Проклятая Мангазея

Глава 21

Потом Тимофей несколько дней вспоминал слова Насти. Они тревожили, давали пищу для сомнений и даже страхов. Ведь слова дочки так тревожили. Стало быть, их ожидают большие неприятности или потрясения. Как-то стоило попробовать задуматься и определить, что их ждёт в скором будущем. Буря? Так они их уже пережили достаточно. И так почти каждый день сильный ветер мешает идти в нужном направлении. Что ещё сможет так сильно изменить их продвижение, что зимовать будем в море? Или на каком-то острове? Сама Настя толком мало что может пояснить,

Тем временем они успешно прошли остров и полуостров, о котором упоминали моряки. Дальше об островах Тимофей ничего не знал и настроение улучшилось. И три дня лодка упорно шла против ветров, делая в день не больше пятнадцати вёрст. А шли и ночами. Следовали берегом, и Тимофей вдруг определил, что берег круто поворачивает на заход и это обескуражило его. Он полагал, что Астрахань точно на севере. Тогда почему лодка идёт на заход? Или это берег тут делает заворот?

Однако долго раздумывать не пришлось. Начался сильный ветер и упорно поворачивал от захода. Лодку неуклонно сносило дальше на восход. С порванным парусом управляться оказалось трудно. Лодка плохо слушалась руля, ветер часто грозил развернуть её боком к волне. Тогда вставала явная угроза опрокидывания. Близился вечер. Нагнало тучи, стало темно. Ожидался дождь. А в лодку постоянно забрасывало воду и пену с гребней волн. И это только начало бури!

Отец с дочкой в ужасе всё это наблюдали. Молились всем известным богам, прося защиты и спасения от пучины морской. Она больше всего пугала этих сухопутных людей.

Настя вдруг вспомнила свои видения и успела отругать себя за бездействие. «Ведь можно было что-то сделать! — думала она в отчаянии. — Стоило сделать остановку на последнем острове. Нет! Прошли дальше! И вот тебе буря! Настоящая!»

Дальше она не додумала. Парус лопнул и затрепыхался, продолжая рваться на куски. Те улетали в море, в густые сумерки. Голос отца вывел Настю из оцепенения и ужаса:

— Настя, воду черпай! Затонем! Не спи!

На четвереньках Настя с трудом нашла черпак и судорожно стала черпать и выливать за борт воду. А та всё захлёстывалась в лодку, и конца этому не видно.

Оглушительный удар грома опрокинул Настю на дно прямо в волнующуюся там воду. В ней ещё плавали нехитрые вещи и предметы. Ужас окончательно поверг девушку в слезы. Те мешались с дождём, что хлынул с небес сплошным потоком.

Сколько времени так продолжалось, Настя не знала. Она отдалась на волю богам и шептала молитвы и заклинания, не понимая их смысла. Отца она не видела в опустившейся на море ночи. Лишь частые молнии и гром чуть сотрясали исхудавшее тело, вжатое в доски лодки. Иногда она машинально черпала воду, ничего не сознавая при этом. Воля и сознание почти померкли.

Словно издалека, она вдруг услышала вопль отца:

— Настя! Нас выносит к берегу! Приготовься! Смотри при молнии!

Эти крики как-то помогли ей очнуться и ощутить реальность. Она приподняла голову в надежде увидеть берег. Молния запаздывала, а волна нет. Девушку окатило и она едва не вывалилась за борт. Судорожно схватившись за борт, еле удержалась.

Успела чуть нахвататься воздуха, как лодку обо что-то ударило бортом, и она перевернулась. Настя отлетела на сажень к берегу и каким-то чутьём погребла к берегу. Её било о камни, волочило по гальке и песку. Едва удавалось высунуть голову и хватануть немного воздуха. Мыслей не было, была одна жажда выжить в этой круговерти волн и грохота грома. А молнии сверкали всё реже. Но этого Настя не замечала. Открыть глаза было страшно. Даже мысли об отце не появилось.

