Прибытие

Глава 25 Провал

Разгон длился недолго. Уже через пять секунд вой двигателей стих, и перегрузка исчезла. Тяжелый челнок разогнался и набрал высоту порядка двух сотен метров, затем приступил к планированию. До цели оставалось чуть больше семи километров — вполне посильная задача для любого пилота даже без антиграва. Я воспользовался отсутствием перегрузок и подошел к пилотам и Марии. В кабине царила напряженная атмосфера. Девушка мониторила показатели приборов и корректировала курс. За штурвалом сидел Саша Репей, а Коля Болотов выверял мощность антиграва.

Я взглянул на проносящуюся под нами тайгу. На такой скорости высота почти не ощущалась. Казалось, что мы уже чиркаем брюхом по макушкам деревьев, но Мария строго следила за высотой — до предельной границы оставалось еще сто пятьдесят метров. Болотов постепенно усиливал мощность антиграва, так что ниже заданной отметки мы не должны были провалиться.

— Подлетаем! — сообщила мне Мария. — Минута, и мы над целью! Как там наш гарпунщик?

— Готовится.

— Мы тут сами справимся, — Мария явно пыталась выпроводить меня из кабины пилотов, — помогите Козыреву!

Я понимал, что проку от меня в кабине пилотов не будет, а потому, коротко кивнув, направился в хвост «Ермака». В грузовом отсеке царило оживление. Козырев уже был облачен в свой скафандр и примерялся к первому гарпуну, заняв позицию возле люка. Ковалев и Доктор Боровский также облачились в скафандры, но шлемы пока не надевали. Они проверяли крепежи тросов и исправность лебедок. Чак Ноллан был нашим резервным гарпунщиком, но в транспортном отсеке всем места не хватило, и он занял последний ряд кресел в пассажирском отсеке. Я зафиксировал шлем и предупредил всех:

— Подлетаем! Тридцать секунд!

Остальные также надели шлемы. Козырев кивнул и сосредоточился на задании. Открылся люк рампы, и под нами замелькали верхушки заснеженных деревьев. В отсеке мы специально создали избыточное давление, чтобы снежный смерч не мешал обзору. Помогло не сильно, нас все равно сразу запорошило, а стекла еще теплых шлемов тут же покрылись инеем от перепада температур. Я довольно поздно сообразил, что Козырев, ближе всех находящийся к открытой рампе, не может сам себе протереть шлем, поскольку вынужден одной рукой держаться за борт, а другой удерживать тяжелый гарпун. Но делать было нечего, я уже не мог подойти к нему, поскольку держал страховочный трос и намагниченными ботинками был намертво притянут к полу «Ермака». Ковалев тоже сообразил, что к чему, и по рации попросил Марию выкрутить обогрев наших скафандров на максимум минуты на две. Девушка приняла вызов, и уже через десять секунд мы услышали бодрое «спасибо» от самого десантника. Стекла на наших шлемах отпотели.

— Видим цель! — предупредила Мария. — Двести метров. Направляется прочь от нас. Пропустим ее прямо под брюхом и пройдем по ходу движения.

— Наша скорость? — выкрикнул Сергей.

— Сто тридцать!

— Ох ты ж… — сорвалось с губ десантника непечатное слово, и я понял, что Мария слегка переборщила с разгоном. На такой скорости попасть по движущейся мишени, пусть и по такой огромной, как белый медведь, было крайне сложно.

— Страхуй, полковник! — услышал я залихватский выкрик десантника и чуть было не прозевал момент, когда Козырев, упершись пятками в самый край рампы, наклонился над пустотой люка лицом вперед. Я заранее перебросил трос через оба локтя и пропустил его позади спины, делая из самого себя блок, но пальцы рук все равно упустили миг, когда нужно было начать страховать. Трос остановился у меня в руках, лишь когда наваренные специально для этого случая металлические гайки впились мне в кулаки. Я стиснул от боли зубы, но все же удержал тяжелого десантника. В шлеме послышался отсчет Марии:

— Тридцать метров! Двадцать! Десять! Давай!

Сергей, буквально повисший над пропастью вниз головой, с силой замахнулся и запустил свой первый гарпун.

— Есть попадание! — восторженно заорал он, я же лишь увидел, как стремительно разматывается бобина лебедки. — Тащи меня обратно, начмед!

