Природа хрупких вещей

Глава 27

Либби с разбегу обнимает меня и стискивает в объятиях.

— Как же я беспокоилась о вас всех! — восклицает она. — Боялась, случилось что-то ужасное. Все соседи стали возвращаться, расчищать завалы, а вас никто не видел, никто не знал, куда вы подевались. Как вы? Мистер Хокинг и малышка Кэт здоровы? Все целы и невредимы?

Она отступает на шаг назад, окидывая меня взглядом. Я ошеломлена, поверить не могу, что теперь мне не удастся исчезнуть без следа, и потому не отвечаю на ее вопросы. Либби, по-видимому, решила, раз я молчу, значит, у меня язык не поворачивается сообщить ей какое-то страшное известие.

— О господи! Что произошло? Ну, не молчи же! Где Кэт и мистер Хокинг?

— Они… — начинаю я с запинкой. — Кэт… Кэт у моей подруги. Нам с ней удалось выбраться из дома и… нас эвакуировали в парк «Золотые ворота», а потом мы… мы сейчас живем у моей подруги, к югу от города.

— Ох, слава богу! А мистер Хокинг?

— Я… мы… я не знаю, где он.

У Либби от удивления округляются глаза.

— Как это — не знаешь?

— Он… он не вернулся из последней командировки перед самым землетрясением.

— И с тех пор ты его не видела и не получала от него известий? — Ее глаза округляются еще больше.

Я качаю головой. Мысли путаются. Что можно ей сказать? Кажется, я и так сообщаю слишком много. Слишком много для того, чтобы бесследно исчезнуть.

— Бедняжка! — восклицает Либби. — Бедная ты бедная. И какие принимаются меры?

Я пожимаю плечами. Не знаю, что ей ответить, и не говорю ничего.

— То есть никто не помогает тебе его разыскать?

Я опять качаю головой. Господи боже мой, вот прицепилась! Шла бы к себе да забыла, что вообще меня видела!

— Ты справлялась о нем во всех больницах и — о милая, прости — в моргах? Всюду проверила?

— Да.

— А в полицию заявила, что он пропал без вести?

— Нет. Я только сегодня сумела выбраться сюда. Думала… Думала, может, найду его здесь. — Я чуть не рассмеялась. Ведь я и впрямь надеялась, что найду его здесь. Точнее, его обугленные останки.

Обнимая меня одной рукой, Либби поворачивается и начинает вместе со мной пробираться к своему дому.

— Честер! Честер! — кричит она. Ее муж стоит перед их полуразрушенным домом. Рядом с ним какой-то мужчина.

— Не волнуйся, дорогая, — успокаивает она меня таким же увещевательным голоском, каким, я слышала, она обычно обращается к своему малышу. — Мы тебе поможем.

— Я… Я не… Я не хотела бы вас утруждать, — говорю я.

— Ерунда! — возражает Либби. — Посмотри на себя! Ты же обезумела от горя. Дорогой! — снова кричит она Честеру. — Супруг миссис Хокинг пропал без вести, а ей никто не помогает его найти!

— Не беспокойтесь. — Я пытаюсь отстраниться, но Либби крепко обнимает меня за плечи. Мне ничего не остается, как следовать вместе с ней через разбитую улицу.

Мы подходим к их дому, и я вижу, что мужчина, стоящий рядом с Честером, полицейский.

— К нам в дом забрались мародеры. Представляешь? — сообщает Либби. — Вот, пришлось вызвать полицейских, чтобы убедить их в необходимости патрулировать улицы. Господин полицейский! Вы просто обязаны помочь моей соседке. Ее муж пропал без вести!

Полицейский поворачивается ко мне. Он выглядит уставшим, старше своих лет.

— Это правда, мадам?

— Конечно, правда! — отвечает Либби.

— Милая, пусть миссис Хокинг сама ответит, — мягко говорит Честер.

— Да, — подтверждаю я. — Пропал.

— Давно? — спрашивает полицейский.

Я медлю с ответом.