Ноги коснулись песчаного дня. Инстинктивно она засеменила на них дальше по берегу, спеша побыстрее уйти от волн, что накатывались на пляж. Вал легко свалил её, и завертел среди песка и щепок от лодки. Несколько раз ударил о камни. И всё же она выбралась на пляж и свалилась без сил. Девушку вырвало, судорога корчила тело. Обессиленная, она свалилась на песок, и он показался ей мягкой периной, приятно обволакивающей её избитое тело.

Грохот валов уже не пугал, в ужас не бросал. Голова ещё мало что соображала. Но вскоре молнией сверкнула мысль: отец! Что с ним, где он? Поспешила встать, но её опередил голос, показавшийся восхитительной музыкой:

— Настя! Настя! Ты жива!? — рука отца коснулась плеча. Слезы брызнули из глаз мешая ответить. Лишь вздрагивала своим исхудавшим телом, всхлипывая.

— Милая моя Настенька! Живая! Успокойся! Мы спасены и то благо! Но поплачь ещё!

Тимофей баюкал её, как малое дитя. Было так приятно ощущать её теплеющее тельце! Казалось, что счастье привалило к нему.

Мокрые, избитые волнами и слегка озябшие, несчастные мореходы продолжали сидеть в обнимку. Вой ветра и грохот прибоя уже не казался невыносимо ужасными. Темнота ночи тоже не вызывала ужаса. Зато было тепло их тел и радость спасения.

— Боже! Тятя, что же теперь будет? — наконец спросила Настя. — Всё пропало!

— Так ведь жизни нас ничто не лишило, милая моя! Проживём как-нибудь. Не первый раз попадаем в трудное положение, доченька! Вот рассветёт, осмотримся. Тогда начнём думать. А пока отползём подальше от волн. А то брызги всё ж до нас несёт и не дают обсохнуть. Ночь ещё и до середины не добралась, полагаю. Где-то от ветра укрыться надо. Холодно вот так сидеть.

Они с трудом поднялись, чувствуя боль во всем теле. Поплелись по мокрому песку по чуть пологому склону берега. Шагах в двадцати обнаружили редкий кустарник, заросший травой.

— Настя, ты посиди тут, а я ещё немного пройдусь. Ветра тут вроде бы меньше. Устраивайся поудобнее. Я скоро…

В темноте Настя нащупала место для укрытия. За ветками кустов было тише и она принялась рвать пучки трав. Всё было мокрым, а выбора всё одно не было. Бурная ночь не собиралась сдавать свои позиции.

Как ни странно, но им удалось заснуть. Согретые друг другом, они забылись, и утром с удивлением и радостью узнали, что проспали весь остаток ночи. Даже вставать не хотелось. Всё ныло при малейшем движении. Оказалось, что тела во многих местах покрыты синяками и ссадинами. Кровь уже давно подсохла.

— Как мы смогли заснуть, тятя? — удивилась Настя. — Ветер, грохот волн, а мы спим!

— Слава богу, дочка! Хоть отдохнули малость. А ветер не утихает. Пошли, глянем, что выбросило нам на берег. Нам теперь всё может пригодиться. Дай по карманам пошарю. Осталось хоть что-то?

Тимофей шарил недолго. Нож остался на поясе в ножнах, огниво в кармане с сухим трутом в бамбуковой трубке с пробкой. Последнее сильно их обрадовало.

— Даже монетка серебра осталась одна! — с улыбкой подбросил вверх маленький кружочек. — На него можно спокойно и куда лучше прожить две недели! Стало быть, жизнь ещё продолжается, ха!

— Да ну тебя, тятька! — озлилась Настя шутке отца. — Это здесь ты собираешься покупать еду на жизнь? Спеши в лавку, а то мне есть смертельно охота!

— Вот об этом нам стоит подумать основательно. Судя по всему, на острове людей нет. А без еды пока не научились обходиться. Ладно, спустимся к морю.

