны и черный рынок во время нахождения на берегу.

— Возможно, ими набивают ранец под койкой, — сказал Роун.

— У нас есть одно имя, — сказал Харк. — Костин.

— Маленький ублюдок, — прошептал Гаунт.

— Он, определенно, вовлечен, — сказала Фейзкиель. — Но мы с Харком не думаем, что он смог бы провернуть такое сам по себе. Мы подозреваем, что у него есть подельники. И одним из них может быть весьма старший по званию.

— Тяжело провернуть такое без знакомого офицера, чтобы тот время от времени подписывал документы и прошения, — сказал Ладд.

— Годы назад, — сказал Гаунт. — Я почти казнил Костина.

— Айэкс Кардинал, — кивнул Роун.

— Пьяница. Идиот, — прошипел Гаунт. — Из-за него погибли люди. Большая часть взвода Раглона. Вместо этого я выказал ему милосердие. Черт его побери.

— У нас есть несколько докладов о том, что Костин заметно богат, — сказала Фейзкиель. — Не на службе, у него всегда есть деньги на хорошую выпивку, хорошую еду, деньги на азартные игры. Он накладывает руки на лучший амасек, чем старший офицерский состав.

— Он не делает это в одиночку, — сказал Гаунт. — С кем он общается?

— Гендлер, — сказал Харк.

— Мерин, — сказал Роун.

— Но у нас нет ничего ни на кого из них, — сказала Фейзкиель. — Костин единственный, кто испачкал чернилами руки, и даже в этом случае, это косвенно. Мы его не допрашивали.

— Никаких допросов. Я хочу отдать приказ на казнь, — сказал Гаунт. Ладд не думал, что когда-либо раньше видел такую ярость в Гаунте.

— Я не хочу казнить нашу единственную зацепку, — сказал Харк, — даже для того, чтобы сделать из него пример.

— И разве нам нужен такой пример за несколько часов до атаки? — спросила Фейзкиель.

— Он из этого не выберется, — сказал Гаунт. — Никто, вовлеченный в это, не избежит наказания.

— Я не предлагаю, чтобы они выбрались, — сказал Харк, — но я думаю, что мы должны сделать ход после рейда. Если мы казним Костина, или это выплывет, это может подорвать боевой дух.

— Единственная причина оставлять этого маленького упыря в живых, — тихо сказал Роун, — расколоть его. С вашего разрешения, я выбью из него правду.

Харк с Гаунтом обменялись взглядами.

— Это лучший вариант, — сказал Роун, — принимая во внимание, что все это была моя идея.

Он закатил глаза, усмехаясь над ужасом на их лицах.

— Расслабьтесь, — сказал он. — Я этого не делал. Но идея была моя. Годы назад, прямо после того, как мы покинули Танит. Я помню, как надирался с Корбеком и Ларкиным одной ночью, шутя, как бы мы могли убивать из могилы. Это стало постоянной шуткой, как мы могли бы компенсировать наше фесово дерьмовое существование, потребовав возмещение за жизни, потерянные на Таните. Со временем, это превратилось в постоянную больную шутку, висельнический юмор. Никогда не думал, что кто-нибудь будет настолько извращен, что, на самом деле, попробует это.

Я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь думал, что я был на такое способен, и это о чем-то говорит.

Гаунт снял фуражку и пальцами расчесал волосы назад.

— Сделай это, — сказал он Роуну. — Что бы ты там не сделал. Я хочу знать, с кем Костин в постели. Ты хочешь, чтобы мы смотрели в другую сторону, или ты хочешь, чтобы мы помогли держать его?

Роун помотал головой.

— Я смогу это сделать. Я смогу вложить страх перед Троном в него, и заставить его сдать нам своих союзников. И вам не придется смотреть в другую сторону. Я даже не собираюсь прикасаться к нему. Потребуется просто сказать слово ему в ухо. Ладно, два слова, на самом деле.

— Не хочу спрашивать, какие, — сказала Фейзкиель.

Гаунт взял один из документов со стола.

— Единственной причиной, по которой я пожалел Костина на Айэкс Кардинале, было то, что Дорден умолял меня, — сказал он.

Он показал Роуну бумагу.

Это была заполненная форма на вдовство в пользу давно погибшей на Таните жены Дордена.

Они уже были в пути шесть часов. Корабельные звонки звенели, чтобы отмечать каждые полчаса. Последние два часа были регулярные серии звуков глухих ударов. Поле обломков необъятного мусорного пояса Предела Спасения становилось таким плотным, что они отскакивали от щитов Армадюка.

Полк был практически в полной боевой готовности. В воздухе было напряжение, подобное электрическому заряду. Гаунт созвал весь полк на главную палубу, и приказал свите тоже прийти. Не было официального порядка, ни шеренг или эшелонов. Полковое сообщество просто стояло одной толпой перед Гаунтом. Все Призраки прекратили свои приготовления, чтобы присутствовать. У некоторых была только половина снаряжения, или их руки были темными от оружейной смазки.

Женщины и дети собрались вокруг переполненной палубы. Гаунт видел Тону с Далином и маленькой девочкой. Керт и Колдинг пришли из лазарета с Дорденом. Старик, с кожей цвета пепла, настоял на том, чтобы прийти.