— Еще до землетрясения! — выпаливает Либби. — Скажи ему, Софи.

О, как же я жалею, что не могу бесследно испариться!

— Он много ездит по служебным делам, — наконец отвечаю я. И тут меня осеняет: надо сказать полиции, что Мартин должен был вернуться в день землетрясения, а не через день или два после него. Тогда, возможно, полицейские более охотно сочтут его одной из жертв стихийного бедствия. И объявят погибшим.

— Я ожидала его возвращения примерно тогда, когда началось землетрясение. А потом повсюду начались эти ужасные пожары. Я… он так и не дал о себе знать.

— А в больницах искали? — спрашивает полицейский. — В морге?

— Искала! — скорбным голосом восклицает Либби.

— Тогда вам следует пройти в наш временный участок и подать заявление. — Полицейский с жалостью смотрит на меня, качая головой. — Не могу обещать, что мы его найдем, но в розыск объявим.

— Мы проводим ее до участка, правда, Честер? — говорит Либби, потирая мои плечи, будто пытается согреть меня.

Я осторожно высвобождаюсь из ее объятий.

— Не надо. Я сама. Правда.

— Да куда ты сама! Ты сейчас не в том состоянии, чтобы этим заниматься! Ты ведь даже не знаешь, где находится этот временный полицейский участок. А мы здесь почти закончили, да? Честер пусть заколачивает досками оставшиеся двери, а мы с господином Николсом проводим тебя в участок. Честер, когда управится, тоже придет туда.

— Тут недалеко, — заверяет меня полицейский, — и я готов принять ваше заявление, миссис…

— Хокинг, — отвечает за меня Либби, очевидно, полагая, что я от горя забыла собственное имя. — Софи Хокинг.

Я понимаю, что мне не удастся вырваться из когтей Либби и тихо уехать из Сан-Франциско, не наведываясь в полицию. Мы идем в участок.

— Мне так жаль, что твой дом сгорел, — верещит Либби, беря меня под руку. — Ужасно жаль. Мы тоже потеряли немало, но с вами не сравниться. Ах, какие чудесные у вас были камины…

Через плечо я бросаю взгляд на бесформенные глыбы мрамора, оникса и гранита. Чтопод ними лежит? Раздавили ли они кого-то?

— Как ты думаешь, мистер Хокинг будет строить новый дом? — не унимается Либби. — Ну, если его, конечно, найдут. Ой, да конечно найдут! Обязательно! — Она прижимается ко мне, стискивает мою руку. — А мы свой дом решили восстановить, — радостно продолжает она. — Внешние кирпичные стены не пострадали, но внутри необходим капитальный ремонт. Ой, да! Я ведь жду ребенка! Прежде не успела тебе сказать! Так что устроим новую детскую. Надеюсь, на этот раз родится девочка.

Я слушаю Либби, не перебивая. Да и нечего мне добавить к нашему разговору. Мое молчание, кажется, вызывает сочувствие у полицейского. Он то и дело посматривает на меня с состраданием. Надеюсь, мне охотнее поверят, если в глазах окружающих я буду выглядеть отчаявшейся женщиной, которая так сильно переживает из-за пропажи мужа, что едва может говорить.

Пройдя несколько кварталов, мы прибываем во временный полицейский участок на Вашингтон-стрит. Видимо, до землетрясения здесь размещалась какая-то контора. В углу громоздятся арифмометры, а письменных столов больше, чем необходимо сотрудникам. В большом помещении открытой планировки стоит гул голосов полицейских и гражданских лиц. Среди служащих есть и нескольких женщин, в основном это машинистки, что-то печатающие на машинках. Наш полицейский вежливо просит Либби подождать в приемной у входа, пока он будет оформлять мое заявление о пропаже супруга. Затем он уводит меня в дальний конец помещения, предлагает сесть и наливает мне стакан воды.

— Разговорчивая у вас подружка, — замечает полицейский, кивая в сторону Либби.

— Она… любит быть полезной.