По пляжу валялись много разного от разбитой лодки. Настя даже подала отцу одну стрелу. Тот обрадовался, но заметил:

— Жаль, что только одна. Теперь надо лук смастерить. Гляди зорче, Настя.

Бродя вдоль пляжа нашли много досок и щепок. Все подобрали, отнесли дальше от прибоя просохнуть. Были тут верёвки, деревянная ложка, куски паруса и ещё непонятные тряпки. Измочаленные, в песке, узнать их было трудно. Но всё собрали и сложили сушиться. Хотя солнце ещё не проглядывало, но дождь давно затих. Однако признаков окончания бури Тимофей не заметил.

Буря закончилась лишь через три дня. Это время море было бурным и грозным.

— Хорошо, что бычков много выбросило на берег, — говорил Тимофей у костерка, — есть чем как-то голод ослабить. Да и ты молодец, Настенька! Сколько травки собираешь. Только как отсюда нам выбраться? Лето-то заканчивается. Впереди осень и зима. Одежонки нет, а морозы и тут порядочные. Лёд на море крепкий стоит. Жуть берет от таких мыслей! Господи, помоги нам горемычным! Особо прошу за дочку!

Отощавшие отец и дочь уже почти два месяца живут на острове. Живут с одной неотвязной мыслью как пропитаться в этот день? И так каждый день! А на острове почти нет деревьев, одни кустарники и трава. Песок острова плохо способствует росту растений.

— Тятечка, всё ж надо продолжить нырять и пытаться собрать как можно больше из остатков лодки. Мы так и не нашли твой кошель с монетами. Как без них станем жить на новом месте? Не век же тут оставаться?

— Куда там, Настя! Море уже всё растащило и уже ничего не найти. Значит, судьба наша такая! Да сначала стоит думать, как выбраться с этого пустого острова. К зиме дело идёт. А у нас ничего из одежонки. Людей мы так и не заметили, а на них весь наш расчёт держался. Значит, зимовать нам тут придётся. Дело сложное.

— Тогда стоит и о землянке подумать. Уже ночами холодно бывает. А ещё сырость с моря постоянно наступает. Что скажешь, тятя?

— То и скажу, что надо приниматься и за это. Даже поспешить. Материала тут мало, как и инструмента. Один топорик, и тот малый. Сабли нет, луком ничего не построить. Ещё место выбрать удобное. Завтра ты займись этим. Потом материал от лодки снесём туда. Дел много будет, дочка.

В следующий день Настя пришла лишь вечером. Солнце уже село и на остров надвигалась ночь. Дни стали заметно короче и темнело уже рано.

— Ты что так долго? — встретил её отец вопросом. В нём звучало беспокойство.

— Решила посмотреть самый север острова. Мы туда ещё не дошли. А то далеко. Вёрст пять или больше. И знаешь, что там увидела? — загадочно улыбалась дочь.

— А то может нам помочь тут жить? — насторожился Тимофей.

— Ещё как поможет, тятя! Там стоит небольшой сруб, вполне пригодный для жизни. Даже немного посуды и соль. Больше ничего там нет, но и это что-то для нас! Завтра идём туда, тятя. Ещё меня задержал тюлень. Пришлось с ним повозиться.

— Где ж твой тюлень? Там же мяса сколько!

— Я его отпустила, тятя. У него рана, и я занялась им. Что-то получилось. Отпустила я его в воду. Он сразу повеселел. Так жалко стало, бедного. Он совсем молодой был. Другие тюлени то и дело высовывали морды и верещали. Забавно так!

Тимофей не ответил, а Настя поняла, что он недоволен её поступком. Дня на четыре мяса бы хватило им. А так… Пришлось подластиться к отцу и чуть ли не попросить прощения. Но не стала. А Тимофей ни разу не вспомнил потом её промах.

С утра отправились в далёкий поход. Захватили всё, что могли из необходимого. Получилось легко. Вещей почти не оказалось. Лишь топорик, лук со стрелами и нож. Немного тряпок для ношения.