С огромным трудом я втянул здоровенного ОНР-овца обратно на борт.

— Гарпун! — крикнул Сергей, и наш геолог быстро подал охотнику второй гарпун. Козырев вновь наклонился над люком. На этот раз он не стал нырять в окно рампы всем телом, а просто припал на одно колено, выцеливая свою жертву. Еще миг, и вниз полетел второй снаряд.

— А, дьявол! — выругался Козырев. — Слишком далеко улетели.

Судя по вялому разматыванию второй бобины, на этот раз наш гарпунщик промазал. Мы боялись, что одного гарпуна может не хватить для надежной фиксации зверя к «Ермаку». В идеале, нужно было метать сразу два гарпуна, но отверстие рампы не позволяло одновременно развернуться двум гарпунщикам.

— Держитесь, сейчас дернет! — выкрикнул Козырев и сам крепко схватился за поручень. Еще мгновение, и трос на первой бобине с мелодичным звоном натянулся. «Ермак» резко клюнул носом. Я и Сергей на ногах устояли, а Ковалев с доктором Боровским чуть было не вывалились в люк. Благо, они тоже были пристегнуты страховочными тросами. Мы почти остановились, зависнув над самой кромкой леса. Натужно загудел антиграв.

— Ну как, — спросил я Козырева — попался?

Десантник вновь с головой нырнул в люк, я подстраховал. И уже через секунду в радиоэфире послышался ликующий возглас Сергея:

— Есть улов! Гарпун застрял надежно!

Мы все прильнули к иллюминаторам. «Ермак» медленно проворачивался вокруг своей оси, и наконец перед нами открылся результат нашей первой атаки. Огромная лохматая самка лежала на боку, хаотично перебирая в воздухе передними лапами. Задние лапы животного свела сильнейшая судорога — видимо, торчащий из ее спины гарпун задел позвоночник. Массы «Ермака» хватило, чтобы повалить животное на землю и протащить несколько десятков метров по тайге. Судя по всему, помимо раны от самого гарпуна, медведица еще была оглушена ударами о деревья и землю. Вокруг поверженной самки крутились два медвежонка, испуганно тыкаясь матери в морду и тщетно пытаясь помочь ей подняться.

— Кажется, слегка переборщил, — протянул Козырев. — Что делать будем?

Мы переглянулись, но ни у кого на этот счет мыслей не было. Первой опомнилась Мария.

— Майор! — обратилась она к Ковалеву — Действуем по плану! На авиетку — и вперед, дразнить животное!

Ковалев тут же бросился реализовывать план. Авиетку мы заранее укрепили перед самой рампой и приготовили ее к спуску. Егор занял свое место. Доктор Боровский и Козырев отстегнули крепежи, но, как только Ковалев перевел ключ авиетки в положение старта, «Ермак» дернуло вперед с такой силой, что мы все попадали. Нос челнока резко задрался вверх, и авиетка вместе с Ковалевым просто выпала из зияющей рампы. Остальные остались на борту лишь потому, что были пристегнуты страховочными тросами.

— Егор! — закричал я в эфир, но меня перебила Мария.

— Она тянет нас не туда! Где Ковалев?

— Выпал! — заорал я.

— Что значит, выпал? — взревела Мария.

«Ермак» бросало из стороны в сторону, устоять при такой болтанке на ногах было просто невозможно. Мы никак не могли выглянуть наружу и сориентироваться, чтобы понять, куда подевался наш командир. Но вскоре в эфир прорвался голос самого Егора:

— Да здесь я! Чуть не разбился! Успел завестись у самой земли!

— Что там снаружи? — спросила Мария.

— Эта зверюга пришла в себя и тянет вас к ущелью! Медвежата с ней.

— Нам туда не надо! — выкрикнула Мария. — Гони ее на север, к озеру!

— Я пытаюсь, — с трудом выдавил Ковалев и, словно в подтверждение его слов, мы услышали несколько выстрелов из бластера.

— Остальным занять свои места, — скомандовала Мария. — Пока не наткнемся на других медведей, вам в грузовом отсеке делать нечего.

Мы с трудом вернулись в пассажирский отсек и уселись в свои кресла. «Ермак» болтало из стороны в сторону, мы никак не могли сориентироваться. Козырев спросил:

— Она просто мечется или тянет туда, куда нужно?

