Проект "Маска"

Глава 20. Свет после тьмы

«И как я вообще да такого докатился?!» — паниковал мысленно Каргадель.

Сейчас он находился на поверхности. Солнце было в зените, поэтому в его глазах картинка была до жути засвечена, но не это было основной проблемой.

— Отсчёт начнётся, как только ты схватишь первое оружие, — проговорил рядом стоящий учитель, одетый полностью в кожаную броню.

Основная проблема заключалась в том, что Кади даже мишени не видел, чего уж говорить о каком-то времени. Издали следящий за ним Сор заметил заминку мальчика, но решил не прерывать их.

«Он должен понять, что отныне не всё будет так просто. Раз уж мы разрешили ему покидать подземелье, то он должен привыкнуть к дневному свету», — мысленно оправдался он.

Кади же решил устранить проблему света своими ресницами, которые затемняли картинку при почти закрытых глазах. Увидев прямоугольник первой мишени, он быстро окинул взглядом все имеющиеся прямоугольники, но так же и обратил внимание на различные мелочи. Например, напротив аркебузы стояла не прямоугольная мишень, а овальная, и отражала она куда больше света.

«Стекло, наверное», — предположил Кади.

Наконец, когда он оценил окружающую обстановку, то переключился на оружие: три арбалета, восемь болтов, пара аркебуз, одна из которых стояла на каком-то стенде.

— Давай быстрее, а то уроки скоро начнутся, — поторопил его учитель.

Шумно вздохнув, Кади взял первый заряженный арбалет.

— Время пошло, — проинформировал его учитель.

Тью!

В первую же секунду Каргадель выпустил болт по еле заметному для него силуэту, отчего он попросту испарился из его поля зрения.

«Попал», — подумал Кади, заряжая следующий болт.

Учитель же в это время смотрел на мальчика, ловко заряжающего арбалет. Буквально сегодня утром его попросили принять норматив по стрельбе, но тогда он засомневался, что в академии есть ученик, готовый показать своё владение оружием дальнего боя. На что Сор ответил: «Гензель, дело в том, что у нас уже есть протор, и он готов сдавать этот норматив. Вот тебе листок, ознакомься».

И на листке были показатели, по которым он должен был принять мальчика. Странного было много: от скорострельности до временного лимита, в который должен уложиться этот протор.

— И да, — добавил тогда Сор, — он не разговаривает, поэтому можешь особо не церемониться.

Тью!

Как только четвёртая мишень была поражена, Гензель тут же был вырван из раздумий. «Один промах?» — удивился он. Хоть расстояние до мишеней и было чуть более пятидесяти метров, но такая точность уже заявляла о возможностях стрелка.

Спустя десять секунд Каргадель дошёл до аркебуз, которые своим металлическим блеском лишь дополнительно слепили его. Стволы были гладкими снаружи, отчего не имели прицельных приспособлений.

«Выговор кузнецу, что сделал это оружие!» — мысленно проговорил Кади, опускаясь на колено.

— Хм?

Гензель заметил необычное положение мальчика и стал внимательно наблюдать за дальнейшими действиями. Прицелившись, Кади спустил курок.

Щёлк!

Вот только никто ему не сказал, что для выстрела необходимо зажечь фитиль или применить магию огня. Каргадель быстро заметил свою оплошность и начал в панике думать, что делать. Несколько секунд он оглядывался и весь трясся, но не прекращал рассуждать. Его зрение нисколько не помогало, поэтому он закрыл глаза и приложил аркебузу к лицу, тем самым поставив её вертикально.

— Давай, зажигай фитиль, чего медлишь?! — начал торопить его Гензель, думая, что парень просто не знал, что делать.

«Так, давай сначала, — начал собираться мальчик, правда дрожь по всему телу давала о себе знать. — Огонь я не могу достать, поджечь порох не смогу. Может, просто метнуть ружьё прямо в цель? Она же стеклянная — разобьётся. Нет, не думаю, что это хорошая идея. Может, остались ещё болты?»

