Прибытие

Глава 26 Экспедиция

— Энергии хватит максимум на сутки.

Голос Марии резал воздух, словно ножом. Непонятно было, кого именно она хотела сделать козлом отпущения: меня, настоявшего на запуске двигателей, или нашего десантника Козырева, несанкционированно использовавшего нашу плазменную турель. По ее мнению, мы должны были прибегнуть лишь к одному из этих вариантов. Либо бежать, либо стрелять. Запуск двигателей лишил нас мобильности, но выстрел из плазменной пушки лишил нас еще и заряда батарей, на которых работал наш антиграв. Теперь мы дрейфовали в воздухе над незамерзающим озером, а трупы двух медведиц служили нам надежным якорем. Через сутки, когда обесточится антиграв, мы просто рухнем в воду. Какое-то время мы, конечно, продержимся на плаву, корабль все же сохранил герметичность, но нам от этого было ни тепло, ни холодно. Вернее, было именно что холодно, поскольку без электричества мы все околеем меньше, чем за час.

Я видел эту ситуацию несколько иначе. Не запусти мы двигатели, разъяренный медведь смял бы нас, как консервную банку. И даже если бы Козырев успел выстрелить из плазменного орудия и убить хищника мгновенно, три беснующихся под нами самки завершили бы начатое, и нам все равно пришла бы крышка.

— Герман, — повторила Мария — что означали твои слова «доверься мне»?

Я молчал. А что тут скажешь? Интуиция? Догадка? Смутные подозрения? Мне самому нужно было время, чтобы пораскинуть мозгами, о чем, собственно, я и попросил Марию.

Кстати, как-то быстро она превратилась в нашем экипаже из нежданного гостя в одного из руководителей группы. Харизмы, конечно, ей не занимать, но среди нас были люди старше как по возрасту, так и по званию. Но сейчас времени на споры у нас не было. Я действительно лихорадочно думал. Ведь в тот самый, критический момент у меня эта мысль вертелась буквально на языке, а сейчас я не мог ее даже четко сформулировать. Боялся показаться глупым. Боялся стать причиной нашей гибели. Опять, черт подери, я в положении виновного! Опять я должен решать, как поступить, чтобы выжить. Вот зачем меня послали с этим десантом? Ведь именно от этого я бежал с Земли триста лет назад и именно этого опасался, когда Орлов назначал меня главным судебным органом всей планеты.

Ладно, нужно было собраться с мыслями. Думай, Герман, думай! Как ни странно, мне помог наш доктор Боровский. Он, видя мое замешательство, словно невзначай начал рассуждать вслух:

— Когда я был еще студентом, наш профессор в спорных и трудных ситуациях предлагал нам разговаривать.

— О чем? — угрюмо поинтересовался я.

— Да ни о чем. Просто говорить друг с другом. Можно было не только говорить, но и спорить. Это даже приветствовалось. Мы порой до хрипоты кричали друг на друга на парах у этого профессора. Когда люди кричат друг на друга, они подсознательно продвигают свои истинные мотивы. Они пытаются докричаться до своих оппонентов, донести до них свою точку зрения. Распаляясь, они теряют над собой контроль и в итоге говорят то, что вертится у них в подсознании.

— Да, я слышал о таком приеме, — кивнул я. — Некоторые следователи так ведут свои дела. Они нарочно издеваются над свидетелями, допрашивая их максимально подробно, переспрашивая и перепроверяя по нескольку раз одни и те же утверждения. В итоге нечистые на руку свидетели или даже преступники не выдерживают давления и, выйдя из себя, прокалываются на каких-то мелочах. Но я не думаю, доктор, что в сложившейся ситуации будет уместно друг на друга орать.

— Ну почему же? — искренне удивился доктор. — Мария уже своим напором вынудила нас начать этот диалог.

— Диалог начали вы.

— Да, но ее выпады в вашу сторону почему-то сильнее подействовали на меня, — со смехом признался геолог. — Я начал говорить лишь для того, чтобы разрядить ситуацию. У меня, видимо, такой защитный рефлекс — болтать в сложных ситуациях. Когда вы пропали в этом самом озере три дня назад, я болтал, не умолкая. Спросите любого.