Полицейский садится за стол напротив меня, из верхнего ящика достает лист бумаги.

— Что ж, приступим. Я должен записать все, что важно знать о вашем супруге.

И я сообщаю все необходимые данные — имя и фамилию мужа, адрес нашего дома на Полк-стрит, возраст Мартина, как он выглядит, особые приметы, в чем он был, когда в последний раз отправлялся в командировку. Говорю, что Мартин уехал из Сан-Франциско на автомобиле, который сама я никогда не видела, но, по словам Мартина, это «Форд-Т» темно-синего цвета. Машину он держал в гараже где-то в районе набережной Эмбаркадеро, добавляю я.

Когда полицейский спрашивает, когда я в последний раз видела Мартина, ложь легко слетает с моих уст. Я отвечаю, что это было за три дня до землетрясения и что я ожидала его возвращения как раз в тот день, когда оно произошло.

— И вы только сейчас заявляете о том, что он пропал без вести? — удивляется полицейский, склонив голову набок.

— А я только сейчас узнала, что он пропал. Я не представляла, как вернуться в город. Мы выбирались отсюда с трудом, но и приехать назад было не так-то просто. Нас с дочкой эвакуировали в парк «Золотые ворота», и, как только потушили пожары, мы покинули город. Все это время мы жили у моей подруги. Я понятия не имела, что Мартин пропал, пока не вернулась в Сан-Франциско и не смогла его здесь найти. Подумала, может, он дома. Я не знала, что наш дом сгорел. — Надо же, лгу без зазрения совести и даже не краснею. — Подумала, он, наверное, вне себя от беспокойства, считая, что это мы с дочерью куда-то пропали.

— А вы справлялись о нем у его работодателя?

Я мгновенно сочиняю правдоподобную ложь.

— Мартин сотрудничал со страховыми компаниями, но потом занялся новым бизнесом. Стал продавать средство для укрепления волос. Почти все время был в разъездах.

— У него есть друзья в городе, которых мы могли бы расспросить? Является ли он членом каких-нибудь клубов? Где он вообще бывал?

— Мартин — малообщительный человек, — качаю я головой. — Когда не в отъезде, предпочитает сидеть дома. А в Сан-Франциско мы живем меньше двух лет. Близких друзей здесь у него не было.

— Что ж, ладно, — говорит полицейский. — Скажите адрес, где вы сейчас проживаете, и на том все.

Я называю адрес гостиницы «Лорелея» и мысленно вздыхаю с облегчением. Мне не терпится уйти.

Полицейский встает из-за стола и показывает в сторону Либби.

— Будьте добры, посидите пока рядом с вашей подругой, а я узнаю, готов ли следователь Моррис с вами побеседовать.

— Следователь Моррис? — переспрашиваю я с замиранием сердца, тоже поднимаясь со стула.

— Он ведет подобные дела. Если ваш супруг действительно пропал без вести, а не ранен и не погиб, возможно, он стал жертвой преступления, принимая во внимание, что вы ожидали его возвращения домой. К сожалению, после землетрясения здесь орудовало немало негодяев.

— О, но раз у следователя столько дел, ему не обязательно заниматься сегодня еще и мной.

Полицейский озадаченно морщит лоб.

— Я полагал, вы заинтересованы в том, чтобы он немедленно занялся вашим делом.

— Д-да! Конечно, — с запинкой отвечаю я. — Просто я беспокоюсь о тех, кто обратился к вам прежде меня.

Он улыбается и похлопывает меня по плечу.

— Если следователь Моррис не занят, он захочет с вами поговорить. Тем более что вы живете сейчас не здесь.

Полицейский провожает меня к Либби, усаживает меня рядом с ней, а сам удаляется, держа в руках листок с предоставленными мною сведениями.

— Мне придется здесь задержаться, — говорю я Либби. — Тебе не обязательно меня ждать. Не знаю, сколько времени это займет. Тут у них столько дел.

Либби пожимает мою руку.

— Конечно, я побуду с тобой. Честер все равно за мной еще не пришел. Никуда я не пойду.

