Проект "Маска"

Глава 17. Хранитель сокровища

От такой неожиданности Лерен было прикусила язык, если бы та вскрикнула, но на сей раз обошлось.

— Ха-ха-ха, здравствуйте, учитель Крони…

Неловко засмеявшись и замявшись, она попыталась поприветствовать встреченную ей особу, но та прервала её:

— Просто Шиела, не люблю это обращение.

— Учитель Шиела.

— Агхр, ладно. Но не смей называть меня по фамилии, иначе мигом узнаешь, что такое — жалеть, — с досадой сказала Шиела. — Итак, что там случилось?

По своей натуре она была очень любопытным человеком, что было особенно полезно в стезе местной магии. Она знала всю подноготную имперской семьи, при этом её члены даже не знали её в лицо.

— Да ничего особого. — Лерен меньше всего хотела проговориться учителю, так как даже её помощь в этом вопросе ничего бы не дала, и даже хуже — могла усугубить нынешнее положение.

— Ну-ну, говори давай. Я тебе за это конфетку дам. — Шиела с издёвкой начала выпытывать информацию у маленькой девочки.

— Ничего! — твёрдо повторила Лерен, но в ту же секунду ладонь учителя мигом схватила её удлинённое и слегка оттопыренное ухо и начала выкручивать.

— Тебе, наверное, не говорили, что взрослым желательно говорить правду, — сказала она, переводя ухо в горизонтальное положение.

— Ай-ай-ай, хорошо-хорошо, — быстро спохватилась Лерен, пытаясь прервать поворотный момент руки.

«Детьми так легко управлять», — с гордостью подумала Шиела, отпустив девочку.

— Они… Они хотят, чтобы я присоединилась к их группе, но я отказываюсь, поэтому они…

Рассказ Лерен строился обрывисто, так как она панически пыталась придумать альтернативу правде, но у неё это не получалось.

Дослушав рассказ девочки, Шиела, удовлетворившись, хотела было уйти, но Лерен её не пустила.

— Вы же не будете ничего делать?

— А с чего бы? — жёстко ответила она. — Это твои проблемы — сама и выкручивайся. Вплетать сюда посторонних не лучшая идея.

— Ясно… Спасибо вам.

Лерен хотела уже убежать, как вновь схватившаяся за ухо рука мигом отрезала пути отступления.

— Но ты меня заинтересовала. Одна смогла противостоять целой группе людей. Либо ты очень глупая, либо очень сильная, ну, либо всё сразу. Во всяком случае я могу тебе помочь только в одном, но ты должна это заслужить.

— Что? Н-но вы же хотели не вмешиваться, — с ноткой отчаяния в голосе произнесла Лерен.

— Да, в твою ситуацию я вмешиваться не собираюсь, но могу предложить тебе, так называемое, исходное решение.

— Исходное решение?

— Если ты будешь прикреплена непосредственно к преподавателю, как подающий надежды ученик, то необходимость в группе сразу же отпадёт, а те глупцы, что захотят разобраться с личным учеником преподавателя, могут навлечь на себя гнев самого преподавателя, хотя я не собираюсь делать нечто подобное.

Внутри Лерен что-то встрепыхнулось. Что-то очень тёплое, недавно ещё жившее, но сейчас высушенное и чёрствое. Она вновь почувствовала надежду.

— Что… Ч-что вы от меня хотите? — спросила она, закрыв глаза.

Боль в её удлинённом ухе не давала полностью сконцентрироваться на окружении, поэтому отключив зрение, она пыталась не дать мыслям разгуляться. Сердце билось так сильно, будто стремилось выпрыгнуть из груди, а к лицу мигом подкатил жар.

— Просто… Помогай таскать мне эти учебники к классам каждый день и, возможно, ума-разума поднаберёшься.

Сначала для Лерен это было подобно шутке — она с недоумением посмотрела на Шиелу после того, как та отпустила ухо. Затем добрая улыбка красивой зрелой женщины расставила все точки над i, поэтому девочка улыбнулась в ответ и поклонилась.

— Спасибо вам, учитель, — чуть ли не плача произнесла она.

— Ну-ну. Не стоит тебе так реагировать — кто знает, что я буду приказывать тебе потом.

Но улыбка на лице Лерен уже успела застыть, поэтому теперь она была больше неловкой, нежели добросердечной.

— Ну, да ладно. Давай пока начнём с простого: вытяни руки.

«А, зачем?» — промелькнуло в уме девочки, но она послушно протянула обе руки.

— Вот. — И на ладони Лерен упала верёвка, которая по толщине была больше похожа на откормленную змею.

На лице девочки мигом появились нотки озадаченности, но оглядев веревку, она поняла. Куча книг на небольшой тележке явно дали понять, что от неё требовалось.

— Давай за мной.

На следующий день уже вся академия знала, что известная одиночка Лерен стала прямой ученицей учителя Шиелы.

***

— Чёрт, и зачем вы только решили ускорить процесс?! — сокрушался Сор, ассистируя Кёргину около операционного стола.

