Прерванный путь

Глава XXII

Этой бессолнечницей лес был особенно тих и печален. Даже слабое дуновение ветерка не шевелило листву над головами собак, и насекомые не шуршали в траве, словно боялись потревожить усталых путников. И все-таки Счастливчик спал очень беспокойно. Он вертелся и ворочался, словно лежал на муравейнике, ненадолго забывался тревожным сном и тут же снова просыпался, дрожа всем телом Ему снились загадочные и пугающие сны — видения Собачьей Грозы смешивались с жуткими картинами последней битвы со стаей Ужаса. Счастливчик боялся, что если он заснет чуть крепче, этим кошмарам не будет конца. Даже лесная тишина и неподвижность деревьев пугали его.

В какой-то момент он снова задремал, но почти сразу проснулся от негромкого звука.

«Шаги. И совсем рядом».

Счастливчик как можно тише встал, старясь не разбудить измученную Луну. Неужели стая Ужаса все-таки решилась вернуться и отомстить за смерть своего Альфы?

«Нет, шаги идут не в нашу сторону. — Счастливчик поморгал, всматриваясь в темноту, и вскоре различил за деревьями движущуюся тень. — Это же Лизушка! Она уходит!»

Может, ей просто захотелось размять мышцы или закопать свою грязь? Но какая-то сила заставляла Счастливчика идти за Лизушкой, почему-то он знал, что ни в коем случае не должен оставлять ее одну. Он тихо прокрался за ней до самого подножия холма Здесь Лизушка обернулась и взглянула на Счастливчика, но в ее глазах он не увидел ни удивления, ни раскаяния.

— Что это значит, Лизушка? — шепотом спросил Счастливчик. — Что ты делаешь?

— Ничего, — ответила она, глядя мимо него в темноту леса. — Просто захотелось побыть одной. Я чувствую себя… виноватой, — она вздохнула, но по-прежнему не смотрела на Счастливчика.

Он весь напрягся от вновь пробудившихся подозрений:

— Виноватой? В чем?

— Не знаю. Мне не нравится, как вы все вдруг переменились ко мне. Это странно… и неприятно. Никто из вас ничего не говорит вслух, но я чувствую, как что-то изменилось. Все считают меня скверной, да? Опасной, злой, порочной… такой же, как Ужас Это так?

Счастливчик облизнул пересохшие губы, внутри у него вся затряслось от страха.

— Честно говоря, я сам был потрясен тем, как ты сражалась с Ужасом. И тем, как ты его… победила Нет, я не говорю, будто ты сделала что-то не так! — поспешно добавил он. — Просто… ты совсем не сдерживалась, ни капельки.

— А я должна была это сделать? — прямо спросила его Лизушка. — Я должна была сдержаться в бою с псом, только что растерзавшим Пороха? Почему?

— Просто… — растерянно залепетал Счастливчик, не зная, что сказать. — Просто мы все так делаем…

— А я нет? Значит, я скверная? — Лизушка наконец обернулась и с тревогой посмотрела на него своими темными блестящими глазами.

— Нет! Я точно знаю, ты не такая! — Счастливчик сел на задние лапы, посмотрел на нее. — В тебе живет гнев, но в этом нет ничего удивительного. Ты живая, ты свирепо предана своим товарищам, у тебя горячая кровь. Ты хочешь защитить своих друзей и свою стаю. В этом нет ничего скверного, Лизушка!

— Но… я боюсь, что могу быть такой… — Лизушка вздрогнула, крепко зажмурила глаза. — Я могу стать такой… как Сталь.

— Вот поэтому я и стараюсь держать тебя рядом, — горячо прошептал Счастливчик, зарываясь носом в шерсть на ее шее. — Ты должна быть рядом со мной, со всеми нами. Оставайся в стае, слышишь? Без стаи ты можешь не совладать со своей яростью, понимаешь?

Лизушка легла на живот, с мольбой заглянула ему в глаза.

— Я не хочу стать такой, как Сталь! — зашептала она. — Не хочу! Я хочу быть надежным членом стаи, умелой охотницей и защитницей, но не свирепой убийцей! Я хочу быть хорошей собакой!

