Приключение взрослых

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Привокзальная площадь была мокрой. Может быть, ее недавно полили. А может, это была роса…

В сияющем голубом небе еще трепетала одинокая лучистая звезда.

Громадная, похожая на тучи гряда сумрачным полукольцом охватывала все пространство.

Горы!

И вдруг из-за этой неровной густо-синей гряды стал высовываться и на глазах отрываться в небо слепящий диск солнца.

Саша приостановился на тротуаре.

Перед вокзалом раскинулась громадная клумба красных тюльпанов. Над ними струились, сходясь и расходясь, белые бабочки.

Оцепив площадь, недвижно высились темно-зеленые громады кипарисов.

Пожилая женщина в фартуке мела тротуар. Ее метелка была из пальмовых листьев!

Саша глубоко вдыхал настоенный на весенней теплыни сиропный воздух…

— Чего рассопелся? — улыбаясь, спросил Костя.

— А море где?

— Какое море? Я жрать хочу! Сначала застолбим родственников. Поехали!

— Давай пешком!

— Что ж…

И они двинулись пешком.

Город просыпался. Навстречу вереницей тянулись прохожие с потертыми чемоданчиками, саквояжами. По черным фуражкам со скрещенными молоточками Саша догадался, что это железнодорожники.

Со стуком отворялись зеленые ставни, высверкивали окна, выплескивая на тихие тенистые улицы перезвон будильников…

Сашу охватила знобящая свежесть приморского утра.

Сверкал в лучах солнца велосипедный руль. К нему была подвешена живая, еще мокрая камбала. На велосипеде со связкой удочек за плечами катил старичок рыболов.

Море где-то рядом…

Над головой прошелестели упругие желтовато-зеленые веера. Крону высокой пальмы облюбовала драчливая стая воробьев. Дерево щебетало на всю округу. Саша потрогал шерстистый, мохнатый ствол…

Под все усиливающийся птичий щебет они шли, поднимаясь в гору, оставляя позади себя разноцветные крыши, вершины пальм и кипарисов.

Дома и дворы, только что неприступно заслоненные от постороннего взгляда глухими каменными заборами, через несколько шагов оказывались глубоко внизу, и становилось видно все, что происходит во дворах. Синеватый дымок поднимался над летней кухней. Оттуда вышла рыжеволосая девушка с большой шкварчащей сковородой.

В соседнем дворе, по другую сторону забора, взволнованно забегала вислоухая пятнистая собака. Немного пометавшись у забора, пес направился в глубину своего двора, поднырнул под кусты, показался на улице и, виляя хвостом, вбежал в открытую калитку. Присел у ног девушки, и та бросила ему кусок колбасы…

— Сашка, — раздался сверху голос Кости, — в чем дело? Обыкновенная улица!

Костя самодовольно улыбался, развалясь на залитом солнцем парапете.

Саша побежал к нему вверх по крутизне.

Со стороны гор по булыжной мостовой к Косте приближалась пара: высокий худой старик в ярко-красной куртке и женщина с фотоаппаратом через плечо.

— Хэлло! — Старик, озабоченно улыбаясь, подошел к Косте. — Гуд монинг! Парле ву франсез?

— Дойч! Дойч! — сказал Костя, вставая.

— Гут! — обрадовался старик и протянул Косте руку. — Швейцария. Цюрих.

— О! — с уважением сказал Костя. — Лонжин!

— Уи, уи, — подошла женщина. — Лонжин!

Стройная, в брюках и пелерине, она выглядела куда моложе старика.

— Вы есть фон дизен штат?

— Да, да, — кивнул Костя, — абориген. Ферштейн?

— Абориген! — Старик и женщина засмеялись. — Абориген! Гут! Тре бьен!

— Во ист отель «Южный»? — спросила женщина, а старик, иллюстрируя недоумение, широко развел руками.

— «Южный»? — Костя на секунду задумался, и Саша вдруг испугался, что тот не знает, но Костя лихо встряхнул головой: — Как же! На Лиманской!

— Во? Во? — всполошились швейцарцы. Женщина скинула с плеча сумочку на ремешке, стала вытаскивать из нее план города. — Во ист Лиманская?

Костя покосился на план:

— Этого не нужно! Идемте! Мы вас проводим. Геен! Геен! Так не объяснишь, — и добавил для Саши: — Снова заблудятся. Далеко.

Костя быстро вел иностранцев по городу. Он шел чуть впереди, размахивал руками, что-то рассказывал.

Новый неожиданный маршрут еще больше отдалял встречу с морем, да и есть уже хотелось по-настоящему.

Саша отстал на десяток шагов.

Постепенно он приноровился к Костиному ритму, чувство досады рассеялось, и он снова ощутил свежесть приморского утра и тепло южного солнца на щеке.