По дороге собирали, что попадалось на глаза из того, что можно пожевать. Настя то и дело отбегала в сторону и что-то рвала или выкапывала. Тимофей с грустыо поглядывал на дочь и вздыхал горестно, почти обречённо.

Солнце чуть начало припекать, когда с низкого холмика Настя указала вперёд.

— Уже видна избушка, тятя! Гляди!

Ещё шагов двести — и они у двери. Настя сияющими глазами смотрела на отца.

— Да, доченька! Это ты здорово нашла! Здесь сносно можно жить. А что внутри?

— Зайдём и увидишь сам, — радость переполняла дочку и усмирять её она не хотела. А Тимофей подумал, что даже в таких условиях дочь не теряет бодрости и весёлости. Значит, по жизни должна пойти легко. Дай-то Бог!

В избушке стоял стол, двухъярусные нары с соломенными тюфяками. Подушек не оказалась. Два оконца смотрели на море. Затянутые пузырём, они мало пропускали света, но днём без лучины что-то виднелось. Зато вокруг стола ни одного чурбана для сидения. Пол устлан сухими травами, весьма грязными и пыльными.

— Скорей всего тут жили мужики, что приезжают сюда на промысел. Тюленей бьют. Вон и остроги имеются, и дубины.

— Значит, тятя, они могут сюда опять приехать? — спросила Настя с надеждой в голосе. — Стало быть, можно подождать и с ними вернуться на берег?

— Конечно! Только не очень радуйся, Настя. Не каждый раз сюда приезжают. Наверное, далеко сюда тащиться. Целая артель может появиться.

— Ты вроде не очень рад, тятя?

— Да всё за тебя беспокоюсь, дочка. Народ может быть шальной. Что тогда?

— Да как-нибудь! Чего раньше времени беспокоиться? Зато теперь можно тут жить. И тюлени должны быть во множестве. Не зря же избу построили тут, на косе.

— Ладно, чего говорить. Поживём в избе. Всё лучше, чем в шалаше. Ночи уже холодные наступили. Ты тут немного приберись, а то паутиной всё заросло. Смотри за пауками. Могут быть и змеи. Будь осторожнее. А я осмотрюсь вокруг.

Тимофей ушёл, а Настя споро принялась за уборку. Затхлость застоявшегося воздуха сменилась свежестью морского. Жизнь казалась не такой уж и мрачной.

Уже на следующий день Тимофей умудрился забить дубиной небольшого тюленя.

— Вот и мясо у нас появилось! — радостно кричал он, указывая на тушку тюленя. А соли тут много, запаслись, видать, заранее. И жир для освещения по вечерам.

— А мне так жалко этих смешных тюленей, — вздохнула Настя. — А и нам жить как-то надо. Тятя, ты готовь тут всё, а я пойду, поищу приправ. Всё вкуснее будет. Да и травки надо насобирать на зиму. Без неё не прожить тут. А холодает быстро.

В избе Тимофей нашёл ещё небольшую сеть и удилище с крючками. Значит, промысловые ловили рыбу для пропитания.

Жизнь потекла неторопливо в ожидании гостей. Горемычные путешественники жили в избе уже почти месяц. Собирали дрова для отопления, траву для подстилки, а Настя ещё и для еды. И неожиданно у ник появилось нечто новое и странное, как говорил Тимофей.

Однажды ранним утром Настя прибежала к избе и заявила отцу:

— Тятя, я нашла раненого тюленя. На берегу лежит. Ты его не трогай. Он такой жалкий и несчастный!

— Настя, мы уже четвёртый день не может забить ни одного тюленя, — жёстко возразил Тимофей. — И так голодаем постоянно.

— Ну тятя! Он ещё такой молодой. Его кто-то покусал и лежит в яме. Не может сам выбраться. Я его лечу. Пусть живёт уж!

— Всем помочь невозможно, Настя. О себе больше думать стоит.

— Тогда я его спрячу, тятя, — решительно ответила девочка. Можно другого выследить и забить на мясо. А этого оставь мне. — И стремительно вышла и бегом помчалась в сторону старого жилья. Тимофей лишь вздохнул с сожалением.