Ответил Ковалев:

— Пока просто кругами скачет, пытается сбить гарпун со спины. Но, похоже, она лишь сильнее запутывается в тросе.

— Нам это только на руку, — сказала Мария. — Егор, постарайтесь разозлить ее как следует! Бластером вы ей сильно не навредите, но погнать ее прочь от себя сможете. Давайте, как отрабатывали!

— Да пытаюсь я. Уже почти к ней спустился, она лишь отмахивается от меня да пытается наброситься.

— Попробуй на медвежатах, Егор, — неожиданно для себя самого предложил я. — Какая мать оставит своих детенышей, если они в панике начнут убегать?

— Может сработать, — поддержала меня Мария.

— Пробую, — отозвался Ковалев, и в эфир некоторое время прорывались лишь звуки выстрелов из бластера. Вдруг «Ермак» перестало трясти. Мгновение мы просто переглядывались, но уже в следующий миг нас дернуло куда-то в сторону. Из наушников послышался свирепый рев.

— Что там? — спросил Козырев.

Егор ответил, еле переводя дыхание:

— Удалось отбить от матери самого мелкого медвежонка, он сейчас бежит в сторону озера. Я лечу за ним, а следом нас настигает самка. Я надеюсь, прыгать они не умеют? Чтобы подгонять мелкого, мне пришлось снизиться до предела.

— Держись, майор! — выкрикнула Мария. — Мы развили приличную скорость. По моей команде поднимайся вверх.

— Вверх? — удивился Ковалев — Зачем вверх?

— Давай вверх, сейчас! — закричала в динамики Мария. — Абордажная команда — в грузовой отсек! У нас гости.

Я, Козырев и доктор Боровский быстро отстегнулись и ринулись по узкому проходу в грузовой отсек. Краем глаза я увидел в иллюминатор, как к нам со стороны старого русла реки направляется целая стая белых демонов — еще две медведицы со своим выводком. Наш план начинал реализовываться. Переполох, устроенный нами с первой медведицей, не оставил равнодушными других самок в этом квадрате, и на ее неистовый зов уже спешила подмога.

Когда мы взглянули в отверстие рампы, то ужаснулись. Картина была просто безумной. Со стороны это зрелище должно было выглядеть так: стремительно улепетывающий по вымерзшему руслу реки медвежонок, за ним на небольшой высоте следует Ковалев на своей хрупкой авиетке, время от времени подгоняя детеныша хлесткими выстрелами из плазменного бластера. Следом за Ковалевым из последних сил рвется огромная окровавленная медведица со вторым медвежонком, а за ними, привязанные тросом, на высоте сорока метров болтаемся мы. Всю процессию догоняла еще одна стая из двух медведиц и пяти медвежат. Именно их мы сейчас и должны будем загарпунить, а Ковалев каким-то образом должен будет попытаться пригнать всю стаю к озеру.

Обезумевшая от боли и ярости самка тянула нас все сильнее, но Болотов, умело манипулируя антигравом, держал «Ермак» на приличном расстоянии от земли, так что приближающиеся сородичи нашей жертвы никак не могли до нас дотянуться и просто преследовали. Мы с Козыревым видели их морды. Не уверен, что правильно приписывать животным человеческие эмоции, но сейчас на них явно читались удивление, испуг и растерянность. Привыкшие чувствовать себя хозяевами тайги, медведицы впервые столкнулись с равной им силой и попросту не знали, что можно противопоставить летающей машине.

— Козырев, не спи! — выкрикнула Мария. — Ближе они уже не подойдут. Гарпунь их!

Сергей козырнул голосу Марии, иронично вытянувшись в струнку, и взял из рук нашего геолога очередной гарпун.

— А можно на пару секунд понизить мощность антиграва? — спросил он и пояснил. — Мы очень высоко, боюсь, не попаду с такого расстояния.

— Сейчас попробую, — с секундной задержкой ответил Коля Болотов, видимо, получив он Марии согласие на маневр.

Еще через несколько секунд «Ермак» ощутимо снизился, и две преследующие нас самки, почуяв близость добычи, резко ускорились. Козырев, скорее от испуга, нежели специально, метнул свой гарпун и закричал:

— Вверх! Вверх! Вверх!

Но было уже поздно. Ближняя к нам медведица, получив гарпуном в загривок, внезапно остановилась. Трос на третьей бобине резко натянулся, отшвырнув нашего геолога в сторону. Старик сильно приложился о борт и, похоже, потерял сознание.