— Ну кто мог знать, что в ранку набежит гной?! Лучше дайте мне лезвие! — говорил учёный, промывая кожу возле нагноившейся раны Каргаделя.

— Да всё на это указывало! Вы ведь даже не промыли рану! — продолжал критиковать Сор.

— Разговором делу не поможешь! Пинцет!

Первые несколько суток рана Кади не подавала никаких признаков воспаления, продолжая обычный процесс регенерации, но на четвёртые сутки рана стала быстро нагнаиваться, что было, по меньшей мере, странно. Огромный пузырь размером с персик вздулся всего лишь за день, после чего чуть не начал расти и дальше, но к счастью, Эрган додумался поставить банку прямо на гнойник, не затрагивая здоровую кожу.

— Но странно, что гнойник так быстро вырос, — задумчиво сказал Кёргин, вылавливая полившийся гной.

За всё это время Каргадель в сознание так не приходил из-за потери крови и нарастающей высокой лихорадки, державшейся в последние дни.

Быстро очистив рану от гноя, учёный начал осматривать её. Семя остороха не должно являться причиной инфекции, но терять из виду этот вариант всё же не стоило. Однако то, что открылось взгляду Кёргина, поразило его.

— Что там? — спросил Сор, увидев реакцию учёного.

— Помните, я рассказывал, что осторох может адаптироваться к неким особенностям во время своей жизни? Так вот: похоже эта адаптация имеет свой пик во время первых нескольких дней, — приглушённо поведал он, так и не отходя от раны.

Сор заглянул внутрь раны и увидел, чему так поразился Кёргин. Фактически это была кость тёмно-металлического цвета с множеством отверстий в ней, из которых сочился гной.

— И что тут такого? — непонимающе спросил Сор.

— Я не знаю, как это всё работает, но можно сказать только одно: осторох начал помогать организму бороться с заражением, изменив при этом свою структуру.

— Хочешь сказать, что теперь мальчишке не страшны болезни?

— Не совсем. Скорее всего его кости теперь будут спокойно извлекать из окружающей плоти гной и, возможно, яды, отправляя их к самому краю кожи.

— А что насчёт текущего состояния Кади? — обеспокоился Сор.

— Видите: из некоторых дырочек гной уже не сочится, значит выздоровление не за горами, а на данный момент предлагаю оставить этот участок открытым, дабы не пришлось вновь вскрывать гнойник.

— А не попадёт туда другая зараза?

— Если не будете лезть туда грязными руками, то всё будет хорошо. Ладно, тут мы закончили, можете нести его вниз.

Сору очень не понравилась неожиданная новость о применении остороха, но он уже ничего не мог сделать, поэтому позволил Кёргину делать всё, что ему заблагорассудится, так как толком не понимал, что это за растение такое.

«Стоп, — резко остановил он себя. — Кёргин сказал, что в первые дни семя быстро адаптируется. Тогда почему бы…»

— Слушай, друг, а сможем ли мы использовать его состояние? — спросил Сор, заглушив крик своей совести внутри.

— Использовать? В принципе можно, но для этого придётся работать очень аккуратно.

Они изначально хотели использовать остороха только для одной цели: укрепления костей Каргаделя дабы скомпенсировать отсутствие оболочки. А чтобы укрепить, их нужно было сломать.

— Мальчик без сознания, поэтому боли не должен почувствовать, — сделал вывод Кёргин, подготавливая небольшой молоточек.

Кхгр!

В одну секунду лучевая кость Кади была сломана, но реакции на боль не последовало.

— И вправду не почувствовал, — сделал вывод учёный.

— Ты не был уверен, что он не почувствует?! — ужаснулся Сор.

— Я учёный, а не врач. И даже если я и знаю о медицине больше, чем местные лекари, то это не значит, что я знаю всё, — протараторил Кёргин, переворачивая руку для нанесения удара с внутренней стороны.

Кхгр!

Пару часов они ломали различные кости маленького мальчика, но закончив, убедились, что все переломы уже не были видны, кроме синяков, конечно же.

— Завтра повторим, но пройдёмся уже по другим местам, а то рискуем отменой эффекта семени.

Гной продолжал сочиться из раны, но теперь его было куда меньше. Подхватив Кади, Сор двинулся в подземелье. «Лучше Эргану не говорить, что мы делаем с парнем, иначе шуму будет…» — думал Сор, спускаясь всё ниже и ниже в ледяные глубины башни. Спокойное, словно лесной ручей, чувство маны исходило от глубин этого места, но это уж точно не было угрозой для академии… пока что. Отворив привычную, со вкусом украшенную железную дверь, Сор оказался в столовой Кади.

«Что же мы делаем, господи, — начал было отчаиваться он, но мигом оборвал себя. — Мир меняется, не важно, слаб ты или силён, он заденет тебя, но на такой случай лучше быть сильным и влиять на его перемены, нежели быть слабым и стать жертвой обстоятельств. Я набрал этих детей только для этого. Я выращу из них прекрасных людей, которые будут менять этот мир, и не дам им прозябать в его низах».

