Проклятая Мангазея

Глава 19

Скоро многие, живущие поблизости узнали про незнакомку с такими способностями, да ещё весьма красивую. Некоторые поспешили пригласить именно её приносить им рыбу. К тому же семья рыбака в компании с Тимофеем или Темяном, как все знали его, стала процветать и уже не считалась бедной. Уважение росло быстро. Деньги и здесь делали людей иными, чем остальная масса бедняков. А их было значительно больше.

Но лето кончалось. Впереди маячила зима и рыбалка тоже заканчивалась. С нею и доходы. И Темян предложил уйти на рыбную ловлю подальше на поддень. Там зима наступает позже, и вполне можно продлить сезон. Лишь соли закупить побольше, и маринады научиться составлять с разными добавками и пряностями. И тут Минбелика предложила свои услуги.

— Ты ведь никогда этим не занималась, — усомнился Темян. — Получится ли?

— Получится! А для пробы уже завтра можно начать готовить разные маринады. Какой будет лучше, тот и будем использовать. Я ведь в травах разбираюсь.

— Можно пожертвовать десятком рыб, — согласно усмехнулся Темян. — Пробуй!

Три недели упорной работы дали Минбелике два наилучших рецепта. Дала попробовать своим постоянным покупателям. Те удивились и заметили:

— Очень необычно и куда вкуснее всех предыдущих! Будем покупать!

— Теперь можно отправляться на лов. И я с вами, — заявила Минбелика. — Прямо на судне и будем готовить в маринаде, и закрывать в бочки. Сколько времени можно сэкономить. Придём в город — и тут же можно продавать! Здорово! И цену стоит чуть поднять. Совсем немного. И то какой доход нас будет ждать!

Так и сделали. Уже три лодки ушли на юг. Лов оказался не настолько хорош. Но вернувшись назад и продав всё за очередной месяц, подсчитали доход и удивились. Получалось по восемьдесят динаров на нос. Это с учётом, что Минбелика получила лишь половину как женщина, и почти не участвующая в лове и обработке. К тому же на каждую лодку взяли по женщине. Им тоже платили вдвое меньше чем мужчинам.

— Если жить без глупых трат, то в Астрахани вполне можно начать своё дело, — говорил довольный Темян. — Как ты на такое посмотришь, Настя?

— Так ведь можно и продолжить лов, тятя. До весны ещё далеко. Здесь тепло, как в Сибири летом бывает. Наш компаньон согласится?

— Если не согласится, так и сами можем туда смотаться. За месяц управимся. Далеко можно не заплывать. Выйти за Апшерон и там порыбачить. Рыбы там достаточно. За месяц, конечно, не управимся, но спешить не будем.

Настя согласилась. Надежда получить лишнюю сотню монет слишком привлекала.

Отправились через три дня. Напарник заявил, что погода может быть бурной и слишком опасной для таких малых лодок. Темян его не слушал. И как назло, на следующий день по выходу в море пришлось срочно укрыться в крошечной бухточке. Два дня пережидали небольшую бурю. Потом ветер был встречным, на вёслах с трудом пробивались на поддень, проклиная все, что было можно.

Лишь через три недели прибыли на место лова. Рыба шла неважно. Все нервничали, слышались предложения о возвращении. Рыбы и половину не наловили.

— Слушаю вас и думаю, что стоит послушаться, — печально заметил Темян. — Будем возвращаться. Спешить не будем и по дороге продолжим лов. Слыхал, что у острова Урунас может быть рыба.

С сильно зарифленным парусом рыбаки медленно двинулись на полночь. Рыба по-прежнему ловилась вяло, и Насте работы оказалось мало. А работник-рыбак и одна женщина, что помогала Насте, довольно перемигивались. Женщина даже на лодке не пожелала открыть лицо. Ей было лет сорок, и её муж утонул года три назад. Приходилось как-то содержать детей. Правда, старший уже самостоятельно жил, зато с остальными были хлопоты.