Кади пробежался глазами по столам и не нашёл больше боеприпасов. Но после этого его взгляд ненароком прошёлся по ружью, и он заметил шомполШомпол — обычно стальной, ранее — деревянный или металлическо-деревянный стержень, длина которого не меньше длины канала ствола, предназначенный для чистки и смазки ствола ручного огнестрельного или пневматического оружия. Также может использоваться для выталкивания застрявших в стволе (патроннике) патронов, гильз, не вылетевших пуль либо извлечения стрелянных гильз из камор барабана револьвера. с утолщением на конце.

«Сойдёт!» — обрадовался Кади, вытаскивая длинный железный прут.

— Нет, это для перезарядки, — хотел вразумить его Гензель. — Тебе нужно поджечь вот эту часть.

Он уже хотел было вмешаться и остановить мальчика, но тот, схватившись и зарядив оружие, удивил его.

«Шомпол очень длинный, оперения нет. Точность будет ужасная», — быстро прокомментировал про себя Кади свою задумку, но всё же навёл арбалет на блестяшку.

Сор, увидевший всё это действо, начал неистово смеяться.

Тью!

Как и ожидал Кади, из-за неровности шомпола тот начал отклоняться от цели, но это ему и нужно было: легче было попасть отрезком, нежели точкой. Послышался звук стекла, и Кади, не теряя ни секунды, полез доставать шомпол из ружья на стенде.

Гензель, по идее, должен был его остановить, но нестандартное решение настолько поразило его, что он в ступоре стоял и смотрел, как стеклянная банка, которая должна была зафиксировать попадание пули, была разбита шомполом аркебузы.

Тью!

Но увы, второй выстрел не попал по цели, оставив одну банку без повреждений.

— Отсчёт закончен, — слабо сказал Гензель, отодвигаясь с пути мальчика.

— Ну что, Маска, сдал свой «экзамен»? — чуть ли не смеясь, поприветствовал его Сор.

Но Кади, шатаясь, прошёл мимо него, направляясь к третьему зданию.

— И как он сдал? — спросил Сор теперь уже у Гензеля.

— Если не считать огнестрельную часть, то шесть попаданий из восьми. Времени на всё у него заняло две минуты. Что до огнестрельной части…

— Можно засчитать и вычесть время заминки.

— Что? Почему?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы человек так быстро придумал выход из безвыходной ситуации?

— Безвыходной?

Череда вопросов заставила Гензеля напрячься. Ощущение опасности постепенно нарастало.

— Гензель, почему бы тебе не присоединится к нашему коллективу? — Сор прозрачно намекнул на безысходность его положения.

— С-Сор, слушай, ты ведь меня знаешь, почему ты смотришь на меня, как на врага?

Но тот продолжал сверлить его взглядом.

— Ну, из-за того, что ты меня знаешь, ты должен понимать, что это предложение означает.

— Э-э-эх, ладно-ладно, сдаюсь. Я присоединяюсь к вам, — побеждёно произнёс Гензель.

— Ну, тогда просто для затравки — наш протор не имеет оболочки, — сообщил Сор, уходя вслед за Кади. — И никому об этом, — добавил он через плечо.

— И во что я вообще ввязался?

Закончив стрельбу, Кади хотел было идти прямым курсом в кровать, но не успел он дойти до спуска, как его нагнал Сор.

— Ну ты и придумал, конечно, — кратко начал разговор Сор, стараясь придать своей речи одобряющий тон. — Неужели не видел того факела справа от Гензеля?

— Ещё бы я мог видеть! — Сколько бы запретов не существовало, они бы не смогли сейчас остановить взрыв эмоций Каргаделя. — Нихрена не видел, еле как обозначил цели и по памяти по ним стрелял! Когда бы я смог вообще задуматься о том, что фитиль будет не зажжён?

— А ты не надел свою повязку? — удивился Сор.