Дойдя до спальни Кади, он положил полураздетого мальчика на кровать и ушёл, прикрыв его тёплым одеялом. И как только свет из коридора затух, в спальне появились непонятные шорохи. Сначала они были похожи на слабенькое трение ладоней рук, но постепенно нарастали, пока не сравнялись по шуму с шорохом во время бега по-пластунски.

Его издавало бесформенное нечто, состоящее из множества непонятных конечностей, что постоянно меняли свою форму, и самого тела, что даже будь в комнате свет, было бы чёрным. Зародившись восемь лет назад в этом подземелье, эти существа уже вовсю считали его своим домом.

Лидер стаи находился на самом нижнем уровне подземелья: в месте скопления хладных вод. И сейчас он спал, ибо решил, что обустройство пещеры останется не тронутым если не навечно, то на пару веков точно, и он сможет спокойно поспать. Жаль, что он так и не узнал, что людишки вновь пришли в эти края и теперь претендовали на его вотчину.

Что до его стаи, то она медленно распространялась по всему подземелью, пока в конце концов полностью не заполонила его. По крайней мере, они так думали. И уж тогда они начали вовсю сражаться между собой в полумраке пещер, освещающихся кристаллами маны.

И вот однажды, во время одного из таких сражений один юный раненый змий, чьё племя проиграло в битве за ключевую точку подземелья, не нашёл другого выхода, кроме как воспользоваться маленьким для обычного взрослого проходом. Тогда он ещё удивился, почему камень в этой части подземелья так хорошо обработан, и думал, что сейчас встретится с другим племенем. Но он не нашёл сородичей, зато отыскал идеальное жильё для себя.

Все проёмы были заделаны странными конструкциями из железа и прогнившего дерева, что разрушалось от одного только касания. Тогда он попробовал на вкус гнилое дерево, и ему понравилось. Горькое, но при этом имело некую неуловимую сладость. Сам того не замечая, он за пару лет съел все двери в этой части подземелья.

Но эту досаду он заел давно сгнившими фруктами и заплесневелым зерном, что было куда вкуснее гнилых досок. Ну, а ещё были слизняки. Хоть они и не были такими вкусными, как фрукты, но их было куда больше, и они постоянно приползали из туннеля, где пол был залит водой.

Спустя полгода припасы закончились, и змий полностью перебрался в тот самый залитый туннель, поедая слизняков и мокриц так, словно те были маленькими кусочками чипсов в уголку упаковки. И вот однажды он почувствовал что-то постороннее в этой странной пещере и решил узнать, что же это такое.

Существо, что никогда не видело раньше людей, было, мягко сказать, ошеломлено, увидев их в своём доме. В тот день он испытал невиданный доселе страх и быстро забился в самый недоступный уголок туннеля. Спустя какое-то время всё же успокоился и решил отправиться на разведку, чтобы узнать, что это за твари вообще, и с чем их едят.

Первое он узнал очень быстро: видел, что они делали с завалами, которые ему не были подвластны. А второе предпочёл не узнавать вовсе, так как убедившись в их силе, не хотел связываться со столь несуразными существами со странной формой тела.

Закидывая в рот всё больше и больше хрустящих мокриц, змий думал, что же ему делать, как вдруг мимо него, шлёпая по воде, пробежал человек. Он был куда меньше встреченных им ранее, и от него несло чем-то другим: он не источал от себя сильных запахов маны, что было из ряда вон выходящее. Тонкий аромат, подобный фруктовому, исходил от него сквозь сырость этого места, отчего змий оставил своё привычное занятие и начал бесшумно преследовать его.

Он видел, что мальчик уже почувствовал его, но не мог найти, опираясь только на свои сияющие глаза. Змий же, по своей природе сотканный из концентрированной маны, мог видеть всё вокруг себя, даже не имея глаз. Постепенно он начал сокращать расстояние между ним и человеком, ежедневно привязываясь к нему всё сильнее.

Однажды, когда змий приблизился к телу мальчика ближе, чем на метр, он ярко почувствовал тот самый фруктовый аромат, который был ощутим и на расстоянии. Запах был подобно ободряющему аммиаку, правда без всей этой противности. Он исходил не от самого тела мальчика, а от чего-то внутри.

Тогда змий и решил, что это сокровище не могло быть как съедено, так и отдано в чужие руки. Тогда он решил хранить своё сокровище от посторонних. Но это таинственное нечто было внутри мальчика, и он боялся нарушить этот хрупкий баланс, ведь не было никакой гарантии, что запах останется, если бы он убил человека. Для этого он даже перебрался в покои человека, предварительно убедившись, что это тот самый, в чьей плоти находилось сокровище.

Спустя какое то время змий, обучившись азам человеческой речи, понял, что его сокровище зовут Кади, и он вскоре должен будет ненадолго покинуть это место, но змий не мог этого так оставить. Тогда он с трудом смог вырваться из подземелья и попасть в мир, где нет потолка, и это немного смутило его. Под «немного» подразумевается полный разрыв шаблона, конечно же.