— А Тимми…

— Он с няней. Мы снимаем дом рядом с особняком Уиттьера[7], недалеко от нашей Академии, которая, слава богу, не сгорела. Дом небольшой, но уютный, и няня живет с нами. За Тимми не волнуйся. Как я могу оставить тебя здесь одну! Что же я тогда за соседка?

Уголки моих губ приподнимаются в едва заметной улыбке. Как же мало она знает о том, на что я способна, думаю я. Должно быть, считает, что я безмерно благодарна ей за поддержку.

— Полицейским что-то известно? — спрашивает Либби. — Поэтому тебя попросили подождать?

— Нет. Просто следователь, что ведет дела о пропавших без вести, возможно, пожелает побеседовать со мной, поскольку я сейчас живу не в Сан-Франциско.

— А-а, — протяжно произносит она, словно ей понятно, что все это значит. — Да… ты, наверное, очень переживаешь за мистера Хокинга? Учитывая, как вы… познакомились? Я подумала… возможно, между вами расцвела любовь, и его исчезновение — для тебя ужасная трагедия.

Либби, я вижу, очень хочет, чтобы я убивалась по Мартину, — романтика налицо. Уж как бы это потешило ее сентиментальное сердце. Пожалуй, и мне выгодно, рассуждаю я, чтобы окружающие думали, будто я горюю по мужу и хочу, чтобы его нашли. Я снова едва заметно улыбаюсь Либби.

— Да, я прониклась к нему чувствами, — подтверждаю я, и это не ложь. К Мартину у меня есть определенные чувства, только не добрые.

— Бедняжка! — восклицает Либби. — Очень надеюсь, что он скоро найдется. Может, он лежит в больнице и по какой-то причине не может говорить или забыл свое имя, но, когда ты его найдешь, он, увидев тебя, вспомнит, что ты его жена, и… у него к тебе тоже есть чувства!

— Да, я уверена, наши чувства взаимны, — отвечаю я, и это тоже не ложь.

Либби расплывается в улыбке. Разговор на время прерывается, что дает мне возможность подумать о том, какие вопросы ждать от следователя. Предстоящая беседа с ним для меня полная неожиданность. Я рассчитывала, что просто напишу никому не нужное заявление, и все. Мне снова вспоминаются обвалившиеся камины. Что могут найти под их обломками?

Я поворачиваюсь к Либби.

— Мне неловко перед соседями по улице, что наш дом до сих пор лежит в руинах. Все разгребают свои пепелища. Не хочу, чтобы люди думали, будто мы не намерены убирать свой мусор.

— Дорогая, я уверена, соседи поймут и никто не станет вас осуждать, — успокаивает меня Либби. — Но пепелище и впрямь ужасное зрелище.

— Ума не приложу, с чего начать, где нанять рабочих, чтобы все расчистить, — говорю я, зная, что Либби, неиссякаемый фонтан услуг для несчастной соседки, выразит готовность помочь.

— Предоставь это нам с Честером. Уйма народу сейчас не у дел. Всегда найдутся желающие подзаработать немного денег, так что рабочих найти не сложно. Труднее достать телеги для вывоза обломков. Правда, от твоего дома мало что осталось, и вывозить-то почти нечего. — Она с сочувствием смотрит на меня. — Ой, прости, ляпнула, не подумав.

— Да нет, ты права. Осталось немного, — соглашаюсь я. — Кухонная плита. Обломки каминов. Несколько труб. Да ты и сама видела. Я была бы очень благодарна, если бы вы нашли для меня рабочих. Там, где я сейчас живу, у меня есть немного денег, я заплачу.

— За это не беспокойся. Потом разберемся. Скажи, ты уверена, что там не осталось ничего ценного? Ничего такого, что рабочие должны попытаться спасти?

— Нет, но я хотела бы быть там, когда они начнут разгребать пепелище. Вдруг… вдруг что-нибудь найдут.