— Я её не нашел, а использовать эти бинты… — Для наглядности он поднял руки. — Я не хочу. Тем более они странно пахнут. И вообще, когда я смогу помыться?

— Сегодня вечером мы подготовим тебе ванную, но для этого ты должен мне кое-что рассказать.

Кади надеялся после смены темы уйти спать, но показавшийся из-за пазухи дневник прервал не то, что намерения, а даже ход его мыслей.

— Я точно знаю, что это связанный текст на неведомом языке, но расшифровать я его не могу. И что ещё большая загадка — так это происхождение этой тетради. Откуда ты знаешь язык, который нигде не упоминается? — начал свой допрос Сор, заводя Кади в обеденную.

Кади грузно уселся на стул напротив Сора, который протянул дневник ближе к нему.

— Ну-у-у, видите ли… — начал Кади. — Я вырос в приюте, а там рядом было одно местечко, и там было множество символов, поэтому… — Откровенная ложь не вязалась, поэтому Сор решил его прервать.

— Ты меня слышал? Об этой письменности нигде не упоминается. Нигде — это даже в архивах! — начал он давить, отчего сердце мальчика ушло в пятки. — Извини, я не планировал кричать. Во всяком случае, дабы наладить доверие меж нами, я прошу тебя расшифровать то, что написано там.

— Но как?

— Устно. Здесь и сейчас. Я хочу знать, что ты там написал. И да, от твоих слов будет зависеть твоё будущее, поэтому прошу быть предельно откровенным.

— Ну, с чего бы начать… — вздохнул Кади, открывая дневник.

Целый день мальчик пытался интерпретировать русские слова, среди которых были и некоторые научные, на здешний язык, что выходило у него не очень гладко, но основную суть передал.

— То есть ты хочешь сказать, что два сорта металла могут дать температуру, способную сжечь даже крепость? — с неверием переспросил Сор.

— Да, и как я уже сказал, его название — «термит», — утомлённо подтвердил Кади.

— Что ж, дабы доказать правдивость твоих слов, я позволю тебе сотворить этот так называемый «термит», — заключил Сор, забирая дневник. — Если это окажется правдой, то я закрою глаза на все эти знания, конечно, при условии их неразглашения. Но если ты соврал, то прошу не судить строго, я попросту избавлюсь от тебя, — холодно сказал он.

При условии, что маленький мальчик мог оказаться шпионом, он не будет сожалеть о том, что убьёт его. Точнее, убьёт его личность, задавив её наркотиками. Тело всё равно будет жить и служить империи.

— Ладно, а сейчас отправляйся наверх, в седьмом кабинете для тебя установили ванную.

— Что? Так быстро? — удивился Кади.

— Магия много чего позволяет, хе-хе, — съязвил Сор.

Но Каргаделю было всё равно на это, так как он уже выбегал из обеденной, попутно разбинтовывая руки.

А затем ему сообщили, что он будет проходить ускоренный курс письменности, в течение которого в его голову периодически закрадывались мысли о побеге. Всё же тяжело было изучать язык, который плохо ассоциировался с родным. Но в результате долгих недель учёбы, он всё же научился писать на местном языке, именуемым общеимперским.

Ну, а для того, чтобы он не потерял результатов своей работы над телом и навыками, между уроками языка его обучали владению клинковым вооружением и незаметным перемещениям.

И вот, в кабинете, перед Сором стояли Кёргин, Гензель и сам Каргадель в своей белоснежной маске, которую украшали две черты, начинающиеся на углах нижнего края и сводясь на нет у висков.

— Итак господа, чего мы добились? — прервал тишину Сор.

— Кади полностью овладел общеимперским, — кратко ответил Кёргин.

— Ну, азы боя на мечах и импровизация во время боя у него на данный момент, как у новобранца.

— И только?

— Не проси от меня большего, я не могу сделать из него профи, занимаясь в течение месяца по три часа в день! — возмутился Гензель.