Счастливчик ласково потерся подбородком о ее макушку, закрыл глаза и заставил себя не обращать внимания на гложущие его сомнения. Но тихий шепот, вдруг оживший в его голове, не унимался, он снова и снова вкрадчиво спрашивал, может ли прирожденная убийца быть хорошей.

Что сказал бы Альфа, если бы увидел, как Лизушка сражалась с Ужасом?

Что сказала бы Лапочка?

Внезапно Счастливчик почувствовал прилив гнева, который мгновенно заглушил предательский шепоток сомнения. Он не знал, что сказали бы Альфа и Лапочка. Но он прекрасно знал, что должны сказать Лизушке все те, кто сейчас беспокойно спали под деревьями. И он сам.

Потому что Счастливчик прекрасно помнил, как вчера стоял на залитой дождем поляне, смотрел на сцепившихся Ужаса и Лизушку и всем сердцем хотел, чтобы Лизушка отомстила безумному псу за Пороха.

Вчера он хотел, чтобы Лизушка убила Ужаса.

Какое он имеет право осуждать ее сегодня?

«Мы должны сказать ей спасибо! Только благодаря Лизушке мы остались живы и теперь возвращаемся в свою стаю!»

— Слушай, что я тебе скажу, Лизушка. Мы не спасли Пороха, но если бы не ты, мы все остались бы с ним на той поляне. И я позабочусь о том, чтобы все собаки это поняли!

Лизушка вскинула голову, ее глаза влажно заблестели.

— Правда? Ты, правда, так думаешь?

— Идем, глупышка, — нежно проурчал Счастливчик. Он помог ей подняться на лапы и подтолкнул в сторону спящих собак.

— Спасибо тебе, Счастливчик, — прошептала Лизушка, сонно хлопая глазами.

Они легли рядышком, прижались друг к другу, и вскоре Счастливчик почувствовал, как мышцы Лизушки расслабились, а дыхание стало глубоким и ровным. Она спала.

Но Счастливчик никак не мог уснуть. Вкрадчивый шепот сомнения вернулся, обрел силу, зазвучал во весь голос. Стоило Счастливчику закрыть глаза, как он снова и снова видел Лизушку, стоящую над мертвым телом Ужаса. Тяжелораненого Ужаса, который так долго умирал, медленно истекая кровью, и вдруг оказался мертв.

«Что случилось, Лизушка? Что ты сделала?»

Когда тусклый рассвет тронул ветви деревьев, собаки начали вставать и потягиваться. В голове Счастливчика слегка мутилось от недосыпания, но он знал, как вернуть себе бодрость. Был только один способ хорошенько встряхнуться и забыть об усталости.

— Белла! — протявкал он, пихая сестру носом. — Давай поохотимся?

Та с готовностью вскочила и засеменила рядом с братом. Счастливчик знал, что в густой чаше им вряд ли попадутся быстроногие кролики, да и птицы предпочитали отсиживаться в кронах деревьев, дерзко посвистывая над головами собак и осыпая их своими щебечущими насмешками, но терпеливым охотникам все-таки удалось загнать и поймать несколько жирных белок, которые в пору Алого Листа становятся слишком сонными и вялыми, чтобы убегать.

— Три белочки и куница, — протявкала Белла, обнюхивая кучку добычи. — Еще поохотимся или пойдем?

— Пожалуй, хватит пока, — решил Счастливчик, ворочая лапой обмякшее тельце куницы. — Немного, конечно, но сейчас важнее быстрее отправиться в путь.

Вернувшись в лагерь, они разделили принесенную добычу поровну, без оглядки на стайную иерархию. Но Луна только вяло понюхала заднюю часть белки и отвернулась.

— Спасибо, я не голодна, — вяло пробормотала она. — Поделите мою часть.

— Нет, Луна, так нельзя, — с тревогой воскликнул Счастливчик, лизнув ее в нос. — Впереди долгий путь, тебе понадобятся силы!

Луна с усилием кивнула и склонилась над своим куском, но лишь для того, чтобы перевернуть его лапой, как сытая царапка, играющая с пойманной мышью. Откусив два кусочка, она вздохнула, отодвинула недоеденную дичь и судорожно закашлялась.

— Все, больше не могу. Прости, Счастливчик.