— Заклинило! — закричал Сергей, подбегая к тормозному рычагу бобины. — Не могу разлочить!

Тем временем убегающая от нас самка выработала остатки троса на первой бобине, и та тоже застопорилась. «Ермак» оказался зафиксирован между двумя загарпуненными медведицами. Я взглянул в открытую рампу и почувствовал, как по спине бежит волна возбуждения. На нас надвигалась огромная туша третьей медведицы. Тут уже я начал кричать что есть силы:

— Коля, тяни вверх!

Болотов тут же врубил антиграв на полную мощность, и нас с Козыревом прижало к полу. Но «Ермак» поднялся вверх всего на пару метров. И в этот самый момент свободная самка, перемахнув через свою раненую спутницу, прыгнула вверх, стараясь задеть нас своей огромной лапищей. Острые, как бритва, когти полоснули по обшивке, от противного скрежета заложило уши. Меня передернуло, как от звука металла по стеклу — какая мерзость! Самка приземлилась на все четыре лапы и тут же повторила попытку дотянуться до нас. К счастью, мы успели подняться еще на метр, и медведица дотянуться не смогла. До нас донесся свирепый рык. «Ермак» больше не двигался. Две раненые самки просто стояли на месте как вкопанные, а мы застряли между ними. Третья медведица все прыгала вверх в надежде достать нас.

— Что делать будем? — спросил подлетевший к нам Ковалев. — Медвежонок уже добрался до озера, где притаился его папашка.

Я вспомнил первую встречу с тем самым медведем. Еще раз взглянул на размеры самок и понял, что меня вот-вот стошнит. Самец по моим ощущениям был в два, если не в два с половиной раза крупнее самок. Ему и прыгать-то не нужно будет. Он дотянется до нас, даже если просто на задние лапы встанет.

В эфире царила тишина. Идей ни у кого не было. И вдруг мы услышали противный скрежет. Это начали натягиваться тросы, торчащие в разные стороны из рампы.

— Что происходит? — спросил Козырев.

— Ребята, самки расходятся! — ответил Егор.

— Что? — не поверил я своим ушам.

— Тянут в разные стороны. Тросы натягиваются, а вы теряете высоту. Болотов, поднажми!

— Нечем уже поднажимать! — огрызнулся пилот. — Антиграв на полную мощность пашет! Тяга в двадцать тонн! Куда больше-то?

Мы опускались все ниже и ниже, и свободная самка, почуяв близость добычи, возобновила свои попытки достать нас в прыжке. Пока неудачно, но теперь ее успех был лишь делом времени.

Козырев схватил свой последний гарпун и, подойдя к люку, недолго думая запустил его самке прямо в пасть, как раз когда та совершала свой очередной прыжок. Гарпун удачно застрял в ее горле, что сильно охладило пыл хищницы. Медведица рухнула на землю и начала кататься из стороны в сторону, пытаясь избавиться от острой колючки в пасти. Еще пара рывков, и в нашу сторону полетел перекушенный конец троса. Каким-то шестым чувством за мгновение до этого я понял, что именно сейчас произойдет, и изо всех сил дернул на себя страховочный трос Козырева. Тот завалился на бок как раз в тот самый момент, когда в грузовой отсек со свистом влетел остаток троса.

— Какие хитрые твари! — выругалась Мария, наблюдая за этой картиной на своем мониторе. — Видимо, придется все же использовать основной калибр.

В наушниках не умолкали выстрелы плазменного пистолета Ковалева.

— Не берет их эта пукалка! — выругался Егор. — Но если мы жахнем по ним плазменной турелью, то потеряем резервную батарею!

— А не жахнем, потеряем «Ермак» и погибнем! — отрезала Мария.

— Тоже верно, — согласился Ковалев. — Чак, давай к орудию!

— Есть к орудию! — отозвался наш запасной гарпунщик и побежал к носу челнока.

Закрыть рампу мы не могли, поскольку из зияющего отверстия люка все еще тянулись к загарпуненным медведицам два троса. Третья самка оставила свои попытки допрыгнуть до нас и отползла зализывать рану, оставляя на белом снегу огромные пятна крови. Вокруг нее бегали встревоженные медвежата, а загарпуненные самки, словно сговорившись, все еще держали нас в подвешенном состоянии.