— Ладно. Кади, подойди.

Мальчик послушно приблизился к столу Сора, на котором было множество бумаг, пара коробочек и набор пишущих принадлежностей.

— Открой коробку с ящерицей.

Кади послушно, не на миг не сомневаясь, открыл её. Внутри оказались две ёмкости, которые содержали по порошку в каждой.

— Надеюсь, ты не забыл наш уговор, поэтому прошу, приступай.

— Что? Прямо здесь?

Кёргин и Гензель переглянулись и начали с интересом наблюдать за развитием ситуации.

— Да, я хочу показать моим товарищам то, на что способен твой разум.

— Ну, тогда можно бумагу?

Сор передал ему чистый листок бумаги.

— И лопатку, — дополнил Каргадель, указывая на прибор для размазывания чернил.

Как только всё необходимое было получено, он начал отмерять необходимое количество материла для формулы. Три порции порошка рыжего цвета, один серого. И снова. И снова. Как только на бумаге оказалась кучка достаточных, по мнению Кади, размеров, он перемешал её.

— Я заказал это прямо из столицы, и, надеюсь, ты понимаешь, что ингредиенты могут оказаться неверными. — Сор решил заставить мальчика понервничать, но попытка провалилась.

— Видите ли, алюминий очень лёгкий металл, поэтому чтобы набрать хоть какой-нибудь вес, необходим большой его объём.

Каргаделю захотелось немного поумничать, дабы поднять себе цену в глазах Сора и остальных, но делал это очень коряво.

— И всё?

— Ну, на самом деле я смерил вес на углах коробочки, — честно признался он. — Будь это другой металл, то он бы был с ржавчиной примерно одинаковым по весу.

Учёный и учитель недоумевающе смотрели на директора и мальчика. Хорошенько перемешав порошок, он свернул листок в комок.

— Ну, а теперь мне нужно очень сильное пламя, — с улыбкой заявил Кади.

— А разве оно не должно и так гореть? — спросил Сор.

— Нет, нужно запустить всё это дело, дабы оно начало гореть.

— Ладно. — В голосе Сора прослеживалась досада. — Думаю, я смогу легко поджечь её.

— Пламя должно быть по силе, как в кузне, — напомнил Кади.

У Кёргина и Гензеля в головах творился сущий бардак, особенно после того, как Каргадель сказал, что этот порошок нужно поджечь. Насколько они поняли, то там находился какой-то металл, но поджечь…

— Ker’ja rata, — произнёс Сор, и около него появился огненный шар.

Затем он аккуратно с помощью оболочки ухватился за ядро магии и поднёс весь шар к бумажке, которая лежала на столе.

ПШ-Ш-Ш-Ш-Ш!

Как только пламя охватило бумагу, шар сразу же был рассеян, но этого мгновения хватило, дабы заставить термит гореть. Быстро пройдя через стол, огненный шар упал на пол, и начал было уже жечь его, но, продвинувшись на пару миллиметров, потух. Дым заполонил помещение, передавая находившимся в нём непередаваемый запах пожара.

Сор спокойно сидел в своём кресле и, улыбаясь, смотрел на Кади, который так же широко улыбался. Кёргин и Гензель хотели было колдовать водяные потоки, но заметив спокойствие Сора, прекратили.

— Ну что, Кади? — улыбаясь, спросил Сор.

— А что, Сор? — ещё шире улыбаясь, переспросил Кади.

— Итак, господа, — будто взлетев с места, с торжеством, произнёс директор, — с сегодняшнего дня Каргадель, именующийся Маской, официально переходит в звание первого протора! Попрошу высказать свои протесты сейчас же, иначе позже это будет приравнено к раскрытию тайны!

Гензель и Кёргин молчали.

— Что ж, коль возражений нет, то мы можем обсудить дальнейшее развитие нашего протора. — После чего Сор обратно сел на место.

В глазах Кади лицо Сора приобрело лисьи черты.