Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии.

Глава 28 Последняя глава

Эту последнюю главу я пишу сейчас, погожим весенним утром, сидя в моем кабинете. Чтобы выстроить ее по всем правилам, я основательно подготовился: прочел последние главы трехсот шестидесяти шести романов, вывел на основании этого несколько общих правил и теперь постараюсь применить их на практике.

Прежде всего следует отметить, что последняя глава совершенно необходима. Чтение всех изученных мною последних глав вызвало у меня сильное желание избавиться от этой тяжелой и неблагодарной работы, ведь вы и сами понимаете: для большинства моих собратьев по перу работа эта действительно тяжелая и неблагодарная. Кульминационный момент романа, как правило, приходится на конец предпоследней главы, и за этим может последовать лишь спад напряжения, антиклимакс, как говорят англосаксы.

Все это так, но вот беда: обойтись без последней главы чрезвычайно трудно. Ведь если вы откажетесь от последней главы, желая эффектно завершить ваш роман предпоследней, то она тем самым станет последней, и тогда неожиданная развязка, гармоничное разрешение всех аккордов и эмоциональное напряжение, запланированные на предпоследнюю главу, придутся на последнюю, а предпоследняя не вызовет ни малейшего интереса, как, впрочем, и последняя, потому что читателя можно удивить и привести в восхищение, только если он знает, что эта глава — еще не последняя. Последнюю он, разумеется, читать не будет, но привык видеть ее во всех романах — коротенькую главку, за которой следует оглавление или просто слово КОНЕЦ. Если же, приняв во внимание данное обстоятельство, отступить назад еще на одну главу, это ничего не даст, потому что в результате вы можете дойти до нулевой главы — маловато для целого романа. Правда, вы будете избавлены от последней главы, но какой ценой!..

Одно время я предполагал включить в роман, под номером и названием каждой главы, краткое содержание предыдущих глав, как это сделано во многих превосходных романах, которые мне довелось прочесть. Но я отказался от этой мысли по той же причине, по какой решил не упразднять последнюю главу. В самом деле, что можно поместить в качестве краткого содержания под номером и названием первой главы? Ничего? Но тогда в романе возникнет досадная асимметрия, которая навлечет на него суровое порицание критиков, а также студентов университета в штате Небраска. Мой коллега Стивен Ликок в прекрасном романе «Гувернантка Гертруда», похоже, сумел-таки решить проблему первой главы. Он написал: «Глава первая: краткое содержание предыдущих глав: предыдущих глав не было».

Это остроумно, изящно, но, боюсь, слишком искусственно.

Один мой друг, авангардный романист Дени Куантро, доведя до предела идею Ликока, написал замечательный роман, основанный на этом принципе. Текст первой главы помимо краткого содержания в духе Ликока состоит лишь из слов: «Предыдущей главы не было». Затем следует вторая глава. Краткое содержание главы 1, помещенное в начале главы 2, гласит: «В главе 1 рассказывалось о том, что предыдущей главы не было». А текст главы 2 таков: «Перед предыдущей главой не было предыдущей главы». Просто потрясающе. К несчастью, Куантро не смог заинтересовать своим проектом ни одного издателя, и его роман так и остался неоконченным. Поэтому я не знаю, как он решил бы проблему последней главы, с которой ему рано или поздно пришлось бы столкнуться.

Но вернемся к нашим баранам, вернее, к нашей черной овце, последней главе нашего романа, которая будет вполне традиционной.

Последняя глава пишется в настоящем времени, в момент, когда романист и читатель находятся в одном временном потоке. Все страсти улеглись, все преступления, радости и горести остались позади, повседневная жизнь вступила в свои права, читатель читает, романист пишет последнюю главу, в которой прощается с персонажами, рассказывает о том, что с ними случилось после предпоследней главы, той, где получили развязку основные события повествования. За время, прошедшее с тех пор, романист успел написать роман, и теперь ему осталась только последняя глава.

Инспектор Блоньяр вместе со своим верным помощником Арапедом бьется над разгадкой дела о краже «Патрологии». Победа в деле Грозы Москательщиков была неполной. Орсэллс отделался легким приговором, поскольку у присяжных остались некоторые сомнения в его виновности. Была организована широкая кампания в его защиту, в которой приняла участие и Гортензия, и в результате он был освобожден. А все потому, что прокурор оказался полным тупицей и не смог воспроизвести главное доказательство: рассуждение Блоньяра о том, что виновность Орсэллса неизбежно вытекала из его философии, из «золотого правила онтэтики». Он вконец запутался, и адвокату Орсэллса с помощью того же «золотого правила» удалось если не доказать невиновность своего клиента (слушатели за ним не поспевали), то хотя бы заронить сомнение в умы присяжных, которые в итоге вынесли недостаточно суровый вердикт.

Надо признаться, что Арапеда тоже не вполне убедили доводы инспектора.

— Это похоже на доказательство, — говорил он про ссылку на «золотое правило», — это пахнет доказательством, на этом написано «доказательство», но можно ли считать это доказательством целиком и полностью?

Блоньяр не обиделся, отнеся эту недоверчивость за счет всем известного скептицизма Арапеда. Не рассердился он и на Рассказчика, занявшего нейтральную позицию, поскольку причины такой позиции показались ему понятными и простительными. Но будет лучше, если я дам вам прочесть письмо Рассказчика, написанное в то время, когда мы с ним еще были в дружеских отношениях (то есть до неприличного и незаслуженного успеха его посредственной книги о деле Грозы Москательщиков).

«Теперь, как вы понимаете (в письмо было вложено извещение о его свадьбе с Гортензией), я вынужден соблюдать строгий нейтралитет в этом деле, поскольку Гортензия всецело на стороне Орсэллса, а я сотрудничаю с Блоньяром (он вроде бы не сердится). Должен сказать, что оживленные дискуссии о применении „золотого правила онтэтики“ к данному случаю заставили меня задуматься. И все же я не сомневался в виновности Орсэллса».

Итак, Рассказчик женился на Гортензии. Он помирил ее с родителями, и Гортензия, смягчившись, позволила крупной партии польдевских окороков (лучших в мире) превратиться в нарядный домик в Нормандии, куда новобрачные удалились после освобождения Орсэллса: ей нужно было закончить диссертацию, а ему — написать бестселлер о деле Грозы Москательщиков.

У мадам и месье Ивонн все хорошо. У Груашанов, Буайо, Синулей и Иветты все хорошо. Потеряв Александра Владимировича, который бесследно исчез после воскресной церемонии, мадам Эсеб со временем как будто утешилась. Эсеб снова взялся за труд своей жизни — наблюдение за туристками, но порой взгляд его теряет нужное направление, смещается, и он вдруг замечает, что смотрит на бегущую мимо собаку.

У Святой Гудулы все хорошо.

У всех все хорошо.