Туристы свернули за угол каменного дома с башенкой.

Саша свернул за ними и остановился.

Он увидел давно знакомую улицу…

Да! Это была она — узкая, извилистая, мощенная булыжником редкого сиреневого цвета.

Где он ее видел раньше?

Саша поежился. Здесь почти не было солнца. Лишь кое-где золотистые пятна света лежали на покрытых зазеленевшим плющом стенах старинных домов, соединенных арками.

Он шел, как во сне.

Под арками висели плотно закрытые железные ворота.

Он почему-то подумал, что сейчас увидит открытую калитку.

И, сделав несколько шагов, Саша поравнялся с раскрытой железной калиткой.

В прямоугольном вырезе, как в раме, открылась зеленая лужайка, посреди которой, на стуле, сидела, вся в черном, старая женщина. Лицо ее было запрокинуто навстречу горячим солнечным лучам.

Тихо. Пустынно.

Безмолвные длинные балконы по сторонам, резные деревянные галереи.

Где же Костя? Где туристы?

Саша бросился бежать и увидел их тут же, за углом — на шумной асфальтированной улице.

Они стояли у широкой витрины. Иностранец тыкал себя пальцем в грудь, показывал на витрину, объяснял:

— Дантист!

— А! Зубной врач! Понятно! — улыбнулся Костя.

Саша подошел поближе.

А может быть, просто-напросто он видел эту улицу в кино?

За стеклом виднелись зубоврачебные кресла, пружинисто свисали стальные наконечники бормашин…

Швейцарцы еще долго шли, переговариваясь между собой, пока Костя не объявил:

— «Южная»! Вуаля!

На углу площади, окруженная по первому этажу спущенными полосатыми маркизами, красовалась гостиница. У ее тротуара стояли свежевымытые пустые автобусы.

Интуристы кинулись было благодарить, нотой женщина что-то сказала старику, и тот многозначительно поднял палец:

— Момент!

И они с женщиной быстро направились к входу. Старик обернулся, снова поднял свой палец:

— Момент! — и исчез за вращающейся стеклянной дверью.

Саша вопросительно взглянул на Костю.

— Ну, давай подождем, потеряем еще пять минут.

— А зачем? — спросил Саша.

— Не знаю. Просили люди…

— А что они тут делают?

— Туристы. Видишь ли, пошли в горы встречать восход. И заблудились. Они объехали весь мир. Турция, Греция, Алжир. Завели себе привычку всюду встречать восход. Ты, например, хотел бы встретить восход, стоя на вершине Гималаев? А?

— Да ну тебя!

В доме против гостиницы что-то сверкало и плавилось, било в глаза солнечным светом.

Саша пересек площадь и увидел длинное зеркало, по которому зелеными буквами было выведено: «Мастерская по ремонту зеркал».

Странно было видеть разноцветный, головоломно перепутанный отраженный мир. Вот из этого цветного мира возник, приближаясь, Костя.

— Товарищ Киселев, а вам не кажется, что наша версия ошибочная?

— Какая версия?

— Это не просто туристы — это шпионы под вывеской зубных врачей. А мы сейчас получим задание. А?! Каково?!

— Не морочь голову — вот он идет!

В зеркале крутанулась отраженная дверь гостиницы. В сверкающем стекле мелькнула красная куртка.

Саша и Костя повернулись, пошли обратно.

— Презент! — воскликнул, подбегая, старик.

В руках у него был небольшой, завернутый в пеструю бумагу сверток.

— Кляйне презент!

— Данке! Мерси! — Костя вежливо поклонился, но подарка не взял.

— Презент, презент! — Старик торопливо развернул бумагу. Там были галстуки. Он стал пихать сверток Саше.

— Спасибо, — сказал Саша и отступил в сторону.

Старик с недоумением поглядел на ребят, потом оглянулся по сторонам. Никого не было видно.

Старик сунул сверток себе под локоть, достал из кармана толстую записную книжку, вынул оттуда две визитные карточки, подал каждому, представился:

— Лоуренс Мюллер!

— Мерси!

— Мерси! — тоже сказал Саша, получив прямоугольник белого картона, на котором крупными буквами была напечатана фамилия, а много ниже — мелкими — адрес и телефон.

— Фарен цум мир нах Цюрих!

— Данке, данке. Видишь — приглашает к себе, в Швейцарию… Данке! Мы пошли. Геен!

— До свидания, — сказал Саша.

— До звидания, до звидания! Данке шен!

— Бежим, Сашка, быстрей, подыхаю от голода!

Перейдя площадь, Саша оглянулся. Старик смотрел им вслед.

— О ревуар! — осмелел Саша.

— О ревуар! — обрадовался старик и взмахнул рукой, в которой мотались галстуки.