— В этом положись на Честера. Он приведет рабочих, проследит, как они будут увозить мусор. Академия же сейчас не работает.

— Нет, я сама! Ведь… ведь это все, что осталось от моей жизни в том доме. Я должна быть там.

Либби треплет меня по руке.

— Ты же знаешь, все это можно заменить. Абсолютно все.

Я согласно киваю, словно она дала мне мудрый совет по поводу того, что мне самой не приходило в голову.

— Да, ты права. Спасибо, что беретесь помочь мне в этом.

— Правда, работы, возможно, удастся начать не сразу — только через пару дней, — продолжает Либби. — Пока то да се. Мы вообще бог знает сколько не могли убрать мусор из своего дома. Теперь, когда прошло некоторое время, договориться легче.

— Огромное спасибо.

— Слушай! А может, ты погостишь у нас несколько дней, мм? Это разумное решение, если ты настроена присутствовать при разборе завалов. К тому же вдруг полиция за это время что-то выяснит, вот ты сразу и узнаешь.

Пусть Либби и притащила меня в полицейский участок, но я ей благодарна за то, что пепелище на месте моего дома скоро расчистят. Я принимаю ее приглашение, но предупреждаю, что по пути мне нужно зайти в отделение «Вестерн Юнион» и телеграммой сообщить моим друзьям и Кэт, где я нахожусь.

Либби принимается рассказывать, что у нее есть лишние ночные сорочки, поскольку во время землетрясения они были в отъезде и она взяла с собой достаточно одежды. К нам подходит мужчина в коричневых брюках и рубашке с галстуком в горошек. Он садится на свободный стул рядом со мной, и я замечаю у него в руках лист бумаги с моими ответами.

— Миссис Хокинг, позвольте представиться. Следователь Моррис. Мне сообщили, что ваш супруг пропал без вести. Глубоко вам сочувствую. Надеюсь, мы сумеем помочь вам его найти.

— Спасибо. Я буду признательна за любую помощь с вашей стороны, — благодарю я как можно более искренне.

— Я был бы рад уделить вашему делу все свое внимание, — продолжает он, — но у нас до сих пор масса неотложных проблем после землетрясения.

— Да, конечно. Я понимаю.

— Вы ирландка, — констатирует он с едва заметной улыбкой.

— Меня обычно принимают за шотландку, — отвечаю я.

— У меня есть товарищ по колледжу, ирландец. Вы давно живете в Штатах?

— Почти четыре года.

— А откуда вы родом?

— С севера, — отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

— С мужем вы познакомились здесь, в Сан-Франциско?

— Ой, вы бы знали, как они познакомились! Это отдельная история! — восторженно восклицает Либби, вмешиваясь в наш разговор. Мне хочется пнуть ее ногой. Следователь Моррис поворачивается к ней, сообразив, что женщина, сидящая рядом со мной, мне не посторонняя.

— Меня зовут Либби Рейнолдс. Мы с Софи соседи, живем через улицу друг от друга, — радостно сообщает Либби.

— Очень приятно, — произносит Моррис.

Только я собираюсь вновь взять под контроль разговор со следователем, Либби меня опережает.

— Они познакомились по брачному объявлению! — докладывает она. Я закрываю глаза. Невероятно: только что она мне так помогла, а теперь оказывает медвежью услугу.

— В самом деле? — произносит следователь Моррис, улыбаясь мне.

— Не совсем так, — отвечаю я.

— Так, так! — перебивает Либби. — Мистер Хокинг, несчастный одинокий вдовец с милой дочуркой, поместил объявление в нью-йоркской газете о том, что ищет новую жену и новую маму для своей дочки. Софи откликнулась на это объявление, и он ее выбрал. Она приехала сюда на поезде, и они в тот же день поженились. А до этого вообще не знали друг друга!

— Когда это было? — спрашивает следователь, по-прежнему улыбаясь.

— В марте прошлого года, — отвечаю я, потирая висок в притворном смущении.

— Ну и ну! — Склонив набок голову, следователь внимательно наблюдает за мной.