— Хорошо, — кивнул он, уткнувшись носом в ее шею. — Я понимаю.

«Но я все равно теперь глаз с тебя не спущу, Луна! Ты должна остаться с нами, клянусь, я пойду на все, чтобы не потерять больше ни одной собаки!»

После еды маленькая стая — усталая, израненная, едва живая от боли и горя — вновь пустилась в путь, на этот раз предоставив Марте идти впереди. Когда огромная черная собака, следуя на запах Собаки-Реки, вывела отряд на берег и глазам путников предстала серебристая гладь воды, Счастливчик почувствовал, как силы возвращаются в его израненное тело.

— Ну все, теперь нам остается только идти по течению, — сказал он, слабо виляя хвостом. — Скоро мы будем в брошенном городе Длиннолапых, а уж оттуда пойдем по следу, который нам оставила наша стая.

Вскоре трава и мягкая лесная земля сменились твердым камнем искусственных дорог, и собаки вступили в тень домов. Они устало брели по улицам, уткнувшись носами в землю, чтобы не упустить след стаи.

Новая тревога, как стая кусачих муравьев, зашевелилась под шерстью Счастливчика. Кажется ему или запах смерти стал слабее, чем раньше?

«Может быть, всему виной холода Алого Листа? Или Собака-Земля наконец забрала Длиннолапых?» Счастливчик зажмурился, с болью вспомнив одинокий холмик мокрой земли, под которым навсегда остался Порох.

— Мы не знаем, в какую сторону ушла стая, — проскулила Лизушка.

— Скоро узнаем! — как можно увереннее тявкнул Счастливчик. — Лапочка обещала оставить для нас след, а на нее можно положиться. Не беспокойтесь, лучше нюхайте тщательнее. — Удача почти сразу же улыбнулась ему: — Эй, стойте! Чувствуете?

Лизушка недоверчиво поскребла лапой землю, принюхалась и просияла.

— Здесь была Солнышко! И Лапочка!

— Я знал, что они нас не подведут, — оскалился Счастливчик. Впервые за последние дни он чувствовал себя почти счастливым. — Если след не прервется, то мы очень скоро их догоним!

Его мышцы протестующее ныли, натертые подушечки лап горели огнем, но он упрямо брел по следу через бесконечные пустые улицы и узкие переулки. Что-то сейчас чувствуют остальные? Хватит ли у них сил дойти? Счастливчик еле переставлял лапы. Шаг, еще шаг и еще. Он знал, что если остановится, пусть даже ненадолго, то уже ни за что не сможет пойти дальше. Он просто ляжет на твердую землю и уснет…

Неожиданно какой-то запах заставил его резко замереть с понятой лапой.

— Что это?

Усталая Белла вскинула опущенную голову.

— Не знаю…

Запах был очень странный — едкий, солоноватый. Он шел не от деревьев, не от пожухлой осенней травы и даже не от реки, а словно откуда-то из далекого-далека, как будто до собак доносилось могучее дыхание чего-то огромного, живого и неукротимого. Счастливчик растянул губы, пытаясь понять, что же это такое, но запах ускользал, оставался далеким и непонятным. Значит, оставалось снова идти вперед, надрывая коченеющие от усталости мышцы. Но через несколько шагов выяснилось, что Хромой уже совсем выбился из сил. Он шатался и спотыкался на каждом шагу, и Счастливчик впервые задумался над тем, правильно ли он поступает, гоня свой измученный отряд вперед.

Собака-Солнце скатилась еще ниже, серебряный бок Собаки-Луны уже бледно проступил на гаснущем небе. Собака-Луна еще не до конца округлилась, но все равно была бокастой и ослепительно-белой, как первый снег.

Чем дольше Счастливчик смотрел на нее, тем сильнее его одолевали сомнения.

«Сегодня мы все равно не догоним стаю, — думал он. — Остальные устали не меньше, чем я, а скоро наступит бессолнечница».

Собака-Солнце уже спрыгнула за горизонт и устроилась на ночлег в своем логове, окрасив небо прощальным золотом и багрянцем.

«Нужно остановиться на ночлег. Но как сделать так, чтобы собаки не остались разочарованы тем, что мы так и не нашли своих? Нужно придумать что-нибудь, что взбодрит их! Собака-Луна, помоги мне! Подскажи, что делать».