— Вы правы, это ваша защитная реакция, доктор. Я тоже болтал сам с собой, когда оказался в ловушке.

— Было страшно?

— Нет. Мне странным образом было плевать на себя самого.

— Были в шоке от потери напарника? — догадался Козырев, внезапно решив поучаствовать в нашем разговоре.

— Да. Я чувствую свою вину за случившееся, — признался я.

Тут Мария сменила гнев на милость и тоже вставила свои пять копеек в разговор:

— Мы все знаем, что вашей вины тут нет, Герман. Это случай. Трагическая случайность, которая нас всех многому научила.

— И дала нам новую пищу для размышлений, — подхватил Ковалев.

Все уставились на него. Егор развел руками и, изумленный, спросил:

— Что? Только меня удивил рассказ Германа о таинственной светящейся пещере и голом подростке?

Собравшиеся потупили взгляды. Я вслух прокомментировал:

— Думаю, мои коллеги не придали этому рассказу должного внимания, решив, что мне все почудилось.

Никто не возразил мне, тем самым подтверждая мою догадку. Я улыбнулся и посмотрел на Ковалева. Егор открыл от изумления рот:

— Серьезно? Ребята, вы серьезно? У нас на борту один из лучших медиков нашего времени, и вы не верите его словам?

— Успокойтесь оба, — примирительно ответила Мария. — Мы не говорили, что не верим. Мы лишь знаем, что нашему Герману пришлось пережить сильный стресс, и доказательств его словам нет, поскольку выловили мы его из озера без скафандра. Все записи и телеметрия остались на дне.

Егор ухватился за эту мысль:

— Кстати, а не это ли и есть доказательство?

— Что именно? — не поняла Мария.

— Вы когда-нибудь пробовали снять скафандр в невесомости?

Мария покачала головой.

— А под водой, когда на глубине на каждый сантиметр твоего тела давят тонны воды, буквально впечатывая тебя в дно?

Все смотрели то на Ковалева, то на меня. Видно было, что Егор посеял сомнения в головах присутствующих, и он решил развить свой успех:

— Между прочим, с герметичного скафандра вообще нельзя шлем снять! Я уже молчу, что это физически невозможно сделать под водой, не имея опоры для ног. Нет, господа, Герману не почудилось. Пещера, которую он описывал, реальна! И она находится прямо под нами!

— Что ж, — призналась Мария — доводы убедительные, спорить не имеет смысла. Но что это нам дает?

Как ни странно, но идея доктора Боровского действительно принесла свои плоды. В споре родилась истина. Наконец я четко мог сформулировать то, что мне не давало покоя на подсознательном уровне уже несколько дней.

— А то, — сказал я — что в этой пещере скрыты все ответы. И, скорее всего, там мы найдем и топливо для «Ермака».

— Поясните! — потребовала Мария.

— Меня сразу кольнула фраза Саши Репей о том, что им с Болотовым пришлось повозиться с очисткой сырой нефти, прежде чем заняться ее перегонкой.

Молчавший до этого времени первый пилот встрепенулся и подтвердил:

— Да. Мы сначала отделяли саму нефть от воды.

— От какой воды, Саша? — уточнил я.

— От соленой…

И тут всем стало ясно, куда я клоню.

— Постой-постой, Герман! — воскликнул Ковалев — Хочешь сказать, кнес нефть откуда-то отсюда добывал?

Я развел руками.

— Ну, судя по всему, отсюда. Либо же в округе есть еще какое-то озеро с соленой морской водой.

— Так чего же мы ждем? — воодушевилась Мария. — Давайте изучим эту грязную лужу!

И закипела работа. Первым делом мы опустили в воду гидроакустический локатор и провели сканирование воды. После доводов Ковалева о том, что шлем под водой снять невозможно, никто уже не сомневался в правдивости моего рассказа, но после сканирования вся пещера предстала перед нами, как на ладони, и мы воочию увидели те два резервуара с водой, о которых я рассказывал. Первый был нашим озером, второй был вновь полупустым. Видимо, после сброса воды, который и вынес меня тогда на поверхность, вторая пещера вновь заполнилась воздухом. Давление воздуха уравнивало давление воды из первой пещеры, и получившийся таким образом воздушный карман вновь позволял нам исследовать вторую.