Остров Урунас встретил одиночных рыбаков сильными порывами ветра. Толчея волн сильно мешала лову. Всё же за два дня удалось наловить около десяти пудов. Настя с женщиной спешно мариновали рыбу и укладывали в бочонки.

— Темян, гляди зорче! — крикнул старый рыбак, головой кивая на далёкий остров. — Как бы к острову не снесло. Ветер про́тивный.

Тимофей и сам уже обратил внимание на это. Погода явно не для лова.

— Выбираем сеть в последний раз и уходим, — распорядился он.

Вчетвером тянули сеть, бросали трепещущую рыбу в кучу. Настя заметила с несколько тревожным голосом:

— Тятя, что-то мне не нравится вон та лодка, — и кивнула на большую лодку с восемью гребцами. — Вроде как к нам направляются.

— Вряд ли, дочка. Чем мы их можем заинтересовать? Пустое то. Работаем!

Однако через четверть часа стало ясно, что лодка подгребает к ним. Других лодок вблизи не было. Когда до лодки оставалось саженей пятьдесят, с неё донеслось:

— Эгей, рыбаки! Кончай лов. Тут вам делать нечего!

— Что, ваше уже и море стало? — ответил вопросом Темян.

— Здесь всё наше! Рыбу мы забираем, а вы гребите себе домой!

— Это с какой стати? — раздражался Темян. — Мы простые рыбаки, а лов ещё никто не запрещал нам. И не мешайте нам!

Лодка подошла вплотную и три вооружённых парня спрыгнули к рыбакам. Ударом в лицо отбросили Темяна, остальные притихли в ожидании.

— Хозяин, куда рыбу грузить? — спросил один из нападавших. — Тут и в бочках есть!

— В бочках? Давайте их сюда. Остальной много?

— Да нет, хозяин! Какая сейчас рыба? Так что?

— Грузите бочки! Глянем, что нам Аллах подарил. И побыстрее, ветер вроде бы крепчает! Как бы до беды не дошло.

— Эй вы, грабители! — закричала Настя и подскочила к говорившему. — Какое вы имеете право отнимать нашу рыбу!? Проваливайте к себе и ловите сами!

— Хозяин, да тут девка! И недурна собой! Да они не наши! Вы кто будете? — повернулся к Темяну говоривший.

— Ширваншаха подданные, — ответил Темян, не вдаваясь в подробности.

— А ну перебрось девку сюда! — раздался голос хозяина с нотками смеха. — Поглядим на диво такое! Вот народ пошёл!

Настю бесцеремонно схватили двое и легко подняли к борту большой лодки. Сильные руки ловко перехватили её и поставили на ноги.

— Отпустите! — заорал Темян в ярости. — То моя дочь! Не имеете права!

В ответ раздался хохот хозяина, а вслед и все гребцы загоготали радостно и развязно. Послышались грубые сальности, а Настя тем временем отбивалась и царапалась что есть силы. Её обхватил один гребец и Настя поняла, что ей не вырваться.

Вопли Темяна прекратили увесистые оплеухи. А с большой лодки продолжали нестись хохот и крики.

Тем временем всё восемь бочонков перебросили в большую лодку, и она тут же отошла. Багры сильно и дружно толкали под радостные вопли и смех грабителей.

— Настя! — завопил Темян в отчаянии. — Прыгай в воду! Мы тебя подберём!

Настя, услышав отца, опять стала рваться из рук мужчин. С неё сорвали чёрную накидку, распахнули халат, под которым ничего не было. И это вызвало взрыв гогота и радости. Её отпустили и двое мужиков хохотали, облокотясь о борт лодки. В приступе ярости Настя что есть силы толкнула обоих в груди и те, не удержавшись от качки в лодке, свалились за борт.

Секунды хватило Насте самой прыгнуть за борт в кипящую волнами ледяную воду. Дух захватило от холода, но давняя привычка ещё хранилась в теле. Вынырнув, краем глаз заметила, как две головы насильников то исчезают в волнах, то появляются. Их пытались схватить, но волны тотчас уже разбросали их. А в голове Насти мелькнуло, что вряд ли они умеют плавать, и спешила подальше отплыть от лодки.