Счастливчик поднял голову, следя за набирающей яркость луной.

Внезапно его осенило. Он взмахнул хвостом, чувствуя, как к нему возвращаются силы.

— Всем остановиться! — пролаял Счастливчик. — Мы переночуем здесь.

Собаки замерли, устало уставившись на него. В их глазах Счастливчик не увидел ничего, кроме тупого равнодушия. Они были слишком измучены, чтобы испытывать хоть что-то.

Но Счастливчик не унывал. Он посмотрел на Лизушку и бодро пролаял:

— Перед сном мы сделаем одно очень важное дело, которое уже давно нужно было сделать! Мы проведем Особую церемонию.

Лизушка затаила дыхание, в ее темных глазах зажглась робкая надежда, и она неуверенно облизнула свои крепкие клыки:

— Ты же не хочешь…

— Хочу! — Счастливчик вскочил на ближайший камень. Теперь все собаки смотрели на него с неподдельным любопытством. — Друзья, посмотрите на Лизушку! Она больше не щенок, она достигла возраста постоянных клыков, но еще важнее то, что Лизушка на деле доказала свою зрелость. Вместе с нами она проделала долгий путь и вынесла все тяготы нашего страшного путешествия. И еще, — тут Счастливчик медленно повернулся, чтобы по очереди заглянуть в глаза каждой собаке, — она спасла нам жизни во вчерашнем бою.

Луна первая одобрительно тявкнула:

— Это так! Она избавила мир от проклятого Ужаса и отомстила за моего Пороха!

— Лизушка показала себя надежным членом стаи, — сказал Счастливчик и добавил, набрав в грудь побольше воздуха: — Если бы Альфа был сейчас здесь, он бы немедленно провел для Лизушки церемонию Наречения.

Марта неуверенно переглянулась с Беллой:

— Ты уверен?

Счастливчик оскалил зубы:

— Если он будет против моего решения, то я готов отстоять свою правоту, как положено стайной собаке — клыками, в бою!

Воцарилась тишина. Сердце Счастливчика бешено колотилось, но он терпеливо ждал решения стаи. Он видел, как Белла с тревогой покосилась на Луну, а та перевела взгляд на Хромого. Лизушка стояла неподвижно, не решаясь поднять глаз.

«Неужели они и сейчас оттолкнут ее?» — со страхом думал Счастливчик.

Марта неуверенно подняла глаза к небу:

— Но полнолуние еще не наступило.

— И белого кролика у нас тоже нет, — кашлянул Хромой. — И взять его негде.

Но Луна не проронила ни слова, она словно глубоко ушла в свои мысли. Ее молчание и обнадеживало, и тревожило Счастливчика.

«Луна — самый старший член стаи, ее слово важнее всех, — думал он. — Она пользуется непререкаемым авторитетом, все сделают так, как она скажет!»

Но вот кончик хвоста Луны ожил и встрепенулся. Когда она подняла голову, все поняли, что решение принято.

— Счастливчик, я думаю, что это прекрасная мысль. Кто сказал, что церемонию нельзя слегка изменить, тем более, в таких тяжелых условиях, в каких оказались мы? Церемонии существуют для собак, а не наоборот! Пусть у нас нет белого кролика, но у нас есть молодая собака, доказавшая, что она готова принять взрослое имя и стать полноправным членом стаи. — Луна повернула голову, и серьезно посмотрела на Лизушку: — Это так? Ты готова, Лизушка?

Молодая собака нервно сглотнула, низко поклонилась Луне и тут же вскинула голову. Глаза ее сияли:

— Я днем и ночью мечтаю об этом! Это все, чего я хочу в жизни.

— Тогда встань сюда, — велел Счастливчик, спрыгивая с камня. Конечно, этот камень был гораздо меньше той скалы, на которой получили свои имена Жук и Колючка, но он тоже был светлым, с мерцающими серебряными прожилками. — К сожалению, мы не можем раздобыть для тебя белого кролика, зато можем принести тебе подарки. Пусть каждая собака найдет что-нибудь, чем можно наградить ту, что спасла нас всех от Ужаса. Давайте как следует отпразднуем новое имя Лизушки!