На этот раз со мной было решено отправить Чака Ноллана. Второй наш десантник, Сергей Козырев, после этого решения сильно расстроился, поскольку не хотел оставаться не у дел, но ему с его габаритами в узкую пещеру путь был заказан. Ковалев тоже пытался выдвинуть свою кандидатуру, но, как и с походом к кнесу, я высказался против этой идеи. На «Ермаке» должен был оставаться командир. Позволить ему пойти вместо себя я также не мог, поскольку единственный из присутствующих уже бывал в пещере и знал дорогу к люку. Мария же не изъявила своего желания искупаться, да я, собственно, и не настаивал. Очевидно, что в узкой пещере не будет места развернуться троим.

— Сколько у нас времени? — спросил я у Марии.

— Антиграв сожрет остатки энергии через семь-восемь часов. Затем мы рухнем в воду.

— Ясно, — кивнул я. — Тросы с медведицами не перерезайте.

Мария вопросительно взглянула на меня, и я пояснил:

— В случае успеха мы сможем их поднять и предоставить кнесу доказательства выполненной работы. Нефть его нам, возможно, и не понадобится, если моя догадка окажется верной, но вот его расположение и благодарность, думаю, будут кстати. Плюс это показатель нашей силы. Я сильно сомневаюсь, что местные со своими пугачами смогли бы завалить хотя бы одного белого демона, не зря у них все подступы к крепости утыканы кольями.

— К тому же эти две туши сейчас удерживают нас в устойчивом положении, играя роль якоря, — вмешался в наш разговор Ковалев, — и ребятам будет проще спускаться.

Мария согласилась с нашими доводами и вернулась в кабину пилотов. Мы же приступили к облачению в скафандры.

Для спуска мы решили использовать последнюю, четвертую лебедку. После того как третья самка сорвалась, на лебедке осталось намотано достаточно троса, его длины должно было хватить почти до самого дна. Ковалев наспех сварил для нас из имеющегося в грузовом отсеке металлолома некое подобие платформы, на нее мы погрузили небольшой ящик с необходимыми нам инструментами. Мое предположение о рукотворности таинственной пещеры подразумевало и наличие механизмов, которые мы с Чаком и планировали взломать.

Долгих проводов устраивать не стали, времени и так было в обрез. Мы с Чаком встали на платформу, и Егор, воспользовавшись гравитационным манипулятором авиетки, аккуратно вывел нас из «Ермака». Убедившись, что вся конструкция, подвешенная на лебедке, устойчива, он, наконец, выпустил нас из луча манипулятора, и мы начали спуск к воде.

На этот раз погружаться было не так страшно. Во-первых, на мне был исправный, а не протекающий скафандр, а во-вторых, я был не один. К тому же теперь связь с «Ермаком» обеспечивал наш гидроакустический зонд. Мы успешно миновали двух запутавшихся в тросах и захлебнувшихся медведиц, парящих в толще воды на глубине десяти метров, и продолжили спуск.

— Не вижу самца, — подозрительно озираясь в шлеме, сказал Чак, озвучивая и мои мысли.

— Я точно видел, как он рухнул в воду, оглушенный выстрелом Козырева. Но я не видел, куда он после этого подевался, — ответил я десантнику.

— Может, все же выплыл? — предположил Ковалев, вклинившись в наш разговор и заодно проверяя связь.

— Все может быть, — подтвердила Мария. — Но на локаторах его не видно. Ни в воде, ни на суше.

— Главное — не расслабляться, — сурово ответил я, припомнив ту же самую пустоту на своих локаторах перед тем, как эта зверюга сожрала Филиппа. — Эти твари умеют впадать в анабиоз и пропадать с экранов.