Плыть было очень трудно. Шальвары мешали, но она не обращала внимания на эти мелочи. Успела заметить, что отцовская лодка спешно идёт наперерез Насти, стараясь сократить дистанцию. Большая лодка уже была не ближе тридцати саженей. Там всё никак не могли выловить товарищей.

Она не заметила, как две стрелы булькнули в волны. Как лодка пытается развернуться и подойти ближе к тонущим и Насте. А та всё плыла, задыхаясь среди мелких волн. От холода тело стало мало чувствительно, и Насте показалось, что она вот-вот потеряет способность двигаться. И тут ощутила что-то твёрдое, плясавшее рядом. То было весло, которым рыбак старался поддержать девушку. Рука её ухватилась за конец, это придало ей сил. А вскоре её подвели к борту и руки отца тут же выхватили её из воды.

— Ну молодец, ну моя доченька! — обнимал Темян дрожащее тело, а женщина уже набрасывала на неё своё покрывало. Лодка рыскала без управления, и старый рыбак бросился к рулевому веслу. Выровнял лодку и она запрыгала по волнам, удаляясь от проклятого места. Грабители, видно было, уже выловили своих товарищей, но от преследования отказались. Расстояние оказалось слишком большим, а паруса у них не оказалось, в отличии от рыбаков.

— Вот так влипли! — чуть не матерился Темян, провожая глазами лодку грабителей. — Жадность меня обуяла! Дурила! Да и дочь хороша! Да ладно, чёрт с ними, с бочками! Хоть рыбы оставили немного на прокорм и то благо! Надо и Господу хвалу воздать. Сумел оберечь! — Тимофей истово крестился, шепча полузабытую молитву.

Удивительно, но Настя не простудилась. Хворь обошла её стороной. Зато с удовольствием отлежалась и отоспалась, в то время как остальные в поте лица работали, борясь со встречным ветром, часто меняя галсы. А с утра Настя уже работала со снастями и рыбой, которую всё надо было доделать в оставшиеся три бочонка.

И Настя, и отец признались, что были опрометчивы, согласившись на дальний поход аж за Апшерон. А ведь напарник предупреждал. Не послушались и потеряли почти всё, если не считать три бочонка.

Измученные и голодные, обессиленные рыбаки вернулись домой через полтора месяца. Напарник встретил их, как вернувшихся из потустороннего мира.

— О Аллах! — воздел он руки к небу. — Мы уже и молить Всевышнего перестали! Как же вам удалось перебороть силу морскую? Просто сказка и только!

— Всемилостивейший снизошёл до нас, приятель, — ответил Темян и перекрестился, не скрываясь.

Весна началась уже в конце февраля, и началась бурно. Деревья быстро покрылись цветами. Близкие горы оделись изумрудной зеленью. Всё цвело и пело птичьими голосами. Пела и душа Насти-Минбелики. У тётушки, куда она носила рыбу и где усмирила злую собаку, увидела молодого парня и поняла, что то был тётушкин племянник. Он показался ей верхом красоты и привлекательности. Она даже вспотела, и тотчас отвернулась и зашла в дверь, устыдившись юноши. Но успела заметить жадный взгляд его больших глаз.

Именно его глаза и поразили девочку. Они просто прожгли её и бросили в жар. Сердце заколотилось у самого горла. Она испугалась, подумала, что он колдун или чародей с дурными намереньями. Его звали Букар. Это его сестра говорила как-то Насте.

Потом она весь день ходила сама не своя, так что отец спросил с участием:

— Ты не захворала, Настенька? Лицо у тебя какое-то странное. Почему покраснела? Или кто приглянулся моей милой? — уже со смешком в голосе спросил отец.

— Где мне кого встретить, тятя?! — вспылила дочь, а отец уже и так всё понял.

— Ты не сердись, детка. Такое обязательно случается со всеми. Без такого нет жизни, моя девочка! И нечего краснеть. Кто он?