Через десять минут она, запыхавшаяся, плюхнулась у ямы и посмотрела на жалкий взгляд тюленя. Тот словно умолял её не убивать его. И Настя протянула руку и погладила по мягкой шёрстке. Тюлень тихо пропищал.

— Сейчас я тебя ещё немного полечу, мой миленький! Хоть боль пройдёт, а там и в воду тебя отнесу. Потерпи…

Тюлень словно понимал её, перестал шипеть и мяукать. А Настя тут же принялась делать над раной пасы и что-то про себя шептать. Тюленёнок тихо лежал и лишь глазки-бусинки внимательно глядели на Настю.

Прошло не больше получаса, и Настя решила передохнуть. Чувствовала себя уже неважно.

— Вот отдохну немного, мой черноглазый, и опять полечу. Потом отнесу тебя подальше, а то тятя может тебя пришибить.

Солнце уже склонилось к горизонту. Настя всё поглядывала в сторону избы, но Тимофей не появлялся. Это успокоило девочку.

Как только солнце коснулось горизонта, Настя с трудом подняла тюленя и поплелась по берегу. Тот изредка попискивал. Большая стая его сородичей была неподалёку, те безразлично продолжали лежать, впитывая последние лучи тёплого солнца.

Настя несколько раз отдыхала и осматривала рану. Ей казалось, что она стала затягиваться. Когда до избы было уже больше двух вёрст, как посчитала Настя, она села у самой воды и осторожно опустила тюленёнка в набежавшую волну. Зверь осторожно шевелил ластами и ещё по песку сумел всё же оказаться на глубине.

Настя с радостным блеском глаз проводила его взглядом. Показалось, что её новый друг высунул голову и посмотрел на неё своими черными бусинками. Усы важно топорщились. Настя помахала ему рукой. С дрожью в голосе, проговорила:

— Плыви себе и будь осторожнее! И не попадайся людям. Они жестоки и ненасытны. Будь счастлив!

Но тюлень уже скрылся в волнах тихого моря.

Девушка вяло и долго возвращалась домой. В голове тихо ползали мысли о тюлене и о том, как жестоко устроен мир.

Потом она несколько дней приходила на это место, но тюленя не замечала. В душе возникла пустота и некоторая обида. Глупо, но так она чувствовала. И вдруг однажды, сидя у самой воды и слушая шум волн, заметила что-то под водой. Присмотрелась и узнала тюленя. Но кто он? Этого она не видела.

И тут из воды показалась мордочка, и она тут же узнала своего несчастного тюленёнка, как она его называла.

Вскочила и тут же затихла, боялась спугнуть, лишь тихо сказала:

— Ты всё же пришёл ко мне! Выходи, я посмотрю, что с раной! Я так тебя ждала!

Тюлень не вышел, но и не уплывал. А Настя поспешила к нему, шлёпая босыми ногами по холодной воде. Тюлень фыркнул и скрылся под водой. Настя стала звать, но тщетно. Он больше не появился. Пришлось возвращаться с грустными мыслями.

И всё же ей было радостно, что тюлень вспомнил о ней и приплыл, как на свидание. У Насти зародилась надежда, что и дальше может всё это повториться.

— Ты что так часто отлучаешься? — поинтересовался Тимофей. — Дела стоят…

— Успею всё сделать, тятя. — Настя не спешила поведать отцу радостную весть.

— Дожди начинаются, надо крышу подправить. А тебя нет.

— Завтра весь день буду с тобой. Успеем и крышу подлатать. Я осоки нарежу.

Через день Настя всё же не утерпела и вновь посетила то место. Прождала час, и ушла с тяжёлым вздохом разочарования. Но не отчаивалась и обещала себе вернуться опять завтра. Бурчание отца можно не принимать во внимание.

Лишь после продолжительного дождя, когда девушка посетила без особой надежды то место, к ней приплыл тюлень. Казалось, что он подрос. А тюлень подал голос, и Настя была уверена, что её друг чуть улыбнулся. Усы топорщились очень мужественно.