Троса все-таки хватило. Мы мягко коснулись дна, так и не встретив огромного самца ни живым, ни мертвым. Синхронно взявшись за ручки ящика с инвентарем, мы двинулись к входу во вторую пещеру. Свод пещеры постепенно понижался, и уже через десять метров нам пришлось опуститься на колени, чтобы проползти дальше. Вынырнув на обратной стороне пещеры, первым делом мы установили ретранслятор сигнала.

— «Ермак», как слышите?

— Слышим вас отлично! — отозвался Ковалев.

— Отлично! Мы разоблачаемся, — доложил я. — В скафандрах мы далеко пройти не сможем.

— Не забудьте портативные дыхательные системы, — напомнил Ковалев. — Тебя в прошлый раз смыло водой, а значит, за люком тоже резервуар.

— Принято.

Мы сняли шлемы скафандров, и тут же стены пещеры, до этого подсвечивавшиеся лишь нашими нашлемными фонарями, осветились приятным голубоватым светом. Чак огляделся и прокомментировал:

— Как на «Магеллане». Судя по всему, пещера реагирует на наши биополя.

— Мне тоже так показалось в первый раз, — согласился я, — только я не смог разобраться в технологии. Все в соляных отложениях.

Чак вышел из воды и подошел к стене.

— В чем именно вы не разобрались, док? Как это работает, или кто это создал?

Десантник попытался поскоблить стену обратной стороной геологического зонда. Налет поддался, и уже через пару минут Чак уверенно отколупывал от стены тонкие, в несколько миллиметров толщиной мутноватые корки соляных отложений. Под ними оказалась слегка шероховатая поверхность, которая теперь испускала яркий дневной свет. По мере того, как Чак отбивал от стены отложения, в пещере становилось светлее. Наконец он остановился и попробовал вызвать на образовавшейся светящейся матовой поверхности диалоговое окно. Но привычный жест, активировавший индивидуальный профиль на «Магеллане», тут не работал. Чак предпринял еще с десяток попыток, раз за разом изменяя жесты активации, но стена оставалась стеной — никаких признаков искусственного интеллекта или программного обеспечения.

— Вот мы и поняли, что технология не наша, — прокомментировал неудачу Ноллан, — видимо, не те команды задаю, — предположил он, но я возразил:

— Не факт, что тут вообще есть технологии, подобные нашим.

— Тоже верно, — согласился Чак. — Но вы правы, товарищ полковник, это не пещера вовсе, а помещение. Материалы, свет, текстура, архитектура… Вероятно, это корабль или какой-то его модуль.

— Осталось понять, как все это работает, и сможем ли мы с этим взаимодействовать.

В наушниках раздался голос Марии:

— Чак, Герман, поищите силовые кабели. Если это сооружение или корабль, то должны быть и коммуникационные трассы. Какая бы раса ни построила все это, технология постройки должна быть схожей с нашей.

— Откуда такая уверенность? — спросил я.

— У них как минимум есть такие понятия, как пол, стены и потолок, — уверенно ответила девушка. — Причем стены испускают свет, а значит, у тех, кто все это построил, должны быть и органы зрения. Если принимать во внимание все это, мы имеем дело с разумным видом, который что-то да смыслит в таком понятии, как логика. А значит, и размещение приборов и трасс питания должно поддаваться стандартной логике инженерной мысли.

— Да, Мария, как раз в логике вам не откажешь, — похвалил девушку Чак, исследуя периметр пещеры чувствительным сканером. — Вы правы! Вот тут, — десантник указал мне на нижнюю треть стены, — проходят силовые кабели.

Чак прошелся вдоль стены, сканируя ее, и, уверенно указав в сторону уже знакомой мне пещеры, произнес:

— Силовой кабель идет оттуда.

— Давай, Чак, иди первым. В самом конце пещеры есть спиральная комната. Ход спирали сужается, так что вдвоем там не развернуться, а с вашей техникой я на «вы», к сожалению. Я пойду за тобой и подстрахую. В любой момент может произойти очередной выброс воды.

— У люка должен быть блок управления. Возможно, он скрыт в стене, — подсказала Мария.

— Постараемся найти, — ответил Ноллан и нырнул в темноту пещеры, прихватив сумку с инструментами.