— Интересно, чего они ждут? — спросила Мария. И, словно в ответ на ее вопрос, откуда-то издали, как раскат грома, донесся леденящий душу рев.

— Папашку своего они ждут, — ответил я, уже не надеясь выбраться из этой передряги целым. Мне хорошо было видно в зияющее отверстие рампы, как на нас со стороны вымерзшего озера несся, поднимая вихри снега, огромный медведь-шатун.

— Видимо, медвежонок все же добрался до самца и разбудил его, — прошептал в наушник Ковалев, словно боясь, что самец услышит его. — У нас секунд тридцать.

— Приготовиться открыть огонь! — скомандовала Мария.

Чертов кнес, подумал я. Не разбавь он нефть водой, нам бы хватило горючего на маневр, а так максимум, что мы можем сейчас, это один рывок на десяток километров. А с учетом якоря в виде двух пятитонных самок — и того меньше. А план ведь почти удался, сетовал я про себя. Но тут меня кольнула какая-то смутная догадка. Нечто неуловимое. Кнес, уговор, разбавленная водой нефть. Что там Репей говорил? Долго очищали сырую нефть от соленой воды? А откуда в бочках соленая вода? Тут на всю округу лишь в одном месте есть соленая вода! Я что есть мочи заорал в эфир, еще не сформулировав четко мысль, но уже на уровне инстинктов понимая, что поступаю правильно:

— Козырев, отставить огонь! Репей, заводи машину!

— Сто метров, — подстегивал нас Ковалев.

— Сожжем последнее! — запротестовала Мария.

— Доверься мне! Курс на озеро!

— Сорок метров! — кричал в наушник Ковалев, поливая приближающуюся к нам смерть из своего бесполезного бластера.

«Ермак» задрожал всем корпусом и рванул с места, увлекая за собой и волоча по руслу реки обеих ревущих самок. Самец явно не ожидал от нас такого маневра и даже упал, пытаясь на противоходе поймать челнок лапами. Заваливаясь, он придавил своей массивной тушей страдающую самку с разорванной пастью, но тут же поднялся и пустился за нами вдогонку.

Рев двигателей стих довольно быстро. Мы не смогли набрать нужную высоту, но все еще двигались по инерции, сшибая стволы вековых сосен многотонными тушами самок, болтающихся позади нас на тросах. Скорость начала падать, звери сильно тормозили нас. До загадочного соленого озера оставалось всего сто метров. Егор, понимая, что мы можем не дотянуть до спасительной воды, стремительно пронесся мимо нас на своей авиетке и открыл огонь по разъяренному медведю. Вот самец уже обогнал своих еле живых, изувеченных нами сородичей, и бросился в последнем, самом мощном рывке за своей добычей, расшвыривая в стороны огромные стволы деревьев, словно щепки.

Сказать, что было страшно, — ничего не сказать. Я успел разглядеть раскуроченную в нашем первом столкновении морду самца и просто дар речи потерял, надеясь лишь на чудо. И чудо случилось. Буквально за несколько метров до заветного обрыва, как раз в тот самый момент, когда медведь вытянулся в мощном прыжке, надеясь сбить нас ударом лапы, прогремел выстрел плазменной турели. Огромный столб снега поднялся прямо перед оскаленной мордой медведя, ослепляя и оглушая хищника. Прямо передо мной пронеслась его гигантская лапища, чуть не зацепив корму. Уже через мгновение я понял, что мы летим над озером. Скорость практически упала до нуля, но инерции челнока хватило на то, чтобы стянуть две здоровенные туши самок с обрыва. Как только они рухнули вниз, я ударил по кнопке закрытия створок рампы. Створки затворились, но стальные тросы выдержали. Мы чудом избежали смерти. Последнее, что я видел перед закрытием люка, это как оглушенный мощным взрывом медведь свалился вслед за самками в озеро.

Внезапно все стихло. Ни воя двигателей, ни пурги за бортом, ни рева медведей. Только пронзительная звенящая тишина. Я повалился на спину, не в силах совладать с эмоциями, но тут же получил от Марии выволочку в радиоэфире:

— Герман, надеюсь, ты нам сейчас популярно объяснишь, на чем основывался твой план оказаться над незамерзающим озером в глухой тайге без припасов, топлива и энергии?