Настя долго молчала, смущённая и нерешительная. Наконец проговорила:

— Он племянник тётушки Паризы. Я туда ношу рыбу. Там и увидела его. Букаром зовут. Его сестра Зинат часто со мной разговаривает. Мы почти подруги. Она и рассказывает про свою семью.

— Кто их отец и как его зовут?

— Разве я могла о таком спросить, тятя? А Зинат не говорила. Про мать сказала, что её зовут Шамай. Чудные имена, да?

— Стало быть, они при деньгах, — задумчиво проговорил Тимофей-Темян.

— И что с того? — вскинула Настя свои тёмные брови. — Если тебе надо, я могу спросить у Зинат. Когда встречу её и поговорю. Пока ж не знаю, где они живут.

— Они лезгины? — опять поинтересовался отец.

— Я не спрашивала. Да тут много лезгинов живёт. И не только…

— Это я давно понял, дочка. Тут народов хватает. И все друг друга подозревают и не доверяют. Понял, что в горах так и происходит. Обособленно живут они.

Этот разговор дал понять Насте, что отец вовсе не против её увлечения. Тем более, что юноша из довольно богатой семьи, как можно судить. И Настино сердечко застучало ещё сильнее и тревожнее. И теперь её голову не покидали мысли о юном Букаре и его глазах. И каждый раз при воспоминании о нём сердце подскакивало в груди от бешеного рвения поскорее снова увидеть юношу.

Она с трудом дождалась, когда можно было понести очередную партию рыбы. Молилась, чтобы Господь позволил ей увидеть Букара. При этом краснела даже лёжа в постели, мечтая о тех мгновениях, когда их глаза встретятся. Поклялась себе не отводить своих и насладится его глазами. Лишь страх, что обязательно покраснеет, смущал и злил её. С этим справиться она не могла.

Всё же прошло две недели прежде, чем она увидела Зинат. Сердце тревожно забилось. А вдруг Букар не пришёл? Хотя он всегда сопровождал сестру, и Настя с надеждой ждала времени, когда сможет поговорить с Зинат. Даже тётушка Париза с подозрением взглянула на Настю. Вдруг спросила, что привело Настю в сильнейшее замешательство и вогнало в краску, смутив окончательно:

— Ждёшь Букара? Здесь он, скрывать не стану, милая. Ещё увидишь… Чего краснеешь? Успокойся уж. Вон Зинат идёт. Спроси у неё.

— О, Минбелика! Привет! Давно не виделись. Ты нам ещё не всё рассказала о своих приключениях! Ты погоди, я сейчас Букара приглашу. Он так заинтересовался тем, что я о тебе рассказала, что пригрозил мне таким, что я не могу его ослушаться. Подожди! Я скоро! — И убежала, подмигнув тёте.

Настя с ужасом ожидала появления Букара, и волнение её достигло предела. А Зинат всё не приходила, и Насте стало как-то тоскливо и скучно. И вдруг сердце её подскочило и забилось жалобно. Она услышала голос Букара. Слов не разобрала, и ушки её навострились. Бесполезно. Слишком тихо говорили, да и язык она ещё знала недостаточно.

Юноша всё же вошёл и учтиво поздоровался с Настей, поклонившись. Он был сильно смущён и несмело поглядывал на неё. Настя же, как себе и обещала, уставилась в его глаза, которые тот постоянно отводил в сторону. И смущался ещё сильнее. А Настя продолжала искать его взгляд, волновалась сверх меры и никак ничего не могла поделать с этим.

— Что это с вами? — с лёгким смешком спросила Зинат. — Вы ведь уже знакомы.

— Нас никто не знакомил, Зинат, — подала голос Настя. — Просто раз или два видели друг друга. Вот и всё знакомство. Теперь другое дело, — улыбнулась Настя.

Оглядевшись, Настя увидела, что тётушка Париза ушла. Это ещё больше смутило молодых людей. Они скромно переглянулись. Настя улыбнулась жалкой улыбкой человека, не знающего как выйти из сложного щекотливого положения. Наверное, Букар испытывал похожее чувство. А молодой человек вдруг спросил:

— Ты ведь русская? Тут я одного такого знал немного. А девушек ещё не встречал. Только ты что-то больше похожа на кочевницу. Глаза выдают.