Я же взял наши шлемы и, накрепко связав их друг с другом, приварил их к стене сухой пещеры клей-пеной. Теперь их не смоет водой, а на обратном пути они нам пригодятся. При помощи все той же клей-пены я прикрепил ко входу в пещеру страховочный крюк и продел через его блок веревку.

— Погоди-ка, Чак, — крикнул я вдогонку десантнику, — давай в сцепку, иначе смоет.

Продвигались медленно — мешали сумки с инструментами и веревки. Я периодически останавливался, чтобы укрепить нашу страховку еще одним крюком. Наконец мы добрались до спиралевидной комнаты, и Чак начал пробираться в глубь спирали. Я с ним не пошел, поскольку помнил, что там и одному-то развернуться негде. Случись что, вдвоем оперативно не выберемся.

— Комментируй все, что делаешь, и все, что видишь, Чак.

— Договорились.

Десантник прекрасно держал себя в руках, чего я не мог сказать о себе самом. Если видимость спокойствия создать я мог, то внутри у меня бушевал ураган эмоций. Пока шли к этой спирали, я вновь вспомнил гибель Филиппа. Меня посетила и больно кольнула паническая атака на мою излюбленную тему: «А вдруг не получится, и я всех подведу?». Долбаный синдром отличника!

— Вижу люк, — услышал я наконец в наушнике.

Затем послышалось кряхтение и вновь голос Чака:

— Да, тесновато тут, док. Нашел панель управления, срезал крышку.

— Что там? — голос Марии дал петуха. Видимо, тоже не может совладать с эмоциями.

— Не могу сказать, что все понятно. В принципе, микросхемы похожи на наши, но надписи… Символы не понимаю. Буквы похожи на иероглифы вперемежку с шипастыми колечками. Это точно не земная письменность!

— Можешь прислать фото? — поинтересовалась Мария.

— Если развернусь, то… Погодите! Так, а вот тут мне уже понятно! Сейчас… Секунду, замыкаю контур, должно получиться.

— Стой, — прокричал я в эфир, лихорадочно роясь у себя в сумке в поисках своего загубника, — а ты свою дыхательную систему взял собой?

— Чего? Повтори, док! Я не слы…

Какие-то непонятные помехи заглушали сигнал. В эфир прорывались лишь обрывки фраз Чака:

— Повто… я не слыш… шшш…шшш… Повторяю! Открываю люк, как слыш…шшшш…

Я еле успел активировать свой собственный загубник и сразу ощутил уже знакомую дрожь стен. Тут же из выхода спирали вылетел стремительный поток воздуха, а за ним и вода. Чака я увидел спустя пару мгновений, его вынесло бешеным потоком. Но мы были готовы к этому. Наша связка сработала отлично, и мне удалось подстраховать напарника. Чака не унесло дальше к пещере. Я видел, как он уцепился за трос метрах в двух от меня, пытаясь перебороть все нарастающее сопротивление воды. Я с ужасом обратил внимание, что у него во рту нет портативного дыхательного аппарата.

«Ну как так-то, Чак⁈» — простонал я мысленно.

Напор становился с каждой секундой все сильнее, и уже в следующий миг вода добралась до самого потолка. Я видел, что Чак успел задержать дыхание и пытается подтянуться ко мне, преодолевая сантиметр за сантиметром расстояние между нами. Как долго продлится выброс, я не знал. Можно было, конечно, воспользоваться моим загубником и дышать по очереди, но ситуация усугублялась тем, что я был намертво пристегнут к последнему страховочному крюку и подобраться к Чаку не имел никакой возможности. В какой-то момент видимость упала до нуля, и я уже не видел, где находился мой напарник. Лишь натянутый до предела страховочный трос давал мне надежду на то, что Чак еще рядом. Лишь бы у него хватило ума не обрезать страховку. Мне он сильно не поможет, а добраться до сухой пещеры уже не успеет, она наверняка уже доверху наполнена водой. А до поверхности озера на одном дыхании Чаку не дотянуть.

Кольнула страшная мысль: «Неужели и Чака потеряем?»