Она вошла в воду и сумела погладить мокрую шерсть тюленя. Тот испугался, но быстро успокоился, и Настя смогла осмотреть рану. Она почти зажила.

— Видишь, какие мы молодцы! Всё зажило!

Настя ещё раз протянула руку погладить друга, но тот вильнул хвостом и нырнул в волну. Настя наклонилась, стремясь поймать за хвост. Не успела. Зато заметила, как одна монетка из её скромного ожерелья из трёх монет скользнула в воду, сорвавшись с цепочки. Она ахнула и стала шарить рукой. Но тщетно. Монетка пропала.

Заметив вблизи игривые глаза тюленя, она сердито сказала:

— Заигрались мы, милый мой! Теперь пропала самая ценная вещь у меня. Ищи теперь! Как я без неё появлюсь перед батюшкой? — и с печалью и досадой стала рассматривать место, откуда соскользнула монета. — Вот разогнулась цепочка! Ищи!

Тюлень как-то странно пискнул и нырнул. А Настя с горестным лицом всё рассматривала остальные две монетки. Вспомнила, что среднюю отец называл «флорином», и у неё была порядочная ценность.

Вдруг тюлень стремительно выскочил из воды и с каким-то щебетанием торопливо положил монетку к ногам Насти. Та ахнула, потянулась к животному с лаской. А тюлень, будто поняв её, игриво скользнул назад в набежавшую волну.

— Вот чертёнок! — радостно улыбалась Настя, искала глазами тюленя, но того и след простыл. — Неужели он меня понимал? Ах! Вдруг он сможет найти и те наши монетки, что утонули в бурю? Обязательно попробую его упросить. Должен понять, раз с этим справился. Батюшке говорить не стану. Ещё засмеёт.

Она прождала ещё немного, но тюлень не вернулся. Вздохнув, Настя вернулась к избушке. Поглядывала на серое море и часто видела тюленя, плывущего вдали. Тот ли был или другой, Настя не узнала. Но махала ему рукой и кричала ласковые слова. Благодарила за находку и ещё добавила:

— Встретимся завтра! Я попрошу тебя найти мне ещё что-то! Сделаешь?

Тюлень не ответил. Лишь вильнул в глубину и скрылся среди волн.

Через несколько дней Настя снова заметила тюленя. Окликнула его и тот нехотя подплыл. Но ласкать себя не позволил. И слушал короткое время. Кувыркнулся под волну и исчез в море. Она была разочарованна.

— Ты чего такая невесёлая? — спросил Тимофей. — Что случилось?

— Тюлень не захотел со мной побыть, — мрачно ответила дочь.

— Вот невидаль какая! О, чего загрустила? Пустое то! Иди свари кусок мяса.

— Ты убил тюленя? — с недовольством спросила Настя. — Вот почему мой друг отказался со мной побыть. Тятя, не надо больше убивать их.

— А чем прикажешь брюхо набивать? Даже травы мало осталось. Высохла уже. А завтра обязательно насобирай дров побольше. Дожди уже часто перепадают, а у нас и на месяц нет дров. Мёрзнуть охота?

— Ну и что! — слегка огрызнулась Настя и ушла варить мясо тюленя.

Уже лёжа на верхней наре, тихо попросила отца:

— А ты мог бы бить тюленей подальше от избушки? Тогда, мой друг мог бы опять признать меня, тятя?

Отец тяжко вздохнул и долго молчал. Настя терпеливо ждала.

— Ладно уж. Попробую. А ты не забывай, что силы ваши убывают и тюлени единственная наша пища. Правда, рыба ещё ловится. Но мало её.

— Спасибо, тятенька! — Настя повернулась к стене и тут же заснула со счастливой улыбкой на губах.