— У меня бабушка была татарка. Вот и похожа так… А ещё отец говорил, что у него в роду тоже кто-то был из остяков или самоедов. Народ, живёт далеко на севере. Там очень холодно и много снега больше полугода. Тебе интересно?

— Очень! Ты так интересно рассказываешь! Мне Зинат всё о тебе рассказала.

— А я о вас ничего не знаю. Скрываете?

— Что мне скрывать? Просто у нас строгие законы и обычаи. С незнакомыми девушками мы не можем разговаривать. И вам тоже, ещё строже…

— Понятно. У нас тоже есть такие запреты. Да не такие строгие. — И опять с улыбкой глядела в его лицо. Букар уже не отвёл глаз и с удовольствием всматривался в её лицо, запоминал чёрточки, подробности, и никак не хотел отводить глаз.

Вошла Зинат и с удивлением, скорей всего наигранном, воскликнула:

— Вы ещё здесь? Я рассчитывала, Букар, что ты уже похитил её, и на коне мчишь в горы готовиться к свадьбе. Минбелика. пора уже договориться. Мы с Букаром поговорим с отцом и получим его ответ. Посмотрим, что он ответит. А вы надейтесь.

От смущения ни Настя, ни Букар ничего не ответили. Но Букар стал выглядеть подавленным и угрюмым. Зинат тронула его за плечо, обращая на себя его внимание:

— Ты что-то знаешь, Букар? Отец?

Тот молча кивнул и ещё сильнее нахмурился. А Зинат обернулась к Насте и с сожалением в голосе, сказала:

— Тут ничего не поделаешь, подруга. Значит, отец уже сосватал его, — кивнула на Букара. — У нас такой обычай. Раз посватал, то это изменить никак нельзя. А я так надеялась, что ты будешь моей подругой долго, долго! Прости…

Букар резво вскочил и, не простившись, выбежал вон. Лица его никто не видел.

Девушки в молчании переживали внезапную трагедию, так неожиданно свалившуюся на молодые души. Обе словно оглушённые не находили слов утешения. А Настя уже знала, что нарушить уговор невозможно, не навлекая на весь род больших неприятностей. Вражда могла длиться поколениями и с самыми ужасными последствиями.

— Он знал об этом? — спросила Настя тихим обречённым голосом.

— Можно и так сказать, — как-то неуверенно ответила Зинат. — Отец недавно намёками заявил, что подыскивает для него невесту. Больше об этом он не говорил. Хотя я могу и всего не знать. Дома обязательно расспрошу. А он тебе так нравится? Ты ему тоже. Он мне всё уши прожужжал, требуя всё рассказывать о тебе.

— Значит, не судьба! — проговорила Настя решительно. — И нечего в таком случае об этом думать и терзать себя. Мой отец уже посмеивается надо мной.

— Ты ему всё поведала? — изумилась девушка. — Я бы никогда!

— А с кем мне ещё говорить и советоваться? Отец всегда был ближе ко мне…

— А мама как же? — с любопытством спросила Зинат.

— Мама меня не любила. И я очень переживала за это. Но так получилось. А с отцом у меня всегда были самые лучшие отношения. Мы любим друг друга всей душой. Приходится всё ему рассказывать. Ведь больше некому, а хранить всё в себе очень трудно. А у нас и собаки дома нет. Я не считаю хозяйскую…

Девочки обнялись и даже пустили слезу в знак солидарности и дружбы.

— Меня ведь тоже посватали, — как-то безразлично заявила Зинат. — Ещё зимой.

— Да! И как ты это восприняла?

— У нас женщина не должна ничего воспринимать. Как посчитали отец с матерью, так и должно быть. Это ты жила в полной свободе в своей тайге. А у нас столько запретов и условий, что можно сбиться, вспоминая всё их.

Подруги опять обнялись и поплакали немножко.