— И знаете что? — не унимается Либби. — Они полюбили друг друга! Романтично, правда?! Прямо как в любовном романе.

— Да уж.

— Либби! — урезониваю ее я.

— Что? Чего тут стесняться! Красивая история.

— Значит, вы находились в Нью-Йорке, когда откликнулись на это объявление? — уточняет следователь Моррис.

— Да. Мне там было плохо. Я жила в трущобах, трудилась за гроши, мерзла и голодала. Я надеялась, что здесь, живя с Мартином и его дочкой, я смогу стать счастливой. Я была уверена, что сумею полюбить его дочку, и думала, что со временем полюблю и его тоже, а он — меня.

— Так и вышло! — восклицает Либби.

Следователь Моррис по-прежнему пристально смотрит на меня.

— Так и вышло, миссис Хокинг?

— Да. Именно так, — подтверждаю я, удивляясь, что говорю столь уверенным тоном.

— Значит — прошу прощения за этот вопрос, — у вас нет оснований полагать, что мистер Хокинг вас бросил?

— Ну что вы, конечно, он ее не бросал! — отвечает за меня Либби.

Следователь Моррис, игнорируя ее, не сводит с меня взгляд.

— Нет. Нет, он не бросил бы нас. Во всяком случае, дочь он никогда бы не оставил. Никогда.

Следователь пробегает глазами бумагу, где записаны мои ответы полицейскому.

— Ваш муж — коммивояжер? Торгует… средством для укрепления волос?

— Да что вы, — смеется Либби. — Он — страховой агент!

Следователь поднимает на меня глаза.

— Он… Вообще-то он занимается и тем, и другим, — быстро говорю я. — Но в последний раз он поехал продавать тоник для укрепления волос.

Либби поворачивается ко мне.

— Про тоник ты мне никогда не говорила!

— Это новое предприятие. Он хотел посмотреть, как оно пойдет. — Я чувствую, что мой лоб покрывается испариной.

— Ну и как — успешно? — спрашивает следователь.

— Я же говорю, это было новое дело. Он повез тоник на продажу куда-то к югу от Сан-Франциско. В аптеки, магазины…

— И откуда он должен был вернуться? Вы знаете? — спрашивает следователь.

Я не хочу, чтобы полицейские рыскали близ Сан-Рафаэлы. Только этого не хватало.

— По-моему, из Дейли-Сити.

Следователь записывает это тонким карандашом, который он достал из кармана брюк.

— Хорошо. Я поручу кому-нибудь из коллег позвонить в Дейли-Сити. Может быть, его там видели.

— Большое спасибо, — выдавливаю я из себя.

Следователь встает. Слава богу, допрос окончен.

— Мы свяжемся с вами, миссис Хокинг, если что-то узнаем. А если вы получите известия от мужа или вспомните что-нибудь, что поможет его найти, прошу сообщить нам.

— Да. Непременно.

— Всего доброго, дамы, — прощается следователь, любезно улыбаясь нам.

Он уходит и скрывается в кабинете со стенками из фанеры, которыми заменили треснувшие стеклянные перегородки.

— Приятный мужчина, правда? — замечает Либби.

— Незачем было выкладывать ему все подробности о нас с Мартином.

— А чего ты стыдишься? Не спорю, поначалу, когда ты мне рассказала, я была поражена, а потом, смотри, как чудесно все обернулось.

— Не то слово, — бормочу я, поднимаясь со стула.

Либби тоже встает и снова берет меня под руку.

— Так, давай найдем Честера и пойдем к нам. А потом Честер подыщет рабочих, чтобы убрать останки твоего дома.

— Да, — отвечаю я.

Да. Чем скорее расчистят пепелище, тем скорее полиция придет к выводу, что Мартин Хокинг, возвращавшийся домой тем утром, когда случилось землетрясение, стал жертвой стихийного бедствия.

А я наконец-то попрощаюсь с Сан-Франциско и начну новую жизнь в другом месте.

В очередной раз.