А ещё через несколько дней тюлень вернулся. Они немного поиграли. Потом Настя сняла с себя своё ожерелье и показала тюленю. Смотрела в его черные глаза. Нежным голоском стала просить:

— Миленький мой Тюли, сделай доброе дело для меня. Найди наши монетки, — показала свои на цепочке. — Только они дальше лежат на дне, — и махнула рукой.

Настя сняла монетку и бросила её в воду у самого берега. Тюлень раздумывал пару мгновений. Нырнул и скоро выложил усатым ртом монетку на песок.

— Какой ты молодец! — крикнула она в восторге и протянула руку к тюленю. — Тюля, дай я тебя поглажу! — Тюлень чуть отодвинулся, но терпеливо снёс её ласку. — Ты мне поможешь найти мои сокровища?

Зверь не ответил, крутнул головой и скрылся в воде. Потом выскочил, крутнулся раз, и скрылся. Вдали раздавались голоса стада.

Настя всё раздумывала над вопросом: понял ли её Тюля? Однако приходилось дожидаться следующего свидания. А когда оно состоится, она не могла знать.

Тюля оказался не столь постоянным, как хотелось Насте. Так случилось и теперь. Тюля соизволил посвиданничать с Настей дней через пять. Она с радостным восклицанием приветствовала его и сразу же приступила к разговору. Тюля слушал, улыбался и вдруг стремительно удалился в море. Остановился саженях в двадцати и стал смотреть на Настю. Та махнула рукой и пошла берегом. Тюлень плыл следом.

Путь оказался не таким долгим, и Настя вскоре оказалась на месте их несчастья. Ничего не изменилось. Она села, поджидая тюленя. Тот подплывать не торопился, выскочив на песок, выложил ей рыбу в локоть длиной.

— Тюля! — воскликнула Настя в изумлении. — Ты мне рыбу принёс! Вот здорово! Да мне совсем другое надо! — И опять показала своё украшение из монет. — Вот такие ищи, милый Тюля! Но и за рыбу большое спасибо! — и погладила его мокрую гладкую голову. Тюля блаженно зажмурился. — Ищи же, Тюля! — толкнула она его к воде.

Будто заигрывая и ленясь, Тюля всё же скрылся под водой и долго не появлялся. Наконец вынырнул, и во рту его поблёскивала серебряная монетка!

— Ты просто прелесть, Тюля! — воскликнула Настя и взяла его голову в свой ладони и слегка чмокнула в его чёрный нос. — Этого мало. Ищи ещё. Их там много.

За час неторопливой работы Тюля выложил на песок шесть монеток. Одна из них была золотой. И на этом их игра закончилась. Тюлень устал и больше не хотел выполнять её просьбы. А Настя долго и горячо благодарила своего друга. Тот нетерпеливо слушал и поспешил исчезнуть в волнах. Море начинало сердиться. Ветер усиливался и можно ожидать бури.

Настя поспешила домой. Так нестерпимо захотелось похвастать перед отцом своим успехом, что ноги сами пустились бегом. И до самой избы она так и продолжала бежать, не чувствуя усталости

— Ты чего испугалась? — вышел навстречу отец и с беспокойством следил, как дочка приближалась. — Кого-то заметила?

— Никого, тятя! — едва смогла выговорить Настя. — Смотри сюда, — и раскрыла ладонь. Там поблёскивали шесть монет. — Тюля нашёл и принёс мне!

— Что за Тюля? — спросил отец и добавил: — Тюлень, что ли? Как это?

— Вот так, тятя! Я его просила несколько дней. И он понял меня и вот. Что скажешь? Разве не чудо?

— Ну и девка! Настоящее чудо! А ещё сможет твой Тюля достать?

— Надеюсь. После бури. Вон как море вздыбилось! Дождь может пойти. А сколько у тебя было монет, тятя? В лодке,

— Точно не помню. Больше ста монет. Четверть золотые.

— Тогда нам с Тюлей долго ещё искать остальные. Но будем стараться.

— Да уж постарайся, Настенька! С такими деньгами мы в Астрахани смогли бы устроить свои жизни вполне сносно. Так что работайте со своим Тюлей. Молодцы!