Дома отец тотчас заметил плохое настроение дочки. Оглядел её пристально, держа за плечи. Та глаза отводила, а Тимофей спросил строго:

— С твоим юношей не всё в порядке?

Она молча затрясла головой.

— Я так и знал. Здесь трудно рассчитывать на успех в таких делах. Тут свои обычаи. Нам их не понять и вряд ли можно принять. Так же и у них.

— Чего ж раньше мне ничего не сказал? — с упрёком ответила Настя.

— Ты бы тоже меня не поняла и мои слова лишь оскорбили бы тебя, дочка. Ты об этом сама подумай и, уверен, убедишься в правоте моих слов. Так мир устроен…

— Тогда что мне теперь делать, тятя? — в глазах девочки светилась надежда в смеси с отчаянием.

— Самое лучшее, что могу предложить, дочь, — очень серьёзно ответил отец, — это выкинуть всё из головы. Чем скорей, тем лучше. Иначе будешь только мучить себя. А такие мысли могут плохо сказаться на тебе. Нам оно не нужно. О другом стоит задуматься. Как вернуться на Русь! Тут житье не для нас. Мы не сможем привыкнуть к здешней жизни. Да и весьма опасно такое соседство. Постоянно быть начеку. Как бы случайно не оскорбить, не обидеть соседа или вообще любого.

— Так ты не оставил мысли вернуться на Русь, тятя?

— Всегда об том думаю, доченька. Там мне привычно и свободнее в поступках. Потому советую много не задумываться об том юноше. В Астрахани найдём тебе по душе и сердцу. А это самое главное для благословенной жизни, дочь. Утешься ты.

— А моё желание ты будешь уважать, тятенька? — Настя пытливо смотрела в его карие глаза. С нетерпением ожидала ответа.

Отец усмехнулся и всё же ответил благодушно:

— Ты у меня единственная родная душа, Настенька! Как я могу такое не принять? Мне хотелось бы, чтобы у тебя всё получилось по любви. И до конца

— А такое возможно, тятенька?

— Так многое от нас самих зависит, доченька! Как мы сами будем кумекать. Да как Господь смилостивится… А ещё судьба… Её, шельму, тоже надо учесть.

Настя задумалась и долго обдумывала слова отца. Слишком много всего, а как это уместить в её глупую голову и вразумить? Казалось, что всё слишком сложно.

Тимофей договорился с дочкой, что не позже, как через месяц они отправятся в Астрахань. И оба согласились с таким решением. Здешняя жизнь им опостылела.

— Я вот задумал, Настенька, обменять наши две лодки на одну большую. Так надёжнее будет идти по морю. А сразу не получится. Надо ждать подходящего предложения. Всё проверить и высмотреть. Ещё рыбалкой заниматься, чтобы накопить монет, а то в Астрахани без них ничего не сделать.

И тут Настя заметила в который раз внимательные взгляды какого-то молодого местного мужчины. Лишь на четвёртый раз она сообразила, что у того имеются какие-то тайные намеренья. Это не на шутку испугало девушку. Утаивать от отца такое она не могла, и в тот же вечер рассказала всё.

— Это не к добру, дочка, — тут же заметил отец. — Как бы беде не случиться.

— Я перестану выходить на улицу, тятя, — неуверенно ответила Настя.

— Вряд ли это поможет, — уверенно заявил отец. — Если тебя решили украсть, то они это попытаются сделать. Могут заслать сватов вначале. А от воровства всё ж не откажутся. Таков обычай. Жених с кунаками выследят и украдут тебя.

— Куда же мне спрятаться? — в отчаянии воскликнула девушка. — Когда это может произойти? Я буду с тобой в море выходить теперь. Там они меня не достанут.

— Подождём сватов, — примирительно сказал отец. — Потом можно потянуть время. Вроде бы приданое собрать. А это серьёзное дело здесь. Должны согласиться. А выкрасть всё одно должны. Обычай…

Тем временем Тимофей спешно искал подходящий обмен лодок. Уже что-то наклёвывалось. Была надежда, что их задумка сработает. И для этого всё было готово.