И тогда случилось чудо. Как будто невидимая Молния сверкнула над головами маленькой стаи, напитав каждого своей кипучей энергией. Усталость мгновенно испарилась, собаки с радостным лаем бросились в кусты на поиски подарков.

В свете Собаки-Луны проще всего было найти что-нибудь светлое. Марта первая вышла из-за деревьев, неся в зубах круглый белый камешек, и положила его на обломок скалы перед Лизушкой. Луна долго бегала в кустах, прежде чем отыскала свой подарок — нежный белый цветок с полупрозрачными лепестками. Перекусив стебелек зубами, Луна с довольным видом поднесла свой дар Лизушке. Хромой принес гладкую палочку — ветку березы, одетую серебристой корой. Белла разыскала красивый серый листик, сиявший в свете Собаки-Луны.

«Кажется, они даже перестарались, — с радостью и невольной тревогой подумал Счастливчик. — Что же останется мне? Я не хочу опозориться перед Лизушкой!»

Он в отчаянии обвел глазами землю и почти сразу же нашел то, что искал.

«Вот! Пусть он не белый, зато красивый!»

На краю рощицы рос огромный дуб с узловатыми, разбегающимися во все стороны по земле корнями. Счастливчик подошел к корням, бережно подобрал с земли маленький гладкий желудь, еще не успевший потерять свою тугую шляпку, и положил его на камень перед Лизушкой.

— Это для тебя, — торжественно сказал он. — Ты еще совсем молодая, как этот желудь, но непременно вырастешь большой и сильной, как этот дуб, а могучие корни стаи тебе в этом помогут!

Молодая Свирепая собака неподвижно стояла на камне, ошеломленная и растроганная всем происходящим. Она не произнесла ни слова, глаза ее были закрыты, морда запрокинута к Собаке-Луне. Счастливчик видел, как часто бьется сердце под лоснящейся шкурой Лизушки.

«Что-то она сейчас чувствует? — думал он. — О чем просит?»

На него вдруг нахлынули воспоминания. Он вновь услышал громкий топот сбегающихся Длиннолапых, увидел желтые волосы самой маленькой Длиннолапки, почуял едкий запах деревянных палочек с красными головками и страшный запах смерти, расползающийся по всему дому. Перепуганное тявканье Длиннолапых снова загремело у него в ушах, и неожиданно для себя Счастливчик все понял.

«Я родился Счастливчиком. И остался им. У меня есть все, что нужно для счастья. У меня есть стая, где меня любят и уважают, как равного среди равных. Мой путь в стаю был непрост, но я нашел его, а теперь помогаю молодой собаке сделать то же самое. Я помогаю ей понять свое предназначение и увидеть, как устроена жизнь. Я учу ее быть частью стаи — преданной, благородной, честной и любимой!»

Молодая собака открыла глаза. Снова заморосил дождь, капли влаги стекали по гладким щекам Лизушки, искрами сверкали на ее шкуре. Она обвела глазами притихших собак, и Счастливчик затаил дыхание. Его сердце учащенно забилось.

Вдалеке, на самом краю неба, показался Молния. Он прыгнул — и гром ответил ему грозным раскатом.

«Поторопись, Лизушка! Ты должна успеть до того, как Небесные Псы начнут свою схватку, и Собака-Луна спрячется за тучи…»

Молодая свирепая собака гордо расправила плечи и залилась счастливым лаем.

— Гроза! Я выбираю себе имя Гроза!

Маленькая стая оглушительно залаяла, приветствуя ее выбор. Все собаки обступили ее, каждому хотелось первым поздравить нового полноправного члена стаи. Даже убитая горем Луна нашла в себе силы одобрительно пролаять и лизнуть растроганную Грозу в нос. И только Счастливчик стоял как вкопанный, сам превратившись в подобие дуба, с которым он только что так красноречиво сравнивал свою воспитанницу.

Смертельный холод растекался по его телу.

«Это всего лишь совпадение!»

А если нет? Что если Собачья Гроза уже началась — прямо сейчас, на этом белом камне?

«Ах, Гроза! Неужели ты окажешься в самой гуще грядущей войны?»