— Тебе нужен отдых, — сказал Гаунт.

— Для чего? — спросил Дорден.

— Я все еще думаю...

Дорден покачал головой.

— Анна вколола очень сильный опиат, Ибрам, — сказал он. — Я обнаружил, что могу выбраться из кровати и походить. Я не собираюсь это пропустить. На самом деле, у меня нет никакого желания пропускать что-нибудь с данного момента, пока я не умру.

— Я могу приказать тебе вернуться в кровать, — сказал Гаунт.

— А я могу не подчиниться, — ответил Дорден. — И что ты тогда сделаешь? Пристрелишь меня?

Гаунт рассмеялся. Керт с Колдингом пытались не улыбаться, хотя Гаунт мог сказать, что Керт в то же самое время была опечалена.

— Я только хочу сказать... — начал Гаунт.

— Если это "прощай", — сказал Дорден, — я не желаю этого слышать.

Некоторые из экипажа корабля, включая нескольких старших офицеров мостика, тоже присутствовали на собрании. Гаунт уже собирался забраться на погрузочную платформу, чтобы обратиться к толпе, когда прибыли Космические Десантники.

Последовала тишина. Три фигуры медленно вошли в ангар и пошли по палубе, как огры, толпа разделялась, чтобы пропустить их. Космические Десантники надели специальную броню, которая была доставлена на борт во время встречи с флотилией: древняя, богато украшенная абордажная броня, драгоценный реликт из самых древних времен. Каждая пластина брони была раскрашена в цвета Ордена ее носителя. Это была резная, утонченная работа ремесленников-мастеров, потертая и блестящая, солидно утолщенная и усиленная для защиты; Готическая, увенчанная печатями чистоты. Каждый воин нес массивный абордажный щит в виде половины аквилы. Холофернэс нес длинное силовой копье в другой руке, Идвайн – цепной меч. Правая рука Сар Афа была свободна для его болтера.

У их шлемов были визоры, похожие на решетчатые врата. Они заняли места перед Гаунтом. Холофернэс держал копье на уровне бедра.

Гаунт кивнул им, а затем посмотрел на остальной полк. Двухголовый псайбер орел пролетел и примостился на ближайшей жердочке.

Гаунт сделал небольшое обращение, всего лишь несколько слов. Больше не требовалось. Они были готовы. Они ждали настоящей битвы после самого Яго, и теперь она была близка.

Когда он закончил, он предоставил слово Цвейлу. Аятани поблагодарил и благословил собрание. На этот раз, Цвейл был сдержан и едва не отошел от темы.

В конце благословения Цвейла, Гаунт кивнул Дауру с Элоди, и они вышли вперед. Гаунт зачитал прошение, и клятва была засвидетельствована всем полком.

— Император защищает, — сказал Гаунт паре. Он снова посмотрел на собравшихся и повторил слова. Полк заликовал и захлопал в унисон.

Гаунт посмотрел на Вайлдера.

— Капитан? Пожалуйста?

Члены оркестра не были в официальной форме. Они были одеты в обычную униформу для боя, но они взяли с собой свои инструменты. По команде Вайлдера, они заиграли любимый боевой гимн Империума.

Даур с Элоди вместе пошли сквозь толпу, получая поздравления. Когда они подошли к Капитану Жуковой, Элоди сказала, — Прости.

— За что? — спросила Жукова, неподдельно озадаченная.

— Забудь, — сказал Даур.

Гаунт нашел Сар Афа, разговаривающим с Дорденом. Старый доктор выглядел особенно хрупким рядом с огромным Космическим Десантником в своей тяжелой абордажной броне.

— Он умирает, — сказал Сар Аф Гаунту, как будто это была новость и она только что всплыла в разговоре.

— Я знаю, — сказал Гаунт.

— Но он не боится, — сказал Сар Аф.

— Не боюсь, — сказал Дорден.

Белый шрам глубокомысленно кивнул.

Он посмотрел на Гаунта.

— И не будут они ведать страха, — сказал он.

Оркестр все еще играл, когда толпа начала расходиться. Гвардейцы сказали свои прощальные слова свите, и поспешили закончить свои приготовления. Капитан Даур сказал свое "до свидания" своей новой жене с последним поцелуем. Эзра прошел в центр зала, подняв руку, и орел послушно устремился вниз, чтобы расположиться на его руке. Неся его, как сокольничий, он вышел из ангара за разведчиками и Космическими Десантниками.

Возле одного из выходов, в толпе, Роун положил руку на Костина и развернул его.

— Чем я могу помочь вам, сэр? — спросил Костин.

— Они знают, — сказал Роун.

— Что?

Роун кивнул в сторону Гаунта, который разговаривал с Харком и Ладдом.

— Они знают, — повторил он, сощурив глаза, со злобной улыбкой.

Костин заморгал. Его начало трясти.

— Что вы имеете в виду? О чем, фес вас, вы говорите? О чем они знают? Что они знают?

Ухмылка Роуна расширилась.

— Они знают, — повторил он.

Он повернулся и пошел прочь, оставив Костина глазеть на него широкими глазами.